Десант на.. продолжение. к своим

      Вскоре тишина нарушилась лишь журчанием ручейка, да сонным дыханием. Часовых не выставляли: по словам провожатого, здесь люди или звери не водились, только растительность… Где-либо на юге пришлось бы всю ночь рубить подползающие лианы, а здесь можно спать без опаски. Нагретая за день поверхность горы окатывала медленными волнами теплого воздуха, как будто дышала. Лишь перед самым восходом солнца из низин потянулись языки тумана, оседая серебристым бисером по камням. Поеживаясь и спотыкаясь на скользких пятнах росы, путники разбрелись в поисках дров для костра и по прочим надобностям. Удивительное дело, но единственная среди мужчин представительница противоположного пола воспринималась ими, как просто еще один член команды. Видимо, не только Магия отказывала здесь, но и извечный инстинкт… Лишь бы не стало сказываться потом, «снаружи»…

За ночь окрестности смутно изменились: теперь нашлась тропа, огибающая скалы и уводящая в направлении зари. Там терялись в утреннем тумане холмы, поросшие невысокими рощицами и кустами. После завтрака апостол принялся торопить с выходом, ибо, по его словам, можно выйти не туда: дорога исчезнет или свернет куда-то…Спорить никто не стал и потому через час уже оказались на вершине одного из холмов. Вид открывался однообразный, лишь на юге что-то поблескивало. Вполне могло быть, что там располагалось море: чего еще ожидать от столь непредсказуемой дороги?!

После холмов опять встретились степи, а за ними пришлось идти к лежащему в руинах городу. Под ногами противно хрустело крошево асфальта и стекла, обугленными пеньками торчали редкие останки деревьев. Легкий ветерок торопился замести следы нежданных гостей.

- Что за город? – поинтересовался Иван. – Грозный или Сталинград?

  - Аааа… - скривился, как от зубной боли, Нестор. – Вашингтон…

- Наши?! – вскинулся бывший десантник.

- Нет тут, Ваня, «ваших» или «ихних»… Другой Мир. Здешний Андропов слаб на голову оказался, все ему «Першинги» снились, паразиту! Вот и обменялись ударами, рогатого б им в печенку! Гиблое место, уцелевшие людоедством промышляют… Нам еще и через Москву идти придется, сам увидишь. Просто зла не хватает на глупость людскую!..

В самом деле, под вечер довелось увидеть останки родной столицы. Вряд ли кто назвал бы теперь Москву «белокаменной», видя пепел и гарь. Нелепым пряником торчал храм Покрова, известный под именем собора Василия Блаженного, да чуть поодаль тускло светился гранями мавзолей «вечно живого»… На вопрос, почему уцелели эти строения, апостол невразумительно ответил, что удар отвела воля народа… С Храмом более-менее ясно, но неужели же и об останках картавого людоеда думали в смертный час?! Ох, как обидно за одурманенных! Конечно, легко судить тому, кто знает о произошедшем в стране изменении, развале СССР… А ЭТИМ людям не дано было дожить…

Стремясь подальше уйти от горестных развалин, путники прихватили и часть сумерек для ходьбы, а только потом разбили лагерь на берегу тихой речки. Как и прошлый раз, Нестор поведал о грозящих Империи бедах. Недавние картины порушенных городов еще стояли в глазах, потому и слова апостола Махно воспринимались близко к сердцу:

- Армия в Империи чисто декоративная, обленились до крайности. Всей силы-то, одни пограничники. Эти толпы, что двигаются к Востоку, быстро в войско не превратишь. Придется на месте что-то решать. Заранее пока ничего загадывать не будем, месяц у нас должен быть еще в запасе. Халк, я рассчитываю и на Магов. Устроишь? Ну и хорошо.

