5. Национал-социалист

I

В своем дневнике 21-го января 1920 года Томас Манн оставил запись о скандале в Мюнхенском Университете. Суть дела состояла в том, что Макс Вебер[1], широко известный ученый-социолог, сказал в своей лекции пару нелестных слов об убийце Курта Эйснера. Студенты так освистали своего профессора, что тому пришлось покинуть аудиторию.

Не помогло даже вмешательство ректора - лекцию пришлось отменить.

Манн замечает, что весь этот инцидент дает ему чувство некоторого удовлетворения.

То есть, понятно само собой, что и граф Арко-Валли, сидящий в тюрьме за убийство, вовсе не герой, и студенты, согнавшие профессора с кафедры - попросту болваны и неучи - но все же в их поведение было нечто истинно германское, некий искренний порыв патриотизма.

Томасу Манну не нравился парламент. Еще во время войны, в 1918, он писал, что парламентская суета ведет к "... инфекции всего национального сознания вирусом политики ...". А Манн политики не хотел. Он хотел "... беспристрастности, порядка и соблюдения должных норм поведения ..."[2].

Ну, что сказать ?

Как раз в эти же дни, в начале января 1920 года, Немецкая Рабочая Партия подводила итоги своей деятельности за предыдущий период. Ее ряды возросли - 190 человек уплатили членские взносы в размере 50 пфеннингов за месяц.

Партия располагала теперь и возможностью печататься в газетe "Фёлькишер Беобахтер"[3].

Она выходила дважды в неделю, служила рупором для доброй пары дюжин ультра-правых и антисемитских групп, и ее выпуск от 3-го января 1920 года сразу переходил к делу: там была помещена поэма, призывавшая сделать усилие и похоронить наконец всех проклятых евреев.

В номере от 7-го января насчет похорон ничего не говорилось, но зато предлагалось восстановить мир в стране, взяв всех евреев под стражу - "... в целях их безопасности ...".

Имелись в газете и обьявления. Теодор Штумпф, ювелир, предлагал изящные свастики - от простых изделий, за каких-то 3 марки, до дамских брошей, способных удовлетворить самый взыскательный вкус.

Ну, они и стоили соответственно, целых 800 марок - но кто же станет экономить на выражении своих “… истинно германcких …” симпатий ?

Что и говорить - между Томасом Манном, известным писателем, человеком с положением, уже получившим почетный докторат в Боннском Университете, и мелкой газетенкой, выражавшей позицию крошечной партии на отшибе политической жизни Германии, дистанция была огромной.

В конце концов, "Мюнхенер Беобахтер", предшественник "Фёлькишер Беобахтер", считался любимой газетой мюнхенских мясников.

Немецкая Рабочая Партия была на самом краю политического спектра Германии, да еще и ближе скорее к сточной канаве, чем к Боннскому Университету - но все же выражала нечто, близкое и Т.Манну.

Например - неодобрение германской демократии.

II

Республика в Германии была утверждена совсем недавно, 31-го июля 1919 года, в Веймаре, овеянном памятью Гете. Совещания по учреждению нового строя пришлось перенести из столицы в другое место, потише -  в Берлине было очень уж неспокойно.

Новая констутиция предусматривала работающую модель представительной парламентской демократии.

В парламенте - Рейхстаге, сохранившем название с кайзеровских времен - должны были заседать представители всех партий, получивших на общенациональных выборах такое количество голосов, которое составляло бы не меньше 1%. Партия, сумевшая собрать больше половины голосов в Рейхстаге - сама или с союзниками по коалиции - становилась правящей, а ее глава делался главой правительства, рейхсканцлером.

Предусматривался и пост главы государства, рейхпрезидента.

Ему, надо сказать, давались широкие полномочия.

Согласно статье 48-й принятой Конституции, в чрезвычайной обстановке он мог править в обход Рейстага, путем издания декретов. Первые выборы создали устойчивое в теории правительство, опиравшееся на голоса трех партий: социал-демократической, германской демократической, и так называемой “центральной”.

