Дом на краю мира

      1.
 

      Чувиха, стоя на трассе, обдумывает кое-что. Человек создан из тайны для тайн и видений. Действительность – сверхъестественное. Человек не центр мира. Не яблочко мишени мира. Мы живем в действительности внутри животного, чьими паразитами мы являемся. Царство человека кончилось. Он уже пришел. Горе человечеству. Я – это другой. Мысль, видящая противоречия, есть больная мысль. Чем больше я понимаю, тем больше люблю. Машины не останавливаются. Водители спят. Видят сны свои, сидя за рулем, им кажется, что они динозавры. Буржуазный мир – это отрыжки кошачьих сердец. Это бычьи шеи, что лежат на газонах. Революция есть бунт против мира.
   
     Вот и мост, хата за мостом, там ее будут любить всю ночь духи. Она должна затеряться в более широком пространстве, где есть силы, превозмогающие ужас. Ждут ее духи, ждут. Она поставила себя под вопрос. Нужна большая жертва. Жертвоприношение. Под мостом живут бродяги, они пьют вино из фляжки, смотрят на костер, она идет мимо них. Они смотрят на нее и молчат. Все вокруг проклято. Она, умирая, сливается со вселенной. Духи, что живут в хате за мостом, знают о ее приходе. Они ожидают ее, пытаются дать ей знание о мире тонком. Непрерывность – это гниение, распад и существует жизнь только в смерти.
 
      На обочине трассы сидел парень с рыжей бородой, с длинными волосами. Машины мчались мимо него. Никто не хотел брать его в свой салон. Он играл на гитаре свою песню.
- Пора бы нам очистить мир от чернокожих свиней. Фашизм не умирает, как и первая любовь. Хочу умирать за родину, да, очень хочу, жить без идеи нет смысла. На войну хочу поехать. Не хочу умирать. За родину не буду умирать. Не хочу убивать. Не хочу я войны. Хочу видеть лишь яркие сны. Там твоя мать. Там твой отец. Тебе легко ли играть? Видя их конец? С одной стороны. Вся твоя родня. А с другой стороны. Все твои друзья. В кого ты будешь стрелять, хлопец? Идти тебе по снегам. В сторону храма. Там дашь волю устам. Победишь мирового хама. Какие жаркие сны после ста лет войны. Ста лет одиночества, безумного, безоглядного, бестолкового, безалаберного. Мужицкой жизни без смысла. Сто лет отчаяния и крика. Немного крика в пустоте. Я родился на кладбище историй. Я родился на спутнике чудес. Изнасиловал я кучу аллегорий. Я теперь: паяц и подлец. Век я жил как призрак безмятежный. Век я в стены проходил без стона. В школе не был я прилежным. В школе избежал я крови. В армию не призывался. Я убил в себе родину. Убил себя. Я мертвец теперь. Старик, ибо во мне нет желаний никаких.
    Вдруг остановился грузовик. Из него вышел водитель. Он был пузатым. В огромных сапогах, в кожаной куртке, в черных очках.
- Эй, бард, вали ко мне, я еду в Сибирь, там буду собирать чай. Под снегом чай растет. Шевелятся чьи-то пальцы. Мы сможешь нормально время убить. У нас будет своя палатка. Будем жить на полях. Сторожить чай. весной собирать уже можно будет его. Давай. Давай. Давай. Езжай со мной.

      Тут мимо них идет Снежана. В ее руках лукошко с грибами. Она несет его по трассе. Она лукошко передала драйверу:
- Слушай, друг, забери это тело, вези куда угодно. Вези. Вези. Вези!

Парень с рыжей бородой бросил гитару в снег. Открыл свои глаза. Наконец-то. Смерть теперь стала мила. Смерть освободит от суеты сансары. Он понял. Кое-что понял для себя. Снежана ушла дальше по трассе. Снега закрыли пространство. Без конца и края эта огромная земля. Она ощущала любовь к этой земле. Звезды падали в снежные поля, оставляя за собой яркие полосы на черном небе. Дальнобойщик поехал сам на эти поля. Парень с рыжей бородой решил вернуться в свой поселок. В поселке жила его старая мать, которая не могла даже порубить дров во дворе. Она должна была умереть, но никак не умирала. Еду не принимала. Почти не пила. В таком режиме она живет уже лет десять. В ее комнате книги Цветаевой. Она ее так любит, что знает ее все стихи наизусть.
      