Вопреки общему настрою на сон, разгорелся какой-то разговор с участием всех путешествующих в обществе апостола. Кощей похвалялся своими успехами в некой Ко Лумбии:

- Я потихоньку с гвардейцами скорешился. Текила, виски… Водочки мне туристки подбрасывали: русская баба знает, что подарить. А то еще кому из чинов кофе подброшу, «Истинного Колумбийского»: те придурки думают, что ВСЕ-ТАКИ производители чем-то разбодяживают продукт. Ну, на кило молотых зерен – пачку «ВИАГРЫ». Кобелировали господа офицеры на зависть подчиненным, сами себе удивляясь… Откуда у меня «ВИАГРА»? Не уверен был, прихватил запасец. Вооот… Пудрю мозги, работаю под цыгана. Потом стал «Киркоровым», мать его. Мы с ребятами для мафии строили подводную лодку, чтоб наркоту почти на Брайтон доставлять. Мужики – просто асы! Даром что списаны за пьянку. Когда б не стуканули, хрен бы американская береговая охрана чего унюхала. План был в один из рейсов загрузить лодку пластидом, да и устроить диверсию «эль грандиозо»… Сорвалось… Меня Нестор Иванович уже с этапа дернул, дай Див ему здоровье. Была одна задумка, использовать не пришлось, к счастью: вытащить мои ЭТИ, хрустальные которые, да в толстом виде прикинуться дуриком. Только для меня теперь и вспоминать прежний облик противно, а ходить в нем смерти подобно. И подумать не могу, как дело обернулось, ежели тогда Мерлин хотел использовать их!..

- Ничего, может встретитесь. Он их, твои яйца, снова оторвет! – «успокоил» взволнованного Кощея апостол Нестор, пряча улыбку.
 
С рассветом позавтракали и стали собираться в последний переход. Уложенные в мешок мечи и секира, а также и разобранный самострел, надоели своими выпирающими углами. Иван взялся прилаживать свой арсенал, сетуя на малый опыт. Если мечи и самострел еще как-то можно было совместить, чтоб они не цеплялись друг за друга, то секиру пришлось бы нести в руках. Тут бывшему десантнику бросилось в глаза жалобное лицо Кощея, с завистью взиравшего на воинственные приготовления. Рослый предок Киркорова оказался безоружным, едва только сумев переодеться из своего наряда смертника в что-то приличное, а уж об оружии ему оставалось лишь мечтать. Может, Нестор и мог бы подсобить, да его никто не просил… Иван приглашающе махнул Кощею, а когда тот приблизился – протянул увесистое произведение кузнечного искусства. У благородного спутника хватило сил удержаться от слез радости. Кощей кивком поблагодарил Ивана и отошел, бережно оглаживая рукоять секиры. Прочие понимающе отворачивались, чтоб не спугнуть миг счастья бессмертного…

Двигались теперь на северо-восток, щурясь от встающего над равниной солнца. Под ногами шуршали слегка привядшие травы, остро пахло полынью и чабрецом. В неглубокой балочке, где набирали воду из чистого родника, росли кусты боярышника с темными спелыми ягодами. Тренькала какая-то пичуга и только легкий ветерок шелестел травой, да тащил по небу невесомые перья облаков… Бросая в рот пригоршню ягод, Халк поинтересовался:

- Господин Нестор, а скоро мы придем на место?

- Та вы, босяки, вже прийшлы!.. Кидай оружию на землю! – раздалось невесть откуда.

Как-то неожиданно легко в руках спутников оказалось оружие, а Иван даже успел наложить стрелу на самострел. Элка кошкой изогнулась с верными ножами, а Кощей длинным кувырком метнулся к кустам, и поводил взглядом вслед за острием лезвия, ожидая атаки. Только Халк и апостол оставались неподвижны: ИХ оружие было в другом.

Внезапно из-за неприметного бугорка раздалось сопение и сдавленное ругательство, а потом к ногам настороженных путников выкатился человек. Из одежды на нем в первую очередь бросались в глаза широченные штаны-шаровары и ярко-алая рубаха. Голову незнакомца украшал казачий чуб оселедец, с которым могли бы соперничать и длинные усы цвета воронова крыла. Как оказалось, причиной столь необычного появления была собственная плетка казака: великолепное творение шорника спутало руки усатого детины и привязало к поясу, где болталась внушительная сабля и торчал изогнутый кинжал в серебряных ножнах. Вдобавок, обескураженного казака тащило вперед, к готовой дать отпор компании. Что уж ему представилось, только вид усатого лица не выглядел радостным…

- Шо же вы, добродию, такий неласковый? – поинтересовался Нестор притворно-любезным тоном. – До вас гости, а вы – «босяки»?.. Как же нам поступать-то с вами, пан козак?..

- Кастрировать его! – влез Кощей со своим больным вопросом, на что апостол реагировал преувеличенным интересом и кривоватой усмешкой.

