Чёрный Феникс - продолжение два

Пройдя долиной смертной тени...
      

- Выйдем ночью. Через пять с половиной часов, - верняк выложил на стол старинные карманные часы и постучал по стеклу грязным обломанным ногтем, показывая, в котором часу им надо будет выходить.


- Можешь пока отдохнуть, - усмехнувшись он показал на топчан, покрытый старым грязным одеялом. Если не побрезгуешь, конечно.


- Безусловно, побрезгую, - ответил Кайсар, - может, там блохи... и клопы впридачу.


- Блохи есть, - сказал верняк, - куда нам без блох, блоха тварь живучая. А клопов нет, нет у нас клопов. Клопов мы выводим. Дохнут клопы от этой дряни, - верняк показал пурпурно-жёлтый баллончик с угрожающими надписями, а блох эта гадость не берет.


- Живучие твари, - повторил верняк с сожалением.


- Не хочешь, тогда сиди, - сказал он, надевая плащ и набрасывая на голову капюшон. - Я отойду ненадолго. Узнаю, захочет ли "дядя" с тобой встретиться. "Дядя" у нас теперь другой. Прежнего "папа" отправил на повышение, да только не дошёл тот "дядя" до своей новой хаты. Взорвался... от радости, наверно. Очень его радость разбирала в последнее время. Рванул и дерьмом собственным все вокруг забрызгал. "Папа" сильно его жалел. Похороны, поминки, гранитное надгробие. Даже всплакнул по-старчески. Куда же я, говорит, без моего верного Хрипатого Джевонса, ведь лучше него никто крыши не держал и предъявы миром не разруливал. Причитал, причитал и поставил на хозяйство Костолома Чарли Пёрселла. Костолом не Хрипатый, с ним говорить трудно. Ушибленный Костолом Пёрселл, причём на всю голову сразу. Сидит тихий, чисто блаженный, весь словно изнутри светится. Выслушает тебя, и скажет, не повышая голоса, елейно так скажет: "Кончайте его, братики, не нравится он мне". Тяжело с Костоломом разговаривать, - верняк приподняв капюшон, с надеждой глянул на Кайсара.


Кайсар в ответ промолчал.


- Я предупредил, - вздохнул грустно верняк. - Оружием зря не размахивай. Клиенты ко мне нервные ходят, не любят они, когда им оружием угрожать начинают. Будут вопросы задавать, где я и когда буду, отвечай... сам знаешь, что ответить.
      

Кайсар кивнул.


- Ну, я ушёл, - сказал верняк.


Кайсар придвинул ближе часы, оставленные верняком. Подумав, вытащил пистолет, снял с предохранителя и положив его рядом с часами, развернул дулом к двери.


Ждать ему пришлось долго. Сначала Кайсар терпеливо сидел на стуле, изредка поглядывая на циферблат часов, потом принялся расхаживать по подвалу, считая шаги, кругами слева-направо, затем справа-налево, и по диагоналям. Когда бесцельное хождение ему надоело, он взялся отжиматься. От пола, на ладонях и на кулачках, пружинисто подбрасывая туловище вверх, с хлопками. Бодро выпрыгивая из положения лежа, становился в стойку и молотил воздух, пригибаясь, финтуя, бил прямые, хуки и апперкоты, представляя противника, вёрткого, крепкого и отчаянно выносливого, стойко выносящего его удары. Бам-с, Кайсар проводит серию: прямой в челюсть, следом хук справа и левым локтем в челюсть сбоку. Раскрытой ладонью в сердце, левой, сжатой в кулак, в солнечное сплетение, правым кулаком в печень и не останавливаясь, удары ногами: лоу-кик по правому бедру, ребром стопы в голень, прямой останавливающий в живот, боковые с проносом по рёбрам. Остановился отдохнуть, посмотрел на часы. Прошло всего полтора часа. Делать больше нечего. Кайсар вернулся за стол. Тоскливо текли минуты, медленно складываясь в часы. Кайсар героически боролся со скукой, не давая себе задремать придумыванием различных умственных развлечений, от мысленного соединения предметов, окружающих его, в многоугольные фигуры, до многократного пересчёта расставленной на столе посуды. Он настолько увлёкся прихотливой игрой ума, что не услышал, как вернулся проводник.


- Собирайся, парень, - верняк, не снимая плаща, сел напротив. - "Дядя" согласился на встречу. Сказал: "Приведи ко мне фраерка залётного, хочу, сказал, послушать, чего он мне такого важного пробулькает".


- Идти, так идти. - сказал Кайсар, засовывая пистолет в кобуру. - Веди, верняк.


- Ты, вот что, - проводник придержал Кайсара, ухватив за ворот куртки. - Ты у "дяди" сиди тихо, молчи, пока не спросят и руками слишком не размахивай. В глаза ему прямо не смотри. И спиной к нему сразу не поворачивайся. Лучше до выхода задом пятиться, чем червей могильных кормить. Все понял или надо повторить?


- Повторять не нужно. - сказал Кайсар, - Запомнил.


- Ну, если нет надобности, тогда пошли...


Они выбрались из подвала и зашагали в темноте по пустому проспекту мимо мрачных пустых домов, провожающих их слепыми глазницами разбитых окон, из которых тянуло могильным холодом. С наступлением ночи всё живое исчезало с улиц, уходило в подвалы и на верхние этажи домов, забивалось в самые глубокие норы, затихало и затаивалось до утра. Ночью безраздельно правили три силы: полицейские патрули, братство и крысы. Впрочем, сами крысы придерживались иного мнения. Вездесущие грызуны считали, что истинная власть в трущобах принадлежит исключительно им, благодаря, прежде всего, их численности, бесстрашию и поразительной живучести. О крысах в "отстойниках" рассказывали невероятные истории. Говорили о геометрически правильных колоннах, марширующих по дорогам и исчезающих при появлении человека, о живых мостах, построенных лишь для того, чтобы крысиная королева могла спокойно перебраться через канал, заполненный сточными водами, о подземном крысином городе, населённом мириадами серых тварей, живущих в построенных ими домах, формой напоминающих сужающиеся кверху конусы. Говорили о крысиных охотах на людей, в которых крысы действовали совершенно осмысленно и очень по-человечески. У охотников-де существовало чёткое разделение ролей: одни выступали загонщиками, другие ждали искусно направляемую крысиными "егерями" жертву на специально отведённых номерах. Говорили о вещах вообще фантастических и сами потешались над тем, о чем говорили. Кайсар к таким рассказам относился скептически, а вот проводник в их правдивости не сомневался. Не удивительно, он и не такое видел...


Внезапно впереди сверкнул острый луч прожектора, осветил на несколько секунд проспект и воткнулся вертикально в небо тонким белым столбом света. Проводник резво упал на колено, прошипел зло:


- Пригнись, с-сука. Полиция!


Огляделся, дёрнул Кайсара за рукав.


- Быстро. За мной, -  пригнувшись, рванул к ближайшему подъезду. Кайсар на полусогнутых устремился следом.


