Труп в башне. Пролог и первая глава

Садху Скилл, Скади Йотун

   Пролог, в котором излагаются события, предшествовавшие нашей истории
 
   Тонкое лезвие пробило сердце. Старик умер мгновенно.
   Убийца выдернул нож из раны и растворился в темноте.
   Он был уверен, что старик никому ничего не скажет. Даже если... если...
   Нет, после такого удара не выживают.
   Не пройдет дюжины мгновений, и Сила вытечет из раны. Вся, до последней капли. То, что останется лежать на садовой дорожке, будет называться трупом. И никто, даже ведуньи из храма Светлоликой, не в силах его оживить.
   А мертвецы не столь проницательны, как принято считать. Старик не успел увидеть того, кто его убил. Неупокоенный дух не будет знать, кому мстить.
   Но тут случилось то самое "если", о котором не хотят думать везунчики и баловни судьбы.
   Почти мертвый старик прошептал заклинание - одно из самых тайных, из тех, которые доверяют единицам.
   Слишком разрушительна скрытая в них мощь.
   Сердце уже не билось, но мозг еще жил, и губы смогли прошептать нужные слова.
   Старик наполнил их оставшейся у него Силой.
   Холод сковал его тело, сознание помутилось, но воля - тренированная воля опытного колдуна - еще продолжала удерживать заклинание. И, чтобы заставить волшбу свершиться, старик впервые за жизнь обратился к Смерти. К своей Смерти.
   Дверь в обиталище Ушедших уже распахнулась, и Та, Что Приходит После Всех, склонилась над телом.
   Черная и блистающая, вязкая, как смола, и острая, как битое стекло, сила хлынула в мир живых, заставляя вязь заклинания пульсировать и судорожно вздрагивать.
   Но тайные слова удержали в узде мощь леденящего потока.
   Нити волшбы множились, разрастались, превращаясь в огромный светящийся клубок, вот они заполонили весь город, потом - Империю, оплели планету, чуткими щупальцами потянулись в межзвездную пустоту...
   Но минул миг - и сработавшее заклинание рассыпалось легкими искрами, растворившись в пространстве.
   А убийца ничего не заметил. Он стоял в тени, напряженно прислушиваясь - на секунду ему почудилось, будто неподалеку скрипнул гравий. Но деревья сада по-прежнему шелестели листьями под легким ночным ветерком. Соловей как пел, так и продолжал петь, не пропустив ни одного такта в своих трелях. Небо осталось на своем месте, земля не задрожала под ногами, море не вышло из берегов.
   "Померещилось", - решил убийца.
   А заклинание начало свою неспешную работу. Казалось, вся вложенная в него мощь истаяла, всосавшись в ткань мира, точно так же, как исчезает кусок сахара в стакане горячего чая. Но так мог подумать лишь тот, кто не знает никакой другой магии, кроме обыденной, управляющей вещами и годной лишь на то, чтобы сделать удобнее жизнь простого горожанина.
 
   ***
   Средних лет мужчина в скромном синем камзоле оказался одним из немногих, узнавших о предсмертной волшбе старика.
   В эту ночь он засиделся за работой. Несколько часов подряд писал, время от времени открывая один из лежащих на столе фолиантов и сверяясь с таблицами. Устав, мужчина оторвался от бумаг и с удовольствием потянулся.
   Ночь перевалила за середину. Окна кабинета были распахнуты в сад, и оттуда долетали запахи влажной травы и душистого табака. Вычерчивая на узорчатом паркете светлые прямоугольники, в комнату заглядывала растущая луна. Лампа - слабенький "магический светлячок", помещенный в круглый стеклянный абажур, - освещала широкоскулое веснушчатое лицо хозяина и разбросанные по столу тетради, книги и перья, оставляя в полутьме стены кабинета.
   Мужчина улыбнулся и лениво подумал о том, что пора заканчивать с делами и отправляться спать, но внезапно его внимание привлек тихий, почти неразличимый шорох.
   На подоконнике появилась кошка. Обычная трехцветная кошка: в меру худая и голенастая, но не тощая, с длинным хвостом и желтыми глазами ночного хищника. Она спрыгнула в комнату и подбежала к мужчине, желая потереться об ноги. Хозяин кабинета отодвинулся от стола и похлопал по колену - дескать, забирайся на руки, малышка, почешу за ухом. Кошка коротко муркнула и одним прыжком оказалась под лампой, пренебрежительно накрыв хвостом листок, на котором хозяин только что писал.
   - Даже так? - мужчина лукаво посмотрел на трехцветную нахалку.
   Кошка ничего не ответила, лишь пристально посмотрела ему в глаза.
   Улыбка исчезла с лица человека. Он нахмурился и ответил зверю таким же немигающим взглядом. Вскоре он кивнул и произнес:
   - Хорошо, пусть будет так.
   Кошка успокоилась и улеглась, свернулась клубочком в круге света.
   А мужчина еще долго не мог ни приняться за работу, ни уйти в спальню. Переставив стул к окну, он смотрел на звездное небо, на ветви деревьев, казавшиеся на его фоне вырезанными из черного картона, вдыхал аромат летней ночи, слушал переливы соловьиных трелей и думал.
   И лишь когда звезды начали понемногу тускнеть, мужчина пробормотал себе под нос:
   - Значит, кому-то не повезет. Или повезет. Это - как посмотреть. Не все мне одному отдуваться...
 