Связанный детина в шароварах попробовал дернуться туда-сюда, а потом понял всю бесполезность подобных упражнений под взглядами изготовившихся к отпору людей. Но, праздновать труса он не собирался:

- Это… извиняйте… Я ж тут для того, чтоб пришлых проверять…

- И как, удачно? Ну, проверили нас? – вздрагивающим голосом спросил Халк, подходя поближе.

- Ой! Та тож Пан Маг! Простить дурака, не впизнав! Не помните меня, пане Халк? У Опанаса горилку пилы? Тю на мэнэ, а тож пан Нестор!

Плетка милостиво распустилась на запястьях кающегося казака и несколько раз звучно хлестнула вдоль спины, что, впрочем, ничуть не испортило радостного выражения усатого пограничника.

- Зовуть меня Микола! Наша застава туточки рядом, ходимтэ до воеводы! А вы тоже на войну пробираетесь? Так идти никуда не надо, за ричкой враз и колобродяться гадюченята.

Предоставив Миколе указывать дорогу, Нестор шагал рядом с Халком и о чем-то беседовал. Кощей образовал пару с Горынычем, а Иван норовил слегка прикрывать Элку плечом от возможных неприятностей. Девица горела радостным румянцем от знаков внимания и даже несколько раз спотыкалась, задирая нос… Шагая за могучим казаком, Иван внезапно вспомнил анекдот про евреев:

«- Абрам, а куда ты дел свои пейсы?
- А, таки продал!..
- Кому?
- А, хохлам на чубы…» и пересказал его спутникам. Те разразились хохотом, видя перед собой наглядную иллюстрацию сказанному.
 
- У тебя, хлопче, ухи крепко пришиты? Вдарю в лоб, враз отвалятся! Не будь я Микола Сало! – рявкнул, повернувшись, казак с горящими ушами.

- Ого, сам Сало!.. – притворно удивился Иван. – А Опанас КОВБАСА тебе кем приходится? А Ондрий КАПУСТА?..

- Дядьком приходится, а Ондрий – кум. Через Солоху Бульбу…

- Чистый «Гастроном»! – хихикнула Элка, оглядываясь на догоняющего Горыныча. Весь опасный момент Змей где-то пропадал, а теперь семенил за размашисто шагавшими спутниками.

- Нема у нас астрономов! – отрезал Микола. – Одни казаки имперские! А не всякие там… заброды. Баба, вона должна борщ варить, та за худобой доглядать, а не шляться де-попадя…

- Ладно, на месте разберемся, кто из нас БАБА! – взвилась Элка.

Микола только хмыкнул и потряс головой, выражая презрение к тонкой фигуре возможной соперницы. Его-то жинку едва хватало рук обнять, а потому и стоило опасаться.

Через полчаса показалась небольшая крепость с взметнувшейся вышкой, на которой развевался имперский стяг. Навстречу рванули с громким лаем лохматые псины, но под взглядом Нестора сменили настрой и завиляли хвостами. Микола разочарованно вздохнул и повел спутников дальше, к распахнутым воротам…
Вблизи стало ясно, что стены крепости сложены из разнокалиберных камней на глиняном растворе. Верх стен щерился деревянными кольями с всаженными в них железными шипами, тронутыми ржавчиной и испачканными птицами. В самом деле, где же еще присесть пернатым, как ни на «грозном форпосте» Империи?.. Не на ворота же, в самом деле?! Они ведь и так зияют рассохшимся деревом, щели толщиной в палец. В Халке на миг проснулся чиновник: ничуть не извиняет местных вояк тот факт, что вокруг степь голая! ЛЮБЫЕ материалы можно сплавить по реке, как и артель приличных мастеровых. В конце концов, казна не опустеет, а за данный отрезок границы можно быть спокойным. Лень и слишком долгое затишье притупили необходимую чуткость на угрозу вражеского вторжения. Теперь, конечно, уже не успеть со стройкой.

Сопровождаемые звуками обычного сельского утра и дружелюбными собаками, путешественники добрались до подобия центральной площади. Из темной глубины распахнутых дверей, что вели в большой дом под соломенной крышей, раздался зычный бас:

- А, Микола!.. Проспавься, байстрюк ламанческий?! От дать бы тоби в глаз, шоб знав!