В сумме в начале 1919 у коалиции было 76,2% голосов избирателей - но уже к середине 1920-го ее популярность рухнула, и уже не дотягивала даже до 50%. Вину за это следовало возложить на победителей-союзников. Условия, ультимативно предписанные ими Германии Версальским Договором, были и тяжелы, и бессмысленно унизительны.

На страну были не только наложены репарации, но и размер репараций был сделан намеренно неопределенным - в случае улучшения экономического положения Германии с нее могли потребовать большие суммы. То, что Германия потеряет свои колонии и Эльзас с Лотаригией - провинции, отнятые ей у Франции в 1871 - было понятно.

Но то, что придется отдать Польше те территории Пруссии, где поляки составляли значительную часть населения, оказалось полной неожиданностью. Германия теряла Данциг, который становился "вольным городом", теряла часть балтийского побережья для того, чтобы новая Польша имела выход к морю - и в результате Восточная Пруссия оказывалась отрезанной от Рейха.

А уж заодно у Германии отнимали и Мемель. 

Кроме того, Германия обязывалась сократить свою армию до 100 тысяч человек, отказаться от флота, авиации, всех форм тяжелого вооружения, и закрыть военные учебные заведения. Ну, и наконец Франция требовала выдачи ей для суда лиц, обвиняемых в военных преступлениях. В число этих лиц входил, например, фельдмаршал Пауль фон Гинденбург.

В общем, на этом фоне становится понятным, почему в марте 1920-го в Берлине вспыхнул мятеж.

III

Номинально во главе путча стоял Вольфганг Капп. Он в 1918 был депутатом Рейхстага еще в его старом, кайзеровском варианте, и прошел туда от Немецкой Отечественной Партии, которую он основал в 1917 вместе с прославленным "зодчим Германского Флота", адмиралом фон Тирпицем.

Его Отечественная Партия была не чета Рабочей Партии, в которой состоял Гитлер - за Вольфгангом Каппом в июле 1917 стоялo 1 250 000 избирателей. Ну, военные неудачи сильно подкосили это число, и после Ноябрьской Революции в Германии партия была распущена. Однако старые связи Каппа сохранились - он в свое время был близок к военным лидерам Германии, например, к Людендорфу и Гинденбургу.

В свою очередь, военные хорошо относились и к нему, и когда у генерал Лютвица, командующего берлинским гарнизоном, возникли некие мысли, за политическим прикрытием он обратился именно к Каппу.

“Мысли” генерала Лютвица получили выраженную форму 10-го марта 1920 года.

Правительству был предьявлен ультиматум, требующий немедленного отказа от сокращения армии. Поскольку все военные части в Берлине подчинились Лютвицу, а Фреикор в данном случае рассчитывать было невозможно,  Фридрих Эберт и его рейхканцлер, доктор Бауэр буквально бежали в Дрезден.

Была надежда, что тамошний командующий, генерал-майор Меркер, поддержит правительство штыками. где надеялись получить поддержку генерал-майора Меркера.

Из этого ничего не вышло, и пришлось перебираться в Штутгарт. Министр обороны, Густав Носке, обратился напрямую к начальнику Генштаба рейхвера, генералу Хансу фон Секту - но тот ответил ему, что “… германские солдаты в германских солдат не стреляют …”[4]. 

Путч, тем не менее, не удался.

Левые партии среагировали очень резко - началась общенациональная забастовка, в Руре и вовсе пошло формирование вооруженных рабочих птрядов - но дело все-таки решили государственные служащие и видные представители правых партий.

Они решили судьбу мятежа, отказавшись к нему присоединиться. В Германии начался паралич всех органов управления. Ну, и в итоге генералы, “… сохранявшие нейтралитет …”, посоветовали Лютвицу подать в отставку. Так сказать – “… в национальных интересах …”.

17-го марта 1920 года и Лютвиц и Капп бежали в Швецию.

IV

Март 1920 ознаменовался и еще одним событием - Адольф Гитлер перестал получать армейское жалованье. Положим, событие это в ту пору никто и не приметил, но оно было важной вехой в жизни самого Гитлера. Он теперь зарабатывал себе на жизнь гонорарами за политические выступления.

