Ночное больничное. Из дневника велосипедистки

            Дело было так: мое недолгое одиночество в 3-х спальной палате закончилось под самый конец дня, мне привезли соседку, практически одногодку, имеющей несчастье сломать ногу на собственном юбилее -25-летии замужней жизни. Услышав ее историю, я с легкостью смирилась с тем, что мой собственный юбилей в этом году с такой же датой не случится. Фиг с ними, с юбилеями, решила я и махнула рукой несбыточному событию.
               И немножко занялась соседкой - напялила на нее свои гольфы (ее аж трясло от холода, в постель-то отправили в лифчике и трусах), а в палате не то, чтобы жарко, скорее наоборот, да и одеяла тонкие.

               Улеглись мы спать: соседка мгновенно заснула и захрапела к моей легкой зависти, мне же помогла половинка феназепама, погрузившая меня в фармацевтический сон.
               Не помню, какие картинки предоставлял феназепам, но что-то вырвало меня оттуда...

               Представьте картину маслом: мои ходунки, ещё с вечера мирно стоящие у постели, криво выглядывали из проема двери, за их алюминиевый бок держалась дрожащая женская рука. Слышались стоны. Соседки на соседней кровати нема, побег (весьма кривой) налицо. Я прошептала: - Ты куда? Ответ был предельно ясен. Куда податься больному, когда утку забыли оставить, а позориться не хочется?
               На одной ноге я допрыгала до двери и выглянула в коридор. Новобрачная в том же прикиде, в каком легла, никак не могла поймать точку равновесия, ибо взялась за моего четвероногого друга не с той стороны, рискуя упасть и добавить новые повреждения к уже имеющимся. К счастью, на помощь уже спешила кавалерия в виде 2-х наших дежурящих сестричек.
               Сразу стало шумно, ярко и тесно, замелькали белые халатики, под шумок я уволокла свои ходунки, допрыгала куда не дошла соседка, сделала что надо и снова очутилась в коридоре. Там уже соседка прочно занимала сидячее положение в кресле-каталке, вполне цивильно и только старушечье контральто из соседней палаты нашего блока, с придыханием повторяющее раз за разом "сестра иди ко мне, сестра!" придавало вполне благопристойной сцене нечто безумное.