Шаги Гласности

               
                Шаги "Гласности"

( На фото: памятник  Борцам революции на улице Красноармейской г. Самара)

   На Ленинградской после очередного  стихийного концерта я познакомился    с молодыми историками Владимиром Ненашевым и Андреем Ереминым. Они пригласили меня  на празднование  Дня комсомола в  филармонию  в конце октября 1988г.и сказали, что будет очень интересно. Я пришел и оказался свидетелем небывалого. Во время торжественного традиционного заседания микрофон взял  простой комсомолец Андрей Еремин и вместо бравурной речи обрушился с уничтожающей критикой в отношении членов обкома ВЛКСМ и непосредственно в адрес самого первого секретаря товарища  Манакова.     Еремин говорил блестяще и искренне, образно и умно. Каждое слово  становилось снайперским выстрелом, поражавшим  прямо в сердце юных аппаратчиков. Таких выступлений в своей жизни я еще не видел. Оратор сначала ошеломил зал, потом покорил слушателей, а затем вызвал настоящий шок.  Посрамленные работники обкома ВЛКСМ  краснели, бледнели и готовы были провалиться  сквозь  землю. Каждое слово пригвождало их к позорному столбу. Помню такие слова:  посмотрите на  любого комсюка, это  обычно  маленький  никчемный человечек, который думает, что он  может  вершить судьбы  российской молодежи.  Подобный  человечек   знает лишь дорогу в обкомовский буфет с  черной икрой   и  мечтает  об аппаратных  благах,  о финском унитазе и итальянских обоях. Еремин усиливал свои фразы , взмахивая рукой в сторону  главного аппаратчика, вжимавшегося в кресло.  После этого триумфа Ненашев предложил мне создать объединение "Гласность" из профессиональных историков и всем вместе начать трясти  номенклатуру, пробуждая в ней стыд и ответственность за страну и судьбы миллионов людей.
     Владимир Ненашев уже успел поработать в структурах  областной советской власти под руководством аппаратчицы Сухобоковой. Однако Владимир Петрович не сошелся характером со своей начальницей и оказался выброшенным за борт. Однако, он, как человек деятельный,   руки не  опустил и создал неформальную дискуссионную организацию. В нее вошли пять историков с разными общественно-политическими взглядами. Сам Владимир Ненашев никогда отрицательно  не высказывался  о большевистских вождях, об октябрьском перевороте и социализме, он ненавидел аппаратчиков и чекистов, считая, что они  извращают великие идеи создания бесклассового общества. Володя восхищался древним Римом, его стройной  политической системой , отлаженным управлением и идеальным  юридическим правом. Он отмечал, что любой император был бессилен перед частной собственностью  всякого гражданина,  даже своего кота он назвал Кассий.
      Примерно те же взгляды имел в то время  его друг Еремин, считавший, правда, что в стране правит охлократия и комплексанты. В команду вошел Володя Воронов, полагавший, что номенклатура  не просто коррумпирована, но и  завязана с международными преступными синдикатами. Я же в то время писал научную работу о том, что социализм -  полная государственная монополия на средства производства, т.е. наивысшая  фаза монополизма. Номенклатура в таком случае является коллективным собственником средств производства, а значит коллективным эксплуататором трудового народа. Отсюда я делал вывод, что социализм - такое же эксплуататорское общество, как и капитализм, только  с отсутствием конкуренции, а значит всегда идущим по пути стагнации. При   таком положении вещей аппаратчики не  будут ни добрыми, ни злыми, они могут быть только хищными, алчными и циничными до мозга  костей. Социализм я воспринимал, как тупиковое ответвление от столбовой дороги человечества. Вернемся к нашей деятельности.
     Первым делом было решено после удачного выступления Андрея Еремина на праздновании юбилея комсомола провести общегородской диспут под общей темой :  соответствует ли Ленинский союз  молодежи  требованиям времени?   Ненашев получил в свое распоряжение зал экономического института.  В назначенный день там собрались представители комсомола и свободные граждане.  Молодые аппаратчики пытались противостоять потокам хлынувшей на них критики под общим лозунгом "Как волны  Волги разбиваются о мол, так все реформы о комсомол". Победа над заскорузлостью  оказалась оглушительной. Ненашев давил противника своими навыками  аппаратной борьбы, Еремин душил красноречием, Владимир Воронов неожиданно жесткими высказываниями, а я исполнял политические  песни под гитару. Комсомольцы были повергнуты  и раздавлены силой народного возмущения.
 "Новый забег"

Вот новый забег:
Мчатся ребята,
Кто первый,  кто пятый.
Первый устал,
Второй упал,
Третий всех обошел
Мудрой дорогой через  комсомол,
Но в вихре фраз
И он увяз.