И, что немаловажно, капитан Майр переставал быть его начальником.

Это не означало прекращения отношений - напротив. Майр продолжал интересоваться своим бывшим протеже, и всячески рекламировал его таланты. Например, он посылал его в Берлин, “… поговорить с Каппом …”.

Hy, поездка не состоялась - но капитан Майр успел познакомить Гитлера со своим преемником на посту начальника отдела пропаганды IV военного округа, капитаном Эрнстом Рёмом. Тот, помимо своих официальных обязанностей, занимался важным делом, которое не афишировалось - он создавал основу баварского военного ополчения[5]. В ополчение входило до четверти миллиона человек - и Рём заблаговременно готовил для него склады оружия и боеприпасов.

Так вот - капитан Эрнст Рём так заинтересовался новой партией, что даже вступил в нее.

Партия, кстати, успела сменить название. Tеперь она называлась так: Национал-Социалистическaя Hемецкая Pабочая Партия (нем. Nationalsozialistische Deutsche Arbeiterpartei). Русская аббревиатура ее названия - НСДАП - копировала немецкую, NSDAP.

Капитан оказался незаменимым сотрудником. Мало того, что у него были широкие связи в армии - он оказался и прекрасным организатором. Митинги, на которых выступал Адольф Гитлер, стали привлекать внимание не только его сторонников, но и его противников-коммунистов. Они были не дураки подраться, приходили организованными группами, освистывали ораторов - короче говоря, НСДАП потребовалась служба охраны порядка.

Вот этим Рём и занялся.

Сперва он использовал солдат 19-й минометной роты, которых доставляли на место на грузовиках. Все это именовалось "подвижной группой охраны порядка". Она вскоре была расширена, стала "физкультурно-спортивным отделением НСДАП”, а потом и  "штурмовым отрядом", СА (нем. Sturmаbteilung, СА, от Sturm - штурм и Аbteilung - отряд). Но это все дело будущего, а пока Адольф Гитлер обзавелся еще одним полезным знакомством.

Eго свели с Дитрихом Эккартом.

V

Эккарт был успешнейшим драматургом. Его инсценировка "Пер Гюнта" Ибсена ставилась в Берлине больше 600 раз, и каждый раз с аншлагом. Очень талантливый человек, Эккарт был яростным антисемитом, а после поражения Германии в войне перенес всю свою ненависть на новый режим Веймарской республики.

Уж кто кто, а он твердо верил в идею "удара в спину" - (нем.Dolchsto;) - по его мнению, победоносную Германию погубили враги в тылу, социал-демократы и евреи. Гитлера он, собственно, знал еще с 1919, через Антона Дрекслера - но в 1920 увидел его в новом свете.

Дело тут в том, что Эккарт был оккультистом, знал многих членов связан с "Общества Туле" - а те верили в некоего Спасителя - именно так, с большой буквы - который придет и вернет Германии ее величие.

И где-то за месяц до встречи с Гитлером Дитрих Эккарт написал стихотворение, под очень значимым названием  - "Великий". И у него довольно быстро сложилось убеждение, что стихи он написал пророческие - вот он, Спаситель во плоти, и зовут его Адольф Гитлер.

Его немедленно следовало представить людям важным и влиятельным, в общество которых Эккарт, как талант и знаменитость, принимался с радостью. А то, что Гитлер неуклюж, и манеры у него странные, и за столом он себя держать не умеет - это все правда, но это и придает ему очарование подлинности.

Он же художник, Поэт,  а давно известно, что ему "... исполинские крылья мешают ходить по земле ..."[6].

Ну и понятно, что в “… хождении по земле …” ему нужна материальная помощь.

Членские взносы НСДАП и гонорары за выступления далеко не покрывали всех партийных расходов - и у Эккарта были знакомые, способные помочь в таком горе.

