Приговор Глава 27

... Даня уснул моментально, - море и солнце приятно утомили его, - и стал похож на ангела. Такое впечатление, что кто-то смазал медом его ресницы, и они слиплись, а на щеки полился медово-янтарный свет, в котором тихо переливались веснушки. Он спал крепко, безмятежно, улыбаясь своим сновидениям. Он был в том возрасте, когда дети во сне еще походят на младенцев, - но совсем скоро это должно было закончиться, канув в лету, и Алиса подумала, осторожно накрывая его изогнутое в причудливой позе тело легким полотенчатым одеялом: "Спи, сынок, наслаждайся своим детством".

В комнату неслышно вошел Алексей, и Алиса внутренне сжалась от смущения, как всегда, когда они оказывались рядом. Алексей встал рядом с кроватью сына, долго всматривался в его лицо, потом шепотом сказал:

- Хорошо, что у него сон наладился. Спит, как убитый.

- У него были проблемы со сном? - также шепотом спросила Алиса.

- Да, совсем недавно. Он часто говорил во сне, вскрикивал, просыпался. Часто звал мать.

У Алисы сжалось сердце; ей нужно было поговорить с Алексеем обо всем, признаться в своих сомнениях, но она не решалась. Раньше она боялась потерять Даню, а теперь ей страшно было потерять их обоих. Они ни разу не заговорили о Наталье, и Алиса могла только догадываться, что творится на душе у Алексея после того, как он потерял жену.
 
Алексей осторожно, чтобы не разбудить сына, вывез Алису из комнаты, и они направились на кухню готовить ужин.

- Ты скажи, если тебе нужно переодеться, я помогу тебе, - заговорил по дороге Алексей. - Тебе наверняка неудобно все время ждать Елену Николаевну, мы уже час как дома, уже Даню успела уложить... Не бойся, приставать не буду...

Алиса усмехнулась.

- Разве может у мужчины возникнуть желание ко мне пристать?  Не беспокойся обо мне, Елена Николаевна скоро придет, я ее дождусь.
 
На кухне Алексей намеренно поставил коляску подальше от стола, чтобы Алиса не могла до него дотянуться, а сам придвинул к ней стул совсем и сел совсем близко. Алиса забегала глазами.

- Ты не возражаешь? - спохватился он.

- Эээ, а разве мы не будем готовить ужин?

- Будем, конечно, но попозже, у нас еще очень много времени впереди. А почему ты говоришь, что у мужчины не может возникнуть к тебе влечения?

- Смеешься?! Алексей, я инвалид, я перестала вызывать у людей какие-либо эмоции, кроме жалости. Все вокруг меня жалеют, ты заметил? Отдыхающие на пляже, прохожие... И знаешь, я поняла, что это нормальная реакция человека, жалость ведь недалека от сострадания, а это очень хороший знак, - люди еще не разучились сочувствовать. Поэтому я принимаю их жалость с благодарностью...

- А если любовь?

- Не знаю, как я к этому отнесусь. После аварии у меня есть только два человека, которые меня любят, - моя мама и Даня. Другой любви я не знаю. Да и не поверю я в нее, слишком трудно поверить... Кто может увлечься мной? Разве только какой-нибудь извращенец, которого... привлечет то, что я на коляске и всё такое...

- Значит, я извращенец, - улыбнулся Алексей, но его тону не хватило смешливости.

- Нет, Алеша, нет, - запротестовала Алиса, - я согласна помогать тебе с Даней, меня вполне устраивает быть его воспитателем. Я очень тебе благодарна, что ты приютил меня у вас, устроил мне такие замечательные каникулы! Я этого никогда не забуду! Но... если однажды ты скажешь мне уйти, я уйду, ни на что не претендуя. Ты... не будешь счастлив со мной!

- Почему это?

- Потому что ты - здоровый и привлекательный мужчина, а я ничего не смогу дать тебе.

- Что за глупости? Что в тебе не так? Да, ты не можешь ходить, но ты же осталась человеком!

- Я не могу не просто ходить, я не могу двигаться, в моем теле нет жизни! Я ничего не чувствую, понимаешь? Я ребёнка тебе не смогу родить! - Алисе с трудом давалось не расплакаться, но в глазах крупными бриллиантами блестели слезы. Алексей придвинулся совсем близко, успокаивающе положил ладони ей на плечи. Она была одета в сарафан на тонких бретельках, - и тут же вздрогнула от его прикосновения.
 
- Как же ты говоришь, что совсем ничего не чувствуешь? - улыбнулся Алексей.

- Это не в счет, я не чувствую ничего ниже линии перелома, а это большая часть моего тела.

- А тебя только тело заботит? Если да, то сейчас медицина вышла на такой уровень, что легко можно всё исправить. Я помогу тебе... Но знаешь, - ты ведь к тому же верующий человек, - эта авария не была дана тебе случайно. Возможно, ты должна была понять и кое-что про свою душу? И мне ты не была дана случайно, - я тоже должен был кое-что понять...

- Я знаю, я уже столько всего передумала и поняла, лежа в своей постели в своей квартире... Я не разучилась любить, я это точно знаю, - но я не могу себе этого позволить. Ты не знаешь, что это такое - всю жизнь ходить за лежачим больным.

- Ну, во-первых, ты - не лежачая, посмотри, ты большую часть времени проводишь в кресле, сама себя обслуживаешь, - честно сказать, я был удивлен... А во-вторых, я теперь знаю, как именно нужно о тебе заботиться, и не вижу в этом большой обузы, даже, скорее, наоборот...
 
Он очень хотел вселить в нее веру в себя и невольно сжал ее плечи так, что с левого скатилась бретелька. Под платьем у нее ничего не было, но он не стал поправлять лямочку.

- Знаешь, - взяв себя в руки, сказала Алиса, - в тот первый раз, когда ты взял меня на руки, у меня голова закружилась, - так мне было приятно! Я ничего, конечно, не чувствовала, но... я представляла себе, как бы это было, если бы я была здорова... И, знаешь, от этого представления мне стало так приятно, как должно было быть в реальности. Может, даже немного больше. Вот так я живу, одними представлениями...

- А разве это плохо?

- А что хорошего? В моей душе разыгрывается целая буря, а в реальности я - как безжизненное бревно, я ничего не смогу дать мужчине...

- Сможешь...

Под натиском его уверенности Алисе так хотелось сдаться, но она снова и снова отталкивала его.

- Ты молод и красив, ты можешь завоевать любую женщину...

Алексей резко встал.

- Могу. Но уже слишком поздно. Потому что... я люблю ТЕБЯ, Алиса...

Продолжить чтение http://proza.ru/2015/09/13/1601