- Пан воевода! Дядько Микита!.. Тут до вашой милосци гости, сам панове Маг… И якись москали с ним. Так шо, нельзя в глаз, перед чужими срамиться… А на Ламанче я був, так шо?!

- То, сукин кот, шо набрався у Опанаса штук! Той тоже горазд удрать с выпивкой або закуской. Где сало, сабоцюра?!.. Утягнув…

Вслед за прозвучавшими словами на крыльце появился огромный воевода, по случаю утра еще без полных регалий. Доски жалобно скрипнули под весом дородного тела, когда воевода бочком стал спускаться к гостям. На поверхности земли он гордо приосанился и даже подкрутил исполинский ус, прежде чем представиться:

- Воевода козацкой заставы Микита Товстобрюх! То не кличка, а прозвище. По вашому – фамилия. Смешно от того бувае тилько один раз, предупреждаю!..

Воевода внимательно всмотрелся в гостей и, не обнаружив насмешливых лиц, сам расплылся радостной улыбкой:

- Пан Маг Халк, витаю Вас! Нестор, трясця тоби в бок! Давайте до хаты, друзи-товарищи! Эгей, бабо, готовь стол! Може, цей клятый Микола не все вчора утягнув? Шутю, шутю… А вы не бачилы мою Фотку? Зараз покажу!

Иван мысленно хмыкнул: «Только и делов, что фотки в твоем дембельском альбоме разглядывать, толстобрюх…». Тут крыльцо скрипнуло значительно жалобнее, чем под воеводой, ибо явилась его половина. Ну, так обычно называют жен. Тут-то было полных две трети… Достойнейшая воеводша потрясала своими размерами, будучи довольно пропорционально сложенной. Лицо ее лучилось добродушием сильного и большого человека. Микита Товстобрюх повел рукой и представил:

- Супружница моя, Фотиния Сидоровна. Имя грецкое, по нашему будет Светлана. Фоточка, ну шо там с завтриком?

- Будь ласка, гости дорогие! Проходьте в хату, до столу… А ты, Миколка, сходи у коров управься! Потом позову.

- Та тетя Фотя, та за шо? Я ж их того… спиймав. Ну, вроде…

- Иди, хамло! Ляжку кабанячью утягнув и бутыль горилки, а еще племянник! Очи б мои не бачилы! Геть, кому кажу!

Микола понурясь отправился исполнить трудовую повинность, а остальные расселись за обильным столом и порадовали хозяйку отменным аппетитом. Вместо вилок предлагались длинные деревянные шипы, которые хозяева именовали «шпыцами». Иван сначала слегка помучался, а потом взял две «шпыцы» и орудовал ими наподобие китайских палочек. Воевода прервал трапезу и спросил:

- Тоже с того берега, Хлопче? Вроде и не жовтий…

- Чего мне быть желтым? – осторожно поинтересовался Иван.

- Ну, за речкой так едят чучмеки узкоглазые. А морды у их – як дыня, жовти. Звать их «чинезы» або «китаи», не помню. Кажуть хлопцы, шо у них уся шкура така. И у баб тоже, везьде… хе-хе-хе!..

Тут воевода получил игривый толчок локотком от своей супруги и грохнулся с лавки на пол. Фотиния-Светлана зарделась и кинулась ему помогать. Посуда на столе звякнула и ощутимо поползла от суеты хозяев. Кощей сидел с застывшим взором и маслянисто блестящими глазами, в которых отражалась самая крупная женщина юга Империи… Молчавший Горыныч оживился и стал задавать различные вопросы относительно противника, но ему не удалось полностью оторвать хозяина от еды. Результатом было непонятное урчание пополам с хрустом и чавканьем. В самом деле, кто же, кроме англичан, говорит за едой?!.. По крайней мере, в Империи так не принято.

Из-за стола встали отяжелевшими и благодушными. Воевода предложил желающим выкурить по трубочке на крыльце. Кроме Ивана и Элки, согласился составить компанию и Кощей. Дым у него оказался с каким-то странно-знакомым запахом. Иван подмигнул и спросил:

- «Дурь»? Откуда? И – зачем? Здоровью вредит конкретно.

- Ваня, я же недавно из Колумбии, там этой наркоты… А насчет МОЕГО здоровья не беспокойся. Меня, друган, цианистый калий не берет… Так, для форсу, чтоб имидж среди мафиози держать: привычка…