Приговор Глава 23

"Неужели она совсем ее может двигаться?" Этот вопрос засел у Алексея в мозгу, как, бывает, какая-нибудь песня, да так, что невозможно от нее отделаться. Поначалу он пытался выкинуть этот вопрос из головы, а потом ему стало даже любопытно, как это, не иметь способности двигаться, как при этом жить? Какие чувства испытывает инвалид? Он хотел понять это так, ради интереса, и особо не стремился к какому-то глубокому анализу.

Он просто сидел в кресле и вдруг представил себе, а что, если его сейчас парализует, навсегда, и он больше не сможет ступить ни шагу, пошевелить пальцами на ногах, вообще пошевелить конечностями. Сначала это казалось ему забавным, но вскоре эксперимент настолько захватил его, что Алексей решил продержаться вот так, сидя и не шевелясь, максимально долго.

Хорошо, что сегодня был выходной, и он мог позволить себе поиграть в эту игру. И вдруг его осенило: а ведь если его действительно парализует, его жизнь в одно мгновение переменится! Он не сможет больше работать, прощай карьера, прощайте амбиции. Интересно, будет ли кто-то сожалеть о нем, придет ли кто-то навестить его? Это сейчас он нужен людям, потому что он платит им деньги, сейчас у него есть друзья, потому что он успешен. А если он лишится своего положения и своей этой успешности, разве будет он кому-то нужен?!

У него не останется ничего и никого, даже домработница уйдет, потому что он уже не сможет обеспечивать ее жалованием. И что тогда? Голодная смерть? Конечно, он утрировал, но разве так далека от всего этого кошмара была эта девушка Алиса?

Алексей вдруг понял, насколько беззащитна она была в этой жизни, насколько хрупка - ее связь с этим миром. Насколько эта девушка не зависела от своей воли, сколько мужества ей нужно было проявить, чтобы расстаться со многими своими желаниями. Как унизительно всю свою жизнь зависеть от других людей, - и знать об этом!

Это хорошо, если человек, ухаживающий за тобой, попадется с добрым сердцем, но это такая редкость в жестоком мире людей. Алексей, например, не мог представить никого даже из своих родных, кто бы искренне позаботился о нем в случае беды. Они все были хорошими людьми, внимательными, интересовались его делами, поздравляли с днем рождения... Но всем им не хватало чего-то большего, чем простое внимание или жалость, - но чего именно, Алексей не мог понять, потому что того же самого не хватало ему самому. В его душе не было истинного сострадания и самопожертвования.
 
Дойдя до этой мысли, Алексей понял, насколько странен и удивителен тот мир, в котором жила Алиса: это был мир без прикрас, без притворства, без ложной суеты, там смотрели правде в глаза, там научились жить бок о бок со страданием, но, несмотря на это, не утратили способности любить. У него больше не было сил сидеть неподвижно, давно хотелось пить, а совсем недавно захотелось еще и в  туалет... А он не может встать, и ему стыдно попросить о помощи посторонних. Вот так же и Алиса жила в постоянной зависимости от своей, должно быть, матери. И нужно было многое прощать друг другу, сдерживать подступающие истерики, из последних сил не давать себе сорваться...

И над всем этим вставала любовь, странная, нерушимая, закаленная в страданиях, кроткая, ничего не требующая любовь. Именно эту любовь Даня нашел в их семье и потянулся к ней, как жаждущий тянется к роднику. Та любовь, которую он, его отец, неспособен был ему дать, потому что нечего ему было выжать из своего засохшего сердца.

Алексей был поражен полученным опытом, несмотря на то, что, как ему казалось, к своим тридцати трем годам разучился чему бы то ни было удивляться. Волей-неволей он задал себе вопрос: если представить, что он вдруг лишится способности двигаться, и исчезнут все люди, которые окружают его сейчас, и не станет больше насущных дел, - что тогда останется у него в жизни? Наверное, он умер бы от тоски и отчаяния! У него была бы вся жизнь впереди, он, наконец, получил бы в дар то, о чем сейчас только мечтает, - время, которого ему вечно ни на что не хватает. У него была бы куча времени, но вот что странно, - он совершенно не мог придумать, чем тогда заполнить свою жизнь.

Чем он жил сейчас? Одной только работой, решением насущных проблем, разруливанием мелких интрижек. После того, как год назад он потерял жену, Алексей отказывал себе даже в отпуске. Было заброшено то, что раньше приносило радость: каникулы с сыном на море, плавание, шашлыки, бокальчик красного вина на закате... Потому что всё это было связано с ней, и после ее ухода Алексей полностью ушел в работу, это было для него единственным способом забыться.

Но ведь, стань он инвалидом, он не смог бы не только работать, но и отдыхать и веселиться. Он остался бы наедине со своей душой, а что там было у него в душе, он не знал, а заглянуть туда боялся. Что там жило в его душе: человек или бесчувственное, никого не любящее чудовище? Честно сказать, он опасался оставаться тет-а-тет с самим собой.

Невольно назрел у него вопрос: а чем жила Алиса, будучи практически всё время прикованной к своей кровати? Ведь она должна была чем-то жить, заполнять пустоту, которая образовалась в ее жизни. Ведь было же что-то, что помогало ей не сойти с ума, не свихнуться от одиночества. И Алексею вдруг стало не просто любопытно узнать, что это за сила, что это за богатство, но ему захотелось прикоснуться к внутреннему миру этой девушки. Какое-то непонятное чувство вдруг согрело его всего, и он ощутил, что Алиса как будто стала ему ближе, он больше не испытывал к ней отвращения.

Прошло несколько недель, прежде чем он решился снова прийти сюда. Вчера произошло нечто, перед чем он спасовал, понял, что дальше так продолжаться не может. Он мог вытерпеть исчезновения Дани, его грубый тон, - нужно было выдержать перед сыном характер, - но вот Даниных слез вынести он не смог. Вчера тот расплакался прямо у него на глазах, и это было мало похоже на истерику, к которой прибегают дети, чтобы вытребовать что-либо у своих родителей. И в ту минуту Алексей понял, что Алиса для Дани вовсе не каприз, - столько боли и бессильного отчаяния было в его рыдании. Отцовское сердце содрогнулось, и вот сейчас он стоял перед уже знакомой ему дверью и не решался позвонить.

Дверь чудесным образом открылась без звонка, и на пороге возникла уже виденная им в прошлый раз женщина. Она собиралась куда-то уходить, и ее внезапное появление смутило Алексея. Мария Павловна тоже была слегка обескуражена, но тут же шагнула назад в квартиру, тем самым приглашая его войти. Алексей вел себя не так самонадеянно, как в прошлый раз, и, отметив это, женщина незаметно для него улыбнулась. Заглянула в комнату к Алисе:

- Доченька, там... пришел папа Даниила...

- Если он снова с букетом пришел, то не пускай его, - отозвалась Алиса.

- Нет, на этот раз я без букета, - вмешался Алексей, появившись в проходе рядом с Марией Павловной.

- Что вам нужно? - сразу спросила Алиса. - Вы просили меня не общаться с Даней, я не нарушаю вашего запрета...

- Да я в принципе по другому вопросу пришел, - сказал Алексей, и, когда они остались вдвоем, добавил:

- Хотел попросить вас кое о чем... Да, снова обращаюсь к вам с просьбой... Пожалуйста, научите меня... любить моего сына...

Продолжить чтение http://proza.ru/2015/09/13/1545