Письмо третье

     Влюбился я рано, даже слишком рано. Это случилось на восьмое марта. Блин, пытаюсь вспомнить и не могу... Сколько же мне тогда было - двенадцать, кажется. Да, у многих в этом возрасте начинает появляться  первый интерес, первые чувства. И всё это так мило и трогательно получается, когда мы не знаем - что это такое, не знаем, что дальше будет, а самое главное - не знаем, что с этим со всем нужно делать.  Пожалуй, от всего происходящего в эти моменты и прорастает зелёным ростоком наше будущее, для того, чтобы распуститься где-то посередине нашей жизни ярким алым цветком. После всего этого мы уверенны: мы знаем что такое любовь. Ну, по крайней мере ещё лет пять, а быть может даже шесть -  точно думаем, - что знаем. А в то время... В то время всё предельно открыто, совершенно искренне и именно так, как хочется сейчас, много-много лет спустя.

      Она была из параллельного класса, со смешною чёлкой и красивыми глазами. Смешную чёлку тогда все задирали вверх, а такие глаза были только у неё. У одной неё.  Правду говорят, что первую любовь не забудешь.

   Мы решили поздравить всех девочек из класса тюльпанами и  я,  почти подсознательно вызвался пойти с Денисом, своим друганом-одноклассником за цветами. Тщательно пересчитав  сбережения всего мужского коллектива, направленные мудрыми словами учителя - классного руководителя отправились за подарками. Я купил ещё один букетик - у бабушек на рынке. Не поздравил - не пришла она в школу или уже ушла... Тогда я решил отнести ей цветы домой.  И откуда я знал, где она живёт?.. Не помню уже. А, да,  Денис жил в соседнем подъезде. Помню был снег. Мокрый мартовский снег с сыростью и ветром. Красно-алые короны, на ярко зелёном стебле и крупные снежинки, тающие на этих символах женского праздника. И ещё это чувство. Что-то такое тёплое в груди, приятное, как материнская песня. И голова не работает. Делаешь всё для того, что бы только эту песню слышать.
     Дверь мне открыла её бабушка. Сообщила:

   - Дома нет, ушла гулять в другую школу.
   - Вот, - я протянул ставшим свинцово тяжёлым, буд-то и впрямь драгоценное королевское золото -  букет.

   После мы уже вместе ходили вниз к реке, часто смотрели на листву, на прибрежную гальку, перебегали по поваленому старому дереву на противоположный берег и смотрели на природу. Почему-то, на том берегу было красивее всего. Даже заходили на лёд. Тёплый южный лёд. Он так здорово трещал  под ногами заглушая мою песню и оставлял под ногами грязные, мутные лужицы, которые быстренько разливались по скользкой поверхности. И ещё была её улыбка. Конечно, мы гуляли не одни, с нами часто бегали Денис и Димка. Иногда были и девчонки одноклассницы - компания здоровская и весёлая. И ещё эта бешеная весна, всегда умножающая все детские, и от того ничего не разбирающие вокруг себя чувства.
Света часто уходила в другую,  соседнюю школу. Тогда я сидел позади её дома и ждал.

   Последний учебный день. Какое же это счастье: эмоции переливаются от одного ребячего крика к другому, наполняя не только школу, но и весь город счастьем бесконечного лета. Ко мне подошёл Денис из нашей компашки и просто сказал: " Света ходит к  мальчикам из другой школы... "

   У нас не было с ней ни поцелуев, не обязательств, не объяснений никаких - просто было хорошо и всё.  Так хочется  думать,что это и было счастье - счастье детской безмятежности и чуда. Чуда, к которому тогда впервые удалось прикоснуться...

   "Света ходит с другим пацаном!"
Добежать до её дома - дело пяти с половиной минут; каждый камень на шершавой дороге, каждая ступень в подъезде - всё знакомо до боли и мелькает одним мгновением, сливаясь единым тактом с ударами сердца.

      -Светы нет дома..., - голос по старушечьи был устал и равнодушен.
     - А где она, где ?  - впервые я спросил и сам удивился той гулкости, с которой  прозвучали мои слова, отдавая эхом глубокой пропасти.
     - Наверное с Сашкой со своим, гдеж ей ещё быть то, - снова вздрогнуло гулкое эхо.

   Больше песни не было. Она затихла. Оборвалась отголоском. Ушла... Ушла вслед за весной...
А впереди было лето. Огромное, как небо и бесконечно-сладкое, как детская мечта, моё лето.

--