Грушинский фестиваль

               
                Грушинский фестиваль
( На фото: Владимир Воронов,Андрей Демидов, Виталий Беликов, Станислав Тен)

     В начале июля мы всей редакцией уехали на Грушинский фестиваль. Там  Георгий Евдокимов заранее занял  поляну под  демократический лагерь. На длинном шесте он повесил флаг независимой Литвы,  в которой печаталась практически вся неформальная литература. Рядом  поднял бело-сине-красный не менее крамольный штандарт ДСэсовец Юрий Бехчанов. Скоро наша площадка оказалась заставленной палатками и украшенной демократическими лозунгами и плакатами. Руководство "Груши" каталось в истерике, но ничего сделать не могло. Несколько дней шли беспрерывные диспуты и дискуссии. Мы продавали "Кредо", а также мои аудиозаписи.  Какой-то парень пришел и  спел песню Юза Олешковского о русской истории.  Я написал  иную мелодию и добавил куплеты:
А Ленька брови был вразлет,
При нем легко вздохнул народ,
И перестали лопать кукурузу.
Себе он печень разрушал:
Пил с президентом США,
Чтобы избавить мир от ядерного грузу.

В 82-ом он маненичко того,
Тогда все правду мы узнали про него:
В Афганистан загнал войска,
Не видел свет еще такого дурака.

Потом два было мертвеца,
Потом сыскали молодца,
Который вытащил из психбольниц свободу,
Но если он там не того,
Мы все узнаем про него-
Не властно КГБ над памятью народа.
   Миша Авдеев также  скандировал свои стихи, а потом взял в руки последний номер "Россия: зову живых"  и прочитал авторский  материал - интервью с бывшим колчаковским солдатом Николаем Алексеевичем Столетовым.:
   70 лет большевистского безумия не смогли вытравить из души русского патриота то, что было в нем с малолетства  взлелеяно русской землей.
-Ясно, отец, что нас обманывали десятки лет.
-Хорошо, что не веришь большевикам. Эх, сволочи, сколько крови из России выпили! Вот уж воистину кровопийцы! До чего Россию довели, мать их за ногу! Надо на коленях у народа прощенье отмаливать. Да где им, антихристам. Эх, браток! Ты думаешь я из богачей был, пошел в белые поместья защищать?
Да нет! Я и на германской солдатом был, и к Колчаку в солдаты пошел. Уж больно Россиюшку было жалко. Как начали ее, бедную, эти гады мордовать. Ну, думаю, чего же, аль не мать нам Россия? Погубят, думаю, Россиюшку.
-Да, уж! Были времена суровые.
-Не то слово! Вот тебе к примеру, входим в Уральск, а там до этого красные хозяйничали. На улицах грязь, завалы, все испоганено, засрано, голод лютует. Народ -то весь измучился, настрадался под большевиками. И не только в Уральске, так и в Самаре было. Когда чехи в Самару вошли, освободив ее от большевиков, сразу продукты появились - хоть завались. Тоже люди голодали, а то ведь большевики -то все прятали: и хлеб, и крупы, и картошку. А чехи открыли все склады и накормили народ. Ведь продукт-то какой был! О-о! Мучица, взять, ее на язык-то  поотведаешь - самый смак. Вот девки-то самарские и умотали с чехами, чтобы большевики их не пороли по чердакам. А то как девка смазливая, так затемно хоть по улице не ходи. Комиссаришка какой плюгавый так и шьется, под подол лезет, да за ногу щиплет. Вот раз смотрю: идет по Заводской девка, свиду справная, молоденькая, ну лет 17, не больше. А тут темнеть начало и кожан навстречу. Ну, думаю пропала ты, девуленька. А он поравнялся с ней  - и цоп за сиську. А какие у ей сиськи? Так, одно тесто ишо!
Но девки тоже разные были. Вот как-то иду по Панской, а из-за угла выруливает эдакая краля, щеки насвеклила, брови  навела и ко мне:"Давай,- говорит, - солдатик, побалуемся!" Дак я ей - то от ворот поворот. Ну, она сматериалсь и дальше пошла, да как загорланит:
С большаками я гуляла,
Самогоночку пила,
То у Ленина сосала,
То у Троцкого брала
-Да, уж. Вот тебе и Ленин с Троцким.
-О! А кстати! Так я же ведь и Ленина видел. А дело было так. Это уже после Гражданской -то. Был я в Москве, митинг что- ли какой-то. Ленин на трибуне как закартавится. Ну, думаю, чего ты мелешь, вражина ты лысая. А зеваки глотки раззявили, а он мелет себе, ай , падла.
   Мог ли я подумать, что эти суки в России укоренятся. Только теперь мы, дураки, поняли, что эти сволочи русской кровушкой удержались.
-Интересно,  Вы, отец, рассказываете, а что же Уральск?
-Ох, и правда, отвлекся. Так вот вошли мы в Уральск, а большевики за 5 дней все засрали. Народ нам обрадовался. Я до сих пор частушки ихние помню:
Колчака мы все здесь приветствуем,
Колчаку мы все здесь ответствуем

Колчак-батюшка, ты правитель наш!
Колчак-батюшка, ты спаситель наш!

