Посланник

                Посвящается И.Р.

Ячменя – два килограмма, пшеницы – килограмм, пакет «Геркулеса», килограмм обрезков говядины, килограмм хека, полкилограмма кошачьего «Вискаса» и кило  - для собак, два пакета молока, пачка творога и банка сметаны для Серафимы Петровны, батон и чай в пакетиках для меня… Еще в аптеке купить парацетамол, антибиотики,  бинт, вату, перекись водорода… На сахар и колбасу не остается… Что ж! Придется недельку подождать… Я уже укладывала покупки, передаваемые кассиршей, в два огромных пакета – неподъемные! – когда чья-то легкая рука коснулась моего плеча.

- А вот вы где!

Я обернулась к владельцу мелодичного, как колокольчик, голоса, непроизвольно отметив  мелькнувшие  поразительно красивые тонкие пальцы с отливающими перламутром узкими ногтями. Передо мной стоял высокий молодой человек в накинутой на плечи и спускающейся почти до пола непонятной темно-красной хламиде, похоже,  сотканной вручную. Наследство от дедушки-хиппи?.. Из горловины и прорезей для рук выглядывали смятый капюшон и  рукава свитера грязновато-белого цвета, тоже, кажется, связанного на спицах. Лицо незнакомца  было нежным, словно девичье.  Вьющиеся русые волосы  доставали до плеч. Однако, юноша, несмотря на странный наряд, и давно не стриженный, был очень красив. Поражали глаза: они лучились.

Я растерянно смотрела на незнакомца. Я где-то его видела?.. Или нет?.. На кого-то похож… Сын Елены Тимофеевны?.. Кассирша раздраженно повторила сумму к оплате. Очередь тихонько зароптала. Я вытащила деньги из кошелька. Руки дрожали, вытаскивая купюры и мелочь…

- Давайте, давайте я вам помогу! – почти пропел своим удивительным голосом юноша, подхватывая мои пакеты. – Я знал, что вы где-то рядом. Искал вас…

- Мы разве знакомы? – я, наконец,  пришла в себя. – Зачем вы меня искали? Дело какое-то ко мне?

- Да, да! Именно дело… Вы правы… Меня к вам послали… Помочь… Трудно ведь вам…

- Послали?.. Кто?! И что за помощь?.. Почему вы думаете, что мне трудно? Я ведь не жалуюсь… Ни у кого помощи не прошу… - выдохнула я, мысленно добавив: ни у кого, кроме бога... Но ведь моих молитв в одиночестве никто не слышит...

Юноша внезапно зарделся, как маков цвет. Его кожа была такой нежной и прозрачной, что действительно напоминала лепестки цветка.

- Видите ли, я… целитель… Лечу... людей и зверей… А у вас в квартире эти больные коты, собаки, птицы… Вы же устали!.. Да еще Серафима Петровна…
 
- Вы и про нее знаете?! Кто вам рассказал?

- Но вы же просили  помочь!

- Так вы из городской администрации? Так бы и сказали сразу…

Перед моим мысленным взором всплыла картинка: я в кабинете заместителя главы администрации на приеме две недели назад. Красивая полноватая блондинка с правильными чертами лица и голубыми глазами в обрамлении ресниц, покрытых темно-синей тушью, смотрела на меня с раздражением и неприкрытым презрением:

- И что вы предлагаете?! Потратить городские средства – народные средства! – на организацию приютов для животных и на их стерилизацию? Очистить город от бесхозных  и брошеных  животных цивилизованно? Провести акцию «Сделай доброе дело – возьми друга из приюта»?!

- Да,  всё так, - промямлила я не совсем уверенно. Тон этой красавицы с платиновыми кудрями, намертво зафиксированными лаком, мне не нравился: в нем сквозили издевка и насмешка.