Они заскочили в дом, вжались в стену, затаились.


- Дыши тише, - шепнул верняк, - и постарайся меньше двигаться.


Сначала они услышали далёкое урчание двигателя. Звук нарастал и вот, мимо них, неспешно проплыл длинный восьмиколёсный полицейский броневик, обдав волной горячего воздуха, смешанного с по-весеннему свежим запахом синтетического топлива. Пунктир кроваво-красных габаритных огней, отмечавших линию крыла, напоминал освещённые иллюминаторы кают, отчего сам броневик был похож на океанский лайнер, идущий сквозь тропическую тьму. Два прожектора, установленные на носу и на корме броневика были пригашены, но могли вспламениться в любой момент безжалостно-слепящим светом, стоило только операторам, скрытым в теплом чреве боевой машины, обнаружить на тактических экранах потенциальную мишень.


Полицейская машина уползла в темноту, однако верняк оставался на месте, прислушиваясь к затихающему рокоту мотора. Дождавшись, когда звук почти стих, он, стараясь не шуметь, покинул убежище. Застыл, сосредоточенно вслушиваясь, пока не убедился, что патрульный броневик действительно уехал, а убедившись, подозвал Кайсара. Детектив выскользнул на мостовую.


- Прямо, - сказал верняк и они пошли дальше по проспекту, затем проводник свернул налево и они углубились в лабиринт, составленный из узких улочек, сквозных дворов, одинаково тёмных и незапоминающихся, лестниц, ведущих наверх и лестниц, ведущих вниз, чердаков, крыш, карнизов, подсобок, пожарных выходов, детских площадок, мусорных свалок, подземных парковок, нагромождений металлического лома и пустых гаражных комплексов. Необходимость идти вдоль мрачных рядов приземистых, кое-где разрушенных боксов, тянущихся на сотни метров необычайно пугала верняка. Он надолго останавливался, настороженно оглядывал заброшенные постройки, решая, пройти ли им прямо или обойти гаражи стороной, на безопасном расстоянии. Кайсар послушно ждал, что решит верняк. Первый встреченный комплекс не вызвал у верняка особых опасений и они безбоязненно миновали его, а вот второй, многоуровневый, пришлось обходить.


Бесконечные плутания по загаженным переулкам, дурно пахнущим свалкам, разоренным квартирам и терриконам строительного мусора порядком утомили Кайсара. Продираясь вслед за проводником между бетонными блоками, он, среди хаоса разбросанных строительных конструкций, поддавшись сюрреалистическому очарованию заброшенной строительной площадки, в порыве параноидального озарения, вдруг отчётливо понял, что верняк его нагло и откровенно дурачит. Скорее всего, он замыслил завести доверившегося ему детектива вглубь мёртвого города и там, растерявшегося, отупевшего от бесплодных блужданий, измотанного и ничего не понимающего, принести в жертву своей безудержной жадности, лишить жизни, распять на роковом алтаре, бедного трепещущего ягнёночка, жалко блеющего о снисхождении, взывающего к справедливости, молящего о пощаде... Бесчувственный  дикарь без сожаления вонзит кинжал Кайсару прямо в сердце, кровожадно смотря на бьющееся в предсмертных конвульсиях тело. Затем бессовестно ограбит остывающее тело, стащит с него одежду, заберёт деньги, оружие, всё, что покажется ему ценным, скотине этакой... Кайсар с ненавистью уставился в спину верняка, живо представляя рвущие водонепроницаемую ткань плаща пули...


Верняк остановился. Кайсар налетел на него и очнулся.


- Как-ко-го чёрта?! - осадил детектива проводник.


- Извини, верняк, - виновато пробормотал Кайсар, - задумался и не заметил...


- Чего не заметил ? - верняк ухватил детектива за шею, толкнул вперёд, - этого не заметил? Света не увидел? Так смотри... Пришли мы, понял? Пришли. Добрались до паука до нашего, до Костолома...


Верняк вцепился Кайсару в шею крепко, не оторвёшь.
      

- Не боись, фраерок, - говорил проводник ласково, - я без обману, доставил в целости и сохранности и обратно выведу. Сжимая пальцы, он пригибал и пригибал Кайсара к земле. - Знаю, о чем ты думаешь... Думаешь, грохнуть я тебя решил, на деньги твои позарился... Обманул верняк щегла доверчивого, муфлона рогатого... Так или не так?


- Отпусти, скотина, - Кайсар крутанулся, пытаясь сорвать руку проводника со своей шеи.


Проводник отскочил назад, выставляя перед собой раскрытые ладони.


- Спокойно, фраерок, спокойно. Видишь, я тебя не трогаю, успокойся...


- Успокоиться, да? - проронил разозлённый Кайсар, выдёргивая из кобуры пистолет, - успокоиться? Да ты мне чуть шею не сломал, сволочь.


- Так ведь не сломал же, - осклабившись, ответил проводник.


- Заткнись, сволочь, - Кайсар остервенело ткнул стволом верняку в подбородок, - урою, гнида...Сдать меня решил?


- Полегче, парень, полегче, - проводник взялся рукой за ствол.
      

Кайсар дёрнул пистолет к себе. Верняк не отпускал, хищно щерился. Кайсар ожесточённо рванул оружие на себя и грянулся оземь.


- Сволочь! - слабым голосом обложил он присевшего рядом на корточки проводника.


- Чуть не грохнул меня, дура, - сказал проводник укоризненно вздыхая. - Прав был Хрипатый, убойной силы музыка играет, надо подсказать стервецам, чтобы мощность снизили.


- Чего? - вяло поинтересовался детектив, потирая ушибленный локоть.


- Чего, чего, инфразвука, вот чего. Понатыкали тут излучателей. Костолом у них чего-то нервный стал, "папе" жалуется, измену нюхом чует... Говнюк. А мне одно расстройство, любой-каждый пристрелить непременно желает. Ну, чего разлёгся, вставай, дура. "Дяде" тебя представлять буду.


- Так, значит, - отдирая вольно разбросанные члены от земли, думал Кайсар, - прогресс налицо. Точнее, на лице.


- На, вставляй в уши быстро, - сказал верняк.


- Что это? - спросил Кайсар.


- Беруши, - сказал верняк. - Фильтры. Глушит инфразвуковые волны.


- Сука ты, - сказал Кайсар, - почему заранее не предупредил? Я же тебя едва не застрелил?!


Верняк не ответил.



