Злодей

       Красивый вороной жеребец стоял в стойле и нервно перебирал ушами. В конюшне царил полумрак. Жеребец громко и протяжно заржал. Нет ответа. Он вновь заржал. Никого. Только звенящая пугающая тишина. Конь в панике ударил копытами по двери денника. И еще раз, и еще. Вновь безмолвие. Вдруг скрипнула дверь, и внутрь вошел старый конюх Демьян.

— Чего буянишь, Злодей? — конюх подошел к стойлу и погладил испуганного рысака по морде. - Чего боишься?

      От этих слов, ласковых поглаживаний и света Злодей успокоился и закрыл глаза. Демьян потрепал жеребца за гриву и, кряхтя, вышел. Для него всегда оставалось загадкой чего иногда так боится вороной жеребец. Что видит лошадь в темноте, чего не видит он? Не будем заниматься спиритизмом, я дам ответ честно: Злодей боялся одиночества. Как ни странно, такое случается. Всем бывает одиноко, лошади – не исключение из правил.

      Когда жеребцу не хватало внимания, он паниковал. Злодей был первоклассным скакуном, его ласкали и лелеяли, одиночество для него было только ночным кошмаром. Много он брал призов на рысистых бегах. На него возлагали большие надежды его наездник Як Григорьевич и тренер Борис Тихонович.

      Еще бы, Злодей был прекрасно сложен. У него были длинные сухие ноги, лебединая шея, тонкая морда и внимательные умные глаза. Широкая хорошо развитая грудь помогала ему при бегах, у него был правильный ход. Не лошадь, а загляденье. И характером он вышел очень покладистый и ласковый. Злодей послушно выполнял команды, повод не рвал и не кусался. «Ума не приложу, как я его Злодеем назвал? — любил говаривать Як Григорьевич, поглаживая жеребца по холке. — Вовсе не Злодей, Добряк он!».

      Злодей спал чутко, и как только через приоткрытую дверь конюшни послышались голоса, он поднялся и отряхнулся от соломы. Демьян вошел внутрь с попоной и недоуздком в руках. При виде взлохмаченного и пыльного жеребца, конюх возмущенно воскликнул:

— Злодей! Да что же ты за лошадь-то такая!? Все нормальные стоя спят, этот опять улегся!

— Не шуми, Демьян, он — рысак уникальный во всех отношениях, — Борис Тихонович с улыбкой открыл денник. — И спит лежа, и имени своему совсем не соответствует, и ни в мать, ни в отца мастью, призы берет. Диковинка он у нас.

— Диковинка ни диковинка, а чистить его я уже умаялся, — Демьян надел на жеребца недоуздок. — Куда вести прикажете?

— Во двор пока. На коновязь. Вычисти его там хорошенько.

      Демьян вывел Злодея наружу. По-зимнему холодно светило солнце, в воздухе пахло морозом. От горячего дыхания у жеребца шел пар из носа. Злодей от нетерпения начал пританцовывать и взбрыкивать.

— Эть, чего играешься? — Демьян одернул жеребца. — Тебе сегодня бежать… Да, по такой погодке только и рысить. Прохладно, бегать лошади с радостью будут. Не балуй, — он вытащил чомбур изо рта Злодея. — Стой смирно, а то скачешь, аки жеребенок малый.

      Злодей вряд ли понял слова конюха, но при виде щеток угомонился. С Демьяном шутки плохи, этот старик спуску не даст. А за скачки при чистке и по ушам получить можно. Жеребец подставил свой угольный бок конюху и прикрыл от удовольствия глаза. Чего не говори, но у Демьяна мягкая рука.

      Этого конюха Злодей любил больше всех, ведь Демьяна он знал еще жеребенком. В голове рысака как по мановению волшебной палочки стали возникать картинки из далекого прошлого, из счастливого времени, которое мы, люди, зовем детством. Жеребцу припомнился луг, пахнущий пряными луговыми цветами, его мать, рыжая старая кобыла Джаззи, которая без поблажек следит за ним.

     Припомнился ему и отец Забавник. Но его Злодей помнил плохо. Забавника он видел только три раза, так как жеребец начинал задирать Джаззу и пытался его бить. Вспомнился Злодею и пес Гриша, который рычал на него. Приятным воспоминаниям положило конец ведро ледяной воды, вылитой на спину Злодея. Жеребец широко распахнул глаза и покосился на Демьяна. Конюх ухмылялся.