Почтенный человек и прекрасный химик, доктор Готтфрид Грандел, был состоятельным человеком, владельцем химической фабрики - и он сильнейшим образом помог партии национал-социалистов в важном деле. Дело было в том, что газета "Фёлькише Беобахтер" была на грани банкротства. Как известно, в каждой беде есть и свои возможности - и оказалось, что вместо того, чтобы помещать в этой газете свои материалы,  НСДАП в принципе могла бы купить ее.

Надо было только срочно раздобыть 250 тысяч марок.

Это в жизни не удалось бы без содействия доктора Грандела - он выступил поручителем в займе. 60 тысяч марок наличными удалось добыть у генерала фон Эппа, командующего пехотными войсками 7-го военного округа рейхсвера со штаб-квартирой в Мюнхене. Ну, а начальником его штаба был капитан Эрнст Рём.

В общем, дело сладилось, тем более, что имелся надежный поручитель - Диттрих Эккарт, поставивший в залог свой дом и имущество.

Газета "Фёлькишер Беобахтер" стала голосом партии.

VI

К 1921 году в Мюнхене было известно, что Адольф Гитлер - это и есть НСДАП. Тем не менее, он не был председателем Партии, хотя Антон Дрекслер неоднократно предлагал ему этот пост. Дрекслер настаивал. Весной 1921 в письме - и не к Гитлеру, а к Готтфриду Федеру, можно сказать, главному эксперту-экономисту НСДАП - Дрекслер говорил, что всякое революционное движение нуждается в вожде с диктаторскими полномочиями, и что наиболее подходящей фигурой для этого является Адольф Гитлер.

И тем не менее - Гитлер не соглашался.

Он хотел заниматься только пропагандой - здесь у него был талант, эту деятельность он понимал. Идеология и пропаганда в его глазах были неразделимым целым, единственным средством к мобилизации масс - этим он и будeт заниматься. А прочее пусть делают другие.

И действительно - когда 3-го февраля 1921 года Гитлер произнес речь на митинге в огромном цирке (Circus Krone), где собралось 6000 человек, он произвел сенсацию.
Конечно, как политика серьезные люди его не рассматривали.

Так, площадной демагог, никакого сравнения с главой правительства, министром-президентом Баварии Густавом Риттер фон Каром. Тем не менее, фон Кар пожелал “… увидеться с руководством НСДАП, в частности, с Адольфом Гитлером …” - и 14-го мая 1921 они действительно встретились. Встреча прошла плодотворно.

Через три дня после нее Кар получил письмо, подписанное Рудольфом Гессом.

В войну Гесс был летчиком, отважно воевал в легендарной “эскадрилье Рихтгофена”, а в 1921 стал членом НСДАП и восторженным обожателем Адольфа Гитлера. Tот говорил именно то, что сам Гесс хотел бы сказать - нет, не сказать, а выкрикнуть - если бы только умел. 

И вот, в письме, написанном Рудольфом Гессом по собственной инициативе, он описывал господину фон Кару трудную молодость своего кумира, и уверял, что у этого достойнейшего, искреннейшего человека, полного доброты, религиозного, преданного католицизму, есть только одна цель - благо Германии.

Где Гесс нашел в Гитлере религиозность и преданность католицизму - сказать трудно. Возможно, что и не нашел, а просто приноровился к своему адресату - господин фон Кар славился как твердый защитник баварских ценностей, а какие же могут быть ценности в Баварии, если в них не включена католическая вера ?

Но все-таки главный пафос письма был вполне искренним - для Гесса, как и для мноигих других людей вроде него, Адольф Гитлер был надеждой, выразителем всего, что переполняло их сердца.

Кар, по-видимому, Гессу на письмо не ответил.

VII

Скандал, разразившийся в НСДАП весной 1921 года, был в своем роде следствием успехов партии. Ее известность возросла настолько, что возникла идея об обьединении с другими родственными движениями, включая и зарубежные. Национал-социалисты в Австрии уже имелись, появились они и в Судетах, германском регионе, отошедшем после 1918 к Чехословакии.

Но, конечно, первой в списке стояла Германская Социалистическая Партия (DSP в немецкой аббревиатуре). Ее программа мало чем отличалась от той, что была разработана Гитлером и Декслером для НСДАП.  DSP возникла в 1918, стояла за соединение национального единства с рабочим движением, и в принципе считалась правой партией с прицелом на массы.