- А видели ли вы детей, зараженных глистами, несчастных малышей в проплешинах лишая?! А знаете ли вы, что в песочницах и парках всё засрано и зассано вашими бесхозными кошечками и песиками?! – она уже кричала, ноздри ее хорошенького носика раздувались от возмущения, а пальцы, вцепившиеся в стол, побелели. Даже длинные ногти, покрытые ярко-красным лаком, напоминали капли крови детей, погибших от глистов и лишая, в неравной борьбе против полчищ чудовищных бездомных монстров…

- Так ведь и я о том же, - осторожно проговорила я. – В приютах животных вылечат. У них постепенно появятся хозяева. Кошки и собаки перестанут гадить на детских площадках, перестанут быть разносчиками заболеваний… Однако, самая большая проблема в ситуации с бездомными животными – развращение людей. Ведь взрослые и дети спокойно проходят мимо больных, голодных, страдающих существ на каждом углу, каждой остановке, перед продуктовыми магазинами и подъездами. Этих ничейных животных можно обидеть: поиздеваться, помучить и даже убить!.. Нормально ли это? Гуманно ли? Ведь мы люди! А этих "кошечек" и "собачек" называем «братьями нашими меньшими»… Можно ли братьев мучить и убивать?..

- Женщина! – уже не сдерживаясь заорала блондинка, облеченная властью. – Вы в своем уме?! В Донбассе идет война. Голодают люди, гибнут старики, женщины, дети… Многие потеряли свои жилища… Потеряли всё, что имели!.. Европа стонет от беженцев из мусульманских стран. Долго ли она протянет? Сможет ли она дать этой увеличивающейся день ото дня ораве обезумевших от страха и надежды людей бесплатное жилье и обеспечить всех денежными пособиями?.. Тысячи людей в мире умирают от СПИДа, вируса Эбола и другой дряни, случайно или неслучайно вырвавшейся из военных лабораторий по разработке биологического оружия… А вы про каких-то кошек?!. Стрелять! Топить! Травить! – она вскочила. Ее голубые глаза метали молнии. – Утилизировать!

Я в ужасе смотрела на заместителя городской администрации, нависшую надо мной, как глыба, как лавина, готовая к сходу.

- Травить бездомных животных?.. А что же делать с цыганами, заполонившими наш город последние три месяца? Они тоже бездомные…

- Утилизировать!

- А с психически больными людьми, умственно неполноценными детьми, инвалидами?

- Утилизировать!

- Где-то я уже такое слышала… А как вы относитесь к неграм, арабам, евреям?..

- Хватит молоть чушь!.. На планете проживает семь миллиардов человек! Она не может кормить и содержать такое непомерное количество иждивенцев… Для того, чтобы выжила лучшая часть, следует избавиться от больной… Вскрыть гнойник… Слишком много старых, неисцелимых, неполноценных… Нашей родине нужны молодые, сильные, здоровые! Россию надо спасать!.. Стерилизовать и уничтожать нужно не кошек в настоящее время – они сами скоро сдохнут от голода - а людей, болеющих более 5 лет, проституток, наркоманов, душевнобольных,  нетрудоспособных, инвалидов, умственно отсталых, гомосексуалистов – всех вырожденцев и дегенератов, что паразитируют на теле обескровленной державы... Мы должны вернуть ей былое величие!..

- То есть вместо приютов для животных вы предлагаете создать концентрационные лагеря? Для тех, кто не вписывается в ваши представления о чистой и здоровой нации?.. Но это же просто… фашизм!

- Вон отсюда, защитница отребья и выродков! Иначе я забронирую для тебя первой место  в концлагере! Чтоб духу твоего тут больше не было!.. Пошла вон!..

...нет, навряд ли из городской администрации… Может, из общества защиты животных?..

- Или вы из какой-то другой инстанции?..

Щеки юноши снова заалели румянцем, прядь волос упала ему на глаза. Мой спутник поставил пакеты с продуктами на тротуар и отбросил непослушные завитки с лица.

- Из другой… Инстанции… Меня к вам послали… Помочь…

- А-а-а! Теперь ясно, - почему-то я вдруг успокоилась  и прекратила расспросы. – Сначала трудно было понять, кто вы и откуда. К тому же, внешность у вас не совсем обычная… Я не знала, что и думать…

- Теперь хорошо? – спросил он, заглядывая мне в глаза и еле сдерживая улыбку облегчения.

