Ермолка рассказы 13

                13


– Я тебя давно хотел спросить, – задумчиво сказал Никита Иванович, – вот ты с хвилософией знаешься, радио слушаешь часто. Скажи мне - Бог есть?
Ермолка недоумённо посмотрел на соседа и задумался.
– Этот вопрос нешуточный. Тут с «кондачка» не возьмёшься ответить. Вопрос умственный, это тебе не над нашими старыми клушами потешаться. В этом вопросе не пошутишь, не резон.
– Выходит, что в твоих мозгах по этому вопросу ничего путного и не водится. А, что твоя хвилософия тебе говорит? – спросил Никита Иванович, - али тоже ничего доброго на этот счёт нету?
– Чего это ты, Никита, Бога вспомнил, никак, помирать собрался? – Ермолка подозрительно посмотрел на соседа.
– Собрался, не собрался, а только всё чаще об  Ём думается. К чему бы это?
– В молодые годы об этом не думается, – согласился Ермолка, – живёшь себе и живёшь. Будто всё так и надо. А к старости чегой-то мысли об этом и мне лезут в голову. Другой раз вдруг не с того, ни с сего перекрещусь и скажу,- прости, Господи. А с чего так сказал, почему, и не соображу.
– Чего это вы о Боге заговорили? – спросила Нюрка, подсаживаясь на скамейку.
– Тебе не доложили, – пробубнил Никита Иванович, - пришла, так помалкивай, пока не спросят.
– А, может, и я чего подскажу, я же в церкви бывала, всё там знаю.
– Сколько раз бывала?
– Так… Это… один раз, но я всё помню.
– Гляньте на неё, дерьмо не отличит - от своей коровы, или от Нинкиной, а туда же в умные разговоры суётся.
– Чего это не отличу? – недовольно сказала Нюрка.
– А, что, отличишь? – спросил Никита Иванович.
– Возле своего дома лепёхи от нашей коровы, а около Нинки - от Нинкиной.
– Ещё один хвилософ завёлся, плюнуть некуда, куда крестьянину податься? Ты там не вместе с Ермолкой радио слушаешь?
– Да, будя тебе Аникита Иванович, – робко пробормотала Нюрка.
– Ну-ка, замолчь и не суйся в чужие разговоры, – сказал Никита Иванович, как отрезал.
Нюрка обиженно отвернулась, но не ушла, шибко ей хотелось дослушать этот разговор.
– Выходит, Никита, в нашем организме  есть жилка, которая об  Ём  всегда помнит и когда нужно проявляется. На фронте у многих солдат крестики в потайных карманах лежали, знаешь, небось?
– Было такое. Только пули не выбирали, косили всех подряд.
– Так-то оно так, да только надёжа у людей появлялась. А с ней и в атаку веселей бежать, с надёжой-то. А дальше уж, как случится.
– Верно, – согласился  Никита Иванович, – а всё ж ты  мне Ермолка скажи - есть Бог или нету?
Ермолка замолчал, о чём-то раздумывая.
– Ты не увиливай от вопроса, не увиливай.
– А я и не увиливаю. Просто думаю.
– А ещё узнать хочу, крещёный ты или нет?
– Крещёный. Мать говорила, что всех, ещё ребятишками собрали и окрестили втихаря. Так, что я точно знаю, что крещёный, да, что толку? В церкви ни разу не был, даже не знаю с какой стороны заходить туда.
–  Вот и сходил бы, раз сомнения имеешь, – предложил Никита Иванович.
– Нет, не пойду, – решительно ответил Ермолка.
– С чего так?
– С того. Не желаю насмешкой быть.
– Какая уж тут насмешка, если человек в церковь пошёл?
– Знаешь, Никита, года два назад, я ездил  на базар, поросят возил продавать, там с одним мужиком разговорились, он тоже с поросятами стоял. Так он рассказал, что тоже стал задумываться о церкви и решил сходить. Только стал дверь открывать, слышит, как бабка, стоявшая у входа, говорит:
– В церковь идёт, а лба не перекрестил.
Вернулся тот мужик, перекрестился и вошёл. Народу немного стояло, но было сумрачно,  свечи коптят, вот он и встал, где поближе. Слышит:
– Здесь женская половина, иди отсюда.
Мужик пошёл, куда указали. Стоит, смотрит, как люди себя ведут. А служба идёт, народ крестится, стал и мужик креститься, но тут опять:
– Кто ж так крестится? Так только пузо чешут.
Опять тот мужик отошёл назад, а тут снова  слышит, как старушка такая маленькая, сухонькая, в чём только душа держится,  говорит:
– Ты бы книжку почитал, как себя в церкви вести, а потом и приходил, а то шляются тут всякие.
Мужик тот растерялся совсем и вышел из церкви. Слышит голос:
– Выгнали?
– Выгнали, – признался мужик.
– И меня выгнали, – сказал тот же голос.
– А ты кто будешь? – спросил мужик. 
Осмотрелся, а рядом никого нету. Голос хорошо слышался, а того кто с ним говорил, мужик так и не нашёл. Видно, показалось. Но с тех пор он больше в церкву не ходит, насмешек боится. Вот и я не пойду туда, что б надо мной не потешались.