Там, где царствует паук
      

Костолом Чарли квартировал под угрюмого вида особнячком, выгодно господствовавшем над окружающим его ландшафтом. Столь удачным расположением принадлежащей ему недвижимости грешно было не воспользоваться и Костолом Пёрселл использовал стратегически выгодное положение особняка по максимуму. При ближайшем рассмотрение это скучное творение архитектурной мысли оказалось умело обустроенной цитаделью, гарнизон которой мог без труда и достаточно долго сдерживать превосходящие силы противника. Узкие бойницы, основательные баррикады вдоль фасада, несколько рядов колючей проволоки перед ними, перемежающиеся минными полями, пулемётные гнезда на крыше, чередующиеся с безоткатными реактивными орудиями и миномётами. Вход в подземелье представлял собой массивную освещённую арку, охраняемую двумя подручными Костолома, торчащими по обеим сторонам бетонной арки. Появление чужаков вызвало у них неподдельную радость. Они вскинули оружие и поспешили навстречу, держа гостей на прицеле.


- Стоять! Кто такие?


Верняк застыл на месте.


- Покажи лицо, - крикнул первый боевик,  наставив винтовку на проводника.


Верняк приподнял капюшон.


- Уймись, Корявый, - миролюбиво посоветовал нервному напарнику второй. - Чего людей зря пугаешь? Вернячок это пришёл, фраерка к "дяде" привёл… Сова предупреждал...


- Усохни, Ластик. - Корявый не желал успокаиваться. - Сова, может, и в авторитете, только мы под Шапаром Рабаном ходим. Мы его приказы выполняем. Рабан мне ничего про верняка и фраера не говорил.


- Фильтруй базар, Корявый. Сова у "дяди" в шептунах ходит, а Шапара с недавних пор по фейсу без объявы на порог не пускают конкретно...


- Чего-то я не догоняю, Ластик. Непонятки у нас с тобой в последнее время образовались. Сдаётся мне, ты в совиные дятломеры записался. Значит, бабло тебе Шапар отстёгивает, а мазу ты за Сову держишь. На Сову, значит, подписался дятлом стукать. Рабана Шапара свалить шнуруете? Да, я ж тебя, ....... гнойный здесь и урою. Завалю, конкретно....


- Заткни ботало, Корявый... Я Шапара уважаю, всякий скажет. Только все знают, Шарап в масть уже не рулит. Доверия у "дяди" к Шапару больше нет, поэтому его в отстой натурально сливают. Братва трёт, "дядя" Рабану замену ищет.


- Братва ему бакланит... Братва чья?


- Всякая, разная...- примирительно пробормотал Бритый.


- Совиная это братва, Ластик... Сова под Шапара копает... Рогом землю роет, гнида... Чует, падаль, поживу...


- Копает, не копает... Не наши это разборки, Корявый, в натуре... Ходим под Шапаром, будем ходить под Совой, или, вон, под Лосем Гринвичем, Лось нынче в силу входит...


- Оно верно, - выплеснув накопленную злобу, легко согласился Корявый. -  Только не по понятиям Рабана валят, - завёлся он снова...


- Чёрт с ним, с Рабаном, -  гневно рявкнул Ластик, - с этими чего делать будем?


- С этими? - сказал Корявый. - А что с этими? Веди их к свету, обшмонаем и Сове сдадим...


Ластик приблизился к гостям, чутко слушавшим перепалку охранников.


- Ну, чё застыли, муфлоны?, - неласково спросил он, - пошли, шмонать вас будем.


Обыскивал их Ластик. Отдав винтовку напарнику, Ластик взялся за дело основательно и неспешно. Первым попал под раздачу верняк. Покорно раскинув руки, он терпеливо ждал, пока Ластик ощупывал, обстукивал, выворачивал, заглядывал и осматривал его одежду и тело. Разобравшись с верняком, Ластик взялся за Кайсара. Найденное и изъятое Ластик складывал у ног детектива. Кайсар с грустью разглядывал лежащие на земле лейкопластырь, переводчик, очки, антидот, дезинфектор, таблетки от головной боли и с грустью думал, чего подозрительного нашёл охранник в освежителе рта и в чём провинились перед ним стерильно упакованные бинты. Ластик в это время взвешивал уютно устроившуюся на его ладони гирьку. Уважительно хмыкнув, он добавил её в горку и перешёл к пистолетам. -Снимай кобуру, - скомандовал Ластик и Кайсар, скинув куртку, осторожно снял кобуру и так же осторожно передал её враз хищно подобравшемуся Бритому. Заполучив оружие, Бритый ощутимо обмяк. Накинув кобуру на плечо, он почти добродушно сказал, обращаясь к Корявому:


- Зови Сову, Корявый... Клиенты чисты.


Корявый, держа верняка с Кайсаром в поле зрения и под прицелом своей винтовки, вытащил рацию. Пробормотав в микрофон несколько фраз, прицепил рацию к поясу и объявил:


- Сова поднимается, ждите...


Бронированная дверца бункера со скрипом раскрылась, выпустив худого вёрткого мужчину с лицом запойного алкоголика. Судя по тому, как сразу подтянулись и посуровели охранники, это был Сова, великий и ужасный шептун-советник Костолома Пёрселла.


Сова мельком глянул на гостей.


- Это что? - спросил он, тыча пальцем в изъятые у Кайсара вещи.


- У фраера было, - сказал Корявый.


- Собрать, - приказал Сова.


- Так некуда же, - сказал Ластик.


- К себе. В карманы, - сказал Сова.


Ластик обернулся к Корявому.


- Ты шмонал, - сказал Корявый, - тебе и собирать.


Ластик, вздохнув, стал подбирать лежащие на земле .


- Всё, - сказал Ластик, нацепляя на голову очки ночного видения.


- Деньги! - требовательно сказал Сова, щёлкнув пальцами.


Ластик скривился, полез за пазуху и вытянул ту самую, упрятанную в потайном кармане, пачку кредитов. Кайсар машинально хлопнул себя по боку.


- Крысятничаешь, Ластик? - грустно вопросил Сова, отбирая у подручного деньги.


- Да ни в жисть, - сказал Ластик.


- Гляди-и-и, - предостерёг Ластика Сова.


- Гадом буду, - клятвенно обещал Ластик.


- За мной, - скомандовал Сова.


Ластик первым сорвался с места. За ним верняк и Кайсар. Замыкал  процессию Корявый. С винтовкой наперевес.
      

Кабинет Пёрселла был пуст и обширен. Судя по обстановке, Костолом вёл аскетический образ жизни. Сова остановился у стола. Кайсар и проводник скромно застыли в нескольких шагах позади Совы. Корявый контролировал выход. Ластик охранял конфискованные при обыске предметы. Все ждали, когда прибудет "дядя".


Бесшумно откинулась портьера, обнажая тайный ход и в кабинет вполз Костолом Чарли Пёрселл, поддерживаемый под локоток поджарым телохранителем. Не глядя на присутствующих, он, шаркающей походкой, добрался до стола, сел в предупредительно отодвинутое телохранителем кресло и просидел так некоторое время, не поднимая головы, тяжело, с сипением дыша и покашливая.


Сова почтительно склонил голову. Костолом, отдышавшись, взялся за вещи, отнятые у детектива.  Изучая скрупулёзно одну за другой, он, как бы невзначай спросил, не поднимая глаз:


- Сова, мальчик мой, ты их привёл?


