Шадринка. 6 глава

                6.
Рука в белой сорочке потянулась за цепочной гирей на ходиках и опустила её вниз. Алексей посмотрел на стрелки часов и качнул маятник. Ходики равномерно застучали. Деев прошелся по комнате и встал у окна. За столом сидела Пелагея и что-то старательно вывязывала.
- День-то сегодня, видать, жаркий будет, - громко произнесла она. – А ты, гляжу, с утра не в себе и завтракать не стал. Приключилось чего?
- Ничего не приключилось, - машинально произнес Алексей, глядя на реку, на резвившуюся в песке ребятню.
  В этом месте, рядом с домом председателя, было очень удобно для купания. Гладкий песчаный берег, ровное дно.
- Ну, давай отец инструменты, пойду поработаю, - и Алексей направился к выходу.
  За сегодняшний день нужно было покрасить забор, повесить на калитку почтовый ящик, упавший ещё на прошлой неделе, подлатать курятник.
- Да, уж не та у меня сила, Лексей. Не успеваю все сам делать, - сказал Кузьма Егорович, выходя за Алексеем во двор. – Ты извини, сынок, в гости к нам приехал и работу себе нашел.
 - Отец, это и мой дом тоже, я об этом помню, - повернувшись к старику, сказал Деев и пошел в сарай выбирать инструменты.

  Солнце палило и палило. Закончив помогать отцу по хозяйству, Борис ушел к Женьке. Видимо, потом они отправились в райцентр.
- Ты опять с ними не пошла? – спросила Анна Ольгу.
- Пусть одни сегодня, а я лучше вам помогу. Ведь мы же стирку наладили.
  Анна улыбнулась.
- Ладно, Ольга, иди пока во двор, прикрепи там дополнительные веревки, а я сама тут постираю. Полоскать на речку тебя пошлю.
  Ольга с мотком бельевых веревок спустилась с крыльца.
  Через некоторое время, она в синем сарафане с яркой оранжевой оборкой на подоле, что она привезла из города, спускалась вниз к реке с тазом стиранного белья. Было около четырех часов, солнце перевалило на вторую половину неба, но прохладней не стало. Песок обжигал босые ноги и Ольга бегом побежала к низкому мостику, на котором уже находилось несколько женщин с подобными тазами. Вместе с соседками, девушка принялась за дело. Только они полоскали стоя, подоткнув фартуки и юбки повыше, оголив полные икры ног, Ольга так не умела, она села на колени, закрыв пятки пышной юбкой сарафана. Так было удобней. Выполоскав всё белье, она побежала за новой партией. Выполоскав и вторую партию, девушка выпрямилась, отбросила с лица мокрые пряди волос. Аккуратно сложив белье обратно в таз, она поднялась и тут же услышала, как стоявшая ближе к берегу женщина, громко поздоровалась:
- Здрасьте, Алексей Григорьевич!
- Здравствуйте!
  Услышала Ольга знакомый голос и быстро повернулась в сторону говорившего. На берегу стоял Алексей. Он был одет, как вчера, в белую рубашку и серые брюки. Залившись румянцем, девушка взяла в руки таз и шагнула к берегу.
- Здравствуй, Оля! – произнес он, когда она шла мимо.
- Здравствуйте, - ответила она и остановилась.
  Тяжелые пряди волос были разбросаны по плечам вместо обычных косичек, густая челка ровно ложилась на лоб, придавая лицу милое детское выражение.
- Вы, Алексей Григорьевич, закрыли мне дорогу, - тихо сказала она, опустив глаза.
  Он, в самом деле, стоял на тропинке, ведущей вверх к огородам. После её слов, Алексей неохотно отступил в сторону, давая ей пройти. Девушка скосила глаза на женщин у мостика, они разглядывали её, и быстро пошла вверх по тропинке.