— Чтобы бегал быстрее, — Демьян рассмеялся и хлопнул коня по крупу.

      Злодей, если был бы человеком, покрутил бы у виска. Демьян вытер его и накинул попону. Тепло медленно разлилось по телу жеребца. С заднего двора подогнали качалку. На ипподроме уже появлялись первые зрители. Злодей радостно задрожал всем телом. Бега! Снова он промчится по ипподрому, снова покажется зрителям во всей красе и снова возьмет приз!

      Чомбур у Демьяна забрал Васька. Он грубо дернул жеребца и побежал. Злодей прижал уши. Ваську в ипподромных конюшнях не любила ни одна лошадь. Он был слишком грубым, резким и любил выпить. Лошади Ваську не боялись и не слушались его. Злодей бежал за ним только потому, что Демьян наблюдал за ним острым взглядом серых глаз. Ослушайся жеребец сейчас, он бы получил оплеуху от старшего конюха, а этого Злодею не хотелось.

      Небольшая разминка закончилась, рысака подвели к качалке. Жеребец краем уха слушал, как Борис Тихонович давал последние наставления наезднику:

— Як Григорьевич, Вы его гоните сегодня. Соперники сильные, а победа нам позарез нужна. Только не переусердствуйте. Ну, с Богом!

      Они выехали на ипподром. Злодей блистал своей как смоль черной шерстью, гордо вскинул голову, красиво перебирал ногами, в общем, он всеми силами старался понравиться зрителю. И у него прекрасно это получилось.

— Ты смотри! Мне кажется, или вороной позирует? — фотограф ткнул своего друга в бок.

— Да это Злодей, он всегда на камеру играет, — равнодушно отозвался тот.

      Лошадей вывели на разминочный круг. Пока они разминались, объявили ставки. Ставили в основном на Злодея и на гнедого Гения. Гений был братом Злодея. Всего на два года старше, он мало уступал своему вороному брату. В том то и заключалась вся соль сегодняшних бегов: два брата, словно под копирку сделанные, всегда берущие первые места, теперь соревновались между собой. Злодей Гения не любил. Гнедой скакун отвечал ему взаимностью. Не переносили друг друга и жокеи. Рысистые бега 13 февраля 1869 года обещали быть интересными.

      Прозвучала команда на старт. Трибуны ожили. Лошадей повели к их местам. Злодей всхрапнул. Скорее бы уже начать бежать! Почему же все остальные лошади так медлительны и неповоротливы? Неужели нельзя сразу встать так, как надо!? Наконец, когда все встали в правильном порядке, прозвучал гонг. Злодей тут же порысил вперед, красиво выбрасывая свои одетые в белые чулки ноги. Гений не отставал от него.

     Рысаки шли ноздря в ноздрю. Громко стукали их кованые копыта по промерзшей земле. Злодею безумно хотелось взвизгнуть, сбиться на галоп и ударить Гения по голове. Только качалка и наездник у него за спиной мешали жеребцу исполнить свое желание. Еще полминуты они бежали рядом, косясь друг на друга и злобно прижимая уши. Тут Злодей из ниоткуда взял силы и сделал рывок вперед, Гений стал отставать.

    Впереди финишная прямая. Злодей уверено рысил к ней. Внезапно со стороны трибун послышалось два выстрела. Что-то больно обожгло шею и плечо. Злодей громко заржал и, споткнувшись, упал. Все начало кружиться. По угольно-черной шее потекла кровь. Як Григорьевич с пронзительным вскриком вылетел из качалки в сторону. Какая-то лошадь споткнулась об ногу Злодея и упала на колени. Но рысак уже не чувствовал боли. В глазах потемнело. Он хотел только лежать. Чтобы его не дергали за повод и не говорили ему: «Вставай!».

      Луг, пряный запах трав и свежий ветер… Кто-то зовет? Злодей открыл глаза. На другом конце луга стояла старая Джазза. Она протяжно ржала и звала его к себе. Злодей подскочил и сорвался с места резвым галопом. Теплый ветерок нежно трепал его за гриву. Шумный ипподром остался позади. Остановившись посередине луга, жеребец на миг оглянулся назад, затем, встав на дыбы, продолжил скакать к матери.

      Як Григорьевич наклонился с носилок и погладил Злодея по морде. Вороной жеребец судорожно выдохнул.

— Прощай, друг… А как все хорошо начиналось сегодня… — пробормотал наездник, закрывая ледяной от волнения рукой навсегда остановившиеся умные лиловые глаза.