        Ослик шел себе по пустыне, Снежана, увидев его, стала петь песни, ей хотелось дать миру благодать. Ослик, слушал ее песни, танцевал, а вокруг дюны, холмы желтые, все мелочи жизни остались за бортом. День подошел к концу. Теперь уже иные уровни бытия для нее открылись. Сидит с осликом у костра, созерцает огонь костра. Вдали звезды мелькают на горизонте, они прыгают по пескам, тает снег в горах, солнце снова придет сюда, растопит все льды. Снега все тают и тают, вершины гор в черном платье стоят. То каждый день происходит. Мелкие искры костра летят прямо на небо. Пилигрим подходит к костру. Садится рядом с осликом. Солнце бьет ему в спину без всякого смысла. В окно небес кто-то глядит. То простые пророки, что хотят на землю спустится. Может быть, им дадут тут хлеба и воды. Дадут место под солнцем. Люди, уступив им свое место в доме, станут видеть себя со стороны. Забудут печаль и все былое. Снежана, сидит на обочине трассы, видит грузовик, махает рукой, машина остановилась, вышел из нее водитель.
- Эй, может быть, ты со мной поедешь. Куда тебе?
- Куда угодно, лишь бы подальше от этого мира.
- Хороший ответ. Ты убиваешь буржуев? Давай, давай, убей буржуя.
- Конечно же, убиваю, убивать их надо. Они лишь тля.
- Слушай, помоги машину сделать.
    В течение часа она пыталась помочь ему солярку слить с бензобака, чтобы он мог завести двигатель. Руки воняли соляркой. Он кабины поднял, пытался там наладить клапан. Кругом снега. Нет машин. Они одни на трассе стоят. Он сливает солярку в бочку с запасного бака. Наливает ее в бензобак. Она светит фонариком.
- Эх, водки бы сейчас, - говорит водитель, всасывая в себя солярку, дабы после выплюнуть ее на снег. – Плохая солярка, забила двигатель. Ох, как же она ужасна. Я случайно выпил чуточку ее. Фу, какая дрянь. Сока бы томатного сейчас. Чтобы как-то прогнать вкус ее во рту. В желудке ужас творится. Но я привык. Уже сорок лет в космосе. Дальнобойщик я со стажем. Вот сделаем тачку, поедем дальше, я куплю водки в магазине, выпьем ее с с тобой на стоянке. Не откажешься?
- Спасибо, но мы не пьем.
- Ну да, а мы тогда баб не ****! IHVH – это ли не загадка для тех, кто читал Зогар? Пацифизм – это отстой дьявола.
- Зачем вы так? Кафку не читали что ли? Мы просто не знаем кто вы. Водитель или святой бес. Вы просто загадка для нас. Мы не знаем что вы хотите от своей жизни. Вы кто вообще будете по жизни?
- А почему вы? На ты пора уже перейти нам. Не читал. А должен был читать?

      Снова она фонариком светит в глубину кабины. Она огромна. Там две комнаты. Он пытается жать на кнопку, чтобы завести двигатель. Кромешная тьма. Не видно ничего. Фонарик слабый. Всего лишь Сибирь. Без конца и края. Снега замели все дороги. Она светит фонариком на отдельные части кабины. Кажется, это и есть вечность.



2.



        Язык есть дом бытия. В жилище языка обитает человек. Говорит станция «Мир», мы на борту, будет бомбить города, ваши города, вы все умрете в своих постелей. Костыли спрячьте в свои колодцы, мы идем бомбить ваши дома, где спят ваши жены и дети. Снова этот сон. Она в страхе осознает, что тело замерло, по комнатам бегают военные, а за окном танки, они стреляют, башни города в огне. Старинные башни, в них жил сам Канта. Дворцы рушатся, горит город, вдали горят села. Самолеты накрывают города бомбами. Люди, забывшись во сне, сгорают прямо в домах. Куколки на полках замерли, им страшно, вот-вот они сгорят. За окном танки бомбят городские склады, где лежит хлеб. Хлеб для всех. Но теперь его не будет. Самолеты уже скинули бомбы на собор, теперь собор в огне. Библиотеки горят. Кладбища сравняли с землей. Кругом огонь. Горит город. Горит. Людей уже нет. Они все сгорели. Какие танки, машинки на колесах, железяки ходячие! Снежана одна в черной комнате. Коты убежали от нее. Мысль действует, поскольку мыслит. Наше эго управляется головой. Когда-то один мальчик в школе обнимал Снежану. У него встал в штанах кол. Снежана поняла, что он просто хочет ее трахнуть. А она же, как сестра пыталась обнять его, а он всего лишь похотливый юнец.

   
      Мы все рабы своих мыслей, но не творцы их. Никак не творцы. Она, увидев во сне Будду, верила, что родилась буддистской еще черт знает когда. В тех жизнях она была буддистской. Теперь она знает, что воплотиться женщиной ужасно. Плохая карма. Лучше бы она родилась мужчиной. Им проще жить медитировать и отречься от земных страстей. Купила в магазине кулон, на котором изображен Будда. Теперь начало положено. Будет вспомнить себя в тех жизнях. Кажется, в одном из снов она видела себя ведьмой, что стоит в леса темном одна одинешенька. Никто не знает зачем она в лесу стоит. Простые вопросы не звучат в ее голове. Скорее нет никаких вопросов. Во сне стоит у реки и смотрит на дно. Там камни. Снова камни красного цвета. Из них сделаны города. Манят в городах людей водоемы. Красная вода. В воде плавают красные рыбы. Красные города. Красные сны снятся жителям тех городов. Слова скрывают реальность, реальность скрывает слова. Когда ум уравновешен, для него нет ни времени, ни сознания, ни осознавания чего-либо, имеется только весьма специфическая энергия, которая всегда присутствует.

