Сыны Всевышнего. Глава 47

Глава 47. Все части пазла


Проснулся Роман оттого, что Бергер осторожно, но довольно настойчиво тряс его за плечо. Заметив, что он открыл глаза, Кирилл прижал палец к губам и потянул его за собой. Плохо соображая спросонья и не слишком хорошо ориентируясь в окружавших их сумерках, Роман позволил Бергеру вести себя, куда тому заблагорассудится. Сон окончательно слетел с него, когда они остановились перед знакомой массивной дверью и Бергер надавил на неё, заставляя распахнуться перед ними.

Диск, как и прежде, лежал на столике посередине. Только разглядеть его теперь было непросто, потому что сейчас здесь была ночь. Тысячью глаз с угольно-чёрного южного неба смотрели крупные, как алмазы, звёзды. Роману захотелось устроиться за телескопом, привычным жестом покрутить рычажки и забыть обо всём, созерцая эту красоту. Но тут он почувствовал, что продрог. Чёрт! Опять он босиком и в пижаме! Холодные каменные плиты, которыми был вымощен пол в башне, крайне навязчиво напомнили Роману об этом факте. К счастью Бергер как раз схватил его за рукав и потянул к винтовой лестнице, ведущей вниз.

В коридоре было темно и тихо. Если здесь и были люди, они явно спали. Нет, из-под одной двери всё-таки пробивается свет. Роман хотел открыть её, чтобы заглянуть внутрь, но Бергер остановил его, воздевая руки к потолку и делая большие глаза, словно был крайне поражён его глупостью. Он крепко схватил Романа за руку и через мгновенье они уже оказались внутри.

В камине горел огонь. В комнате никого не было. Точнее сначала Роману так показалось, но потом он заметил, что на высокой  лестнице, прислонённой к уходящим под самый потолок книжным полкам, кто-то сидит, почти не шевелясь, как зачарованный над книгой, и только иногда коротко вздыхает, когда приходится переворачивать страницу. Уже знакомая паника волнами начала захлёстывать Романа. Хотя рядом с неизвестным стоял на полке фонарь, Роман никак не мог разглядеть не то что лицо, но даже его фигуру. Он опять обнаружил, что, непонятно почему, слёзы застилают ему глаза, и нездешняя тоска сдавливает сердце. Некоторое время Роман боролся с нахлынувшей на него болью, но вскоре всё вокруг расплылось, скрытое туманной завесой солёной влаги.

Однако Бергер не позволил ему, как обычно отступить и проснуться. Он сильно встряхнул Романа и зачем-то подул в его мокрое от слёз лицо. Странно, но в голове сразу прояснилось, как будто этим дуновением Бергер поделился с приятелем своей энергией. Роман увидел, что на лестнице с книгой на коленях сидит тот самый подросток, которого в прошлый раз ему помог увидеть Мюнцер. И тут Роман вспомнил всё. А самое главное – как работает Карта. И для чего ему нужен был этот ребёнок. И понял, зачем Руднев собирается взять его с собой.

Чтобы беспрепятственно спуститься вниз и вернуться обратно, нужно заплатить. Нужен человек с высоким уровнем магической силы, но при этом достаточно наивный, чтобы его можно было туда заманить. И оставить. В качестве платы.

Роман предсказуемо проснулся весь в слезах и уставился в потолок, пытаясь вернуть себе душевное равновесие самым простым способом, который приходил ему при этом в голову: вдох-выдох, вдох-выдох – и не думать больше ни о чём. Весь ужас некогда содеянного просто раздавил его. Стало понятно, почему что-то внутри него так не желало вспоминать. Почему было так больно от этого доброжелательного детского голоса. А ещё стало ужасно тошно от рудневского предательства – не то чтобы он его в чём-то обвинял… Ведь он бы сам точно также поступил на его месте. Верно?..

Бергер сидел на своей постели, завернувшись в одеяло, и глядел на Романа совершенно больными глазами.

– Почему ты не спишь? – вяло поинтересовался Роман.

– Ты звал меня, – твёрдо ответил Кирилл.

– Ясно. – Спорить совсем не хотелось.

– И давно тебе это снится? – тихо спросил Бергер.

– Ты… тоже видел? – поразился Роман.

– Видел. Я тебя туда и отвёл. Если ты помнишь.

– Погоди, – Роман поднялся и ушёл в ванную. Некоторое время он просто стоял, склонившись над струёй воды, потом умылся и вернулся в комнату.

