Восторг и грусть 2. о любови и печали

ВОСТОРГ И ГРУСТЬ 2.
О любови и печали...
Зазвонил телефон. Я глянул на номер - звонил мой давний друг и товарищ.
- Уже можно говорить, - смеясь, отозвался я. В ответ, как и всегда на эту фразу, раздался ответный смех.
- Сколько раз я обещал приехать к тебе? - он был под хмельком, но совсем чуточку.
- Ой, много!
- Так вот, - он не стал тянуть кота за хвост, - Встретишь нас сегодня вечером? Мы с Галей уже отъехали из Риги! Организуй машину, а пиво я везу. Нам будет достаточно!
- Это, смотря как интенсивно вы будете его уничтожать в дороге. Не беспокойся - встречу! Не я лично... помнишь моего кума? Надеюсь, кум мне не откажет. Сейчас я ему позвоню! Напьешься - убью, клянусь собакой, чтоб я сдох, - я был очень рад их приезду! -
Кум выматывался ужасно и был рад посидеть с нами, за хорошим пивом. Конечно, он сразу согласился и, спустя несколько часов, его машина въехала в мой двор.
Было уже темно, но освещение дома и лампочка под навесом, освещали его достаточно. И вечер был теплым. И комаров этим летом совсем не было. И с крышей наработался... в общем, я был в замечательном настроении.
-Ёхайды, ребята, как же я вам рад! - воскликнул я, обнимая их сразу обоих, как только они выбрались из машины.
Это была первая пятница сентября. Кум мой работал в лесу. Мы выгрузили пиво, кое-какие их вещи и уселись под навес. Небольшая лампочка освещала стол и лица. Полумрак прекрасно скрадывал недостатки возраста и я видел своего товарища таким, каким он был 40 лет назад, когда мы с ним, в полумраке керосиновой лампы сидели за столом в нашей избушке, в Тюменской тайге и пили чефир. И слушали нашу любимую музыку на магнитофоне от аккумуляторов.
Разговор за столом весело перекидывался с одного на другое, а я молчал... я смотрел на своего друга с нежностью! Вдруг вспомнилось, как он, оставив меня смертельно больного в избушке, в 30-и градусный мороз... уже в темноте, помчался по снегу в поселок. 14 км туда и 14 км обратно и принес мне лекарства! И сам заболел и уже я выхаживал его.
Но вот, кум с женой засобирались домой. Мы их проводили; женщины тоже ушли в дом, а мы с товарищем вернулись за стол, под навес и налили по бокалу пива.
- А ты знаешь, - сказал я, - что в этом сентябре исполняется ровно 40 лет нашего возвращения из тайги?
- Да ты что! - воскликнул он удивленно, - неужели 40? Погоди, ну да...75-й год и сейчас, 2015-й. Ну, ёхайды... 40 лет!
И где они?, - как-то странно он это произнес и сразу, без перехода: - Ничего, что я с Галей приперся?
- Она мне нравится, не беспокойся. А как у тебя с женой? Не любишь ее больше?
Он молчал довольно долго. Просто пил пиво и смотрел на меня.
- 40 лет жизни, - заговорил он медленно, - две жены, по двое детей от каждой. А я у тебя с чужой женой... До этого же была еще и первая, ты помнишь ее? Да, конечно, помнишь. А я уже и не помню! Вторая жена спилась, где-то, на Украине. А Светка? Светка ударилась в Бога! А любил ли я? Кончилась любовь и сиськи набок!-
Он вдруг весело расхохотался: - Вовчик! Если разобраться, то я оказывается, всю жизнь люблю только тебя по-настоящему! Сколько нам было, когда мы познакомились?
- По одиннадцать лет. В футбольной команде... я в воротах, ты - по левому краю! Я хорошо помню, как восхищался твоему дриблингу! В то время, как раз, на левом краю блистал Гарринча...
А совсем близко мы с тобой подружились уже в 15, в "Филадельфии".-
Мы немного повспоминали нашу компанию, "бандитскую" группировку. В прошлом году мы собирались на 50-летие - и пришло всего 9 человек. Это .... из более чем 40 ребят.
И я снова смотрел на товарища...