                ***********
  Кончив плотничать, Деев вышел прогуляться по берегу Быстрой. Ноги сами принесли его к Соколовскому дому. И тут на мостике он увидел Ольгу. В пышном сарафане с распущенными волосами она сидела на коленях и полоскала бельё. Надо было пройти мимо, но Алексей не смог. Он стоял и, точно околдованный, смотрел на неё с берега. Ведь и шел он сюда за тем, чтоб ещё раз увидеть её. После сегодняшней ночи, душа снова требовала общения и только с ней, Ольгой. Одновременно он понимал, что все это глупо и не нужно ни ему, ни ей. Ольга москвичка, в августе уедет домой, а он останется. И может быть никогда не увидит её вновь. Понимал, так же, что разница в двадцать лет – велика. Но помимо своей воли, все-таки пришел сюда. И сейчас с грустью смотрел вслед уходившей девушке.
  «Она же ребенок, совсем ещё ребенок, - думал он, шагая по песку в сторону леса. – Она была легкая, как пушинка, когда была у меня на руках. Да, ребенок, но не совсем. Шестнадцать лет, вполне самостоятельный человек. Вот приехала сюда отдыхать, а сама устроилась в колхоз на работу. Характер на лицо.»
  Алексей улыбался своим мыслям и продолжал идти вперед. Как ни странно, но именно теперь в нем поселилось чувство, которое он не испытывал, даже будучи женатым. Он уже не чувствовал себя одиноким, он знал, что есть на свете человек, способный понять его и принять таким, какой он есть. На душе от этого стало теплее. Как случилось так, что именно она стала причиной его теперешних размышлений? Вон сколько кругом девок, да баб, а она там у стога сена показалась ему такой трогательной, что внутри вздрогнула и заколебалась, какая-то живая струна.  А после их встречи в лесу и состоявшегося короткого разговора, Алексей понял, что могут быть ещё и такие люди, такие девушки, которые видят в нем прежде всего человека, а не форму НКВД, не работника карательных органов, каким его все считали вокруг и Деев с этим положением вполне свыкся, особенно после ареста Цветкова. Да, с Цветковым получилось неладно. Деев это знал. Он лично арестовал его, по политическим мотивам. Причем, на момент ареста Алексей был уверен в своей правоте. Но ему хватило мужества во всем разобраться. Хотя ошибок за его служебную карьеру было немало и помимо Цветкова. Теперь хотелось покоя, больше ничего. За столь длительный срок беспрерывного напряжения нервов, хотелось отдохнуть. Несколько лет без отпуска никогда не ощущались с такой силой, как теперь. Ехать завтра с утра в Беляево, Алексею впервые не хотелось.