      Желания ведут на убой людей. Она, сидя у окна, видит город, в котором полно крыс. Мегаполис ужасен. В нем нет диких людей. Все причесаны под один формат. Это просто рабы денег и своих желаний. Никто не свободен. Все рабы своих желаний. Никто не хочет убить желания. Убить их, чтобы свободу ощутить. Люди, забив собой метрополитен, умоляют начальство выдать им новые квартиры для внуков. Люди, размножаются, требуют еды, крыши над головой. Пленники сансары, они не знают, что спят. Что их мир есть лишь майя. В котором ничто не истинно, но все позволено. Сансара заманивает их так просто, что это уже ни в какие ворота не лезет. Вот сидит дома и читает книги. Их так много. Но и лет впереди не мало. Книги убьют ее тело. Она умрет в квартире, где будет масса книг. Никто не вспомнит о ней. Зато книг массу прочтет. Ума накопит.
   


3.


       Вот, кто-то решил, что будет война. Пацифисты кричат, мол, не надо войны, секса хотим, пива и вина. Люди, забив себе голову вопросами быта, верят каждому слову диктора. Мясные машины готовы убивать друг друга ради очередной медали. Ради каменной норки, в которой можно вывести еще одного детеныша. Сансара смеется. Ей все понятно.
      Снежана, сидит на крыше дома, глядит на беззвучный мир. Ей кажется, что это сон. Какой он по счету? Не помнит. Сон во сне. Простые истины мурчат в ее голове, колосья пшеницы на полях созрели, она берет серп и идет в поле. В поле же стоят молодые люди и смотрят на нее. Предлагает он ей косу. Он, стоя на одной ноге, говорит ей тихо:
- На, мол, бери, коси! Не думай о плохом, смерти ведь нет, у нас буддизм тут повсюду, ты в раю. Мы тут все в полях спим, желтые линии созерцаем, тени видим каждый миг на небесах. То кони бегут по тучам.

      Марсианские хроники ужаснулись, увидев девушку, что шла по улицам без лица. Дети боялись ее, молча шли мимо, а она зевала, ей было скучно. В ее сумке лежали новые романы Льва Толстого. Дома будет читать. Все тут ясно. Она просто без конца читает книги. Живет чужие жизни. Нет своей жизни. Не будет. Она хочет жить жизнью вселенской. Чтобы никто не мог сказать ей: «Ты курица. Мещанка». Философия без философа. Все кончено. Она жить будет на том свете. Родилась в иных мирах. Тургенева прочла в шесть лет всего. А вам слабо? Да тут с Богом общаюсь, вне религий. Гиту читаю, а не Хаксли. Хаксли для наркоманов автор. Правда я его читала всегда пьяной. Просто пью много лет. Не вижу себя без водки. Но теперь не пью. Водка не нужна. Все это в прошлом. Стуки в окно. То птицы бьются о стекло. Им хочется в комнату мою залететь. Им хочется Хаксли прочитать вместе со мной. Да, после него ужасно хочется в лес. Мясо не ем, не пью водку. Жить осталось не много. Смерть есть. Ад есть. Мы не вечные. В медитации постигла Абсолют. Гиту читаю и просветляюсь. Буддизм вот теперь ее увлек. Не будет жить ради сансары. Ради плоти. Ради греха. Ведь ее интересует просветление, а не игра в бисер. Игра в классики ей надоела. Хочет карму улучшить. На земле жить не хочет. Тут смысл в том, чтобы проснуться.         

      По улицам идут парни в белых костюмах, то космонавты будущие. Они хотят донести до народа веру в светлые миры. Марс будет наш. Венера будет наша. Юпитер будет наш. Наши ракеты правильным курсом мчатся навстречу иным вселенным. Они будут нашими. Мы все будем умирать за то, чтобы Луна была нашей. НЛО не сможет покорить нашу Луну. Парни, сняв свои скафандры, упали на колени перед памятником Ленину. Они целовали рыжий камень, из которого был сделан истукан. Клялись до гроба быть верными делу Ильича. На улицах города народ, встав у метро, кричит что есть духу: «Слава космонавтам. Слава пионерам. Слава захватчикам Марса и Венеры». В руках людей барабаны. Они колотят в них и кричат: «Мы с ними, с космонавтами, в ногу идем, песню буревестника поем. Мы Горького дело продолжим, завалим Запад своими бомбами. Мы просто фанатики вождя. Сталин наш рулевой. Мы зомби. Нам легко. Мыслей в голове нет. Мы просто рабы Системы».
 




4.


