Не сбылось...

            Для одиннадцатиклассников были организованны курсы по обучению азам профессии, проходившие раз в неделю в Профцентре. Туда съезжались выпускники со всего города, и целый день осваивали выбранную специализацию.
            Вот там она и встретила Его.
            В списке фамилий учеников из другой школы наткнулась на знакомое с детства сочетание – Борис Смотров. И в душе шевельнулось забытое воспоминание: группа в детском саду, весёлые игры в "Бременских музыкантов" и скромный мальчик Боря, всё время следовавший за нею тенью. Её тайный паж и молчаливый поклонник.  Неужели это – он и есть? Марусе стало любопытно посмотреть на носителя имени Борис Смотров – вдруг и правда он окажется тем самым мальчиком из её детства?
            Перед следующим занятием, в толпе парней из чужой школы, она заметила высокого, стройного юношу и с голубыми, как небо глазами. Он обернулся, и сердце её радостно забилось, вмиг признав в нём того самого Борьку.
            На минуту их взгляды встретились, но для него – мимолётно, случайно.  Он лишь скользнул по ней, ненадолго задержавшись на её лице, и почти тут же отвернулся к товарищу. А для Маруси вся жизнь озарилась светом. И разделилась на «до» и «после». Всё, что было до этого момента – глаза в глаза – было детством. Безоблачным, светлым и понятным. Приторным и простым, как карамелька. Всё, что началось после этого взгляда – стало невыносимо трудным, томительным и чувствительным, как обнажённый нерв. И сама она отныне превратилась в мятущуюся, беспокойную, впадающую в крайности – то невесомым мячиком пинг-понга скачущую в счастливом предвкушении  новой встречи. То мучающуюся и страдающую от одиночества, сумятицы и Нелюбви.
            Маруся теперь жила только этими встречами – вспышками яркого света на её будничном небосклоне. Каждую среду, на курсах Профориентации, она получала возможность украдкой целый день тайно им любоваться. Или тихо страдать в опустевшем мире в те дни, когда его не было на занятиях.
            Она издалека смотрела на него, но никогда не подходила близко. И всё время гадала: узнал он её или нет?
            На общих занятиях Маруся забивалась в самый дальний угол и оттуда тайком наблюдала за ним. И весь урок она ловила каждое его движение, взглядом нежно очерчивала строгий профиль с крошечной родинкой в углу подбородка. Мысленно проводила ладонью по его волосам, чуть касаясь кончиками пальцев лба, прямой брови и скользила по скуле ненаглядного, ставшего для неё теперь самым-самым, единственным во всей вселенной. Она даже не сразу поняла, что влюбилась.
            Но эта первая любовь в шестнадцать лет оказалась мучительной, сложной и безответной.
            За годы, прошедшие со времён детского сада, Маруся сильно изменилась. Увы, она не расцвела в стройную красавицу, настоящую Принцессу из их любимой детской сказки «Бременские музыканты». Её угораздило сильно располнеть. И теперь Маруся просто ненавидела своё отражение в зеркале. Пребывая в таком жирном теле 48 размера - бегемотице на фоне остальных одноклассниц, она боялась попадать на глаза Смотрову, чтобы он, не дай Бог, не признал в этой толстой корове девочку из его детскосадоской влюблённости…
            Целый год она томилась, отчаянно сражаясь со своим располневшим телом, которое никак не желало худеть. Изнуряла себя диетами и голодовками, бегала по утрам до занятий и выполняла комплексы упражнений на пресс, растяжки и сбрасывание жира с бёдер, талии и ягодиц. Но все старания были тщетными.
И только весной подготовка к выпускным экзаменам отвлекла её от комплексов и переживаний из-за неразделённой любви. Марусе пришлось серьёзно засесть за учебники, чтобы получить аттестат с достойными оценками.
            Наступил выпускной. Закончились беспечные школьные годы, страхи и волнения перед экзаменами. Радость освобождения затопила всех вчерашних школьников, столпившихся на торжественной линейке в центре города. В этой пёстрой толпе она долго искала глазами Бориса, а как только нашла, тут же поспешила отступить в сторону, в тень, чтобы не попадать в поле его зрения. Так и прошёл весь выпускной – в грустном любовании издалека, как звездочёт любуется недоступной планетой. Она хотела запомнить навсегда его красивый профиль, прямые брови, крошечную родинку в углу подбородка и глаза цвета весеннего неба.

            Годы пролетели, многое в жизни произошло. Что-то сбылось, что-то так и не сложилось. Маруся давно похудела, расцвела, всё-таки став, если уж не Принцессой, то вполне привлекательной, достойной любви женщиной. Разные истории были в её жизни, романтичные и не очень. Она даже вышла замуж и родила дочь. Правда, через несколько лет они с мужем развелись.
            В её новом мире всё было устроено благополучно и спокойно. Только иногда вдруг ночью память возвращала ей до боли знакомый образ. Чётко очерченный профиль, прямые брови, крошечную родинку в углу подбородка и глаза цвета весеннего неба. И тогда она просыпалась в слезах, а в душе разливалась щемящая тоска. И глядя в потолок в предрассветных сумерках, долго думала о том, что что-то очень важное, самое правильное, первое и единственное – в её жизни так и прошло стороной. Не случилось. Не сбылось. И теперь ей суждено все оставшиеся годы плыть по инерции будней, радоваться мелочам и довольствоваться малым. А огромное и бескрайнее счастье быть с единственным в мире человеком – так и осталось лишь только в воображении, в прошлом, в том разделе, где хранятся воспоминания под грифом «не сбылось».
    