 
   Глава 1,
   в которой попаданец попадает в Иномирье весьма тривиальным образом
 
   Занавес уже опустили, но зрители несколько раз вызывали актеров на поклон.
   Публика стосковалась по классической драматургии. На профессиональных сценах ставили пьесы слишком сложные - или слишком экстремальные - чтобы заинтересовать людей, для которых мода не имеет особого значения.
   Режиссер любительского театра Ольга Давидовна Мельденбург ощутила это настроение и поставила добрую старую "Ярмарку тщеславия". История о нищей авантюристке и честолюбивых богачах вдруг оказалась на удивление злободневной.
   Зрители рукоплескали.
   Артисты кланялись.
   Но все когда-нибудь заканчивается, и постепенно свет на сцене начал гаснуть, намекая зрителям на то, что пора и честь знать. Актеры скрылись за кулисами.
   Коридор, ведущий к комнатам для репетиций, сильно отличался от недавно отремонтированного зала. Здесь крашенные в унылый зеленый цвет стены украшали ржавые потеки, потолок был серым от пыли и паутины, а двери комнат носили следы многократной смены замков.
   Иван Турин, игравший Питта Кроули-Младшего, спешил домой. Поэтому он стремительно прошел по коридору, быстро распахнул дверь мужской раздевалки и вдруг замер на пороге.
   - Э-э-э!
   Молодой человек сумел сдержаться и не произнести вслух те слова, которые готовы были сорваться с языка. Следом за ним шла сама Ольга Давидовна, а эта милая старушка относилась к редкому сорту женщин, в присутствии которых все мужчины невольно вспоминают о правилах хорошего тона. Таким, как она, всегда уступают место, перед ними открывают дверь, подают стул или пальто. А уж выругаться рядом с Ольгой Давидовной не позволял себе даже сантехник ДК дядя Сеня, который в другом окружении разговаривал исключительно матом.
   Поэтому Иван издал булькающий звук, шумно выдохнул и растерянно взглянул на Ольгу Давидовну:
   - И как это?
   Артисты столпились около двери, не решаясь зайти в комнату.
   Случившееся действительно описывалась только в нецензурных выражениях.
   Сколько существовала во Дворце культуры "Студия Ольги Мельденбург", столько же самодеятельные артисты пользовалась этой гримеркой. В углу комнаты на стене всегда висел огнетушитель. К нему привыкли. Никто и не задумывался, заряжен ли он или существует только как деталь интерьера, нужная для показа каким-нибудь проверяющим. Порой, когда не хватало места на вешалках, за кронштейн, на котором удерживался огнетушитель, цепляли плечики с костюмами. Иногда о ту же железяку открывали бутылки пива. На Новый год огнетушитель украшали блескучим "дождем".
   Короче, огнетушитель представлял из себя предмет привычный, совершенно неподвижный и абсолютно безопасный.
   И вот теперь красный баллон, сдавленно шипя, подрагивал посреди комнаты, стоящий рядом стул был погребен под сугробом пены, а на стене красовалась большая дыра от вывалившегося кронштейна.
   - Ни... чего себе! - произнесла хорошенькая девушка, игравшая Бекки. - Как же ты теперь, прокурор?
   - Я не прокурор, я - следователь! - Иван привычно поправил любившую пошутить над его профессией хохотушку. - Не знаю, как... вот невезуха!
   - Видать, не твой день, Ванька! - пробасил парень с небольшой бородкой, игравший Джорджа Осборна.
   - Похоже на то, - кивнул Иван.
   Действительно, день не заладился. Сначала - сюрприз с непонятно по каким причинам отправленным на доследование совершенно ясным делом. Потом Турин проторчал на совещании у прокурора гораздо дольше, чем рассчитывал, поэтому чуть не опоздал к началу спектакля. Примчался во Дворец культуры за несколько минут до первого звонка. Свободных вешалок в гримерке не осталось, и Иван, переодеваясь, побросал вещи на стул.
   На тот самый стул, что теперь залит пеной.
   Ольга Давидовна с сочувствием взглянула на парня и вздохнула:
   - Придется, Вань, тебе идти домой прямо так. - Костюм на репетицию принесешь.
   - Представляю, как на меня смотреть будут, - мрачно пробурчал Иван.
   Он наконец-то решительно подошел к огнетушителю, поднял его и дернул рукоять, заставляя замолчать:
   - И ведь почти пустой был! Интересно, в химчистке эту гадость отстирают?
   - Должны, - неуверенно предположила девушка, игравшая Бекки.
   Молодой человек, морщась, извлек из груды пены брюки и рубашку:
   - Вот только во что вещи положить?
   - Танюш, принеси, пожалуйста, саквояж, - приказала Ольга Давидовна. - Тот, из второго акта.
   Пока усилиями женской части труппы грязные вещи паковали в полиэтиленовые пакеты и укладывали в саквояж, Иван подошел к большому зеркалу, имеющемуся в каждой гримерке.
   Из поцарапанной рамы на него смотрел молодой джентльмен, одетый по моде первой половины девятнадцатого века. Хотя... все же этот костюм нельзя назвать модным даже для того времени. Скорее - повседневная одежда зажиточного помещика, не особо роскошная, но не бедная. Добротный серый сюртук, парчовый, но неброской расцветки жилет, на шее - завязанный мягким бантом шейный платок, тоже не яркий: лиловый с серебристой "искрой". Рейтузы со штрипками, из тех, которые можно надеть и с ботинками, и под кавалерийские сапоги, - серые, в мелкую полоску. Лаковые туфли.
   Хорошенькая девушка в платье с буфами, подкравшись со спины к обитателю Зазеркалья, насадила ему на голову черный шелковый цилиндр и протянула большой саквояж.
   - Фрик, - безнадежно вздохнул Иван.
   - Не переживай так, сейчас молодежь как только не одевается, - подбодрила его Ольга Давидовна.
   - Те, кто так одевается, не работает в следственном комитете, - еще печальнее произнес молодой человек. - Ладно, я пошел!
 