– Кто это с ним разговаривал? – спросил сосед.
– А ты, как думаешь, чей голос может с неба раздаваться?
– Врёт, наверное, твой мужик. Выходит сам Господь ему слово молвил?
– Может и соврал, я не допытывался, а только, что посмешищем он там стал – в это верю. Суть-то в том, что получается со свиным рылом, да в калашный ряд сунулся тот мужик.
– А тогда Господа за что попёрли из церкви?
– Эти церковные мыши найдут за что, – усмехнулся Ермолка. – А кто тебе сказал, что его попёрли? Мало ли, что тому мужику послышалось с дури, а ты сразу – за, что? За, что?
– Пожалуй, что и привиделось, - согласился Никита Иванович, - народ наш антиресный. Хотя бы возьми и у нас в деревне, у некоторых на божнице иконы, как полагается, у других, я видел и портрет Ленина, но только Рождество или Пасху все празднуют, а на Троицу что твориться, самый, что ни  на есть деревенский праздник. Все нарядные сходят на кладбище, помянут, как положено, а потом гулянка на весь день. А спроси людей к чему такой праздник? Никто и не объяснит, все думают, что на кладбище нужно сходить, а там пей - гуляй - не хочу.
– А ты знаешь? – спросил Ермолка.
– И я не знаю. Но думаю неспроста это. Поминать есть другой день, Родительский называется, а этот я не знаю к чему.  А ты знаешь?
– Ты спроси у Нюрки, она в церкви была, всё знает, – сказал Ермолка. 
– Что эти старые греховодницы знают? Только шебаршат, как мыши в кладовке, да семечки лузгают, вот все ихние знания.
– С чего это греховодницы, – возмутилась Нюрка.
– Ну, прямо чистый ангел, – сказал Никита Иванович, – только крылышки отсохли и отвалились. Подвинься икона, ослобони Нюрке место на божнице, молиться на неё будем.
– С кем это я грешила? –  не сдавалась Нюрка.
– Щас дрын возьму, так ты сознаешься, что со всей деревней грешила. Лучше помолчи, целей будешь, икона, ты моя.
Нюрка притворилась, что обиделась и поднесла уголочек платка к глазам.
– Весь разговор сбила, – заворчал сосед, – так ты, Ермолка, знаешь для чего Троица?
– Точно я тебе не скажу, надо посмотреть в книжке, там всё прописано.
– Что ещё за книжка? – заинтересовался Никита Иванович.
– Вот из-за этой книжки и разговор с мужиком произошёл тогда на рынке. Стоим, торгуем поросят, а тут к нам подходит пьянчужка, да предлагает книжку за рубль. А книжка тоненькая, ну никак на рубль не тянет. Я ему говорю, что за рубль книга должна быть хотя бы килограмма полтора, а тут грамм двести, не больше. А тот, что рядом торговал со мной, подсоветовал взять, говорит, что такую книжку нигде не купишь. Отдал я рубль этому шаромыжнику, а книжка ничего, я уже который раз читаю, но не всё ещё понял.
– У ей название  есть?
– Евангелие.
– Мудрёное название.
– Там про Иисуса Христа всё прописано.
– Иди ты? Так, выходит, есть Бог?
– Раз прописано, значит, есть. И, опять же, бабка Морозиха детишек  молитвой лечит. Травку запарит,  потом молитву читает над ней, а в молитве вся сила. Травка без молитвы просто травка, а с молитвой  - сила какая. А у детишек душа ещё открытая, так она напрямую с Богом и беседует. Детям в этом случае проще, чем старым,  у нас душа обросла скорлупой, что не достучишься до неё. А когда скорлупа лопнет, душа вырвется и только ручкой махнёт, а тебя, будьте любезны,  на погост. Потому, как без души человек жить не способен.
– И всё это в книжке прописано?
– Это ещё не всё. Там много чего мудрёного  есть,  разбираться надо.
– А говоришь - не знаешь, есть ли Бог, или нету, - Никита Иванович усмехнулся.
– Я и сейчас скажу, что не знаю.
– Ну, как же, только щас говорили?
– Говорили, а ты как думаешь, есть Бог, или нету? Только честно.
Никита Иванович пожал плечами:
– Ты говоришь, что там всё прописано.
– Вот, что я тебе скажу, Никита, здесь не знания важны, а вера. Если веришь, тогда нечего и говорить, а коль сомневаешься, хоть чего пиши, а сомнения будут. В старинных картинах показывают, как русские шли в атаку – за Веру, Царя и Отечество. А мы-то с тобой за Родину, за Сталина, а где Вера? Выходит, Веры не было. А ведь там и там победили, вот и берут сомнения. Ладно, пойду домой, аж голова разболелась от таких разговоров, - сказал Ермолка и направился к себе.
– Слышь, Ермолка,  а я ведь тоже крещёный. Ты в другой раз прихвати книжицу, посмотреть хотя бы, – попросил Никита Иванович.
– Прихвачу, – ответил Ермолка, не оборачиваясь.