Он вовсе не выглядел изможденным стариком. Глаза его все так же весело постреливали... когда он улыбался, его красивые губы открывали совершенно беззубый рот, что, похоже, совсем не огорчало его; у него не было живота с лишним жиром и я был совершенно уверен, что завтра его ноги вспомнят футбольный мяч!
Волосы, как и мои, были седыми. В общем - нам было почти по 66 лет.. чего уж требовать - молодецкая красота и удаль наша остались там, в сибирской тайге.
- Красивый ты дом сделал, Володя, - задумчиво произнес мой друг и мы оба повернулись к ярко освещенному в ночи дому.
- Странно, - в тон ему, ответил я, - вот уже ровно 20 лет, как я здесь живу, а люблю и дом и эту землю все крепче и крепче! Именно люблю...
- Ты счастливый человек, Вовчик! Не утратил желания и умения любить! А я? - он даже головой помотал, - я иногда думаю о себе и даже, не смейся, о любви. Ты много пишешь и я читал твой последний рассказ! Восторг, говоришь ты и описываешь неизвестную женщину. Это можно понять, но ...почему и грусть???
Она потерялась? Тот, твой друг, попользовался и бросил ее??? Как там все получилось? Я хочу знать, ЧТО ты думаешь о ЛЮБВИ???
Я рассмеялся.
- Ого! Сколько сразу вопросов! А ты спать что, совсем не хочешь? Ведь, поздно уже, вон и свет в доме погасили!
- Я в автобусе поспал, - он отрицательно покачал головой, - и с удовольствием послушаю тебя! -

Мы оглядели наши запасы - пива должно было хватить. Сигарет тоже. Ну, что ж... настроение мое тоже было вполне подходящим.

- Хорошо, дорогой, я расскажу тебе, что я думаю о ЛЮБВИ! Но...чуть позже. Сейчас же, о той женщине немного и коротко...
Там, в кафе, я прощаясь с ней, оставил на столе свою книгу. В конце книги есть мой почтовый адрес... и вот, спустя некоторое время, на мою почту приходит письмо с обращением  на V...
Сразу и не понял, от кого! Прочитал и перечитал. Это было письмо от той женщины, из города моей сестры.
Вкратце, так: они встретились. Потом еще встретились. И еще. Она писала, что ее жизнь и она сама, раздвоились. Одна женщина жила обычной жизнью - ухаживала за сыном и мужем; убиралась в доме; ходила в магазины и на рынок; исполняла изредка обязанности супруги.
Другая она - жила только во время их встреч! Она превращалась в бесстыдницу... она принадлежала ему, только ему! От встречи и до встречи. Это и был восторг!
Но...встречаться становилось все сложнее. Встречи получались все реже. Мы сильно привязались друг к другу, писала она. И все чаще стала появляться грусть! Как предчувствие...
Так оно и случилось. У него не стало возможности приезжать ко мне! Или... он стал врать мне!
Ей не хотелось ТАК думать, но ...грустные мысли стали одолевать женщину. Фантазия рисовала ей, то безумное наслаждение, то...причины разрыва. И, в конце письма, она просит у меня совета, что ей делать, как дальше жить?
- И? Ты написал ей? Что посоветовал?
- Да, я написал ей! Я написал ей, что вот уже много лет, я никому и никогда не даю советов. Не пишу, КАК в том или ином случае, поступил бы я. Потому что... потому что - не знаю!
- И все? - похоже, друг мой был разочарован.
- Почти. Еще я ей написал о том, что ЛЮБОВЬ очень разная. И у всякого возраста любовь разная. И никто не знает, как и когда она захватит тебя. И все еще у нее может случиться... и новая любовь придет, только... все это ЛЮБОВЬ НЕ НАСТОЯЩАЯ!!!
На этом наша, с той женщиной, переписка прекратилась.
- Любовь приходит и уходит, - заключил он, а меня словно током ударило... все, как и пишут в книгах - годы жизни, один за другим, стали мелькать, мелькать...
о любови и печали...
Я встал. Ушел в дом. Принес и поставил кассету. 72 песни группы "Кабриолет".
Мы закурили и отпили пива. Внимательно и молча, я смотрел на своего друга...
- Ты просил меня рассказать тебе, что я думаю о любви, - еще глоток пива, - хорошо, теперь, если ты не передумал... да, даже, если и передумал, я сам этого хочу и расскажу тебе! Я буду рассказывать не о себе. А ... о мужчине, которого я очень хорошо знаю.