А зрителей нет
И судей нет,
А есть только главный приз:
Кому то изысканный путь наверх,
Кому то без лифта - вниз.

Четвертый сел в папин авто.
Жизнь удалась, ему повезло,
Но кончился бензин
Звонков, и он один.
Пятый всем облизал
Ботинки, сапожки,
Но все зазря-
Лизал не тому, -
Ему
Говорят.

А кто же всех победил?
Тот, кто родился от природы дебил.
История знает один ответ:
России умному места нет.
   Дальше мы стали готовить большой митинг во Дворце спорта на тему "Кто мешает перестройке?"  В феврале 1989г. многотысячный зал был полон. Митинг вели Ненашев и Василий Лайкин,  представлявший Народный фронт. В эту страшную для властей организацию входило всего три человека: Марк Солонин, Юрий Никишин и сам Василий Лайкин. Они считали себя настоящими революционерами и вместе ходили по проектным и научно-исследовательским институтам, доказывая советской интеллигенции, что ускорение надо применять к самой перестройке. Солонин написал даже какой-то манифест с экономическими выкладками, с которыми ездил в Москву к Андрею Дмитриевичу Сахарову.
   Однако вернемся к митингу. Сначала представителям партийной номенклатуры вроде бы удалось перетянуть одеяло на себя, почти убедив собравшихся граждан, что нельзя потакать смутьянам и ускорять события. Тут к микрофону вышел человек в форме, представитель милиции. Все подумали, что он то заклеймит  экстремистов, вбивающих клин между партией   и народом. Однако оратор  неожиданно обрушился на правоохранительную систему, не оставив от нее камня на камне. Это был Владимир Клименко, который ударил нашим противникам в тыл, ну прямо как засадный полк на Куликовом поле.  После такого острого выступления, аппаратчиков стали захлопывать, а представителей неформалитета встречать как родных. На этом митинге я тоже спел несколько своих политических  песен.
  "В  Самаре-городе"
В Самаре городе есть тысяча реликвий:
Голубой к примеру, скажем, сквер,
Иль  Паниковский с  гусем - шедевр великий,
На них равняется советский пионер.

В Самаре городе все девушки красивы.
В Азербайджане это каждый подтвердит.
В глазах горят такие перспективы,
И КВД на Венцека манит.

В Самаре городе на каждом шаге лозунг,
Но все живут здесь сами по себе,
И только Куйбышев чугунный, вставший  позу.
Нам из тридцатых шлет пламенный привет.

У нас в Самаре все улицы разрыты,
И во дворах собаки воют от тоски.
Весной она похожа на  корыто,
Где Бог стирает свои грязные носки.

Газетной ложью на ногу наступят,
Пустым прилавком в рожу наплюют.
И только Энгельс с  Марксом, бровь насупив,
К нам коммунизма призрака зовут.

Борцов с царем сюда ссылали  сдуру.
С тех пор прошла такая уйма лет:
От декабристской искорки окурок
Зажечь старается самарский диссидент.

Мне снится сон- в самарский порт вошла Аврора,
И на подмогу толпы с кольями бегут.
По Безымянке  всюду ходят разговоры-
Мол, победим, и сахар сразу раздадут.

Но только Керенский пошел на контрмеры -
По телевизору пустил футбольный матч,
Вождям  без очереди выделил квартеры.
Его с победой поздравляют, хоть ты  плачь.

   На следующий день в газете "Волжская коммуна" появилась  угрожающая статья, что на митинге были допущены  доморощенным певцом грубейшие нарушения, подпадающие под   недавно введенную статью  одиннадцать прим.