Махаон на блокноте

                Махаон на блокноте       





                Полёт Махаона I: Моя дочь


                *************************
 

                "Сегодня красное, полное слез небо. Летали кассеты, фугасы и еще что-то взрывчатое, подрывало льды, асфальт.  Казалось, наши дни сочтены. И даже не главное "Блокада". И мы больше никогда не увидим морозного вечера крещенских морозов.
                Мы, сидя в полуразрушенной хибаре обнимали с дочерью друг друга.  Моя голова болела, а дыхание постепенно прерывалось. Я замерзал от голода и старался отдать моей малютке последнее тепло.
                Забывая о себе, я каждый Джоуль отдавал ей. Сил перебраться не было. Мы были под обстрелом. Сегодня одним махом разрушило семь или восемь домов. От нашего остался только столб. Она мирно засыпала, а я старался прожить хотя бы еще минуту, чтобы подарить моему солнышку тепла. Моя рука каменела и сползала с туловища, а я двигал ее назад.

                Такая красивая, такая маленькая и крепкая. Бомбежка не прекращалась. Не было сил дотянуться до куска хлеба. Ноги распластывались. Она вздрагивала от "шороха пуль" и шума картечи, но не просыпалась.
                А я угасал..."


                ***************************


                Я проснулся от торможения за плечи.
                Моя дочка смотрела на меня с улыбкой.


                - Папа, что ты за человек? Заснул на балконе в холодине!     Дурачок, нет? Замерзнешь же нафиг!


                Она покрыла меня пледом.
                Прыгнула под него и прижалась к плечу.
                Я заплакал, мельком вспоминая прошедший сон.

 


                Полёт Махаона II: Меня зовут  Альбина


                *************************************


                Осенняя листва почти засыпала скамейку. Желтыми, красными, зелеными и коричневыми блестками она половина-наполовину смешивалась с чистой, как роса, слезою. Листья, и только листья, знали печаль той, что тайком здесь рыдала. Сквозь заплаканные голубые глаза не было видно черного хвоста облаков.            

                Молодость гасла с каждым воспоминанием, а утро наступало стремительно. Печаль той, что коротала вечер и ночь на трех досках по середине лиственниц, была бесконечной. Ей не нужно было таскать с собой фото. В памяти, как выжженные на древе, запечатлелись вехи ее боли: ее возлюбленный в зеленой фуражке, гладко выбритый и с лейтенантскими погонами, его позитивное " прощай" и такое же раздирающее постановление из Минобор " о соболезновании и кончине". Слова, подчеркивавшие геройство этой смерти, были бесполезны для той, которая верила в ожидание.

                Поэтому не зная, что делать - она плакала. Осенний ветер выдувал листья. И зеленый перезвон летал по парку, едва заглушая плач.


                ******************************************


                Но, и но, он закончился.
               
                Раздался шорох и листву остановила тень человека.
                Девушка подняла глаза, слезы иссохли, она улыбалась.

                Все в той же фуражке и наглухо выбритый шел к ней ее солдат.
               

                - Наконец-то, я знала, что дождусь тебя. И надежда всегда умирает последней...- раздалось на весь парк.


                Солдат недовольно помотал головой:


                - Не спеши. Меня уже нет. Но ты не плачь! Разве я позволю тебе грустить и остаться с нашим мальчиком одной. Даже не думай об этом.


                Солдат исчез, подняв приклад, не попрощавшись и не обняв. Только бросил в спину: " Жди еще секунду!"

                Листья вновь полило, и вновь разразилась грусть по деревьям.
                Но сегодня ей определенно не дадут поплакать.
                Белокурой и голубоглазой девушке. 
                Глазную росу остановил голос:


               - Девушка, почему вы плачете? Что случилось?


                Она всхлипывала.
                Только вытерев лицо платком, она рассмотрела лицо молодого человека лет 28.
                Она улыбнулась и сквозь капли отрезала:


                - Меня зовут Альбина





                Полёт Махаона III: Отсыревшие мечты.


                ************************************


                Чайник свистел.
                Кухня наполнилась жителями коммуналки.
                Все стояли в очереди за чаем, как в старую добрую "перестройку".

                Баба Нина разливала чай каждому в бокал из черпака. Едоков у нее было много. Каждый получал по вкусной конфете и небольшую стопку печенья. Бабушку Нину было невозможно упросить дать две или три конфетки. И все доводы Степки и Ритки были не выслушаны.


                - Бабушка, почему мне нельзя конфету? Я и уроки сделала, и убралась, и гулять не ходила, - грустно, но просяще вопила Рита.