- Да, нормально.

Юноша снова подхватил тяжелые пакеты и двинулся в сторону моего подъезда. В лифте он нажал на кнопку пятого этажа. Я почувствовала себя еще спокойнее: он не знал, что живу я на шестом.

- Нам надо было на этаж выше, - мягко заметила я.

- А разве мы сначала не зайдем к Серафиме Петровне? – удивился юноша.

Неужели он знает, где живет моя больная соседка?!. Словно услышав не произнесенный вслух вопрос, странный спутник произнес:

- Я вообще многих тут в городе знаю… Почти всех… Генриетту Павловну, например, к которой вы на прием в мэрию ходили… От нее полгода назад муж ушел. Разлюбил, устал, даже бояться начал… Так она теперь всех еще сильнее ненавидит…

Я с удивлением смотрела на невероятного незнакомца.

- А вот у кассирши из продуктового, где мы только что были, сын наркоман… Она ночами не спит: плачет, убивается бедная…

Лифт остановился. Мы вышли, и я замешкалась, доставая из сумки ключи от квартиры соседки.

- А Канту по утрам нравится чай со сливками. Очень сладкий. И всё дымит своей трубкой…

Связка ключей, вылетев из моих рук, звякнула о цементный пол. Я поняла: этот юноша сбежал из сумасшедшего дома! Тогда все его странности легко объяснимы… Господи! Что же делать?!

Он обернулся и посмотрел сначала на ключи, потом на меня.

- Но он же умер! – не выдержала я. – Больше двухсот лет назад…  Давно!.. Какие сливки?!

- Умер?.. Ну, это относительно. Он полагает как раз, что душа бессмертна… Я его, кажется, на прошлой неделе видел… Он мне всё пытается растолковать категорический императив, будто я не понимаю… Въедливый такой старикашка… А вы что думаете о свободе воли, бессмертии души и существовании бога?.. Он существует, по-вашему?..

Господи! Я стояла перед дверью Серафимы Петровны и не знала, что делать. Зачем я его сюда привела? Ведь я не представляю, чего от него ждать… Соседка совершенно беспомощна… И что могу сделать я против молодого сильного сумасшедшего мужчины?!.

- Не надо бояться! Я не болен. И никогда не лгу… И про Канта тоже…

Опечаленный, юноша, наклонил голову, и водопад русых волос обрушился на его лицо. Он устало отбросил волосы назад, поднял с пола ключи и вставил один из них в замочную скважину…

С усилием изобразив жизнерадостное настроение, я крикнула в комнату:

- Доброе утро, Серафима Петровна! Это я!

В ответ раздалось нечленораздельное:

- Д-о…юто… Иа…ка…

Месяц назад у Серафимы Петровны случился инсульт. Это я обнаружила ее на полу в коридоре, не способной ни говорить, ни двигаться. Я вызвала «скорую». И пока она лежала в больнице, ходила к ней каждый день. У Серафимы Петровны двое детей. Но они не смогли приехать к больной матери: работа, семьи… Поэтому мне пришлось привезти старушку после больницы домой и продолжить ухаживать за ней. Я кормила ее, мыла, меняла памперсы, делала массаж неподвижной левой стороны тела, разговаривала, утешала… До инсульта Серафима Петровна была большой выдумщицей. Однажды пригласила меня к себе вместе с моими собаками и кошками. На концерт. Она раньше пианисткой была. Мы сидели, а она нам  играла Шопена… А еще Серафима Петровна по-особому мне в дверь звонила, как никто другой. Па-па-па-паааа… Па-па-па-паааа… Тема 5 симфонии Бетховена. Мне всегда казалось, что именно так Судьба стучится в дверь…

Оказавшись на кухне, я вытащила из пакета сметану и творог, выложила в мисочку, перемешала привычным движением. Достала из шкафчика таблетки и отсчитала необходимое количество на крохотное блюдечко. Юноша с интересом наблюдал за мной и молчал. Мне вообще показалось, что он всем интересуется, будто впервые видит. Понятно, что можно увидеть в психиатрической клинике?.. Закипел чайник. Я поставила завтрак и лекарства на поднос. Юноша, опередив меня, первым прошел в комнату, где лежала больная. Я с подносом в руках поспешила за ним: вдруг старушка испугается странного незнакомца. И всё-таки я замешкалась…

То, что произошло на моих глазах в последующие несколько минут, чуть не заставило меня выронить поднос.