- Классная музыка, - отозвался он, - она звучит непонятно - то ли здесь, то ли где-то... не мешает. Да, пусть это будет рассказ о мужике, которого знаешь ты. Скорее всего - его узнаю и я, начинай!

Мои глаза стали уплывать. Я начал:
- Опускаю первые 28 лет его жизни. Не потому, что они неинтересны и не потому, что там не было любви. Рассказ не о том...
Любовь появилась через 5 лет, после его женитьбы. Даже раньше, чем девочку привезли из роддома! Он любил ее до того, как увидел. Но...когда увидел и взял на руки... счастью и восторгу его не было предела!
С первых дней ее жизни, она казалась отцу совершенным ребенком! Чудесным! Не от слова красота, а именно от - ЧУДО.
Чудом ему казалось и то, как девочка спала. Как засыпала в коляске, когда он гулял на воздухе. Ее взгляд, когда он разговаривал с ней, был таким понимающим, что слезы текли из его глаз...
Его везде видели с ребенком и коляской.
Когда девочке едва исполнилось 9 месяцев, он взял ее с собой на Юг. На соревнования, которые судил. Там она сделала свои первые шаги.
Там же, смеясь, он назвал буквы алфавита, на мячике. Дочь сразу же повторила буквы! Через несколько минут, она показывала пальчиком названную букву.
Быстро пошла; быстро заговорила; быстро стала читать! Волны нежности к дочери захлестывали отца. Это было так близко к ОБОЖЕСТВЛЕНИЮ!!!
Он разговаривал с дочерью, всегда, как с равной, как со взрослой.
В полтора года девочка уже легко читала!
К четырем годам, он взял ее в поход, в Карелию. Она визжала от восторга, когда их плот падал в пороги; когда брызги волн накрывали всех.
Отец показывал ей фокусы, которым его учили в детстве. Она осваивала их очень быстро и всегда весело хохотала, если ей удавалось сделать фокус хорошо. Ее удовольствие было таким непосредственным, таким восхитительным!
Настало время ей идти в школу. По возрасту, она вроде, и не подходила в первый класс, но ... папа где-то, с кем-то договорился и привел ее к учительнице на дом. Девочка сильно волновалась... нервно теребила пальчиками платье. Общими усилиями, учительница и отец, ободрили ее и она уже спокойно и четко ответила на все вопросы.
И... первого сентября девочка пошла в первый класс, минуя подготовительный и была самой младшей в классе. Ей не исполнилось еще семи лет.
Отец не мог нарадоваться, но...ему и этого было недостаточно, и... он повел ее в бассейн! -
- Послушай, - неожиданно заявил я, - давай костер сделаем? Не устал от моего рассказа?
- Ну нет, - отозвался он, - костер будет в самый раз, добавит нам обоим удовольствия от рассказа! -
Совсем недалеко от навеса, давно уже лежала огромная гора хвороста. Была эта гора приготовлена для перемолки в древесную муку, но... как-то так получилось, что про нее забыли и оставили. Вот, оттуда мы и натаскали сухих веток.
Через несколько минут, мы удобно расселись на автомобильные кресла, которые принесли с "Майями". Прелесть, какой вид был, наверное, со стороны: высокое пламя от костра; два седых мужика с полными бокалами пива, развалившиеся в креслах; негромкая приятная музыка. Мы закурили...

- Да, так вот, - продолжил я рассказ, - девочка так была похожа характером на отца, что он отвел ее в бассейн. Она станет олимпийской чемпионкой, так сказал он тренеру, позанимайтесь с нею!
Это было 25 лет назад, - я вдруг вспомнил сегодняшний разговор с другой девочкой. Уже женщиной.
- Знаешь, сегодня день рождения дочери моего друга. Замечательного друга. 25 лет назад мы вместе были у него в гостях, в Армении.
Этой девочке тогда было 11 лет. Они вместе с дочерью того моего знакомого, о котором рассказ, танцевали "Ламбаду".
Сегодня ей 36 лет, у нее двое детей и сегодня устанавливают могильную плиту другу, ее отцу.
Я немного сбился, - как-то смешно я взмахнул рукой, отгоняя печальные мысли, - но ты уже понял, что девочка летала в Армению. Она очень быстро сдружилась с детьми-армянами и даже стала понимать их речь. Вообще, она понравилась всем знакомым армянам и это тоже было большой гордостью ее отца.