- Они здесь, дядя, - ответил Сова.


- Скажи им, пусть подойдут ближе...


- Верняк, - сказал Костолом, с любопытством разглядывая завёрнутые в прозрачную обёртку деньги, - ты кого ко мне привёл, верняк?


- Он просил о встрече, дядя. Ты согласился выслушать его.


- Кто он, верняк?


- Частный детектив, "дядя".


- Знаешь, почему вас кличут верняками?


- "Дядя", я...


- Затихни, верняк, не гони волну... Верняк - от верности... верным должен быть... помнить, кому должен... Ты помнишь, кому ты должен?


- Помню, дядя...


- Что же ты, плесень смердючая, делаешь? Ты ж кого ко мне приволок? Лягашам меня подставил? Продался, курва? - заорал Костолом, брызгая слюной. - Сдал меня с потрохами! Лягаша с собой притащил! Юркие чертенята безумия резво скакали в костоломовых расширенных зрачках.


Сова увлечённо рассматривая ногти на руке, старательно показывал, что он тут абсолютно ни при чем, оказался здесь совершенно случайно и не уходит только из уважения к хозяину кабинета. Верняк тоже не выглядел слишком испуганным. Костолом, в приступе бешенства поднявшись на ноги, нависал над столом, гневно поводя глазами.


- Что думаешь, Сова? - неожиданно спокойно обратился к советнику Костолом.


- Да нормалёк, "дядя". Верняк - кент правильный, проверенный. Ему стучать резона никакого. И фраерка этого мы пробили. Не лягаш он, дядя, точно, не лягаш. Детектив. Частный. 


- Ну, смотри, Сова, - предупредил Костолом, усаживаясь. Обратив взор на Кайсара, сказал:


- Каркас подайте.


И когда телохранитель исполнил его распоряжение, Костолом, указав на колченогий стул против себя, сказал:


- Садись, милок, садись. Устал, надоело стоять, всё на ногах, на ногах. В ногах правды нет, так ведь, верняк? Сова, а ты выйди. И вы, сынки, идите, поскучайте за дверью.


- Не нравится он мне, - сказал Костолом, - иуда. Продаст, не поперхнётся. Но умный, умный... За ум пригрел его, приблизил. Может зря? Что мыслишь, детектив?


- Не знаю, - честно ответил Кайсар.


- И я не знаю, - опечалился Костолом, - а вот держу, не доверяю. Не доверяю, а советы слушаю. Кушаю, да слушаю, чего он советует… Ладно, милок, в чём твоя проблема ?


- Человечка одного я ищу, "дядя", очень нужен мне этот человечек.


- А от меня чего хочешь? Я человекам не сторож, не сторож я человекам, детектив.


- Вот фото, "дядя". - сказал Кайсар, показывая Костолому Пёрселлу снимок.


- Этого, значит, ищешь, - сказал Костолом.


- Его, "дядя".


- Предположим, найдёшь ты его, - сказал Костолом. - Найдёшь и, натурально, представишь тому, кто его заказал. Получишь за него деньги. Сколько ты получишь?


- Обещали не обидеть, - сказал Кайсар.


- Не боись, милок, мне твои хрусты без надобности… - усмехнулся Костолом. - Своих хватает... А с верняком ты как договорился? Сколько он получит?


Кайсар замялся.


- Ну, так сколько верняк от тебя получит? Говори, милок, верняку от меня скрывать нечего. Или есть?


- Я не обманываю, дядя..., - глухо проговорил верняк.


- Притихни! - перебил верняка Костолом, - пусть фраер скажет.


- Пять, - сказал Кайсар.


- Неплохо, - сказал Костолом. - А что касаемо кощея… Приходил ко мне этот кощей, приходил. Губа его привёл и Губа за него подписался. Просил приютить денька на три. Говорил, проблем не будет, перекантуется и слиняет. Я его на постой определил. За хату кощей забашлял сполна. И всё. Разбежались. Больше я того кощея не видел...


Костолом, изумлённо булькнув, умолк на полуслове.


Кайсар оглянулся. Верняк с треском отдирал приклеенную поперек плаща широкую ленту, одного цвета с плащевой тканью и по мере того, как он её отрывал, она обретала объём и форму, знакомую такую форму. Верняк оторвал последний сантиметр ленты и Кайсар определил предмет, который держал теперь в руках проводник. Импульсная штурмовая винтовка Шнайдера, модель "диверсант", с прикладом.


Кайсар нырнул со стула на пол.


- Помнишь Зубастика Форстера, Костолом? - проорал верняк, - Привет тебе от него с того света. Сдохни, падла!


Винтовка жарко плюнула бледно-синим пламенем. Верняк, остервенело скаля зубы, лупил по Костолому Пёрселлу, совсем не обращая внимания на телохранителя, горевшего желанием принять участие в набирающей обороты вечеринке. Он уже собрался было свалить верняка, но тут в дело вступил Кайсар. Схватив со стола хитрую гирьку, Кайсар ловко зарядил ею телохранителю в лоб. Хлоп! стукнула по кости увесистый металлический кругляш. Телохранитель выронил пистолет. Кайсар, рыбкой бросившись вперёд, подхватил выпавшее из рук телохранителя оружие и лёжа, снизу вверх, выпустил в заваливающегося на спину телохранителя обойму полностью, и откатился к стене. Наверху прогремел мощный взрыв. В кабинет ворвался Сова, крича истошным голосом:


- Дядя, нас атакуют!


Верняк, не прекращая стрелять, развернулся и разрезал Сову очередью напополам. Верхняя часть туловища доверенного шептуна упала с глухим стуком.  За нею повалились ноги.


- Замочу, суки, всех покрошу на хрен! - бесновался верняк, лупцуя из винтовки вокруг себя.


- Кайсар, покажись, покажись, фраер долбаный. Клянусь, убью не больно! - ревел верняк, ведя плотный беспорядочный огонь. Видимо, снесло ему крышу капитально, сбило с катушек, сорвало резьбу, переклинило напрочь и окончательно. Прячась от невменяемого проводника под столом, Кайсар торопливо прострелил  ему голень.


- Я-я-я-а-а-а-а! - завизжал верняк, хлопаясь на бок. Их взгляды встретились и Кайсар немедля выстрелил и на лице проводника стало на одну дырку больше,


лицо проводника украсила аккуратная круглая дырка в сантиметре от переносицы.


Кайсар лихорадочно запихивал обоймы к карман... Взрыв, взрыв,  ещё взрыв. Осыпав детектива стеклянной крошкой, лопнули лампы.  Моментальный переход от света к тьме ослепил Кайсара, перед глазами, маслянисто переливаясь, поплыли радужные круги.
      

- Дрянь. Су-у-у-ка, - прошипел детектив, слепо шаря по полу в поисках затерявшегося прибора ночного видения. Уподобившись крабу, он возился в кромешной темноте, ощупывая пространство быстрыми пальцами, с испугом ощущая, как истекает, истончается, тает время, необходимое ему для спасения. Наконец, он зацепил пластиковый ремешок, рывком подтянул очки к себе. Обретя возможность видеть в темноте, Кайсар выскочил из разгромленного кабинета и помчался узкими коридорами к выходу из бункера.