       Снежана решила быть верной своему сновидению. В ее руках факел, она несет его во тьме. Народ смотрит на нее и радуется. По сугробам факел несет, песню Ленину поет. Снежана как-то ночью ощутила, что весь ее любимый народ есть бастард Екатерины Второй. За науку она жизни не пожалеет. За музыку готова умереть. Ради красивого мальчика готова умереть тридцать пять раз. Она раздирает себе душу из-за приведений. Из-за того, чего нет. Крабов ловит в море и пьет вино, сидя на красных камнях. Воду пьет из красного кувшина, яблоки ест, мечтает о великой победе. Пипу ей никто лизать не собирается. От скуки она идет к морю. Там солдаты плавают на лодках и кричат: «Раз, раз, раз!». Они плавают и смотрят на нее, она замерла у скалы. «Эй, покатайся с нами. Барышням бесплатно. Парням сто рублей» - кричит парень в черной кепке, что сидит у руля. Солдаты плавают в лодке и визжат. Им нравится кричать дамам, что сидят на берегу: «Эй, телки, давайте-ка к нам, бахнем пивка, трахнемся нормально так в казарме». Старики, стоя на причале, попивали самогон. Все кончено: им только и осталось, что кудри свои белесые вспоминать, только и остается, что вспоминать свои фантазмы исторические. И белые дыни, что росли в полях Абхазии. Они кидали в солдат камни с крикам: «Пошли вы все на три буквы. Не нужны вы нам, пошляки, вы предатели и хамелеоны. Матриархат развели тут понимаешь ли! За пипку розовую готовы страну продать Америке. Плоть свою продали Америке. Вставай, страна огромная, вставай».
 
        Дома птицы пьют из колодца воду. Бьются о стекла. Махают крыльями. Танцуют. Солдаты идут в бар, там один из них котом становится. Перед этим он прошел курсы пикапа, завел себе страницу на сайтах знакомств. Он всегда мечтал быть котом. Теперь он кот. Бежит в подвал к кошкам. Его сослуживцы смеются, вот, мол, получил того, чего хотел. Оставив после себя мобильный телефон и форму, он ушел в мир, где будет идти конкуренция за право спать с той или иной кошкой. И она кошка. Чего бы и нет? Филистером ощущает себя она. Ведь все что ей надо – это лишь любовь. Она ощущает себя котом Мурром. Животная проза жизни. Власть эгоистичной этики. Патриоты чердака кричат «мяу». Кошачье мурло живет в ней. Мурр – это быт, ханжество, болото благоустроенного маразма. Умерла ее подруга. Ей было девяносто лет. Писала стихи всю жизнь. Дома сидела. Мизантропическая барышня. Узнав о смерти подруги, Снежана поняла, что этот мир не стоит и строчки Бодлера.
 

5.


     В окопе сидела Снежана и смотрела на поля, по которым шли пионеров. Из снайперского ружья она стреляла по их значкам. Да, но патронов у нее нет, но ружье все равно стреляет. Конфетами, а не патронами. Шоколадные конфеты летели в сторону пионеров. Это все было во втором классе. Снились ей такие сны. Она просто пила черный чай после этих снов, чтобы не думать об этом всем. В школе алгебру знала на зубок. Ей хватала пару минут, чтобы понять тему про интегралы в третьем классе. Ее считали гением математики. Она кусала за локоть свою соседку по парте. Соседка кричала на весь класс: «Фашизм не пройдет». Учительница математика наливала кофе после уроков Снежане, чтобы заставить ее пойти на олимпиаду городскую. Кофе и бутерброды с колбасой. Все ученики завидовали ей, все тоже хотели пить кофе. Ты наш кот Мурр, Снежана. Дай нам свою шерстку. Дай. Кричат пионеры, сидя за столом, поедая пироги с маком, они готовы лететь на Марс. Марсиане, мы с вами, вы только скажите нам «Мяу!».

   «Наша земля будет без американцев. Радиоактивный пепел повсюду, мы победили в ту войну, победа и теперь в нас!» - кричат бабки, стоя у метро. «Мы лучший народ на свете. Мы святые. Мы самые убойные бабки на планете. Мы родом из СССР. Мы прорвемся на Марс» - кричат они снова и снова, колотя изо всех сил в барабаны. Концерт Г.О. в ДК. Повсюду бегают старики. Они в красных платьях. С длинными седыми волосами. «Мы из 60-ых, мы за Летова голосовали. Мы войну начали. Мы ее и закончим. Марс будет наш» - кричат деды, прыгая на одной ноге у входа в метро. У входа в метро стоят медведи плюшевые красного цвета. Эти медведи болтают без умолка. «Слава нам, мы победили, мы родом из СССР. Мы все тут крутые ковбои». Медведи болтают себе, а народ идет в метро и едет на работу. Серые будни.

   
6.
   

      Эта зима убивала ее плоть. Она спала в комнате без мебели. Мороз был не шуточный. Она пыталась печь топить, но дрова все время валились из ее рук на пол. Казалось, что это пытка холодом добьет ее, но эта пытка делала ее сильней. От холода она была сама не своя. Видения преследовали ее в этой комнате. Некий новый опыт накрыл ее с головой. Да, Снежана как-то умерла, оставив после себя пару тысяч книг. Секс, эротика, детектив, женский роман, панк-фикшн, поэзия средних веков. Умерла, забылась во сне, думала, что сама по себе, но книги ее не отпускают на тот свет. Бродит по комнате и свои книги осматривает, пытается их читать. Вновь и вновь по комнате летают книги. Все покупатели квартиры в шоке. Никто не покупает эту квартиру. Книги летают по комнате. Покупатели думают, что это им снится, но это явь. Усатый поп решил, что хата демоническая. Пришел святой водой брызгать, но ничего не вышло. Просто на него упала люстра. Поп умер. Слава книгам. Слава люстре. Эта зима убивает тело легко и просто. Если ты живешь один и без денег, то не пытайся кому-то жаловаться на судьбу. Уголок, в котором жил Достоевский, пришелся ей по вкусу, кажется, что она поняла силу сибирского мороза. Он ей больше не страшен, ведь она не есть свое тело. Тело лишь оболочка. А ее сознание вне тела.