   ***
   Как ни убеждал себя Турин, что в его одежде нет ничего непристойного, он все же не решился пойти на автобусную остановку. Там наверняка, несмотря на поздний час, толпятся еще не разъехавшиеся по домам зрители.
   Он немного постоял на крыльце ДК, прикидывая, не вызвать ли такси.
   Но ночной воздух показался на удивление теплым, напоенным ароматом душистого табака, растущего на окрестных клумбах. Почти полная луна заливала улицы голубоватым и немного таинственным светом, а с реки доносился плеск весел о воду.
   Досада из-за неприятности с огнетушителем куда-то улетучилась.
   Иван вздохнул облегченно и пошел в сторону кремля, чьи стены, словно сахарные, блестели на фоне ночного неба.
   Как известно, многие города строились вокруг замков, а в России - кремлей. Именно так возник и город N. Кремль стоит на берегу реки, которая делает тут петлю, огибая высокий холм. Со стороны главных ворот внутрь бывшей "княжеской резиденции" ведет удобная дорога, а от речного берега древние стены отделяет заросший густыми кустами обрыв. Впрочем, непролазными они кажутся только тому, кто не провел детство, играя тут в индейцев и "казаки-разбойники".
   Иван прекрасно знал все тропинки, по которым можно пробраться по откосу до застроенного одноэтажными домишками северного склона холма, который в народе называют "вал". Миновав частный сектор, больше похожий на деревню, неожиданно оказываешься в самом центре города. Там, в одной из "сталинок", и жил Иван, так что дорога вдоль реки заняла бы у него минут тридцать-сорок, не больше. Не такое уж большое расстояние для прогулки теплой сентябрьской ночью.
   Правда, "вал" регулярно фигурировал в криминальных сводках. Но сейчас это меньше всего беспокоило Ивана. Главное - на кривоватых улочках частного сектора почти не было фонарей. Так что если кто и увидит его в темноте, то примет за предвестника белой горячки, а не за потенциальную жертву ограбления. К тому же Иван, когда учился в академии МВД, считался одним из лучших рукопашников на своем курсе. Он не сомневался в том, что без труда раскидает пару-тройку пьянчуг или наркоманов. Однако, следуя полезному правилу "береженого Бог бережет", он не стал класть табельный пистолет в саквояж, надев кобуру под сюртук.
 