                - Потому что нельзя, - ухмылялась бабушка в черном, покрытое орнаментом платке.


                Все устроились за стол.
                Недовольные Степка и Ритка.
                Тучные тетя Таня и дядя Вася.
                Белокурый Прохоров, его мальчонка и жена.
                Напросившийся Мещанов и нетрезвый Гросский.
                И как же я мог забыть: сама Баба Нина.
                Но чай никто не пил.
                Дети не притронулись к конфетам. Они ждали деда.

                Дед шел медленно, прихрамывая на правую ногу. Он вздыхал и после перерывов добрёл до кухни.
                Все оживились.


                - Дедушка! - словно выточенные заплясали на месте дети.


                - Геннадий Степанович! - враз воскликнули Мещанов и икавший от водки Гросский.


                Геннадий Степанович сел в центре стола. Вздохнув, его ответная улыбка не заставила себя ждать.


                - Рад Вас видеть, мои родные! Сегодня день особый и сегодня я Вам поведаю маленькую историю с фронта, хотя рассказывать о Отечественной не люблю, - Геннадий Степанович немного скривил брови. А потом чинно взял свою чашку и потихоньку начал хлебать.


                - Дедушка, про танки? Про бж-бж-быж? - тихим голоском, но с присущей заинтересованностью спросил деда Степка.

                Геннадий Степанович улыбнулся.

                - Нет, Степка. Про дружбу.

                Мещанов внимательно слушал.
                Он механически скривил губы и сел в позу, обычную для него: сильно согнутая спина, скрещенные на груди руки.
                Гросский отодвинул чекушку.
                Чета Прохоровых прекратила пить чай.

                Геннадий Степанович начал:

                - Было это в 44, а может и раньше. Память-то уже не железная.  Помню до мобилизации деталь такую.
                "Болота ближе к Уралу не проходимы" - раз прочел я в садоводческой газетенке, которую купил с рук у Бабы Маши. Тогда я, поправив усы, похохотал. Ну, какое    же желтое вранье. А вот когда уже на фронт пошел. Там то и понял. И в газетах иногда не врут. Был у меня друг Сенька со школы. Мы с ним и Москву прошли. Вместе влюбились, вместе женились, вместе Родину защищали. Занесло нас в леса да болота. Периметр немцы заложили. Выйдем - в плен. А тогда за это - расстрел. Мы и пошли прямиком по болотам. Я там об корягу себе ногу и убил. То ли вывих, то ли ломка. Уж и не разберусь я так, а врачей как огня боюсь. Так Сенька меня понес на плечах до наших. Они на километров тридцать впереди туры стрелковые развернули, да и танки там были. Донес меня. Не оставил в болоте. Нога не зажила, мне наш лекарь Курганский Вадим Вадимович на место ее поставил. Да и на передовую сразу. Там мне пришлось Сеньку тащить на своих плечах. Его уж больно сильно в легкое подстрелили. Чуть дышал, чуть говорил. Не смог я его под бомбежками в укрытие дислоцировать. Миномет эти звери пригнали. Лежать пришлось долго на земле, чтоб не убило.

               Геннадий Степанович выдержал паузу. Никто не шелохнулся, все слушали внимательно.
               Гросский поикивал, конечно, но сам же краснел от этого.
               Дед продолжил:

               - Сенька, когда к Богу уходил, мне и сказал: " Нельзя так, чтобы уйти на тот свет, а мечта нык - и не исполнилась. Значит бывает так. Как же большую семью хотел и друзей море. Только за Родину умереть священнее!"

               Дед прекратил речь.
               Начал хлебать чай.
               Все подхватили намек и смысл истории.
               И на душе стало теплее не только от чая.




                Полёт Махаона IV: Есть одна девчонка.


                ************************************* 


               Летний асфальт осыпала придорожная пыль. Ярославу это было неудивительно. Это не первый ветреный день за этот август. Он отплевывался, но шел вперед через ветер. Руки в карманах немного согревались, но душа была холодней антарктического льда. Сегодня прошло две недели, как он упустил свое счастье, бывши от него всего в двух шагах. Он зевал от пыли и нервов и изредка по пути останавливался продышаться. Бронхиальная астма не была совместима с любовными переживаниями. Загадкой, которая для него осталась неразгаданной: это почему его и почему сейчас, оставили у разбитого корыта. Он даже и не знал, как толком доказать свою любовь. Случай тоже не подворачивается, да и уверенность в его скором наступлении была не столь правдоподобна.