Пронёсшись по пустому тоннелю, он взбежал по ступенькам, с натугой открыл бронированную дверь, с опаской выглянул наружу. Вокруг особняка разгоралось, закипало, заваривалось нешуточное сражение. Боевики Чарли Костолома, засевшие на крыше и за баррикадами, зарядов не жалели, палили почём зря. Шестиствольные пулемёты, визгливо завывая электродвигателями, без остановки поливали свинцовым дождём окрестности, ракеты, срываясь с направляющих, вспарывали воздух острыми крыльями, неслись к невидимым целям, взрывались с оглушительным грохотом, выбрасывая столбы огня и дыма... Только вот противника не было видно. Мелькали вроде бы призрачно-неясные тени, возникали над развалинами и тотчас исчезали. Кайсар ужом выбрался наружу, припав к земле, пополз к уложенным крепкой стенкой мешкам с песком. Надо было отсюда срочно выбираться. Желательно, с наименьшими для себя потерями...



Свинцова поступь Командора (лейтенант Колониальной Конной Полиции)



...твердо печатая шаг, чеканной поступью он уверенно направляется к подсобке.


- Черт, забыл закрыться наверное... Пойду, гляну, кого там принесло, - шепчет Папаша и удаляется исправлять допущенную ошибку, не догадываясь, что ошибку эту исправить невозможно. Я мог бы остановить его, однако промолчал, посчитав, что приобретению жизненного опыта возраст не помеха. Шаги неотвратимо приближались к моему убежищу и вот, он возник на пороге, иронично оглядел жалкую комнатку, служившую подсобкой, в которой я надеялся отдохнуть от свалившихся на мои слабые плечи неприятностей, щелчком выбил сигарету из пачки, жестом голливудского героя прикурил, и выдохнув дым, укоризненно произнёс:


- Кайсар, опять ты!


Мог бы хоть раз обойтись без этого заезженного восклицания.


Из-за его плеча испуганно выглядывает старина Шлегель.


- Папаша, дозволь пошептаться  с глазу на глаз старым друзьям,  - просит он тоном, не допускающим отказа, и старина Шлегель молниеносно испаряется.


- И что мне с тобой делать, Кайсар? - притворно вздохнув, спрашивает он. - Ты словно заноза в заднице, тонкая такая, острая и зазубренная, зудит, дёргает, болит, садиться не даёт, и вытащить нельзя.


- Оставить меня в покое, лейтенант, - отвечаю я, судорожно сочиняя себе непробиваемое алиби.


- Даже не надейся, - он сдвигает шляпу на затылок. - я всегда буду поблизости. Стоять у тебя за спиной, дышать тебе в затылок, ожидая того момента, когда ты лоханёшься по-крупному. Совершишь непростительную оплошность. Такую вот монументальную ошибку, - он показывает, какой просчёт я обязательно совершу.


- И ты её допустишь, поверь моему опыту, Кайсар, ты её совершишь. Непременно. Без всяких сомнений. Железно. Стопудово! - он жизнерадостно хохочет.


- За что такая нелюбовь, начальник?


- Догадайся.


- Я тоже от тебя не в восторге, лейтенант...


Он достаёт плоскую коробочку коммуникатора, раскрывает, пристально вглядывается в небольшой экранчик.


- Ладно, умник, - говорит лейтенант после непродолжительного молчания, - а скажи-ка ты мне, детектив, где ты был, скажем, двадцать минут назад?


- Здесь и был, - отвечаю я, - пил водку. Шлегель подтвердит. Угостил меня Папаша за то, что я ему помогал стены сверлить. Под картины.   


- А пыль, значит, от бетонного покрытия.


- Точно так, начальник, сверло попалось тупое


- И царапина на щеке от отколовшегося осколка.


- Вы чертовски догадливы, лейтенант.


- А если мы спросим у Папаши...


- То старина Шлегель подтвердит мой рассказ...


- и...


- И никаких больше "и" лейтенант. Меня в чем-то обвиняют? Предъявите постановление о задержании. Нет? Ордер на осмотр, выемку, обыск. Тоже нет? Тогда до свидания, лейтенант!


- Па-а-а-па-а-а-ша-а-а! - кричит лейтенант, растягивая гласные.


Шлегель протискивается в подсобку, бочком-бочком обходит лейтенанта, прямо не смотрит, косит глазом, словно породистый конь, только всхрапнуть остаётся для полноты образа и копытом ударить.


- Дружище, - просит лейтенант, - принеси-ка ты нам пива, прохладного, но не холодного, в больших таких кружках, самых больших, какие у тебя найдутся и чтобы были они запотевшие, со слезой, и не местного, стефанийского и, упаси тебя боже, не санкаранского. А принеси ты нам, Папаша, настоящего земного, тёмного ирландского, - лейтенант заговорщицки подмигивает Кайсару. - Говорят тёмное пиво у тебя отменное.


- Что вы, почтенный господин, - смущённо отвечает Шлегель. - Разве можно у нас найти земное-то пиво? Разорительно и не по чину нам такая торговля. Одна пошлина чего стоит!


Лейтенант иронично вздёргивает левую бровь.


- А не обманываешь ли ты нас, братец? - спрашивает лейтенант задушевно, - не дуришь ли ты нас, не вводишь ли нас в заблуждение? Намедни завтракал в твоей харчевне мой осведомитель, так он весьма нахваливал именно этот сорт пива.


- Кроме того, - лейтенант выразительно смотрит на Папашу, - он дружен с оперативниками из окружного Акцизного управления и иногда, редко, но, поверь мне, дружище, метко, делится с ними своими скромными догадками и предположениями. Вельми скуден умом и тщедушен телом, но зело любопытен и наблюдателен, стервец. Проныра и изрядный шельма, этот мой информатор.


- Гнида он, - бурчит под нос Шлегель, - башку свернуть. Секундное дело.


- Папаша, - говорит лейтенант, - хватит болтать. Неси пиво. А мы с тобой, Кайсар, продолжим наш милый тет-а-тет.


- Не о чём нам с тобою разговаривать, - отвечаю я, - нет у нас общих тем для разговора.


- Почему же нет? Темы, они как грибы. Всегда что-нибудь да найдётся. Там походишь, тут поищешь… Нет? - изрекает лейтенант и тычет мне под нос коммуникатором. - К примеру, заварушка в северном "отстойнике". Горячий приключился казус и энигматический, само собой. Как, память пробуждается?


- Спит, - безапелляционно чеканю я.


- Жаль, - грустит лейтенант, - что придётся нам её немножко потревожить.  Привести в чувство. Растормошить. Растолкать этими самыми... пинками. Размять, развернуть, прополоскать и вывесить сушиться.