Ты спаси народ, Колчак-батюшка!
Ты войди, Колчак, в Москву-матушку!

Не хотим житья больше скотского-
Раздави, Колчак, гада Троцкого.

Эти красные надоели нам-
Раздави, Колчак, гада Ленина.
   Тогда многие считали Колчака освободителем от красной заразы и верили в него, хош он и из дворян был, но нашего брата-солдата любил- понимал.
-А Вы знаете, что Колчак был еще и мореплавателем?
-Да что-то слыхал, сынок, но откуда нам что знать. Нам, солдатам, он просто был как отец родной.
-О, это был выдающийся мореплаватель, из семьи потомственных флотоводцев. У Колчака в роду было много адмиралов и что особенно замалчивается, что Колчак был знаменитым морским путешественником, исследователем-географом как Седов или Русанов. Он сделал много открытий, но все это скрывается большевистской пропагандой.
-Я чувствовал, что Колчак - мужик что надо, не зря мы за ним шли под большевистские пули. За  таким в огонь и в воду пойдешь. Эх, мужик был!
-Да и многие вожди белого движения были выдающимися людьми, патриотами России: и Антон Иванович Деникин, и барон Врангель.
-Ну, как же, чего ж не знать, уж их-то грех не знать, Врангель тоже. Он ведь какой человек был! В Крыму- то тогда  сразу порядок навел и Крым накормил, и народ ему  поверил, а кому ж верить то было? Не Ленину с Троцким.
-А вот и Бунин о Врангеле в "Окаянных днях" писал. Роман наконец то напечатали, хотя и не полностью. Вот там он тоже самое пишет, что и  Вы говорите. Как Бунин ненавидел большевиков! Но всегда честно и открыто. Граф Алеша Толстой призывал вешать большевиков на фонарных столбах, а потом вернулся в Россию и стал лизать жопу Сталину.
-Да, были продажные твари! Были! Но в основном народ был против большевиков, да только мы, видно, плохо дрались за Россию. Надо было им, гнидам, в горло вцепиться за Россию. Запад  не помог, предали, продали, заложили.
-А почему Запад предал?
-Большевики им недра российские пообещали продавать, но Запад сам за это и получил. Так им и надо, лоботрясам. До сих пор от большевистского ядерного кулака трясутся. Ну так чего же, если сами сунули голову к шакалу, на кого же тут пенять. Эх, дураки, а теперь уже поздно, когда все кругом они опоганили.
-Ну, ясно, раз уж в Уральске за пять дней все засрали, то за 70  лет в стране и подавно.
-Да, милый, всю Россию избольшачили. Эх, ма! Была Россия, а теперича одна вонища козлиная осталась. Дай-ка я тебе, браток, спою напоследок наши  частушки:
Пароход плывет, волны кольцами,
Будем рыбу кормить комсомольцами.

Пароход плывет мимо пристани,
Будем рыбу  кормить коммунистами.

Пароход  плывет над просторами,
Будем рыбу кормить рабселькорами.

Пароход плывет, волны пенятся-
Будем рыбу кормить мясом Ленина.
   Дед сразу помолодел, и ноги его сами пустились в пляс, а в его выцветших  голубых глазах я увидел образы покойницы России. Когда я уходил, услышал вслед:" Спасите Россию! Заклинаю Вас, спасите Россию!!!"
   Я оглянулся и увидел моего колчаковца с мокрыми от слез глазами, и почему-то сказал:"Упокой, Господи, душу великомученицы России".  После такого пламенного выступления я взял гитару и спел романс на  стихи Авдеева:
"Полковник Чечек"

Этим вечером вспомнить мне нечего,
Кроме лет, что ушли за предел,
Где отряды полковника Чечека
Коммунисты вели на расстрел.

Этим вечером в улочках стареньких
Вижу я сквозь разрывы и дым
Чешских мальчиков, зверски раздавленных
Сапожищами красной орды.

Ах ,Самарушка, Самарочка, Самара ,
Ты была госпожа, а стала шмара.
Братцы пиво попивали, закимарили,
Коммунисты пришли, и всех откомиссарили.

Я пройдусь по безлюдию вечера
От былых Молоканских садов,
Где отряды полковника Чечека
За святую Русь пролили кровь.

Солнце Комуча зактилося,
Догорал восемнадцатый год,
И Россия с Россией простилася,
Выбрав зону заместо  свобод.

Ах ,Самарушка, Самарочка, Самара...

Но все видятся в сумраке вечера
Времена, что давно утекли,
Где отряды полковника Чечека
Растворились в кровавой пыли.
 
Город крестится перекрестками
На иконы домов и церквей,
На кварталы, забитые досками,-
Упаси нас  Святой Алексей.