Бергер уже оделся и теперь пытался сложить кресло, борясь с непослушным механизмом. Роман подошёл и молча помог ему.

– Ну, рассказывай, – потребовал Кирилл, когда бездушное устройство совместными усилиями было побеждено.

– Отстань, – с тоской попросил Роман.

– Не отстану. Это же не просто сон. Это воспоминание. Это мостик к нашему прошлому – общему, между прочим.

Эта мысль почему-то до сих пор не приходила Роману в голову. Ведь прошлое-то, выходит, у них с Бергером действительно – общее. Именно оно их и связывает. Хотя без бергеровской подсказки он много чего ещё не смог самостоятельно сообразить. Например, снова отправиться в тот сон, где впервые увидел диск. Или не торчать, как дурак, всё время в башне, а просто взять и спуститься по лестнице.

– Сначала напои, накорми, а потом и расспрашивай, – вспомнилась присказка, которой всякие царевичи обычно отвечали надоедливой Бабе-Яге. – Надеюсь, ты не забыл, где кухня?

– А ты не спутал меня со своей мамой? А, Шойфет?

– Моя мама и без дополнительных вербальных стимулов кудахчет вокруг меня день-деньской, так что не знаешь куда деваться. Поэтому ответ отрицательный. И не вздумай сварить на завтрак овсянку – я вылью её тебе на голову.

– Ты просто хам, – мрачно констатировал Бергер, решительным шагом направляясь в сторону кухни.


***
На столе Романа ждал дымящийся посыпанный зеленью омлет, горячий тост с сыром и – Бергер сварил ему кофе! С ума сойти – как будто мама приехала…

Бергер всё ещё был обижен, но произведённым эффектом остался доволен. Наливая себе чай, он признался-таки:

– Я просто у тебя спросил, чего ты хочешь. Так что – никакой мистики…

Роман, взявшийся было за вилку, дико расхохотался.

– Ты сам-то себя слышишь – «никакой мистики»... Ты хоть представляешь, как обычные люди живут? Мы с тобой для них мутанты!

– Спасибо за «мы с тобой», но… Я должен сказать тебе одну вещь, Рома, которую, как я вижу, ты не очень хорошо понимаешь. Мы все «обычные». Других людей не бывает.

Роман поморщился, как от зубной боли:

– М-м-м, Кира, я тебя умоляю! Эти амёбы с зачаточным сознанием, которых ты пытаешься мне в компанию навязать, не вызывают у меня ничего, кроме омерзения. Я с этими уродами должен брататься? Не дождёшься. И… просто, оставим эту тему!.. – и Роман мрачно принялся за еду.

– Не слишком любишь думать? Да? – искоса взглянул Кирилл. – И всё-таки: твои родители – они  кто? Тоже «уроды»?

Роман чуть не подавился:

– Ты же меня понял! Это подло с твоей стороны!

– Не можешь ответить?

– Ладно, – сдался Роман. – Отвечаю. Общение с близкими людьми – я имею в виду формально близкими – со временем порождает иллюзию их частичной сознательности. Которая, правда, рушится, стоит посильнее надавить. Но чувство самосохранения и здоровый эгоизм удерживают нас от этого неразумного шага.

Кирилл погрустнел и ничего не ответил. Так что Роман смог спокойно доесть свой завтрак, радуясь про себя, что так успешно нейтрализовал приставучего ботаника.

– А посуду мыть будешь ты, – с вызовом заявил Бергер, когда с завтраком было покончено.

– Да ради Бога! Я не гордый, – пренебрежительно фыркнул Роман.

Бергер с возмущением уставился на него, но сдержал рвущийся с языка язвительный ответ, и вместо этого принялся грызть яблоко.

– Давай поговорим, наконец, откровенно, – вздохнув, предложил он, когда Роман вытер руки и убрал посуду в шкаф.

– Не могу поверить! – ехидно воскликнул Роман. – Градус доверия неуклонно ползёт вверх?

Кирилл недовольно поморщился, но промолчал, задумчиво покачивая за веточку идеально обточенный его ровными белыми зубами огрызок. Роман не выдержал и, выхватив останки яблока из кирилловых пальцев, раздражённо отправил их в помойку.

– Я так понимаю, заставить меня вспомнить ты мог и месяц назад? С той же лёгкостью. Правда? – сдержанно поинтересовался он, снова ополаскивая руки.

– Наверное. Я не знаю, Ром, – пожал плечами Кирилл, поднимая на него свои ясные глаза.

Вот и попробуй тут усомниться в честности обладателя такого кристально чистого взгляда.