              Помимо ветра его пробирал звучный женский визг где-то на юго-запад. Он остановился. Встав прямо, он начал слушать откуда он исходит. И только теперь понял, что визг движется в направлении к нему. Он ждал, ему было интересно. Визг приближался! За ним топот.

              Сквозь завесу песка он рассмотрел погоню. Бежали двое: мужчина и женщина. Мужчина рослый в капюшоне. И светлая с голубыми глазами девушка. Он улыбнулся.
             Про себя отметил: " Любовь!!! Как дети. А девушка напомнила мне Аню. Никак забыть не могу".
             И только по мере приближения теней он обнаружил в руках у мужчины сумку. Ярослав понял все сразу.
             Это никакая не шалость, а настоящий грабеж. Теперь он отвернулся и ждал приближения вора.

             Метр, сорок сантиметров, двадцать. Подножка. Сумка распласталась на асфальте, рядом грабитель. Ярослав заправив рукава, подбежал к нему и прикрыл телом, крича в обратную сторону:

             - Звоните 02!!!!

             Сдержать рослого не представлялось возможным, его недюжинная сила не уступала. Ярослав начал бить его по лицу, не замечая как из-за спины появилась "бабочка". Ударов 7-8 в спину и парочку в живот. Вор бежал еще быстрее, а Ярослав пал с колен на спину.

             " Вьется ведь летняя пыль. Откуда она? Ну и расклад..."- пронеслось в голове у него.

             Девушка, подбежала к раненому и голубые глаза накинула на него.            
 
             Ярослав открыл глаза

             "А я не ошибся. Аня.."

             Его глаза затуманила пелена.
             А девушка его узнала также, как он ее.
             Она не могла ничего сказать, судорожно набирала номер скорой.               

             Подхрипывая и невыговаривая некоторых букв Ярослав начал:

         
             - До...казал...

 
             Он взглянул на нее последним живым взглядом и начал петь:


             - Есть... Одна...девчонка...
                Которую люблю...
                Ах, болит печенка...

            Глаза закрылись.
            Грудные экскурсии прекратились.
            С глаз полетела последняя слеза.
            Девушка оцепенела.
            Минуту время для нее остановилось.
            И она тихо-тихо,про себя продолжила напевать строчки:

            " Для нее пою
              А она мне: "Не люблю"

            Асфальт.
            Летняя пыль.
            Скорая.
            Констатация.





                Полёт Махаона V: Сон в полдень


                ******************************
 

                "Дорога в парке кажется мне бесконечной.
               
                Семимильными шагами, как завещал Маяковский, я шел к счастью. Разбитый на частички асфальт только закалял мои ноги. Клен, береза, осенние листья. Я внимательно смотрю под ноги. Это важно: не споткнутся в этой бесконечной индустриальной природе. Она оканчивается здесь у арки, живописной арки по выходу из парка.
               
                И она меня ждала.
                Переминала ноги и постоянно вертелась.
                Ей было ненавистно ожидание.
                Я подошел к ней и хлопнул по плечу.


                - Кто вы? - в лоб спросил я, - я получил от Вас сообщение, очень для меня странное.
 

                Она не поворачивалась.
                То подносила руки к лицу, то убирала их в карманы пальто.


                - Я написала, что Вас давно люблю.


                Я вздохнул.


                - Но я даже Вас не видел ни разу.


                - А я Вас знаю словно вечность. Я помню наши прогулки в парке, ночи под луной, наши поцелуи и и ваши прекрасные стихи!


                Я перебирал нервно в голове события.
                Я с ней ни разу не встречался и знать не знаю.
                Что-то казалось мне неизвестным, но почему-то до боли знакомым.

                - Я Вам каждый день пишу, что Вас люблю. Каждая моя клетка живет Вами, а ваша муза - моя муза!

                Я потирал пот.
                Меня явно спутали, но говорили с большой уверенностью.


                - Мы с Вами будто с рождения влюблены! Неужели вы не чувствуете?  Это же так лежит на поверхности. Мы созданы друг для друга, мы не можем быть врось.


                "Мы" - так и правда говорят, когда любовь настоящая. Я посмотрел на нее. Родной образ никак не отражался в памяти. Откуда такое тепло?


                - Ты постоянно говоришь мне какая я красивая. Какая я хорошая. Что ты меня встретил не зря. Что лучше меня не будет никогда. Ты и в блокноте записал  обо мне. Помнишь?


                - Помню, - ответил язык сам.


               
                "Что это было?" - синхронно подумал я.


                -  Мы были с тобой там: на нашем месте. Помнишь набережную? Помнишь цвета ночного города? Помнишь наш первый поцелуй! Помнишь наше первое свидание? Помнишь мое голубое платье? Шпильки?"