      Снежана видела сон. В том сне ей уже почти девяносто лет. Она лежит на диване. Старуха, развалина. Кругом книги. Вся комната забита книгами. Они даже на полу. Она сошла с ума. Во сне ощущает, как безумие в ее крови течет мощным потоком. Кругом книги, она даже не может встать с дивана. С потолка падают новые тома Достоевского. Прямо на ее худое и немощное тело. В ванной – книги, в кухне – книги, в маминой спальни – книги. В шкафах – книги. Книги свели ее с ума. Она стала рабом книг. Хочет спастись. Во сне молитву читает. Бога хочет найти. Истину. Умерла во сне. Соседи не пришли на похороны. Им плевать на ее книжную жизнь было всегда.



7.



     Она сидит на рынке, продает свои книги, вокруг люди ходят, гладят. Она же пытается медитировать. Злится на них, говорит им, чтобы они закрыли свои рты. Вот на прилавке валяются все книги Олдоса Хаксли. Она говорит, что это плохие книги, что их читать нельзя. Что они духовности не дают. Вот Гиту читать стоит. Там истина. Там подключение к Абсолюту. Покупатели говорят, что буддизм тоже хорошая вещь. Она им отвечает, что буддизм не нужен тем, кто живет по заповедям. Кто добр по природе своей. У нее на шее кулон с изображением Будды. Покупатели хотят учиться у нее духовности. Книги уже не будут читать. Все в дым ушло. Прошлого нет никакого. Молчание ее дает понять вам, что прошлое в дым ушло. Настоящее ее – это постоянная попытка рассказать вам о том, как ей нравится буддизм, как сильно она хочет достичь просветления. Будущее? Ее нервный смех говорит о том, что будущего у нее нет. Она ощущает, что однажды не туда свернула. Все, прошел поворот, дальше некуда идти. Все бессмысленно теперь для нее. Ничто лишь радость блаженную дает. Во снах созерцает Ничто и утром есть силы для нового дня, который ненужный абсолютно для нее. 
   
    Покупатели, стоя вокруг нее, думают, что она что-то знает. Выходит так, что они верят в нее. Она познала истину, так и они хотят познать ее. Пару человек смотрят в ее карие глаза. Они видят, что она не простой смертный.
- Да, мы все умрем, мы молча умираем. Сами по себе умираем.
- Верно! – соглашаются покупатели. – Мы пиво не пьем, план не курим. Сыр не едим. Мы хотим жить иной жизнью. Где бы святость была в наших душах. Где бы порока не было. Мы не хотим в аду жить. Земля не ад. Не ад. Сартр был не прав. К черту его!
- Книги уже не читаю. Буддизм уже в прошлом. Наркотики тоже в прошлом. Теперь с Богом общаюсь напрямую.
- Да, нам бы так! – мечтали покупатели.
- Хаксли не читайте. Он злой автор. Темный. Мы тоже темные.
- Не будем. Мы у тебя купим книги по буддизму.
- Да. Так будет лучше. Мы умираем по одиночке. Мы смертники. Какого черта мы думаем, что не умрем никогда. Завтра нас машина может сбить. А мы все умничаем. Наши внутренние демоны заставляют нас не верить в Бога. Они хотят, чтобы мы в аду парились вечно.
- Это так! – соглашаются покупатели.
- Я-то знаю правду. Всю жизнь к ней шла. Смысл жизни искала. В начале книги Достоевского были. А после уже Гита. Вот Гита – это вообще убойная вещь. После нее ничего не надо.
- А Гиту продаешь? – спросили покупатели.
- Нет! – резко ответила им Снежана. – То моя книга. И только моя. Крабов не ловлю. Не убиваю живого. Не ем мясо. Вы так можете? Я сама раньше убивала на войне людей, но теперь стала иной. Теперь буддизм во мне поселился.


8.


     Снежана, стоя возле дерева, говорит своим двум новым друзьям. Те слушают ее очень внимательно. Им кажется, что она святая.
- Я по траве стараюсь не ходить. Букашку боюсь раздавить. Карма страшна. Моя жизнь подчинена карме. Жить страшно. Каждый день испытание. Вдруг я исчезну. Меня машина собьет. Карма. Я грешила в тех жизнях, вот и попала на землю. Земля есть чистилище. Сознание людское угнетает всех. Всех живых. Люди убивают животных. Карма. Кругом рабы. Рабы своего эго. Бог не нужен им. Они рабы плоти. Им не нужна духовная жизнь. Они водку пьют, в компьютерные игры играют. Бесы они. Демоны их поработили. Им кроме телесных утех ничего не надо. Молятся на вождя. Да, все это карма. Я пытаюсь вспомнить свои прошлые жизни. Была ведьмой в ту пору. Крабов уже не ловит. Хватит. Убивать не будет их.