                *********

    Ольга принесла таз с бельем, молча поставила его на табуретку под веревкой, тяжело вздохнула и долго стояла, опустив руки.
- Тебе помочь? – спросила с крыльца Анна.
- Нет, не нужно, я сама, - ответила она и принялась развешивать белье.
  Весь вечер она просидела дома, не смея выйти даже во двор.
«Что же делать? – думала она, сидя за столом в кухне, положив перед собой руки. – Может, уехать в Москву? Зачем? С чего это я, вдруг? Нет, там мне делать нечего. Я здесь хочу быть, здесь, здесь! И нигде больше. Здесь мой родной дом, здесь моя Родина!.. А Деев? А, что Деев? Он завтра же всё забудет. Уедет в Беляево и всё, всю его романтику на работе из головы вышибет. А я о нем, почему-то, думаю? Непонятно! Вот дура! Ну, да, ночь была красивая, всё цвело и блестело… А больше ничего. Ничего!»
  Успокаивая себя, она встала из-за стола и вышла на крыльцо, села на ступеньки. Теплые, деревянные ступеньки, как хорошо было прикоснуться к ним ладонью! В городе, как мышь в клетке. Кругом дома, машины, дороги. Негде свободно вздохнуть. А тут простор, воля, широта!
  Тихо и медленно опускались сумерки. Оранжевая полоса легла на западе за рекой и бросала бледный отсвет на бледно-голубое небо. Над лесом синь, наоборот, была темнее и с каждым часом становилась всё гуще и гуще. Оттуда тянуло прохладой и свежестью.
  Борька ещё не пришел. Болтается где-то с ребятами. Виталика тоже не было видно. Мальчишки и девчонки были здесь вольные, как птицы. Никто ими не понукал и не командовал. Сначала Ольга удивлялась спокойствию Анны. Она нисколько не волновалась, когда ребята возвращались домой за темно. «Что-то нет долго Виталика», - волновалась Ольга и слышала спокойный ответ Анны: «Пусть гуляет, куда он денется!»
  И, действительно, куда? Позже и Ольга свыклась с этим.
  Борис уже забегал домой под вечер и сообщил новость о том, что они работают в колхозе последнюю неделю. Председатель Можаев распускал молодежную бригаду на время, чтобы перед страдой она набрала силы и окрепла. Сейчас же в ней отпала необходимость.
- Страда скоро, а сейчас отдохните. Правильно председатель говорит. Поработали и будет, - говорила Анна вечером, собирая на стол ужин.
- Охламоны то, где носятся? – спросил хозяин, взглянув на Анну исподлобья.
- Сейчас придут. Борька за Виталькой пошел куда то. К ужину обещал его привести.
- Не придут, пущай голодными спать ложатся, - буркнул Игнат Максимович.
  Ольга улыбнулась. Она знала, что за внешней ершистостью Соколова, кроется мягкая натура, добрая душа, но и при всем этом, характер у хозяина дома был сложным, иной раз непонятным быть может и ему самому. В тоже время Ольга испытывала к Соколову противоречивые чувства. Она ему симпатизировала, любила его, как родственника, как мужа Анны, но порой, относилась к нему с недоверием. Ольга знала, что Игнат Соколов гуляет от жены. Сама Анна, не таясь, по родственному рассказала Ольге об этом.
- Кобель проклятый! Не накобелился ещё, - сказала она в сердцах, придя однажды вечером с работы. Она сняла с головы пропыленный и вылинявший платок, села на кровать и опустила руки. Ольга застыла в дверях.
- Кого вы так ругаете, тетя Аня? – спросила растерявшаяся девушка.
- А, ты дома? – равнодушно спросила Анна.
  Ольга кивнула. Сегодня она пришла раньше обычного.
- Муж мой, Оленька, опять за старое принялся. Чудно, право, столько лет живем и…
  Анна замолчала, а потом, совершенно спокойно, без крика и истерики, стала рассказывать Ольге о их семейной жизни.
- Деревню нашу беляки пожгли. Остались мы с маткой моей на одних головешках. А тут борьба кругом партизанская развернулась. Закрутилось, завертелось все. Я молодая была, страшно было. Белые чехи тогда страшные зверства чинили. В одном Новониколаевске сколько народу загубили! Невеселая жизнь была, я тебе скажу. Беляки за партизанами гнались, а те у нас в деревне ночевали, утром с отрядом дальше двинулись. Днем белые пожаловали и на тебе! Деревню сожгли, чтоб никчемным людям, как они говорили, приюта не давали. Ну, куда податься? И мы с мамкой в соседнее село подались к сродственникам. Да, шибко они ждали нас, сродственники-то! Выделили нам в сарае место и на том спасибо… Не прошло и недели, как в село это прибыла рота солдат под командой белого офицера. Зачем они остановились там, никто не знал. Только следующей же ночью, партизаны на них напали, многих перебили, остальных из села вышибли сами тут обосновались. Оружие у них было, провиант тоже. Помню, вышла во двор, день уж был, в селе полно людей незнакомых и конных, и пеших. Гляжу, из леса, точно вихрь, на гнедом коне парнишка выскакивает. Черненький такой, глаза блестят и на всем скаку через высоченный забор у поскотины перемахнул. Подъезжает к командиру ихнему и докладывает, что-то. Помню, собрались мы все вокруг партизан этих, интересно… Вскоре наша армия перешла в наступление, окончательно местность эту от беляков очистили. Многие партизаны, что в нашем селе стояли, ушли с войсками, а часть осталась советскую власть устанавливать, да налаживать тут всё. Село скоро расстроилось, в Беляево превратилось. Командир отряда Подгорный, сейчас секретарь нашего райкома, парнишка тот на коне – Алешка Деев. Лихой тогда был хлопец… Так вот, в отряде ихнем и Игнат мой был. Как только они прибыли, так он сразу глаз на меня положил. Хороша я тогда была! Это теперь уж красота отцвела, что та былинка в поле, а тогда, косища одна тяжеленная, чего стоила! Аж затылок от неё иногда вниз тянуло, - и Анна задумчиво улыбнулась. – Потом поняла я вскоре, что ни одна ему нравлюсь. Бабник он был первостатейный, но за мной, все ж таки, приударял поболе всех. Ну, а я гордая была и от ворот ему поворот! Хожу – не замечаю, будто и нет его вовсе. Он везде за мной хвостом начал бегать. Обидно ему. И внешностью Бог не обидел, и силой не обделил. Девки сами на нем виснут, а я отшила. Как так? Ну, тут-то и возник у него ко мне интерес. Приходил к дому, караулил, какую-то околесицу немыслимую плел, а потом видит, что все впустую и…
  Анна на минуту замолчала, сомневаясь, стоит ли продолжать, но потом решилась:
- Ну, раз уже начала… И в лесу, однажды к вечеру, подкараулил меня, рот зажал, оттащил подальше в заросли, и снасильничал.  «Все, говорит, теперь никуда не денешься, моя будешь». Куда ж деваться то? Пришлось смириться, а вскоре и партизанскую свадьбу сыграть.
  Анна опустила голову.
- Так значит, вы его не любили совсем, когда замуж шли? Так, по необходимости, - с расширенными глазами спрашивала Ольга.
- Нет, почему же, любила. Любила его, окаянного, а он и по сию пору не успокоился, кобелюка… Я беременная Борькой ходила, а он уж начал по бабам шастать.
- Ой, если бы меня кто-нибудь так, в лесу, я бы, наверное, на всю жизнь на того обидчика злая была и замуж за него ни по чём не пошла бы! – сказала Ольга и посмотрела на Анну, ожидая её реакции.
- Глупышка ты ещё, - сказала она и погладила Ольгу по голове, - жизни ты не знаешь, мала. А она не в розовых завитушках, как кажется. Иногда на такие шипы наколешься, что долго потом зудит.
  Анна встала и ушла в кухню. Ольга долго потом размышляла над рассказанным. Не могла она никак поверить, что Соколов был таким, как в этой истории. И сейчас, глядя на него за столом, Ольга испытывала двойственное чувство.
  Но вот пришли Борис и Виталик. Всё оживилось, семья садилась за стол.
«Как сложны человеческие отношения, как запутаны», -  подумала Ольга и окунулась в домашнюю суету вечера.

     ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.