– Допустим. Допустим, что мы оба пешки. Тогда – другой вопрос: какие инструкции дали тебе относительно моей персоны Аверин с Радзинским?

– Инструкции? Ты что, с ума сошёл? – изумился Кирилл. – Мы что здесь – в шпионов играем?

– Хорошо, – терпеливо сжал зубы Роман. – Зайдём с другой стороны. Они ведь говорили с тобой обо мне? Так? И что же именно они тебе обо мне говорили?

– Да ничего особенного…

– Бергер, лапочка, – с чувством прошипел Роман, нависая над испуганным Кириллом и хватая его за грудки. – Ты ведь сейчас пошутил?! Да?!

– Ты мне рубашку порвёшь, – сдавленно прошептал Кирилл, до глубины души потрясённый применением к себе грубой физической силы.

Роман, опомнившись, поспешно разжал пальцы и даже пригладил руками смявшуюся ткань. В висках стучало, и липкий страх тихонько заполз за воротник: он только что нарушил аверинское условие и возможно в следующую секунду о существовании Ключа у него не останется даже воспоминаний.

– Извини, погорячился, – усмехнулся он, усаживаясь рядом с Бергером на диванчик и довольно фамильярно обнимая его за плечи. И даже заботливо поправил смятый воротничок. – Ты только не обижайся, ладно? – И он изо всех сил постарался ласково улыбнуться, но, к сожалению, тот зловещий оскал, что он в результате изобразил, не обманул бы даже самого доверчивого ботаника на свете.

– Ладно, – тем не менее, покладисто согласился Кирилл, не сводя с него глаз.

– Вот что ты сейчас делаешь?! – рявкнул Роман, осознав, что Бергер не просто разглядывает его.

– Слушаю. – Кирилл удивился так, будто речь шла об очевидном. – Так проще, Ром. Про себя ты яснее выражаешь свои мысли. Не фильтруешь, что сказать, не хитришь.

Первым порывом Романа было вскочить и закатить дикую истерику, переколотив в процессе всю посуду на кухне, но Бергер приложил палец к губам и серьёзно сказал «т-с-с», и вся злость вдруг куда-то испарилась. И он остался смирно сидеть рядом с Кириллом, покорно глядя в его правдивые голубые глаза.

Наконец, Бергер, нахмурившись, опустил голову. А потом вдруг положил свою ладонь поверх руки Романа всё ещё лежавшей на его плече.

– Шойфет, – проникновенно сказал он, пытливо вглядываясь в его драматически напряжённое лицо, словно вылепленное излишне страстным и нервным ваятелем, – Шойфет, ты ведь не пойдёшь к этому маньяку?

– Ты что не понял? – глухо спросил Роман. – Если я не пойду, он тебя заберёт.

– Глупости, Рома. Я не вещь, чтобы меня забирать. Это примитивный шантаж. Ты показал ему, чем тебя можно зацепить, вот он на этом теперь и играет.

– Он не играет, – покачал головой Роман, и чёрные глаза его опасно блеснули. – Он всю жизнь посвятил поискам этого проводника. И он на всё пойдёт – даже убьёт, не задумываясь – ради достижения своей цели. Поверь, я видел Руднева в работе. Я знаю, что он за человек.

Кирилл задумчиво прикусил губу. И вдруг ахнул так, что у Романа чуть сердце не остановилось.

– Это же тебя я весь месяц видел! Шойфет! Этот господин с выразительным профилем – это же ты!.. – выкрикнул он, хватая его за плечи. – Я вспомнил, потому что… Я же видел себя с книгой! И коридор, по которому мы шли – я по нему бежал! И библиотека эта…

Роман осторожно попытался освободиться из бергерова захвата, но только сильнее оказался стиснут впившимися в него пальцами Кирилла. Бергер смотрел на него безумным взглядом и всё продолжал трясти, поскольку слов для выражения своих мыслей он явно не находил. А через мгновение и самому Роману стало всё равно – трясут его или нет, потому что он тоже внезапно понял, что за открытие так подкосило Бергера.

– Ты хочешь сказать, что ты и этот ребёнок… что это тебя я… убил? – с усилием выдавил он, отказываясь верить в такой поворот дела.

– Да не убил! Какой же ты бестолковый! Ты… не успел. Я сам воспользовался проводником, без тебя! Чтобы изменить направление! Я знал, что ты собираешься сделать! Я знал – понимаешь? А ты не догадывался! – Бергер замолчал, задохнувшись от накативших на него чувств, а потом вдруг принялся гладить обалдевшего Романа по волосам и по лицу, а затем и вовсе притянул к себе, сжав до хруста в костях.