   Новые друзья, видя это дело, отвечают Снежане хором.
- Мы психи, нам кажется, что абсурдно веровать в Бога. Мы веруем. Мы за абсурд бьемся. Наше дело – это прорв на ту сторону. Мы за ценой не постоим. Цена – это разум. Плата за выход из сансары. Мы тут любовь культивировать будем. Пусть она будет у нас, а разум нам не нужен. Знание нам не нужно. Зачем оно нам? Коров не убиваем, воду не кипятим, чтобы микробов не убить. Да, мы странные, ну и что с того? Кого это волнует в эпоху либерализма? Каждый делает что хочет.
- Да, я тоже с буддизма начинала, а до этого гашиш курила по совету Хаксли. Этот Хаксли мне испортил пару лет жизни. Из-за него я стала наркоманкой. Вот и шах и мат. Не читала бы его, жила бы себе в здравом уме. Но теперь мой ум улетел навеки от меня. Будда мое прибежище. Кришна. Сначала был буддизм, а потом пошел кришнаизм. Будда был для начинающих адептов, а Кришна уже уровнем выше. Личный Бог. Не абстрактный, не пустотный. Ощущала себя уже пустотой. Великое Ничто созерцала в себе. Прошли те времена. Мир как пустота – это очень необычное ощущение. После него можно уже не думать об эго. Его просто не было и нет. Мертвецы мы для мира. У нас иной мир во главе угла. Тот мир, которого нет нигде. Мы идем туда, где нет ничего. Даже Бога нет. Я тут степной пес.
- А мы дети абсурда, дети без имен. Мы идем без знамен. Наши шаги слышны по всей земле.
- Вою на луну, когда грустно. Когда в голове пусто. Пожар в крови мировой. Открой свой дом. Открой.
- И мы воем на луну, когда тоска на душе. Когда свеча горит в ночи.
- Помогает же. Мы не боимся ничего. Мы дети подземелий. Склепов. Подвалов. Мы дети апокалипсиса.
- И нам помогает. Тучи, ветра, моря…
- Там, за облаками
Там, за облаками
Ты летишь, не ведая преград
Наслаждаешься небесными дарами
Вот тебе и космос рад
Вот тебе кусок луны
Вот тебе на солнце сны
За облаками смешно и жутко
Лес звездой полетел в даль
Водоворот говорит: «Печаль!»
Ветер с полей зазвенит
За облаками лошадки лают
Это в тебе бог говорит
Рыбы в стогах о чем-то мечтают
Это путь в облака
Там течет молочная река
Там шевелится ветка
На деревьях шальных.

      Снежана, видя смущение молодых людей, сказали им кое-что, дабы успокоить их ум. Внутри подземного тоннеля, глядя на пламя свечи, ей хотелось поведать о своем внутреннем опыте.
- Я вот не вижу себя без Будды. Кто я? Линии мои на ладони говорят мне о том, что я никто. Без Будды не могу себя представить. Боюсь, если Будда не будет со мной. Без Будды все не то. Одна пустота без Будды. Не знаю, как жить. Ну, это был один эпизод в моей жизни.
- Когда я учился в ПТУ, у меня был подобный опыт, - сказал Илья, паренек, что хотел купить у нее книжку по буддизму. – Моя девушка, ей было тринадцать лет, она пыталась бросить меня за то, что я был нелюдим. Но я боялся этого больше своей смерти. Если она бросит меня, то убьет меня. Без нее не видел смысл жизни. Она для меня все. Даже больше чем все. Вот это страх. Я думал о том, что останусь один. Было страшно. Лучше бы я умер, чем встретил ее. Она такая красивая. Она просто богиня. Мне она нужна была как воздух. Вот я три года думал о том, что она меня бросит. Я людей ненавидел. Они врут все. Гордятся своими деньгами. Им верить нельзя. Они все готовы сожрать тебя. Они словно пауки в банке. Моя девушка была иной. Я не смог быть гуманистом. Не верил людям. Миру не верил. Мир лежит во зле. Мир отдан на откуп Иблису. Я стал в мечеть ходить и она ушла от меня. Аллах дал мне силу. Без Аллаха бы умер. Он заменил мне ее. Теперь же я ощутить хочу опыт пустоты. Хочу пережить мир как пустоту. Не хочу личного бога.
- Да, у меня было что-то подобное, - произнес тихо Эдик, - мой опыт начался тогда, когда я увидел Снежану, что продаете книги на рынке. Мне показалось, что она создана для меня. Она такая прекрасная.
- Ну-ну, ты преувеличиваешь! – ответила Снежана.
- Вовсе нет! – произнес еще тише Эдик. – Ты великолепна. Ты просто меня увидела со стороны и дала направление пути. Вот буддизм теперь меня волнует. А раньше – рок-музыка и вино меня волновало. Все в прошлом. Страсти не нужны мне. Сансара не нравится мне. Это старуха не для меня. Не стану аскетом, но и блуд не манит. Будда не велел спать с женщинами. Он знал о себе все, знал то, что спасет.

   
9.


