Посланец из Эдема. Гл. 2-4. Заботы и хлопоты Сусан

               

      На  другой день в шесть часов утра Сусанна и Симон,  помолившись Богу, отправились в миллет близлежащего городка  Терджели.  В миллете  проводились судопроизводство и другие финансовые  операции среди  населения еврейского происхождения.
      Солнце уже поднялось над горизонтом и заливала золотистыми утренними лучами всю окрестность, обещая жаркий день, но путники  еще ощущали на себе  утреннюю прохладу, приятно их  укутывающую.  На небе не виднелось ни облачка, но чувствовался легкий ветерок.
      По дороге   Симон   внимательно  рассматривал   окрестность, которую золотили и оживляли лучи восходящего солнца.  Дорога вначале  шла мимо  бедняцких кварталов  с низенькими ветхими покосившимися  домишками-мазанками под  раскидистыми пальмами, слабо защищавшими их от палящего солнца.  Постепенно  убогие мазанки бедняков и полунищих  сменялись  более крепкими  домами с узкими стеклянными оконцами людей несколько побогаче. Затем стали появляться  двухэтажные каменные особняки  турок- тимариотов*с высокими  каменными  оградами, за которыми хозяин устраивал собственный райский уголок.

     Дорога  в город не была  пустынна в это время. Люди небольшими группками, по двое-по трое,   шли по  своим делам в город. В основном,  это были  бедные  люди, которых какие-то важные и неотложные  дела гнали из дому с раннего утра.
     Вдруг впереди что-то произошло, возникло какое-то движение.  Послышались крики,  началась  суматоха. Сусанна остановила  Симона.  Она поняла, в чем дело.
     - Сынок,  надо немедленно свернуть с дороги и спрятаться, - испугано  проговорила она, -  иначе нас  янычары  загребут  на  чудовищное  зрелище.
     - Что  за  зрелище так рано?
     - Потом  расскажу,  бежим скорее назад!

     Сусанна уже знала,  куда бежать, чтобы не попасть в руки стражников. Они успели добежать  до поворота и свернули в него.  Там пробежав огородами, спрятались в кустах.  За ними  бежало еще несколько  человек, чтобы  спрятаться.
     - Не редко  бывает, что нашего брата  подвергают страшной казни – сажают на  кол, изверги  окаянные, — начала  рассказывать  Сусанна, когда они  оказались в  безопасности.
     - Как  это сажают  на  кол? – не понял  Симон.

     - Это ужасная казнь, какую  вытворяют  с человеком. Лучше никогда этого не видеть.  но мне однажды  довелось  быть на этом страшном зрелище,  слышать раздирающие душу крики несчастного, плач и вопли родных и просто захваченных  зрителей…   Когда  приговоренного  ведут на место казни, то стражники  хватают по дороге  всех, кто попадется, чтобы люди смотрели  на экзекуцию и устрашались в назидание.
      -  Далеко ли  место казни отсюда?
      -  Нет, сынок.  Оно  так ужасно выглядит и очень нехорошо пахнет, когда ветер дует оттуда!
      - Но как  ты попала на  такую  казнь, можешь рассказать?
      -  Вспоминать  жутко, но тебе расскажу, коли хочешь знать.

      - Случилось это, когда умер ваш отец,  и надо было оформить аренду мельницы на господина  Халигана. Мы с ним  вот так же  утром  шли  в город  и, не успели до него добраться, как навстречу  нам  шла процессия, в которой вели осужденного на казнь.  Мы и опомниться  не успели, как  подскочили вооруженные всадники и втолкнули нас  в  толпу   напуганных   и плачущих людей.  Делать нечего: пришлось нам покориться воле  сильного.  Бедного осужденного вели впереди  со связанными  руками, подталкиваемого  свирепыми  янычарами.  За ними   с плачем и стенаниями шли его родственники. Одна  молодая  женщина, одетая в черное,  видно, жена его, была на сносях и шла,  поддерживаемая под руки. Лицо ее распухло от слез и горя. Если бы ее не поддерживали, она бы не могла идти.

     Не знаю, сколько  времени мы шли, но вот, наконец,  добрались до этого Богом  проклятого места, на котором стояло несколько колов с  ранее казненными людьми, от которых  исходило ужасное зловоние. Там  уже был приготовлен  длинный  кол.  Четверо янычаров  силой подвели  несчастного  к месту, повалили  на землю между двух бревен и привязали  к ним руки и ноги. Затем  взяли  приготовленный кол и … дальше я уже смотреть не могла. Раздался  ужасный крик несчастного, который  то смолкал, то снова  раздавался. Я затыкала уши и закрывала  глаза.  После этой экзекуции  его, нанизанном на колу, потащили к вырытой яме и вставили в  нее  толстым концом кол, затем  засыпали  яму землей  и притоптали.  Было такое ощущение, как будто я побывала в аду.