Шли годы. Девочка хорошо плавала, но ей мешала нервозность на соревнованиях и папа успокаивал ее, говоря, что не все сразу, все придет с тренировками.
Тут произошло совершенно замечательное событие: в городе Валмиера устраивали первый всемирный слет латышей! Отца приласили участвовать в соревнованиях по плаванию и, конечно же, он потащил девочку с собой! Они оба с дочерью участвовали и оба заняли вторые места!
Организован слет был прекрасно! За три дня отец с дочерью побывали и на соревнованиях и на концертах и, особенно интересно было на торжественном закрытии слета, ночью. Всюду костры. В небе парад воздушных шаров. Музыка и танцы.
Утром, в автобусе, девочка спала на плече у папы... Это было замечательно!-
Я встал и принялся поправлять костер. Совершенно ненужное дело, так как буквально несколько минут назад, мой товарищ все поправил. И он удивленно смотрел на меня, а я... я даже не видел, что делал... мысли мои были далеко...
Друг молчал.
- Да, так вот, - я вернулся в кресло и отпил пива, - когда ей исполнилось 12 лет, они покинули наш город. Где-то, на краю Латвии, им вернули землю предков и он увез жену и обоих детей туда. Страшая их дочь осталась в Лиепае.-
- И? Что? Ты потерял их и ничего не знаешь, - товарищ замялся, - об их судьбе? Этого не может быть...
- Нет, - ответил я, - знаю. Знаю обо всем. что с ними приключилось.
Их жизнь резко изменилась, но отношения между папой и дочерью остались прежними. Она поступила в новую школу и вскоре стала гордостью уже не только отца, но и школы. Училась девочка отлично! Плавание ей, понятно, пришлось оставить, но в других соревнованиях она участвовала постоянно.
Ты себе представляешь мужиков- зэков в тайге? В ватных штанах и телогрейках... двуручной пилой по пояс в снегу, валящих могучие сосны? Да?
Теперь представь девочку 13-и лет на коленях и тоже, в снегу. И тоже, двуручной пилой с отцом валит сосны! Они вместе пилят те сосны по размеру и ломами катают их туда, где машина сможет балки забрать!
Надо сказать теперь, что отец девочки был всегда нрава крутого и вспыльчивого. Понятно, что девочке было совсем нелегко валить сосны наравне с мужиком и ей часто доставалось от его гнева. Но... он был и отходчив. После вспышки ярости, через минуту, он уже обадривал ее улыбкой и шуткой. И ... они справлялись.
В школе она стала изучать немецкий язык. Ее способности к языкам были потрясающими! К окончанию 9-о класса, девочка владела четырьмя языками!
На выпускной к ней приехали их друзья из Голландии и, сразу после него, увезли ее к себе на месяц. Вернулась она уже прекрасно говоря и на голландском.
Очень веселая и общительная, она ездила в Голландию и еще раз. Отцу было приятно получать письма с очень добрыми словами о дочери.
А долгими, зимними вечерами они сидели в своем уютном, теплом домике и он читал детям вслух. Лучшие книги. Книги стали и ее слабостью - она читала очень много и с удовольствием.
Его поражало ее жизнелюбие! Во всем, что бы она ни делала, чем бы не занималась!
И учеба в другом городе; и жизнь в интернате; и необходимость еще и ухаживать за младшим братом... все давалось ей легко.
Как же было приятно отцу, каждую пятницу, пройдя 6 километров, поджидать детей с автобуса, а потом, весело болтая, идти по лесной дороге домой! Часто - по колено в снегу. А каждое воскресенье, провожать их снова в школу.
Так и прошли три года ее учебы. Дело шло к окончанию школы.
И, когда за полгода до этого, она, как победительница олимпиад по немецкому языку, без вступительных экзаменов, была принята в институт, гордость отца достигла апогея.
Новый город. Новое общежитие. Институт.
Они вместе поехали устраиваться и отец рассказывал ей о годах своей учебы; о "подводных" камнях жизни в общежитии.
Все будет хорошо, папа, успокаивала его дочь.
Теперь он ходил встречать автобус, с возвращающейся домой студенткой! Боже, как он был счастлив!