     В пещерах они пьют чай, черный чай, очень крепкий. Жара невыносимая. В горах совсем нет зелени. Деревья стоят без листочков. Все замерло. Ливень бы пошел. Вот бы было здорово. Автостопом сюда доехали. Молчат. Сидят и смотрят на пламя костра. В голове нет мыслей. Ничего не хочется. Некуда бежать. Ум остановился. Книжки по буддизму уже никого не волнуют. Книжки не спасают. Буква не дает истинного знания. Знание истинное безмолвно. Без образов. Без видений. Они пытаются выйти за пределы цепей сансары. Нирвана им безразлична. Им мир не важен. Душа им не важна. Не хотят спасать ее. В горах никого нет. Лишь они сидят в пещере. Они ночами смотрят на звезды. Почти не говорят друг с другом. Не о чем говорить. Все слова истлели.

    Снежана, сидя на скале, смотрит в глубину ночи. Бездна. Притягивает ее взор то, что лежит на дне ущелья. Ей кажется, что острые камни уничтожат ее плоть. Она сможет ощутить себя вне оков плоти. Всего один шаг. Все думают, что это легко. Но это так тяжко. Она ощущает, что ее ноги не слушают команд головы. Они не двигаются. Она удивляется ужимкам скал. Скалы безразлично взирают на нее. Миллионы лет прошли для них за один миг. Им все равно теперь. Она может делать что угодно. Им все равно. Горы тут ничего не пытаются доказать. Она же пытается доказать им, что жива, что может заставить свою плоть не терзать ее сознание безумными желаниями.
   
   Действие ума всегда субъективно. Снежана, сидя дома, видит тени на стенах. Кто-то стучит в дверь. Кто бы это ни был – она все равно не откроет. Внимание ее направлено на звук, что доносится из ванной. Там кто-то стучит в дверь. Она внимание направила внутрь себя. Так легче. Да, ее сбивала уже машина. Голова ее была в крови. Она месяц помнила аварию во всех деталях. Но через месяц забыла обо всем. Такие вот дела. Странные игры в безумных полутонах. В ее мирах живут белые тигры и черные львы. Все так нелепо. В ее снах ветер свистит меж скал. Острые пики гор отражаются в ее зрачках. Простые истории ей расскажет лес. Авария была, но теперь голова уже зашита, все в порядке. После аварии она стала видеть сны наяву. Вот носорог бежит по комнате. Вот кит летит над домами. Серый кит. Никто не видит. Одна она видит. Бывает же такое. Сюрреализм в ней кипит и завывает. Она своей свободой дорожит. Тихо вечер догорает. Веточка в саду дрожит. Снова и снова в голову лезут образы небесных объятий. Кто-то загадал желание, желание исполнилось. Она включает компьютер, на экране голова рыбы, то просто совпадение. Ей снились всю ночь рыбы и львы, что стоят на страже миров.

   

10.

       Во дворе дети играю в мячик, бабушки под окнами играют на баяне, пионеры идут в сад копать новые грядки. Партия дала добро на поиск марсиан, но Снежане до этого нет дела. Все это сансара. Все не то. Ох, как ей надоели фрустрации жизни. Такой бред это все. Она звонит другу, говорит, чтобы он ехал с нею в горы. Они на трассе стоят, машину ждут. Машины нет уже целый час. Трасса пуста. Снежана кричит ему: «Ты идиот, из-за тебя машины нет, у тебя карма плохая. Тварь!». Ее друг молчит. Говорит ей, чтобы она не волновалась. Он хочет, чтобы она молчала. Вот прошло два часа, машин нет, они пошли в сторону газовых труб, что у дороги вмонтированы. Тут тополя растут, бросили спальник на траву и стали лежать вдвоем в спальнике. Грубит она ему постоянно. Он все время слышит от нее брань. Ругается она как сапожник. Не может свою злость осознать. Зла на весь мир за то, что нет попутной машины. Что вместо горы она лежит у трассы и смотрит на звезды. Тополя над ее головой, легкий ветерок качает верхушки тополей.   

     В ватнике Снежана стоит на трассе, зима, Сибирь спит, она больше лает, чем кусает. Да, это зима все творит. Кусает ее за пятки. В кедах стоит на трассе ледяной. Вдали бегают звезды. Они мчатся по земле за горизонт. Горят льды, светятся молнии в небесах. Еще один зимний день. Никто не позовет ее к себе в гости. Она в гордом одиночестве глядит на беззвучный мир. Мороз щекочет ей пятки и подмышки. Она начинает смеяться. Сибирь не отпускает. В Омске жил Достоевский. Она решила пожить в его доме. Она ненавидит людей. Ощущает себя на высоте. В ней живет чувство внутреннего превосходства над массами. О, столько лет она укрепляла свое чувство низшего «я». Тонны красок она израсходовала за эти годы, что прошли в пустоте. Тонны холстов убила она на свои эксперименты. В одном из снов она сидела в тюрьме. Ей казалось, что ее казнят. Кто-то головы жертв на забор кидал. Каждый день по голове. Ей было не по себе. Вдруг страж сказал, что ее казнить не будут. Тогда во сне ее тело тряслось от смеха. А когда она проснулась, то увидела в комнате синий свет, что лился из потолка, словно поток воды. Напряженный синий свет залил всю комнату собой.
 
