Жизнь

Булат Окуджава

ВСТРЕЧА

     Кайсыну Кулиеву


Насмешливый, тщедушный и неловкий
единственный на этот шар земной,
на Усачёвке, возле остановки,
вдруг Лермонтов возник передо мной,
и в полночи рассеянной и зыбкой
( как будто я о том его спросил)-
-Мартынов-что...-
       он мне сказал с улыбкой.-
Он невиновен.
Я его простил.
Что-царь? Бог с ним. Он дожил до могилы.
Что-раб?.. Бог с ним.  Не воин он один.
Царь и холоп-две крайности, мой милый.
Нет ничего опасней середин.
Над мрамором, венками перевитым,
убийцы стали ангелами вновь.
Удобней им считать меня убитым:
венки всегда дешевле, чем любовь.
Как дети, мы все забываем быстро,
обидчикам не помним мы обид,
и ты не верь, не верь в мое убийство:
другой поручик был тогда убит.
Что-пистолет? Страшна рука дрожащая,
особенно тогда она страшна,
когда сто раз пред тем была нежна...
Но, слава богу, жизнь не оскудела,
мой Демон продолжает тосковать,
и есть еще на свете много дела,
и нам с тобой нельзя не рисковать.
Но слава богу, снова паутины,
и бабье лето тянется на юг,
и маленькие грустные грузинки
полжизни за улыбки отдают,
и суждены нам новые порывы,
они скликают нас наперебой...

Мой дорогой,
пока с тобой
мы живы
все будет хорошо
у нас с тобой...



      Жизнь

Не оскудеет жизнь,
все будет хорошо,
ты только в это верь.