                *
              Дочке было семнадцать, когда она влюбилась.
              Вся жизнь её теперь переменилась, наполнилась чистыми звуками и сочными красками, словно Настюша очень долго и крепко спала и вдруг проснулась. И оказалось всё не так, как было раньше, словно из ушей её вынули вату и с глаз сняли тёмные очки. Яркий пронзительный свет хлынул на неё со всех сторон, чарующая музыка окутала сознание, и бурные эмоции захлестнули её неопытную душу.
              Мария очень хорошо помнила себя и свои подростковые чувства «на разрыв». И она всеми силами старалась помочь дочери совладать с первыми переживаниями, справиться с обрушившейся на неё любовью. Они часам на кухне пили чай, и Настя взахлёб рассказывала, какие чудесные у него глаза – голубые-голубые. И какие красивые, сильные и рельефные у её любимого руки, с тонкими чуткими длинными пальцами. И какой он умный и имя у него самое замечательное в мире – Витя.
              И Мария кивала, улыбалась и соглашалась, что для дочери этот мальчик – самый лучший на свете и других таких больше нет.
              Ей удалось помочь Настёне перебороть свои комплексы и страхи и даже научить, как первой сделать ненавязчивый шаг к понравившемуся парню. И дочка познакомилась с ним, и оказалось, что она ему тоже очень нравится. Оставшиеся полгода до выпускного они всё время были вместе.
              Этот юноша красиво ухаживал за ней, дарил цветы, помогал с уроками, объяснял задачки по математике и физике и даже помог сдать экзамены намного лучше, чем Настя обычно училась. Мария видела из окна, как вечерами они подолгу разговаривали у подъезда, не в силах разорвать руки и расстаться.
              Однажды дочка их даже познакомила. Витя и правда, оказался очень приятным. Умным, серьёзным и каким-то уже взрослым – планирующим своё будущее, чётко знающим, куда он собирается пойти учиться после школы и кем мечтает стать. В отличие от дочери Марии – у той в голове ещё вовсю гулял сквозняк и кроме любви её ничего всерьёз не волновало. Хорошо, хоть Витя на неё имел положительное влияние – заставлял учиться, чтобы поступить в приличный ВУЗ.
              Мария иногда гадала: если бы у неё с её первой любовью в конце школы сложились отношения, то её Боря тоже делал бы с ней уроки, помогал разбираться в физике и алгебре? Но – не сложилось. Не сбылось. Может, хоть у дочки сложится?
 
                *
               Трепетная нарядная толпа выпускников вечером собралась в центре города. Со всей округи стянулись вчерашние школьники, хмельные от усталости, переизбытка впечатлений и открывающихся перспектив совсем уже взрослой жизни. Ребят построили в последний раз на школьную линейку и мэрия начала официальную часть поздравления. За спинами своих детей взволнованной кучкой топтались родители. Мария тоже присоединилась к мамам и папам одноклассников дочери.
               Музыка летала над толпой, пронзительными струнами задевая за живое, наполняя глаза слезами, а память отбрасывала назад, в такое уже далёкое прошлое. И Маруся даже не сразу заметила, как молодой человек её дочери вынырнул из толпы и оказался рядом с Настей. Он улыбался ей так искренне и тепло, что даже в Марии всколыхнул нежность и тоску по её несостоявшейся любви. Быстро переговорив, через пару минут Витя с Настей бросились куда-то прочь, растворившись в толпе учителей и старшеклассников.
               Мария стала озираться по сторонам, пытаясь рассмотреть, куда именно отправилась эта пара. Но вокруг было слишком много народу. Одновременно начался салют, и это добавило хаоса в общую неразбериху. Маруся совсем растерялась.
               Впервые в жизни она осознала, что дочка уже выросла и в маме больше не нуждается.
               Грустные размышления Маруси прервал голос Насти:
               - Мамочка, познакомься, пожалуйста. Это Витин папа – Борис Павлович Смотров.
               И голос Вити:
               - Пап, это Настина мама – Мария Евгеньевна Градова.
               Над Марусей раскололось небо, ударил гром и ослепительная молния пропорола пространство. Всё тело парализовало. С огромным трудом она смогла обернуться на Настины слова и застыла, как вкопанная.
               Прямо перед ней, рядом с Витей и Настюшей стоял помятый сутулый мужчина и хмуро взирал на царящее вокруг веселье. Витя смущённо представил ему маму Насти, Борис небрежно кивнул и стал её рассматривать.
               У Маруси по спине пробежали мурашки. Руки предательски задрожали, щёки и уши окатила горячая волна, затопив краской лицо. Трудно стало дышать – весь воздух разом куда-то делся. У неё остались одни только глаза, которые жадно таращились на материализовавшуюся её юношескую фантазию: на прямые брови и запавшие глаза цвета линялого осеннего неба, на крошечную родинку, темнеющую сквозь трёхдневную щетину на подбородке в углу. Рот  его плотно сжат, резкие носогубные складки скептически прорезали рельеф лица, бывшего когда-то красивым. И вдобавок ко всему – от него веяло крепким запахом перегара.
               Мария скользнула по лицам дочери и Виктора и почти интуитивно остро прочувствовала, как робеет Настёна, стесняется и стыдится своего пьющего отца Витя, и как сам отец давно уже ко всему безразличен.
               Значит, не сбылось. Не сложилось. Ну и ладно!
               Как же хорошо, что не сложилось! Не сбылось!