   Снились ей снегопады, что лишали ее зрения, в этом доме ей снились одни зимние сны, которые уносили ее в ледяные края. Вот и островок в океане, уголок обетованной земли, киты плавают в океане, она сидит и смотрит на судно, что плывет без парусов к острову. В этих снах она всегда верила, что смерти нет. Боялась уйти на ту сторону без возврата. Лечь спать и не проснуться. Желтые шторы ее комнаты внушали ей мысли о вечной жизни после смерти тела. Готические образы витали над нею. То замки, феи, башни, часы на комоде, очаг, пару подзорных труб и ключи от подвала, в котором хранится вино, что исцелит тебя от любых недугов души и тела. Сновидения всюду. Горы каменные из моря торчат. Там странники живут.

    Снежана, сидя в метро, понимает, что некуда идти. В школу свою она не вернется, там совсем не интересно, сидеть за партой не будет, ей словно десять лет, она смотрит на свои руки, а в этот миг в вагон метро заходит лысый парень и бросает гранату в сторону кресел. На креслах сидят арабы. Граната взрывается и арабы мертвые падают на пол. Куча крови. Лысый парень убегает прочь в тот миг, когда открывается дверь на следующей станции. Люди, видя все это, просто молчат, им нечего сказать друг другу. Она же считает, что все это сансара, может быть, у арабов плохая карма. Хотя, может быть, это просто случайность. Абсурд бытия так сказать…

    В ее кармане лежат гвозди. Лоно природы манит ее. Она бежит по траве, чтобы увидеть солнце. Гвозди швыряет в толпу, что спит на ходу. У цирка бросается под машину. Но водитель вовремя остановился. Нажал на педаль, тормоза визжат. Бешено стучит кровь в висках. Губы ее пересохли. Дико хочется умереть. Вокруг одна лишь пустота. Ощущает себя лишней в этом мире. Своего мира пока не видно. Суицид хочет попробовать. Хотя бы раз в жизни. Чем не игра? Чем не наука? Умри молодым вот и все дела. Все кончено. Не с кем воевать. Не с кем говорить. Кругом лают собаки. Кругом дети бегут в школу. Снова одно и то же. Дурная бесконечность. Ницше был прав. Умри молодым. Нечего терять. Музыка в ее голове звучит, в пещеры ее тянет, там будет сидеть ночами напролет. Желание смерти не прекратилось. Вороны летают над склепами, парни в черных плащах сидят на крестах, что покрыты мхом. Это кладбище привлекает молодых ребят. В их руках черепа тех, кто в монастырях похоронен.
   
   Смешные тени бегут по дорожкам. Кто-то молчит. Она сидит в саду, кажется, что это один из миров. Всего лишь яблочный сад. Тут пение птиц. Рис в котле. Вода в ручье. Тут можно жить. Надо уметь жить везде. Даже в саду. Тут никто не сможет ее отвлечь от созерцания риса в котле. Рис в котле так манит ее взор. Теплые лучи солнца бегают по ее коже. Руки нагрелись. В этом саду спят черные собаки. Белые лебеди летают над садом. Серые антилопы сидят у деревьев. Интересные дни наступают. Она на новой волне. Боли нет. Тело отдохнуло. Все легко теперь ей дается. Рабство кругом. Она видит, что выход лишь один – принять буддизм. Иного пути нет. С этим шутить нельзя. Выход один. Она осознала его. Теперь же гнев ощущает на мир людей. Гнев не дает покоя. Путь к свободе надо прокладывать выстрелами. Слава – солнце мертвых.

      Если наши тела разбалансированы или наша физическая энергия
блокирована, когда мы больны или напуганы, полезно концентрироваться на животе, в точке ниже пупка. Она сидит в пещере. Дышит интенсивно. Кажется, что процесс пошел. Она освободилась от тяжких энергий прошлого. Дышит очень быстро. В пещере ей уютно. Так и хочется стать камнем. Чтобы никогда больше не выходить из нее. Статуей стать. Это ее мечта. Она хочет стать статуей. Залить в себя камень. Ей явился Бог. Святые, герои прошлого, предки, души умерших родителей и близких. Они дают ей поручения, разъясняют ей ее великую миссию. Она имеет в себе нечто от «райских птиц». Не заботится о хлебе насущном, не думает о социальной позиции. Для нее важен смысл жизни, страдания людей, живущих всюду на планете Земля. Ее волнует судьба человечества. Она лишь за правду. Для нее метафизические проблемы всегда будут на первом плане.

       Рано утром в горную обитель зашел путник, он сказал ей, что идет издалека. Он шел сюда ради себя. Чтобы понять кто он. Тут перекурил он в горах. Просидел пару ночей у костра. В мешке его лежали бумажки с ее стихами. Он читал ей ее же стихи. Снежана пела песни звезды. Танцевала у костра. Шаманка. Роились пчелы в ее ладонях. Маленькие огоньки от дальнего села летели сюда со скоростью ветра. Планета вертится, планета крутится. Снова он идет в сторону гор. Стопы направил на холмы. Тут живет она, та, что забыла города навеки. Теперь она с горами одно целое. Алхимики сюда бредут со всех стран. Они будут изучать у Снежаны буддизм. Ведь она уже поняла тайную суть учения. Ты есть Пустота, Ничто.