Массовой она, положим, не стала - но зато у нее были отделения в Тюрингии, в Пруссии, и даже в Берлине.

То есть там, где у НСДАП сторонников не было. И председатель НСДАП, Антон Дрекслер, полагал, что все истинно германские рабочие партии - такие, как ДСП и НСДАП - должны обьединиться, и работать вместе, рука об руку, на благо отечества.

И вдруг оказалось, что против этого решения яростно восстал "барабанщик партии", Адольф Гитлер.

Причем восстал настолько, что вышел из партии.

Он был уверен, что всякое обьединение НСДАП с кем бы то ни было послужит только одной цели - размыванию ее единства и сплоченности. ДСП может, если хочет, “… влиться в ряды национал-социалистов …”, но не как отдельная партия, и не на равноправной основе, а только в порядке предварительного роспуска, с дальнейшим индивидуальным вступлением ее бывших членов в НСДАП.

Никаких союзов и компромиссов - только сдача с последующим поглощением.

Нельзя сказать, что такой подход обрадовал руководство. Адольф Гитлер явно не собирался быть только “барабанщиком” партии - он явно стремился стать ее “единственным барабанщиком”. Правление НСДАП полагало, что Адольф Гитлер идет слишком далеко, и ведет дело к расколу.

Спор обострился до того, что Антон Декслер обратился в полицию, требуя принять меры против Гитлера, который, уже не будучи членом НСДАП, продолжает говорить от ее имени. Ну, в полиции ему вежливо ответили, что в вопросах внутрипартийной дисциплины государственные органы юрисдикции не имеют.

После бурного обсуждения создавшегося положения НСДАП выкинула белый флаг - 29-го июля 1921 года требования Адольфа Гитлера были приняты за основу.  Декслер получил пожизненный титул почетного председателя НСДАП.   А Гитлер становился председателем партии с диктаторскими полномочиями, точь в точь как предводитель отрядов Freikorps. Такого командира подчиненные называли "вождем, "фюрером".

Собственно, именно так внутри НСДАП именовались Декслер и Гитлер еще до их ссоры - "наши вожди".

С конца июля 1921 вождь в НСДАП остался только один.

И, в общем-то, понятно, почему так случилось. Как Рудольф Гесс писал в "Фёлькишер Беобахтер", обращаясь к противникам Гитлера в рядах НСДАП:

""... Да неужели вы слепы, и не видите, что этот человек и есть вождь, который один способен вести нашу борьбу ? Неужто вы думаете, что без него массы тысячами ломились бы на наши партийные митинги ? ..."[7].

**

Примечания:

1. Максимилиан (Макс) Карл Эмиль Вебер (нем. Maximilian Carl Emil Weber) — выдающийся немецкий социолог, политолог, историк, экономист. Широко известен как автор книги "Протестантская этика и дух капитализма".

2. Выдержки из дневника Т.Манна взяты из книги “Hitler, The Path to Power”, by Charles Bracelen Flood, Houghton Mifflin Company, Boston, 1989, и здесь приведены в переводе с английского.

3. Приблизительно это можно перевести как "Народный Обозреватель", но слово "народ" тут имеет оттенок, отсутствующий по-русски. В Германии 20-х имелось целое политическое направление, называющее себя "народным", и единство тут основывалось не на германском гражданстве и не на немецком языке, а на расовой общности.
 
4. Высказывание генерала Секта известно в нескольких вариантах. В тексте поставлен такой, какой кажется автору этой книги наиболее ясным. Но были и другие: "солдаты в солдат не стреляют", "рейхсвер в рейxсвер не стреляет", и т.д.

5. Einwohnerwehren, как оно называлось по-немeцки.

6. Имеется в виду известное стихотворение Бодлера, "Албатрос".

7. Слова Гесса взяты из книги Hitler, by Ian Kershaw, W.W.Norton & Company, New York / London, page 165, и здесь даны в переводе с английского.