- Не поможет, - в тон ему отвечаю я, - сон летаргический.


- Я все же попытаюсь, - лейтенант с надеждой смотрит на меня. - Вдруг мне повезёт?


В кладовку заныривает Папаша с невообразимо большими кружками пива и тарелкой, от души, до краёв, наполненной солёными земляными орешками "чиверс".
      

- Тёмное, ирландское, - пасмурно возвещает он, - и орешки. За счёт заведения. Ставит с грохотом посуду на кособокий столик и уползает обратно, к себе за стойку, зализывать душевные раны, выть тоскливо на луну и перетирать по новой и без того кристально чистые бокалы.


Лейтенант жадно припадает к кружке. Отпив чуть меньше четверти, отваливается и удовлетворенно икает. Бросает в рот орешки, сыто жмурится.


- Ну, Кайсар, готова твоя память сотрудничать с органами правопорядка в добровольном порядке?


- Не дождётесь, - говорю я, вслед за лейтенантом припадая губами к кружке, подобно рыцарю, благоговейно приникающего к негаданно обретённой чаше Грааля.


- Х-хорошо пошло, - комментирует лейтенант, жмурясь, словно разомлевший в тепле кот.


- Орешки? - двигает он ко мне тарелку.


- Всенепременно, - утвердительно киваю я.


- Так вот, - упрямо подводит меня лейтенант к интересующей его теме, - случилась этой ночью в северном "отстойнике" небольшая поначалу перестрелка, плавно перетёкшая, - лейтенант чертит ладонью  синусоиду, - в форменное побоище. В нормальное такое, в полном соответствии с полевым наставлением пехоты, боестолкновение, переходящее местами в затяжные бои с применением тяжёлого, очень тяжёлого вооружения. Мы, конечно, фиксировали спорадические факты завоза на территорию "отстойника" единичных экземпляров артиллерийских систем в разобранном виде и по частям, но чтобы в "отстойнике" отыскались самоходные бронированные машины, мы этого себе представить не могли. Наш косяк, не отрицаю. Итак, кто нападал, до сих пор точно установить не удаётся, но с чего там заваруха началась, мы выяснили.


- Н-да, - говорю я, - и с чего же она началась?


Лейтенант с минуту молчит, занятый смакованием пива.


- С того, что гость к "дяде" приходил. Не один, конечно, с верняком. С гостя всё и закрутилось. Спустился гость к "дяде", а минут через десять хату, где "дядя" квартировал, штурмовать начали. Правда, "дяди", к тому моменту в живых то совсем уже и не было. Грохнули его. Завалили, со всем ихнем почтением... Не знаешь случайно, кто "дядю" так обидел? Смертельно?


- Откуда мне знать, лейтенант?


- А верняк "дядю" и замочил. Порезвился верняк от души. От "дяди" один черенок обгорелый остался. Но вот кто грохнул самого верняка?


- Вопрос на миллион, - сказал я, берясь за кружку.


- Нет, мы спросим по-другому, - уточнил лейтенант, - кто был тот гость, что пристрелил своего проводника? Случайно оказавшийся в центре чужой разборки? Либо сообщник и/или одновременно организатор убийства?


- Кто вы, мистер Хайдер? - задал я сакраментальный вопрос.


- И кем были нападавшие на бункер? - гнул невозмутимо свою линию лейтенант, - Группой поддержки? Или их нападение непреднамеренно совпало с перестрелкой в "дядином" логовище по времени?


- Проклятые вопросы, лейтенант. Жаль, что они останутся без ответов. Пейте лучше ваше пиво.


- Я оптимист, Кайсар. Считаю, с твоей помощью я смогу на них ответить. Найду логическое и непротиворечивое объяснение. По преимуществу.


- Вы мечтатель, лейтенант. Прекраснодушный и малость наивный, без обиды. По преимуществу...


- Кайсар, а ты весьма занимательный тип. Прости за банальность, я давно за тобой наблюдаю, - лейтенант усмехнулся, - веду, я бы сказал, планомерную и постоянную слежку, собираю информацию и интересуюсь твоим прошлым. Вы несколько таинственная личность, детектив. Возьмём твоё нынешнее имя. First and Last name, как говорили англичане. Лукулл Генрих Моррис Кайсар. Такого человека не существует в природе, Кайсар. Но я с ним разговариваю. Вы - ходячая абстракция, Лукулл Генрих Моррис Кайсар. Но я разберу вас по косточкам и разложу по полочкам. Начну, пожалуй, с Лукулла. Римский полководец, прославившийся фантастическим гостеприимством и феерическими, бесподобно изысканными пирами. Идём дальше. Генрих. Благодарное имя, Кайсар, не так ли? Согласны!? От Генрихов английских, через Генрихов германских, возьмём к примеру, Генриха IV, до Генриха Шлимана и массы других, известный и неизвестных науке Генрихов. Моррис. Тут у меня ничего не нашлось, кроме выведения некоторого логического умозаключения. Я предположил, что это сокращение от Моррисона. Наркоман и рокер. Рок-н-рол, для справки, типичный пример упадническо-деструктивного направления музыки в старой земной культуре. И, наконец, Кайсар. Третья составляющая имени древнего римского полководца и политического деятеля Гая Юлия. Цезаря. Отчего Кайсар? Оттого, что римляне так и произносили. Не Цезарь, но Кайсар. Подведём  окончательные итоги. Разгребём сухой остаток. Получается, что вы натуральная фикция, Кайсар, вас просто не существует, вы едва заметное движение воздуха, вы буквально дырка. Дырка от бублика.


- Так уж и дырка...


- Молча-а-а-ть. Продолжаю. Сейчас мы обратимся к фактам. Сухим и нели-це - уф! - приятным.


- Пусть они станут приятными...


Лейтенант глупо хихикает, грозя мне игриво пальчиком.


- Нели-цеп-рпи-ят-... Нелицеприятными, да.


Он обращается к отложенному коммуникатору.


- Итак, - провозглашает лейтенант, - Лукулл Генрих Моррис Кайсар. Настоящее имя и фамилия неизвестна. Планета рождения: Земля. Праматерь Земля, легендарная колыбель человечества. Планетная система: Солнечная.


Для справки. Солнце, звезда типа G3, жёлтый карлик. В современной астронотации: FN 01.


Место рождения: Европейский Север, мегаполис Сыктывкар. Год рождения: 2 августа 2758 года.