      Вокруг меня  плач и стенания  родственников и близких, стоны  казненного и злорадные крики палачей. Я сама там чуть не падала в обморок  от    ужасного зрелища.  Вот  так то, сынок. Кто придумал  такую  казнь, пусть вечно мучится  в геенне огненной! — закончила рассказ  Сусанна, который произвел на  Симона  удручающее впечатление.
           - За что же  тот  человек  пострадал? — глухо спросил   он.
           - Якобы,  не  захотел платить  положенный  налог, избив и прогнав  поборника  налогов.         
          «Боже, - подумал  Симон, - как  ужасен мир! Да минет меня сия чаша, впрочем, не как я, а как Ты хочешь, Господь!.. Эти же слова сказал Иисус незадолго до своей смерти.  Почему же они мне  пришли на ум? – он посмотрел  на мать, и жалость взяла его до глубины души: - Пока я с ними, я не дам несчастью обрушиться  на их дом. Господь этого не позволит».

      - О чем задумался, сынок? Иль тебе страшно стало?
      - Страшно. Но не за себя – за вас страшно!  Нельзя  человеку жить в этом мире без Божьей защиты. Написано: что сделает мне человек, если  Бог со мною?  Не бойтесь их, мама! Будем  жить, уповая на Господа Бога. Я уверен, что Отец наш  небесный  не даст долго упиваться им  христианской  кровью.
      - Как хорошо ты говоришь, сынок!  Откуда у тебя  такие  познания?   Отец Никодим  лучше тебя  не  говаривал… Ну ладно, не  смущайся. — Она  огляделась вокруг, - еще немного, и  можно  уходить отсюда...
         Когда  опасность  миновала, они покинули свое укрытие и продолжили свой путь дальше

               ***

       Пока  они дошли до места, солнце уже поднялось достаточно высоко и прохлада сменилась зноем.  Здание миллета, что   находилось ближе к  окраине города, представляло собой небольшое каменное здание, построенного в стиле   еврейского  храма. Возле  него толпились  люди, в большинстве своем мужчины-евреи. Они  стояли небольшими группами по два-три  человека, скрываясь от знойного солнца в тени финиковых  пальм и негромко  разговаривали между собой.
      Сусанна подошла к пожилому человеку, который  более  располагал  к себе и спросила:
      - Отец, эти люди все к кади?
      - Да, дочка, - старик  взглянул на нее подслеповатыми глазами.
      -  А как тут очередь занимается?
      - Вы, я вижу, в первый раз пришли? – и, увидев  утвердительный кивок, продолжил. - Тогда идите к дверям и постучитесь в окошечко.  Там  поставят вас на очередь к нему. Я-то сюда уже не в первый раз хожу.

      - Спасибо, отец. Идем, сынок! – Сусанна повела сына к дверям.  Постучались в небольшое квадратное окошечко. Оно не сразу открылось, и  изнутри   голос  писаря  недовольно спросил:
      - Чего надо?
      - Нам бы к судье записаться, вернее,  к кади, — проговорила Сусанна.
      - Имя?  Место проживания? По какому  делу?
       Когда  Сусанна ответила на все  вопросы, из  окошка  проговорили:       
      - Вы записаны  к кади на двадцать пятое мая.  Приходите  двадцатого на проверку  очереди.

      - Ну что,  когда сказали вам придти?- спросил ее тот же  старичок.
      - Через две недели на проверку очереди, - проговорила она.
      - Я  только с четвертого прихода попал к кади, а сегодня  иду с сыном повторно. Ждем, когда позовут.
      - Вот и нам предстоит такая же морока, да, сынок?
      - Как  Бог даст! – ответил Симон.
     Домой они вернулись к вечеру, усталые. Бабушка  Фира их накормила, добрым словом поддержала. Через две недели они снова сходили в миллет, и их  записали на двадцать четвертое.

                ***

     В назначенный день уставшие от дальней дороги мать с сыном явились на прием, и писарь им  сказал, что кади их может принять. Это  радовало и волновало. Радовало, что наконец, кади их примет, а волновала неизвестность, каким будет результат. На прием  они попали  около трех часов дня;  кади после сытного обеда был в хорошем расположении  духа.
      - Проходите, садитесь, - указал он им на  стулья, - и кратко изложите суть дела.         
      Сусанна   постаралась ему рассказать  о своем деле без лишних слов.  Выслушав ее  со скучным видом и взглянув на Симона,  он  стал  вялым тоном говорить,  глядя поверх стола:
      - Договор  расторгнуть можно. Для этого нужно ваше письменное заявление и заключение от врача, что ваш  старший сын  -  этот, что ли? -  и, получив  утвердительный ответ, продолжил, - здоров и  в здравом  уме и может нести ответственность за свои дела; а также  нужна копия договора об аренде  вашей мельницы. Когда все будет готово, придете, и мы рассмотрим ваше дело.  Надо будет  заплатить  в казну пошлину в размере десяти процентов от стоимости мельницы. Стоимость мельницы вам определит  оценщик.  Обязательно известите  вашего  арендатора  о вашем намерении, чтобы он был в курсе дела, когда его вызовут на суд.
      - А заявление как писать? – спросила  Сусанна.
      - Для этого есть  у нас писарь.  Он вам составит заявление за  пятьдесят пиастров, как надо.  Да, чуть не забыл: вам надо обязательно получить заключение от врача о здоровье  сына,  на которого собираетесь оформлять собственность.