Кто мог знать, что дело движется к ... трагедии?! К ПЕЧАЛИ, длящейся вот уже 12 лет... -
Мой голос сорвался. Я замолчал и только через минуту понял, что вокруг стоит полная тишина. Все время рассказа, я смотрел на догорающий костер и ни разу не взглянул в сторону товарища.
А он сидел с бокалом пива, уронив голову на грудь. Он спал...
И мне совсем не хотелось его будить. Залпом допив пиво, я встал и принялся поправлять костер. Поднял глаза. Небо было ясным-ясным, мерцали звезды и было ощущение, что и небу и звездам было совершенно без разницы, что там и у кого там, на Земле происходит. Удается там кому-то что-то или не удается...
- Ты что замолчал? - голос друга вернул меня к реальности, - думаешь, я сплю? Черта с два! - он тоже встал. С хрустом потянулся и присел у огня.
- Небо здесь, у тебя, как в Сибири, - он долго глядел вверх и вдруг совсем необычным голосом спросил, - Трагедия? Печаль? О чем ты? Что сломалось у твоего знакомого?
- Злое дело сделали его нрав и вспыльчивость.. - мне уже тяжело стало продолжать и говорил я очень медленно, - В одну из пятниц, уже зимой, он как обычно, встречал дочь.
Что-то было не так, это он сразу почувствовал. Дочь шла молча. И, только подходя к дому, тихо сказала, что она бросила институт...
- И что? - товарищ не выдержал паузы, - Что он?
- Он?, - Я посмотрел на него долгим взглядом, - Он сказал самую большую глупость в своей жизни! Как помнишь, в гневе он не контролирует ни слов, ни эмоций, то завтра не хочет видеть дочь дома. Куда она поедет, что будет делать, где жить - ее дело и...
-И?
- И он запил! Ушел в ночь к соседям и пил до утра. А, когда пришел в себя и вернулся домой, дочери не было. Отчаяние его и жалость к дочери были так сильны, что он сотворил невозможное...
Он умчался в институт и восстановил дочь, правда, уже на платное обучение. Денег взять было негде, но его голландские друзья согласились оплачивать учебу. Дочь вернулась в институт, но... дома больше не появлялась.
А институт все равно бросила и уехала к старшей сестре. Два года он ждал ее приезда! К двадцатилетию дочери построил новую баню и она приехала!
Напарившись, они сидели в предбаннике, дочь принимала поздравления из Голландии, говорила с ними, весело смеялась, а отец не сводил с нее глаз. Разгоряченная, с румяными щеками, она была очень красива! Он был снова счастлив!
Разве можно было предположить, что он слышит голос дочери в последний раз!!!!
Через шесть часов, после их отъезда на следующий день, ее сбил какой-то пацан на "Порше"...
Да, - я с минуту помолчал, - не на смерть сбил. Переломы, черт с ними, они бы зажили. В самом конце пути, этот сволочь за рулем, грохнул ее головой об бордюр тротуара...
Почти три месяца отец провел с ней в одной палате. Она вышла из комы. Но... мозг ее умирал... Он метался от Церкви к колдунам и цыганам; нанимал гипнотизеров и гадалок... в палате звучала ее любимая музыка, отец сидел рядом с кроватью и читал ее любимого Пушкина...
Они умерли вместе, - закончил я резко, - Пошли-ка спать!
Мы не пошли в дом, а устроились в домике для гостей. Там было два диванчика и настольная лампа.
- Это похоже на нашу избушку в тайге! - воскликнул друг.
- Да, только там мы спали в одной кровати, - добавил он, - И было нам по двадцать пять лет... возможно ли еще счастье в этой жизни? Или осталась нам только печаль? Мы оба мертвецы... -
Я не ответил ему. Разделся и лег. Подождал, пока и он уляжется и выключил лампу.
На следующий день, мы играли в футбол. Как и пятьдесят лет назад - я стоял в воротах, а друг мой снова бил по мячу своей левой ногой.
Женщины смеялись над нами и на мертвецов мы были совсем не похожи.
К столу мы шли обнявшись.
- Я буду счастлив только тогда, когда своими глазами увижу смерть детей убийцы моей дочери, - прошептал я другу на ухо.
- Я хочу быть в этот день с тобой, - так же шепотом, ответил он.