Стихи и время

У неё очень редкое имя – Ленаида, но представляется она не по паспорту: Елена Анатольевна Кузнецова. Ей почти 76 лет, и она пишет стихи. Обо всё, что видит и о чём думает: о стране, городе, военном детстве, немножко о политике.
Мы познакомились на одной из встреч Виктора Портнова с избирателями. Худенькая старушка в шали и с клюкой вручила ему исписанный листочек: стихи про вас! Я заинтересовалась, была готова к наивной графомании, но не угадала. На листочке оказались строчки, простые, искренние, но с огромной точностью передавашие образы и ритмы. Познакомилась. Разговорились. И Елена Анатольевна, хоть и смущаясь, но с видимым удовольствием, прочла мне то, что помнилось наизусть.

«Я люблю тебя, город мой милый. Ты – частичка России большой. / Как я счастлива, здесь я родИлась, здесь мой дом, моя жизнь и покой. / Ты недаром зовёшься Дзержинском, Ты – железного Феликса брат/Так назвали тебя неслучайно, хоть историей ты небогат. /Ту историю люди писали. Там, где были пески, поднимались дома. /А где сосны до неба стояли, вырастали цехов корпуса. / Здесь жили в военное время и герои вернулись домой. /Разгромили врага, защитили Россию, а теперь расцветай, город мой. /Вы пройдите по улицам нашим: залюбуетесь их красотой. С каждым годом становится краше! Мой Дзержинск, ты навеки со мной».

Она читает просто, напевно, безо всякого надрыва, словно ведёт задушевный разговор. Да, наверное, это и отзывалось: слова от души. Давно, спрашиваю, стихи у вас получаются? Получаются… Со школы. В Дзержинске живёт с пятилетнего возраста. Отца как призвали в войну служить на «Капралактаме», так и не отпустили после победы. Разрешили только семью из Сергача в Дзержинск перевезти. Восемь детей, трое из них на фронте, пятеро с матерью. На всех – две комнаты в полуподвале на Дзержинского, 14. Туда и вернулись с фронта. Все.

«Июнь 41-го года, как страшно его вспоминать. Мы были малы и не знали, что это война началась. / И плакала мама ночами, оставшись с гурьбою детей. Отца по повестке забрали и старших троих детей. /Она провожала с молитвой, вослед потихоньку шепча, чтоб Дева святая Мария их, всех четверых, сберегла. /Мы плакали, глядя на маму, нас всех целовала она. И вдруг как-то тихо сказала: «Как страшно, что это – война». /А что это значит, мама? Какая она, война? Ты зря никогда не плачешь. Зачем к нам пришла она? /И тихо скала нам мама: вы сами поймёте потом. Что значит война, и какая она. Заплакав, закрылась платком. /Война – когда холодно в доме. Война – когда нечего есть. Мы часто не спали ночами, хотели хоть что-то поесть. /Зима проходила, весна наступала, в лугах появлялась трава. Мы рвали щавель, лебеду и крапиву от праздника Троицы до Покрова. /Четыре суровых зимы пролетели, победа явилась весной. И плакала мама от счастья, что дети вернулись домой».

Рассказывать о войне её приглашали в соседнюю 9-ю школу. Вспоминала, дети слушали. Телевидение снимало для новостей. Сюжет увидел весь город, её узнавали. Многие же помнили Елену Анатольевну по магазину «Прогресс» на Гайдара, где она проработала с открытия 25 лет. Вся её сознательная жизнь в Дзержинске. Помнит, как открывали памятник Железному Феликсу, как падал с него брезент. Помнит, как не приняли во 2-ю школу, слишком для неё «элитную». Как выучилась в 22-й, недавно заходила, нашла кабинет, где был их класс. Как отцу в 63-м году дали возможность поучаствовать в «народной стройке» и построить себе квартиру на бульваре Победы. Помнит, как Дзержинск заканчивался улицей Гайдара и как перешагнул её, взметнувшись высотками. Первого сентября внук на школьной линейке читал её стихи о России.

«Мой дом родной, моя Россия, люблю твои бескрайние края. /Весною бурных рек разливы, мерцанье синих звёзд и трели соловья. /Какие зимы снежные в России! Нигде такие не бывают, никогда! /И стоя на ветру раскинула бы руки, чтоб я тебя, Россия, обняла. /Обнять хочу, как мать родную, и нежно-нежно так прижать к груди. /Ты не грусти, моя Россия, вся жизнь у нас с тобою – впереди. /Мы всё переживём, и радость, и печали. Со мною ты, а я с тобой. /Здесь всё моё, в моей России. Ты жизнь моя, и я горжусь тобой».

Свои стихи она особо не показывает. Звали в Дом книги поучаствовать в литературном вечере, не пошла. Не люблю, говорит, этого. Или смущается? При этом Елена Анатольевна на удивление лёгкий человек. Не жалуется, не злится. Ну, разве что рассуждает.
«Ты, Растяпино родное, город мой Дзержинск. Рассуждай со мною вместе, как нам вместе жить. / Кто подумает о детях, немощных, больных. Неужели нашей власти дела нет до них?»
Двое взрослых детей, которых поднимала одна. Как с мужем развелась сорок лет назад, так больше замуж не захотела. Спрашиваю, как ей видится, люди вокруг больше добрые или злые? Говорит: недовольные, не знаю, почему. Сама она в недовольных пересудах не участвует. Привыкла, говорит, жить сама по себе. И наблюдать за жизнью, какая она. Говорит, что нужно уметь радоваться. Категорически отказывается фотографироваться и на прощение читает мне свои стихи про деревню, всё так же напевно, незатейливо, ненадрывно. Вот она, жизнь, уж какая есть.

«Исчезла моя деревенька, исчезли ромашек поля. Осталась полынная горечь, крапива растёт у плетня. / Остались одни лишь старухи и ждут на разбитом крыльце, когда же приедут к ним внуки. Обида у них на лице. / Их дети уехали в город копейку себе добывать. А бедной старухе придётся, наверно, одной доживать. / Все речки давно обмелели, водички нигде не найти. А если где встретишь колодец, старухе труда не дойти. / Так в чём же мы так виноваты? А, может быть, это судьба? Хотя бы один ненароком приехал чиновник сюда. /И разве чиновник не знает, как люди в деревне живут? Он знает, он всё понимает, да ноги сюда не идут. / Зачем закупать за границей за золото и серебро? Засеять бы всё здесь пшеницей, вот где оно, наше добро. / Деревня моя, деревенька, ну кто так обидел тебя? Но время придёт, и слава вернётся к тебе, деревенька моя. /»