                ************************************
 

                Парк испарился, ушла из сознания дорога.


                - Ты так и будешь делать вид, что меня не существует, а?


                Я посмотрел в бок.
                Я был дома.
                Я смотрел на привычную для меня Вику.
                Заснул с открытыми глазами.


                - Что, Вика? Прости, я отвлекся.


                -  Я говорю, поцелуй помнишь наш первый? А, заяц?


                - Помню, помню. Как забыть.


                " А вот что было до этого? Не пойму никогда!"- подумал, я про себя, смотря на Вику.





                Полёт Махаона VI: Три правила подъезда

               
                ***************************************


                Лопата постоянно стукалась о корни.
                Пот регулярно выступал на лбу.
                Усталый киллер вытирал его револьвером.
                Соляная жижа плыла по запястью ниже, согревая кожу.
                Погода была не из легких: конец осени.
                Труп нужно было закопать скорее.
                Казалось вот-вот наступит зима и придется долбить лед.
                Убийца решил передохнуть, отдышаться.

                Тысячелетние ели поднимались ввысь. Бросали желто-коричневые листья клены и березы. Лес затмевало блеском отмершего первого яруса. Мужчина постучал по карманам. 80000 и сигареты надежно лежали в карманах. Он закурил привычный парламент и подумал:

                " Убью парочку и на пенсию. Может на Мальдивы, а может на Кипр. Буду детей растить и помидоры тоже".

                Он глянул вниз.
                Перед ним, на холодной земле, лежал образец.
                Семьянин: три великолепных дочки, один сын.
                Жена вроде бы преподаватель.
                Он нашорудил в кармане его бумажник.
                Виза, мастеркард, пару золотых кредиток.
                Вот и фотографии! Красавицы.

                На устланной гнилыми листьями траве, перед ним, лежал успешный бизнесмен и общественник. Помогал инвалидам и больным лейкозом. Но 80000 баксов, которые убийце заплатил его брат за заказ, были дороже всех его знаний и человеческих качеств.

                "Именно поэтому я закапываю его труп"

                Ветер слегка прошелестел.
                Усталость прошла, ушел пот восстановилось дыхание.
                Снова в лесу послышался дрызг лопаты.
                Корни, противные корни!
               
                Лопата звонила о что-то металлическое. Киллера это злило. Лопата не проходила дальше. Он постоял минуту и прыгнул вниз. Принялся вырывать землю руками. Семь или восемь горстей. И перед его взглядом оказалась металлическая шкатулка, кажется медная. Вся она прогоркла от времени. Бирюзовые наметки и ржавчина напоминала о ее древности.

                "Что там?"
                Он с трудом открыл ее.
                "Письмо?"

                Он принялся читать.

                " Дорогой папа! Если откопаешь эту капсулу времени, то я стал киллером. Тебя я убью последним! Миша. "

                Киллер улыбнулся.

                " У кого какие мечты! Стать киллером! И что? Что тебе это даст мальчишка? Будешь убивать ради денег. Хороших и плохих людей будешь отправлять в иной мир", думал он.

                Лопата устремилась вглубь.

                " А моя детская мечта. Заработать денег и влюбиться. Дети, современные дети"

                Он потащил труп в яму.
                Кинул его.
                Земля потянулась в выкопанный котлован за мертвым бизнесменом.               

                Лопата, шестая, пятнадцатая.

                Он встал. Достал из кармана синий парламент и закурил.

                " Мечты, детские мечты. По-моему мне пора на Кипр!"

                Листья медленно падали вниз.
                Убийца отряхнул от земли черный пиджак и повернулся к вновь сделанной могиле:

                - Знаешь, бизнесмен, когда я жил было только три правила подъезда:

                1. Не мечтай.
                2. Не живи иллюзией.
                3. Знай реальность.
         
                Но тебе повезло, ты навечно похоронен с детской мечтой.
                Да!      
                Кто-то мечтает стать убийцей, а для кого-то это работа. У тебя, наверное, были мечты. Но! Эти три универсальных правила ты должен был знать. Ведь ты крутишься в экономике и должен знать: там предадут ближайшие.
                А что теперь? Теперь: мир и покой. Отдыхай!

                Киллер докурил и медленно пошел по лесному скверу. Он думал о летнем пляже и рисовой водке, которая, ох, и вкусна в тех местах.



               

                Нижний Новгород, 2015 год
                Индустриальный поэт, А.Туличев-Каровин
                Жанр: Андеграунд-миниатюры
                Цикл "Махаон на блокноте"