Юноша шел к Серафиме Петровне ничего не говоря. Просто протягивал руки ей навстречу. Старушка, увидев незнакомца, не испугалась. Наоборот. Вся как-то подалась к нему. Глаза ее расширились и наполнились  неземным восторгом и радостью. Вдруг больная подняла обе – обе!- руки к нему. Это при парезе левой стороны тела! Ее перекошенное слева лицо: опустившийся глаз и угол рта, вдруг чудесным образом восстановились в своем нормальном положении, а само лицо помолодело лет на десять прямо у меня на глазах…

Их руки встретились. Старушка дернулась и глубоко вздохнула. Такой протяжный вдох облегчения… Юноша потянул ее за руки, и Серафима Петровна села на кровати. Затем медленно опустила ноги на пол.

Я не могла поверить, что всё это происходит в реальности. Такого просто не может быть! Врач же сказал: через пару-тройку месяцев начнет садиться на кровати, через 5-6 станет по новой учиться ходить. Но нормально двигаться не будет никогда. Перекос лица и нечленораздельная речь, вероятно, сохранятся на всю оставшуюся жизнь... Ну, да сколько ей осталось при такой хвори? Возраст и тяжелейший инсульт… Хорошо, что деменции нет… Что бы вы со слабоумной делали, если она собственным детям не нужна?..

- Голубчик мой! Как я вас ждала! Молилась! Спасибо Инночке. Спасительнице моей. Привела вас… Мои вы дорогие! – старушка заплакала от избытка чувств.
Юноша подошел ко мне, ошалевшей и остолбеневшей от увиденного. Взял поднос из рук и поставил на стол.

- Серафима Петровна! Поешьте! Подкрепите силы.

Я не успела возразить ему, объяснить, что ее следует кормить с ложки, да и памперс надо поменять, что незнакомец переоценивает возможности старушки, перенесшей месяц назад обширный инсульт... Я не успела, потому что Серафима Петровна в своей голубой ночной рубашке с белыми кружевами вдруг встала с постели, блаженно улыбнулась сквозь слезы и, пошатываясь, пошла к столу. Сама.

– Серафима…  Имя у вас какое горячее! Высокое! Грозное!..  Да-да, из первой самой ближней триады… Шестое небо… – юноша уже накидывал старушке на плечи теплый стеганый халат, снятый с крючка возле кровати.
 
Я слушала незнакомца с возрастающей тревогой: что он несет? Может, мне надо было, пока он соседкой занимался, в полицию позвонить или «скорую» вызвать?..

- Кушайте, бабушка!.. А нам пора. У нас еще дел много. И я, к тому же, тороплюсь. Время к полудню приближается…

- Ступайте, милые! Я за вас бога благодарить буду… К вечеру загляну к вам, Инночка. Можно ли?

Я только кивнула, не в силах произнести ни слова после увиденного.

Юноша снова взял пакеты, и мы поднялись на шестой этаж.

Света в квартире, конечно, не было. Его отключали в доме с утра до 16 часов в целях экономии. Мы прошли через совсем темную прихожую в наполненную сумраком комнату. Незнакомец приблизился к окну. Он уверенно отодвинул тяжелые гардины и распахнул настежь балконную дверь. В комнату ворвалась  дорожка света и протянулась от голубого неба до стены. В  воздухе над этой дорожкой порхали медленные золотистые пылинки.
 