Слушай, Кайсар, судя по месту твоего рождения, твоё имя должно иметь славянские корни, что-то вроде Ивана или Саши... Нет... Саша.... Хотя, при нынешнем смешении рас и народов, все может быть... Родился, учился, стандартный набор... Вот, становится все интересней и интересней... Как говорится, с этого места и поподробнее... Шестнадцати лет от роду был зачислен в Миддлстоунские Пехотные Казармы, высшее учебное заведение Корпуса Космической Разведки, выпущен в возрасте двадцати двух лет в звании лейтенант-командера КР. Обучался на факультете: дознание и предварительное следствие. Закончил с отличием, направлен в распоряжение Главного управления КР Внешнего кольца колонизации, откуда распределён в Управление КР "Персей", Отдел дознания и следствия дознавателем Управления внутренних расследований, где и прослужил одиннадцать лет, начав службу с дознавателя пятого класса и завершив её дознавателем первого класса. Высший квалификационный разряд. Выше только звёзды. Участвовал в расследовании семнадцати значимых инцидентов, дослужился до звания капитан-командора в чине ордер-командора КР и приватир-следователя по особо важным делам. Входил в межведомственную следственную группу, сформированную для расследования инцидента на Новой Атлантиде, курировал, а затем возглавлял работу сектора оперативного дознания и сбора вещественных доказательств. Через полтора стандартных месяца работа следственной группы была резко и неожиданно свёрнута, личный состав и вспомогательный персонал в спешном порядке эвакуированы, материалы следствия засекречены. Таким образом, тайна событий, произошедших со следователями, а стандартным годом ранее с комплексной экспедицией Корпуса Разведки и Института прикладной ксенологии, была надёжно погребена под толстым слоем архивной пыли и безвозвратно спрятана от возмущённой и встревоженной чудовищными слухами общественности. Тут и начинаются странности, недомолвки, недоговорённости, полуправда и сокрытие истины относительно служащего КР, старшего офицера юстиции Кайсара. Вскоре после возвращения с Новой Атлантиды капитан-командор Л. Г. М. Кайсар подаёт рапорт об отставке, благосклонно и с пониманием принятой лично начальником ГУ КР Внешнего Кольца колонизации полным звёздным командором Д. Л. Сухаревым. Нашего героя с почётом провожают на преждевременно заслуженный отдых, попутно


или приличия ради, а может, чтобы рот заткнуть?


наградив высшим знаком отличия, Крестом Командора в обрамлении Семи бриллиантовых звёзд, с правом ношения формы и с зачислением в действующий резерв Корпуса Космической разведки. С этого момента в биографии теперь отставника Л. Кайсара досадные лакуны и недоразумения возникают все чаще и чаще. Несколько месяцев счастливый отставник ведёт обычный для отставника праздный образ жизни. Поправляет здоровье на солнечных и лазурных курортах Янтаря, путешествует, встречается с давними друзьями и знакомыми по службе и учёбе в МПК, но при этом ни разу, повторяю, ни разу, не появляется в отчем доме, хотя на Земле бывает довольно часто. Он бывает в разных местах на Земле, его видела Америка, Африка, Индокитай, Япония, Австралия, он объезжает почти всю Евразию, от океана до океана. У него на многое хватает времени... на все, кроме одного... он не находит времени, чтобы повидать своих престарелых родителей. Когда же они умирают, душеприказчики безрезультатно пытаются его разыскать. Тщетно, тщетно, тщетно... Он просто исчезает, растворяется бесследно в бездонных глубинах пространства. И вновь проявляется, возникает через несколько лет. Теперь он послушник в Церкви Растафариан-Модернистов.
      

Для справки: Церковь Растафариан-Модернистов основана в 2661 году группой жрецов-раскольников, недовольных проводимыми Верховным понтификом Вселенской Растафарианской Церкви реформами. Основной и единственной причиной раскола стало изменение в ритуале Священного Вдыхания, произведённое по настоянию Верховного понтифика, в котором теперь вместо освящённой многовековой традицией марихуаны предписано было использовать новомодный супертабак. В результате так называемого Первого разделения церквей, ВРЦ распалась на Церковь Растафариан-Модернистов и Ортодоксальную Растафарианскую Церковь Галактического Просветления и Истинного Постижения, причём настоящих ортодоксов стали именовать отчего-то модернистами, а истинные модернисты, возглавляемые бывшим Верховным понтификом сохранили за собой право называться ортодоксами. Единая некогда Церковь, разъятая надвое волею амбициозного кормчего, с его лёгкой руки была ввергнута в бесконечные религиозные споры, погрязла в непрерывных сварах и склоках, анафемах и контранафемах, соборах и противособорах. Обвинения в прозелитизме и миссионерстве во множестве сыпались с обеих сторон, раздел имущества, начинавшийся в судах, выплёскивался на улицы неудержимой волной мордобоя и погромов. Обстановка накалилась до предела и <...> неожиданно для враждующих партий произошло Второе разделение церквей. От ОРЦ ГМП отпала весьма существенная, реформистская часть её, ведомая понтификом Малого обряда преподобным отцом Томбо Наталом. Продолжая дело Великого понтифика-реформатора, отец Томбо постулировал необходимость дальнейшего обновления базисного ритуала растафариан и объявил о наступлении эры прогрессизма и альтруистического плюрализма. В соответствии с выдвинутой доктриной новое направление в растафарианстве получило название Прогрессизма или Обновленчества, а сама церковь стала именоваться Церковью Продвинутых Растафариан - Прогрессистов Истинного Предназначения (Обновленцев). В дальнейшем, в рамках этого религиозного образования соорганизовались, помимо последовательных Прогрессистов (Обновленцев), три ведущих (глобальных) направления: пятидесятники, братья-майораны и братья-минориты. Отличие их от последовательных обновленцев было в следующем - если мейстримовские эпигоны в своих мистериях использовали или привычную марихуану, или супертабак


в зависимости от настроения жреца, проводившего ритуал,


то пятидесятники придерживались строгого паритета, деля свои пристрастия между ингридиентами божественного откровения ровно пятьдесят на пятьдесят, братья-маораны, основываясь на мистическом опыте и солидной исследовательской базе практиковали смешение непостижимой сути всевышнего в пропорциях восьмидесяти процентов супертабака к двадцати процентам марихуаны,


а братья-минориты,


справедливо указывая братьям-маоранам на то, что они в порыве благочестия и излишне ревностного служения зачастую оказываются не в состоянии услышать слабый шёпот божества, изрекающего неоспоримые истины и, забывая, во имя чего подвергают плоть свою и дух испытанию, устраивают безобразные оргии,


вывели, с их слов, абсолютную формулу послушания и почитания, заключающую всю необъятную и непознаваемую сущность всеобъемлющего Разума, определяемую в процентном отношении как тридцать процентов супертабака к семидесяти процентам марихуаны.


-Почём словесный водопад, лейтенант?