      Заплатив  кади  за прием  триста  пиастров, они вышли  от него с озадаченным видом.
     - Вот и начинаются наши  хлопоты  и  мытарства:  за одно плати, за другое  плати.  Где же мы денег  возьмем на пошлину?
     -  Бог даст, мама, я заработаю.
     - Заработаешь! Как и где? Ох -хо-хо! - тяжело вздохнула она. - К врачу пойдем послезавтра. Надо немного отдохнуть  с  дороги.      
      Несмотря ни на что,  Сусанна была довольна, что дело их небезнадежно, хотя и очень хлопотно.

      Через день они опять пошли в Терджели, на этот раз  в больницу, где лечились и обследовались  больные с психическими заболеваниями, и где находился на учете Симон, когда подростком заболел тяжелым психическим заболеванием.  Больница  находилась  недалеко от  миллета,  располагаясь в сером каменном одноэтажном здании с арочными проемами окон и дверей. Внутри она также была сера и потерта от опирания  больных на стены. В больнице толпилось много  мужчин и женщин и детей разного возраста. Люди, стоя в очередях, громко разговаривали, перекликались, ругались, маленькие дети капризничали.  Было душно, не хватало свежего воздуха.  Простояв около трех часов, они, наконец, вошли  в кабинет. Врач, немолодой, почтенный на вид человек,  выслушал причину их прихода.  Затем нашел  в книге историй пациентов страницу про  Симона и стал читать ее, поглядывая на молодого человека, сидящего перед собой,  и недоуменно покачивая головой:  «Не может быть! Ну не может быть, чтобы с таким диагнозом человек  совсем вылечился».

      Он тщательно осмотрел  Симона, проверил реакцию глаз, постучал по всем нервным  окончаниям и пришел к выводу, что данный пациент  абсолютно нормальный человек. Для полной уверенности врач задал ему несколько разных вопросов и получил на них верные ответы.
      - Сколько будет пятью три?   
      -  Пятнадцать.
      -  Какой сегодня день недели?
      - Среда.
      -  Сколько сторон света?
      - Четыре.
      - Назови их.
      - Север, восток, запад, юг.
      -  Сколько цветов у радуги?
      -  Семь.

       Врач был в изумлении: - Это поразительно! Я хорошо помню, в каком  безумном  состоянии находился ваш сын. Такое впечатление, как будто это два разных человека при  внешнем сходстве. Такого еще не бывало в истории медицины. Ну, что ж, ставлю ему заключение: «Окончательное выздоровление и обретение способности  выполнять любую физическую и умственную работу»,... но через год,  даже если с ним будет все в порядке, придите за подтверждением заключения. Всего вам доброго! — Врач написав  заключение, поставил свою печать, и  мать с сыном, поблагодарив его и, заплатив  пятьдесят пиастров за прием, вышли из кабинета.

      Врач, оставшись на некоторое время один,  еще продолжал удивляться:
      - Поистине, Бог творит чудеса. Надо же: от обыкновенного удара головой о землю  сумасшедший становится  вполне нормальным человеком. Просто уникальный случай! Надо все это отметить, записать...- он достал из глубины стола свои  записи. - Это может пригодиться для моих научных трудов...

      По дороге домой Сусанна делилась с сыном  своими впечатлениями от  разговора с врачом.   
      - Как он сказал,  сынок: «Как будто это два разных человека при поразительном внешнем сходстве,» - засмеялась Сусанна, и вдруг ее пронзила мысль, что если Симон не ее душевно больной сын,  которого боялись и свои, и чужие, а,  действительно, кто-то другой, и она резко дернула его за руку.
      - Мам, что случилось, забыла что-нибудь? — на нее глянули глаза, полные  тепла и нежности.

      Она пристально  посмотрела на Симона, внимательно разглядывая каждую черточку на его лице, боясь, что её опасение может стать правдой, но ничего подозрительного в его лице не находила.
«Нет, не может быть, чтобы это был не мой сын. Все похоже. Правда, выражение лица немного изменилось, стало  мягче, добрее, сам  опрятнее стал, но эти изменения произошли вследствие  его выздоровления. Так оно со всеми  всегда бывает. А как он относится ко мне,  как относится к брату и сестре! Все бы так относились к своим родным, как он! Нет, это мой сын! Моя кровинушка!» От этой мысли  ей стало спокойно  на душе и легко; улыбнувшись, она ответила:
       - Да пустяки. Глупость какая-то, даже стыдно  вслух сказать. Пошли, сынок. Ничего я не забыла. - Она взяла его под руку, и они продолжили  путь домой. По дороге  решили, что  в ближайшее  время  они пойдут  к   господину  Халигану, хотя Сусанна  призналась, как ей  трудно будет пойти к  этому человеку с таким делом.

                продолжение http://proza.ru/2015/09/10/1049