Искупление 36. Папина гитара

http://www.proza.ru/2015/09/13/2062
Кира бросила на него взгляд, полный негодования:

– По-твоему, я не в состоянии купить маме продукты?
– Это меня совершенно не касается.
– Хорошо, – недовольно сказала Кира, – сколько я тебе должна?
– Никогда не смей говорить мне о своих долгах! Может, снова предложишь натурой с тебя взять? – безжалостно напомнил он.

Кира вспыхнула до корней волос.

– Не порть мне удовольствие делать тебе подарки.
– Послушай, не надо мне никаких подачек! Тебе не кажется, что ты оскорбляешь меня? Опять только с собой считаешься, а мне какую роль отводишь?
– Тебе? – Глебов улыбнулся. – Удивительной. Великолепной. Недоступной. Которая принимает подарки жестом снисхождения. И насчёт того, что я только со своими желаниями считаюсь, ты не права. Ох, какие подарки я хотел бы тебе дарить! Я дарил бы тебе драгоценности, шикарные платья. Не делай такое лицо, ты видишь, я ограничиваюсь какими-то несчастными апельсинами. Не бойся, через грань дозволенного я не перейду, ты научила меня знать свое место, и слишком ценно для меня твоё расположение, даже временное, чтобы рисковать им. Но уж то, что я делаю, я считаю разумным и вполне приемлемым. Ничего чудовищного я не совершил, если принёс кое-что вкусное.

– Ох, Глебов, ну почему с тобой так... трудно?
– Все, Кира, давай мириться? – Глебов шутливо поднял руки вверх.

С тортом и конфетами он пошёл из кухни. В дверях обернулся.
– Мы чай ждём.

Кира прикрыла глаза. Чёрт бы его побрал, этого Глебова! С ним, действительно, постоянно на грани. Вроде бы надо рассердиться и рассердиться невозможно. Потому, что чувствует себя обязанной? Нет, не только. Что за власть у него над нею? Кира прикусила губку, на глаза навернулись слёзы. Она не хотела его власти над собой! Но ведь сейчас она позвала его, чтобы решительно отказаться от этого его подношения. И что получилось? Он отчитал её, наговорил Бог знает чего и ушёл... И какое он имеет право так разговаривать с ней! Или он имеет это право?.. Кира гневно сжала губы – даже Серёжке она не позволила бы ничего такого!

– Кира, тебе помочь? – спросил из зала Глебов.
– Я уже иду, – поспешно ответила она, не желая и секунды оставаться с ним наедине, шмыгнула носом и начала ставить на поднос чайные чашки.

Виталий в этот вечер был само обаяние. Они с Татьяной Ивановной очень быстро нашли общий язык и болтали, как две подружки. Кира давно не видела маму такой оживлённой, у неё даже румянец появился – это после больницы-то! Они вроде и не замечали, что Кира теперь почти не принимает участия в разговоре. Зато Татьяна Ивановна расспрашивала Глебова обо всём на свете. В какие-то моменты Кире даже становилось неловко – прежде она всегда восхищалась врождённой маминой деликатностью и чувством такта, – не в пример сегодняшнему вечеру. Но к её удивлению, Глебова это ничуть не смущало – он одинаково охотно отвечал абсолютно на все вопросы. В этот вечер Кира узнала, что Виталий рано остался сиротой – в четырнадцать лет. Отец его был офицером, мама – классическая офицерская жена. Они погибли в одну секунду в автокатастрофе. И осталась у Виталия только бабушка, замечательная бабушка. Не стесняя свободы, она заменила ему родителей, помогла выбраться из жуткой ямы горя. Теперь Кире стало понятно, о чём говорил в тот вечер Виталий.

Он оказался прекрасным, артистичным рассказчиком. Кира не могла удержаться и вместе с мамой смеялась над его историями и забавными случаями. Потом речь зашла о работе Виталия, и он сказал:

– Если бы была гитара, я спел бы вам.
– А есть гитара, – немедленно откликнулась Татьяна Ивановна, и Кира поразилась: к папиной гитаре мама относилась, как к святыне, буквально пылинки сдувала с неё. Даже находясь в клинике, беспокоилась, спрашивала Киру, не забывает ли она ухаживать за гитарой – в другое время это была исключительно мамина привилегия. Ей казалось – инструмент хранит тепло рук мужа; она ласково трогала гриф – струны, как живые, отзывались едва слышным стоном.

И теперь Кира не верила своим ушам – мама позволяла Глебову воспользоваться папиной гитарой!

– Кира, принеси.

Виталий нежно провёл рукой по деке, легко тронул струны, проверяя их звучание, покрутил колки. Татьяна Ивановна грустно улыбнулась:

– Это гитара мужа... Он прекрасно исполнял романсы.

Глебов начал тихонько перебирать струны, запел вполголоса:

– Плесните колдовства в хрустальный мрак бокала...*

Что сделалось с маминым лицом? Оно как будто раскрылось навстречу прекрасным словам, даже морщинки разгладились. Оно сделалось – удивительно красивым! Татьяна Ивановна повернулась к Кире, желая что-то сказать, и Кира тихонько кивнула в знак того, что поняла, и встала. Мама хотела, чтобы горели свечи – именно так она любила слушать папины романсы.
_____________________________________________________
*Лариса Рубальская "Напрасные слова", стихи

http://www.proza.ru/2015/09/13/2081