-По-годи, Кайсар, доберёмся и до главного... П-продолжаю... Итак, мы оставили нашего героя, когда он подвизался в качестве ординарного послушника у растафариан-модернистов. Кстати, как их называют ортодоксы? "укурками"?, а ортодоксов? "укурышами"? Извиняюсь, пришлось к слову... Слышал, есть такой анекдот... Встречаются как-то укурок с укурышем, а тут к ним майоран подваливает, вообще никакой.... Так... что-то меня понесло, не туда... Возвращаюсь... Ты, Кайсар, нигде не пропадёшь. Проходит три года и вместо зачуханного и побитого жизнью, чумазого мальчика на побегушках, староватого для хозяйственных подвигов и дежурств на кухне (образно), мы с непонятной тревогой за будущее нашего пострела и неудержимым вслед за тем облегчением имеем счастье наблюдать блестящего жреца, отца-настоятеля кафедрального храма, хранителя Сосуда Священной Эманации и профессора Академии Откровения Последнего Духа ЦР-М. Кажется, уже нас ждёт банальных хеппи-энд, густо сдобренный мещанскими чувственными соплями, но нет, наш пациент не жалует проторенных путей. Он снова пропадает, на долгие пять лет, с тем, чтобы появиться на Стефании с патентом частного детектива и репутацией... Скользкой такой репутации, неоднозначной... то ли городского дурачка, то ли простака с изрядной долей глупости, то ли шута, причём профессионального... Подержанный вид, офис по соседству с "вонючей топью", небольшой счёт в банке и... пентхаус, записанный на его имя в Сити, самой аристократической из аристократических частей столицы. Каково?


-Впечатляет, - при упоминании о пентхаусе мой организм инстинктивно вздрагивает, - но слегка мимо. Пентхаус есть оплата за выполненную работу. Награда за удачно завершённое дело. Признаюсь, получена от криминального авторитета, о чем честно и своевременно информированы соответствующие органы. К сожалению, отказаться от полученной собственности не могу, даже если очень захочу. По причине особой формы договора передачи собственности в дар...


-знаменитый стефанийский казуальный договор обременения, напоминает пожизненное ношение кандалов, весьма похож на клеймение преступника... отличный инструмент мести... Но тебе никто не мстил, Кайсар, отнюдь... тебя поощрили. Кстати, кто сделал тебе столь щедрый подарок?


-Ракетный Джонни, ты же сам прекрасно знаешь, кто...


-В точку. Ракетный Джонни, он же Долговязый Джон, он же Бородавка Джо. Не он ли по совместительству закадычный кореш Плевка Липского?


-А причём здесь Плевок...


-Притом, совсем притом. У Плевка было два лучших друга. Он доверял им безоговорочно. Первый, Ракетный Джонни, свернул дела на планете и с месяц назад перебрался на Внешние спутники, а вот второй... Кстати, ты с ним, случайно, не знаком, со вторым? Конечно, нет... Второй, до сегодняшней ночи, был известным проводником в северном "отстойнике", весьма успешным и чрезвычайно удачливым верняком. Сегодня его убили. А перед тем, как его пристрелили, он собственноручно замочил "дядю", державшего район, примыкавший к КПП городского полицейского Управления, "дядиного" телохранителя и шептуна по кличке Сова. Покойничка, Костолома Чарли, поставил на хозяйство новый "папа", Погибель Горский, наградил за особые перед собой заслуги. Костолом деятельно способствовал Горскому в желании свалить предыдущего "папу", как бишь звали-то его... Форстер, вроде бы... ага, точно... Форстер, по кличке Зубастик. Так вот, наш убиенный проводник состоял у этого клыкастого личным верняком. Забавно, да? При смене власти всех зубастиковых прихлебателей без сожаления списали в расход и было бы логичным предположить, что верняку, как особо приближенному и отмеченному прежним "папой", не светит ничего, кроме пули в затылок и бесплатного места в безымянной братской могиле. Увы, зря торжествовали многочисленные недоброжелатели в своей лютой ненависти, они были жестоко посрамлены. Верняка оставили в живых и, словно в насмешку, отправили в услужение к Костолому Чарли, подлому и вероломному предателю. О чем думал Погибель Горский, поступая таким образом с верняком? Разве он не понимал, что верняк, обязанный зубатому Форстеру всем, обязательно отомстит за смерть свергнутого с трона принципала? Смею предположить, Погибель на это и рассчитывал. Но не о том сейчас речь... не о том...


-позволь догадаться, лейтенант. Чья меткая рука, - задаёшься ты вопросом, - отправила на тот свет верняка, кем был тот неведомый стрелок и не находится ли он в настоящий момент прямо здесь, в этой комнате. Сидит напротив меня, наливается контрабандным пивом, усмехается едко-недоверчиво, подло так усмехается, скотина... уверенный в своей безнаказанности!


-Если бы усмехается... Жалкая улыбка, свойственная неудачникам, на большее эта... это не тянет. И хватит меня перебивать. Признаю, мы упустили время, не разобрались сразу в ситуации и подключились к операции на заключительной  стадии акта мести, но кое-что удалось разглядеть и нам, благодаря быстро переориентированному спутнику. Снимки с орбиты, с пылу, с жару, прямо эксклюзив. На некоторых из них можно без труда разглядеть спину незнакомца, - лейтенант обвиняюще ткнул коммуникатором в мою сторону, - покидающего место преступления. Я думаю - это был ты, Кайсар... Почему я уверен в этом? Твой внешний вид, свежая царапина, пыль на куртке, бронежилет и пара стволов в наплечной кобуре... даже... ребёнок скажет... что недавно ты побывал.. в серьёзной передел-ке.


Лейтенант шумно выдохнул и замолчал. Я вытащил коммуникатор из его ослабевшей руки, пощёлкал клавишами, разглядывая контрастные высококачественные черно-белые картинки. Мда, спина незнакомца засветилась на них весьма чётко и рельефно. Моя спина. Я посмотрел на лейтенанта. Он спал, свесив голову на грудь. Струйка слюны стекала по подбородку.


В подсобку заглянул Шлегель, смотрелся деловито.


-Ушатался, - сказал он и вошёл.


-Шлегель, - нашло на меня внезапное озарение, - ты что ему в пиво подсыпал?


-Таблетки тут у меня завалялись, - скромно потупился Папаша, - у шалав местных отобрал. Повадились в мой бар ходить, клиентов, понимаешь, здесь разводить надумали. Пришлось выгнать, а колеса забыл выбросить.


-Гляди, Папаша, он, конечно, не злопамятный, но чересчур обидчивый, потому всё помнит и обиды не прощает.


-Забудь, Лу, - безмятежно сказал Шлегель, - не бери в голову. Ничего он не вспомнит, разве что пиво заказывал. Но ведь пиво он сам просил, точно? Отоспится здесь, а завтра проснётся, как огурчик. Кружки я уберу, не бойся, не найдут. Ты тоже иди домой, поспи...


Лейтенант замычал и очнулся. Повёл мутным взглядом, сфокусировался на Кайсаре.


-К-кайс-ар, - с трудом произнёс он, безнадёжно пытаясь справиться с заплетающимся языком и спотыкаясь о слова, - намек-н-и, что сл-луч-чило...


-Да ничего не случилось, - ответил ему Шлегель, ласково приподнимая лейтенанта под мышки. - Перепили немного, сейчас пойдём баиньки, отдохнём, проспимся и будем утром снова трезвыми и злыми.


-Вот и поговорили, - подумал я, беря лейтенанта за ноги...