– Бергер… – сдавленно прохрипел Роман, выворачиваясь. Погибнуть от удушения в объятиях внезапно сошедшего с ума одноклассника ему не хотелось. – Ты всё-таки ненормальный… Чему ты радуешься? – хрипло спросил он, глотая слёзы и обещая себе, что этой сцены он Бергеру никогда не простит.

– Так странно видеть тебя …живым, – всхлипнул вдруг Кирилл и Роман понял, что они сейчас разрыдаются – оба.

– Бергер... – предостерегающе начал он, но по лицу Кирилла уже катились крупные слёзы. А через секунду он рыдал у Романа на плече, а тот изо всех сил крепился, чтобы не разреветься самым позорным образом. Но получалось плохо. Точнее, совсем не получалось…


***
Бергер оживлённо щебетал и счастливо смотрел на Романа сияющими голубыми глазами. Роман вяло следил за его перемещениями по кухне и всё пытался совместить в сознании два одинаково пугающих образа: Бергера – с недавних пор кошмара всей своей жизни и того мальчика, каждое воспоминание о котором сопровождалось виртуальным ударом под дых. И Роман уже знал, что в ближайшем будущем его ждёт: он не сделает ни малейшей попытки помешать Рудневу использовать себя в качестве расходного материала. Надо только нейтрализовать Бергера – с его-то энтузиазмом!..

– А китайцы чай выдерживают годами, – радостно вещал между тем Кирилл, наливая в заварочный чайник кипяток. – Эти прессованные брикеты они хранят десятилетиями, приберегая для какого-нибудь важного случая. Например, в качестве приданого к свадьбе дочери. Шойфет, а ты бы обрадовался, если  бы у тебя появилась сестрёнка? – ослепительно улыбнулся он, ставя перед Романом чашку.

– Ты это сейчас к чему? – с трудом разлепил губы Роман. Он был совершенно опустошён тем эмоциональным взрывом, который практически разнёс его на молекулы полчаса назад.

– Ну, я полагаю, что где-то через полгода твоя жизнь круто изменится, и ты больше не будешь центром Вселенной для своей мамы, – уклончиво ответил Кирилл, с иронией наблюдая, как у Романа от удивления округляются глаза. – Когда мы прошлый раз столкнулись с ней в коридоре, я увидел…

– И ты до сих пор молчал?! – изумился Роман.

– Хм… Шойфет… Как-то не до этого было. Ты не находишь?

– Ладно. Проехали, – пробормотал Роман, закрывая лицо руками и бессильно роняя голову на стол.

– Ну что ты, Рома, – Кирилл немедленно уселся рядом и принялся гладить его по волосам. – Всё к лучшему. Вот увидишь…

– Я НЕ сомневаюсь, – раздражённо ответил Роман, распрямляясь. – У меня к тебе будет одна просьба…

– Конечно, Ром. Говори.

– Исчезни, а? Из моей жизни. Навсегда. Видеть тебя не могу…

Отличный удар! Бергер замер, как будто ему в спину вонзили кинжал и, с трудом справляясь с мимикой – казалось, что все мышцы его лица вдруг разом вышли из-под контроля – не с первого раза, но сумел-таки выговорить:

– Как хочешь… – он хотел ещё что-то добавить, но у него не получалось справиться с непослушно прыгающими губами, он только бестолково жестикулировал, потом зачем-то нервно поставил свою чистую чашку в мойку и, спотыкаясь, вышел из кухни, а через секунду и из квартиры.

Роман уговаривал себя не двигаться с места. Он внушал себе, что избавиться от Бергера необходимо. Для его же блага. Что если Кирилла не прогнать, он смешает все карты. Что это не человек – а стихийное бедствие… Бросаясь следом за этим ходячим недоразумением, он твердил себе, что совершает большую ошибку. И пока он искал ключи, которые не помнил, куда бросил вчера, и когда никак не мог попасть ногами в кроссовки, и когда запирал за собой дверь, он  убеждал себя, что пожалеет, о том, что так быстро сломался.

Когда он, наконец, выбежал на улицу, он просто остолбенел: Бергер садился в машину к Рудневу. Босс захлопнул дверцу со своей стороны, и машина резко тронулась с места.

«Мы столкнулись на лестнице», – услышал он спокойный голос Бергера у себя в голове. «Не делай ничего. Вернись в квартиру и жди. Пожалуйста».