   ***
   Но дойти до "вала" Ивану не удалось.
   Любуясь с высоты откоса отблесками луны на поверхности реки, он бодро шагал по тропинке вдоль стены, и...
   Остановился в недоумении.
   - Блин! Глюки что ли?
   Теперь, когда рядом не было Ольги Давыдовны, Иван мог прокомментировать вслух то, что увидел, именно в тех выражениях, которых оно и заслуживало.
   То, что он увидел, не могло быть реальностью.
   В стене кремля, там, где еще пару дней назад была только оштукатуренная и выбеленная кирпичная кладка, появилась металлическая дверь!
   Нет, конечно, дверь - это не летающая тарелка. Нормальное явление.
   Однако Иван еще мальчишкой облазил кремль вдоль и поперек и прекрасно знал, что со стороны обрыва - пятиметровой толщины стена из закаленных кирпичей, превратившихся со временем в монолит. Для того, чтобы проделать в ней проем, нужно, как минимум, горнопроходческое оборудование. Или - направленный взрыв. Но кремль - культурный памятник федерального значения, и никто не позволит его дырявить!
   Не было с этой стороны никаких проходов! И не должно быть! Если бы какие-нибудь умники из горадминистрации и решились на такое, то защитники архитектурных ценностей давно бы забросали жалобами все возможные и невозможные инстанции.
   И все же!
   Вот она - дверь! И выглядит так, словно появилась тут в момент постройки кремля.
   Подойдя поближе, Иван заметил, что створка приоткрыта, а из щели сочится слабый свет. Не понимая, что происходит, Турин ухватился за ручку и потянул на себя тяжелую металлическую плиту. За ней оказался сводчатый коридор, в дальнем конце которого в полутьме угадывалась еще одна дверь.
   Только свойственная Ивану тяга к порядку заставила его сунуться внутрь крепостной стены: неизвестно откуда появившийся проход ощущался как угроза незыблемости мира.
   Машинально поправив кобуру, молодой человек сделал несколько шагов и - вздрогнул от грохота захлопнувшейся створки. Он метнулся назад, ударил в металл плечом, но дверь и не думала подаваться.
   - Вот черт!
   Оставался лишь один путь - вперед. Прикинув, что проход должен вывести куда-то в район княжих палат, Иван подумал, что маршрут до дома через кремль даже ближе, чем через "Вал".
   К счастью, проем в конце коридора закрывала лишь легкая деревянная створка. Она подалась от первого толчка. Иван шагнул наружу - и почти ослеп от яркого света. Когда он открыл глаза, то никакой стены за его спиной не было. Он стоял посреди залитой полуденным солнцем улицы. А прямо перед Иваном находилось нечто, что окончательно уверило его, что или с ним самим, или с миром случилось что-то не то.
 