Вдруг тишину нарушил звук. Вернее, звуки. Со всех сторон бросились к удивительному гостю мои больные зверушки. Подбежал и потерся о его ноги слепой котенок с бельмами на обоих заплывших гноем глазах. Приполз пес с  волочащимися по полу перееханными автомобилем задними лапами. Кот с обрубком хвоста в высохших коростах громко замурлыкал. Даже щенок с ошпаренной кипятком каким-то злодеем спиной, превратившейся в сплошную рану, вылез из коробки. Из приоткрытой двери в соседнюю комнату прискакали больной, утративший способность летать, голубь и грач с култышками вместо крыльев… Устремились к незнакомцу, словно ждали… Удивительно! Они ведь такие пугливые!..
 
Юноша сел прямо на пол и, окруженный зверьем, поднял голову. Он мне улыбался...

- Иди же к нам!

Я опустилась на пол рядом с ним. Какое-то удивительное спокойствие снизошло на меня. Сомнения и страхи растворились, словно их и не бывало.

- Дай руку! Не бойся!

Я протянула руку. Я больше не боялась.

Пальцы юноши коснулись моей ладони. Я вздрогнула:  его рука была как огонь. От ожога  уши стали ватными, перед взором всё поплыло… Я закрыла глаза… Запылали пальцы, локоть, плечо. Потом огонь охватил всё мое тело. Я сидела на полу и горела изнутри. Огонь со всех сторон подбирался к сердцу.
Сердце запылало. Миг страшной боли, взорвавшей мозг, показался мне вечностью… Наконец огонь, обжигая глаза и губы, вырвался над теменем, расцвел красным цветком и пропал.

 Не открывая глаз, я подняла руку и приложила ко лбу. Потерла веки, переносицу… Почувствовала, что юноша коснулся моего плеча. Его ладонь уже не жгла раскаленным железом. Или я не ощутила, потому что, наверное, сама стала раскаленным железом. Я чувствовала жар лишь внутри, кусок солнца, кипящую смолу – огонь нежданного гостя превратил мое сердце в сгусток пылающей неизбывной энергии… Но она не мучила, она просто искала выхода.

- А теперь дотронься до них! С любовью… У тебя великий дар. Ты можешь исцелять людей и зверей. Ты многих спасешь. Ты будешь делать это бескорыстно. Не за деньги. За дар…  Но люди не забудут…  Тебе не придется пить чай без сахара…

Он снова улыбнулся и встал. Вышел на балкон. Я, еще находясь в плену у непонятных ощущений, гладила своих питомцев, чувствуя, как впитывают они стекающую с кончиков моих пальцев энергию… Краем глаза я увидела странную большую полукруглую тень, перечеркнувшую световую дорожку. Я оглянулась: на балконе никого не было…
 В то же мгновение мне пришлось вжать голову в плечи: в нескольких сантиметрах надо мной взмыли поочередно ввысь и растворились в небе голубь и грач…  Коты и собаки разбежались по комнате, а я почувствовала ужасную усталость. Словно меня выжали, как мокрое полотенце…

Я проснулась.  Какой чудной сон мне приснился! Нарочно не придумаешь… Заснула прямо на полу, а разбудил меня сквозняк. Балконная дверь нараспашку. Это опасно: слепой котенок может упасть. Встала, закрыла балкон, включила свет. О, уже много времени! Надо идти кормить Серафиму Петровну. Я ж обещала подстричь ее немножко. Как смогу, разумеется…

Батюшки! Возле входной двери лежат два растерзанных пакета с продуктами. Кошки и собаки залезли, пока я спала, прогрызли целлофановые мешки с кормом, растащили по коридору растаявшую рыбу… И где же эти бандиты? Спят на коврике. Все вместе! Чудеса да и только!.. И с ними что-то не так.. Или наоборот – с ними всё в порядке?.. Никаких следов от чудовищного ожога на спине, нормальный, не обрубленный хвост, не искореженные лапы, приоткрывшиеся глаза котенка чистые и ясные… Как… как это понимать?!.

В тишине квартиры раздался звонок. Я вздрогнула. Вроде, никого не ждала...

Па-па-па-паааа… Па-па-па-паааа…


( из сборника «100 рассказов про тебя»)