   ***
   Больше всего это "нечто" напоминало гигантскую ящерицу, вставшую на задние лапы. Точнее даже не ящерицу, а нечто вроде тираннозавра. Не такого большого, как в "Парке Юрского периода", но не ниже двухэтажного дома. От стандартного экспоната-реконструкции в палеонтологическом музее зверь отличался тем, что был жив. В остальном же - тираннозавр тираннозавром: похожая на чемодан квадратная морда, усеянные острыми зубами челюсти, мощные задние лапы, толстый хвост и по-детски трогательные передние лапки, сложенные на груди.
   Потом Иван не раз пытался понять, почему он сразу же не начал палить в зверюгу из пистолета. Но выучка есть выучка! Ведь ясно же было, что пули из рассчитанной на человека "пукалки" только разозлят рептилию.
   - О! Ё! - выдохнул Иван и попятился.
   "Тираннозавр" дернул шеей, всхрапнул, как запаленная лошадь, и тоже сдал назад.
   Только теперь стало видно, что зверь не просто так разгуливает по улице. На животном имеется то, что молодой человек определил для себя как сбрую, хомут и оглобли. Конструкция из дерева и кожаных ремней была, конечно, гораздо больше того, что навешивают на лошадь, но принципиально ничем не отличалась. К концам оглобель крепилась не телега и не карета, а маленький домик, вроде строительного вагончика, только без колес. В его стенах имелось несколько круглых окон, закрытых изнутри кружевными занавесями.
   - Ё! - выпалил Иван и вдруг сообразил, что странная конструкция вполне может быть каким-то транспортным средством. Отсутствие колес, конечно, странно, но у саней их тоже нет. А значит, он сам, как идиот, стоит на проезжей части и мешает движению общественного транспорта.
   Почему общественного, Иван не знал. Но привычные канцелярские штампы, устроившие чехарду в его мозгах, спасли от паники. Иначе бы он точно заорал дурным голосом и побежал, куда глаза глядят, паля во все стороны.
   Однако стоять столбом посреди улицы - тоже не лучшая идея. Иван решил, что разумнее будет убраться подальше от зверюги. Не важно - тиран он или нет, рэкс или еще какая венценосная гадость, а челюсти такие, что того и гляди головы досчитаешься.
   "Конечно я сошел с ума, - прошептал Иван. - Но это не значит, что надо бросаться на первую попавшуюся ящерицу-переростка".
   Он сделал несколько осторожных шагов по направлению к ближайшему дому. Животное, казалось, только этого и ждало. Вернее, не оно, а сидящий на крыше "бытовки" кучер, которого Иван увидел только сейчас. Мужик что-то крикнул, в спину "тираннозавра" ударила молния, в воздухе запахло озоном. Ящерица зарычала, взвыла и прыгнула вперед. Домик приподнялся, завис в полуметре над землей, качнулся и стронулся с места. Иван успел заметить, как шелохнулась занавеска на одном из окон, и из-за нее показалось милое девичье личико, потом увидел металлическую лесенку на задней стене домика, ведущую на крышу, которая служила чем-то вроде грузового отсека - чемоданы, коробки, корзины, увязанные блестящей сетью... Но уже на расстоянии пары кварталов "дракономобиль" набрал такую скорость, что рассмотреть что-то было невозможно, и вскоре скрылся за поворотом.
   - Уф! - сказал Иван.
   Сил ругаться не было.
   - Итак, что мы имеем? - вслух пробормотал Турин. - Вводные: город, предположительно, среднеевропейский... трехэтажные дома без палисадников, построены вплотную друг к другу, словно тут - дефицит земли, крыши - островерхие, узкие окна. Улица, мощенная брусчаткой. Тротуары - в наличии, проезжая часть четко обозначена каменным бордюрчиком. Транспорт - гужевой. Упряжное животное - ящерица... значит, транспорт на ящерной тяге... бред! Не канонично. Скорее - дракон... да, "дракон" - намного лучше. "Дракономобиль" - для Иномирья вполне годно. Время суток - день... не так уж плохо...
   ***
   У следователя прокуратуры Ивана Турина, кроме театра, имелось еще одно, тщательно скрываемое от коллег, увлечение: денджены.
   Настольные игры по правилам AD&D, не менее увлекательные, чем фантастические книги, и уносившие игроков в иные миры даже вернее, чем хорошие фильмы, будь они хоть самые 3D-технологичные...
   К сожалению, в последние годы у Ивана оставалось все меньше свободного времени, и все реже удавалось добраться вместе с остальными "приключенцами" до конца сессии. Но привычка раскладывать мир на "вводные" осталась.
   - Не так уж плохо, - чуть спокойнее произнес Иван. - Сейчас обязан появиться источник дополнительной информации...
   И тут же услышал за спиной:
   - Господин Турин?
   Обернувшись, Иван хотел снова ругнуться - теперь уже по поводу фантазий мастера, придумавшего этот идиотский модуль, но сдержался.