Пролог с музой и листом бумаги. Эписодий второй

Обычно зов шел со стороны прихожей и просачивался ко мне сквозь входную дверь. Но сегодня он почему-то исходил откуда-то сверху, с потолка, он протискивался сквозь стены и, облетев комнату, достигал раковин моих ушей. Настольная лампа передо мной, как обычно, окрасилась туманным голубым светом, замигала, а затем перегорела (на этот случай у меня всегда дома был запас дешевых лампочек «Старт», ибо покупать энергосберегающие лампы, зная, что с появлением Музы освобождалась вся моя внутренняя энергия, с экономической точки зрения – сущая глупость). Лист бумаги, в чьи белые невидимые уши тоже проник этот звук, по обыкновению весь съежился и задрожал.
Голубой пионовый зов не был зовом Музы ко мне, он был моим зовом к ней, но возвращенным мне, словно эхо, в момент ее появления. И вот этот звук становился громче и отчетливее. Как обычно, мне казалось, что я даже различал какие-то отдельные слова, написанные мною, но произносимые ею, произносимые не сейчас, а когда-то еще и где-то еще, в отдалении от меня, из-за чего я не мог разобрать их.
Внезапно зов стих на мгновение, затем случилось то, чего раньше никогда не случалось. Раздался гром, и всю комнату осветила вспышка яркого голубого света. Разверзся потолок – и в клубах голубых облаков в комнату ворвалось стремительное крылатое существо. Послышался глухой трепет крыльев.
Я смотрел во все глаза, я не мог оторвать взгляд, но я ничего не видел, потому что голубое сияние, которое исходило от крылатого существа, ослепляло меня.
Постепенно сияние стало более умеренным, как бы чуть угасло, вернее, не угасло, а распределилось по комнате равномерно. Если отсчитывать от меня и , за которым я сидел, то где-то из дальнего правого угла комнаты в ближний левый можно было провести невидимую линию, делившую помещение на две части. Та часть, в которую попадала половина стола и где сидел я, была залита какой-то субстанцией серого цвета, в который окрасилась обыденная темнота ночи. Вторая же половина комнаты, где хлопало крыльями мое неземное существо, мерцала голубым облачно-перистым сиянием.
Конечно, это было она, но сегодня она в каком-то смысле была здесь еще больше, чем обычно. Да, как и всегда, она висела в воздухе среди голубых облаков волшебного дыма, да, от нее, как обычно, пахло пионом, но сегодня она все меньше напоминала мираж моего больного сознания, она все больше была похожа – нет, не на существо из плоти и крови, но…
Короче, сегодня я впервые смог разглядеть по-настоящему ее лицо и ее глаза, обращенные ко мне как будто бы из глубины самой Вселенной.
Я ощутил в себе такую творческую энергию, которую не ощущал никогда. Мне показалось, что я способен увидеть, почувствовать и понять абсолютно все, что происходит на этой земле, а затем изобразить это всего в нескольких правильных словах.
Абсолютно все, кроме… вот этого самого ее воплощения, которое я сейчас столь тщетно пытаюсь передать словами. Тщетно, потому что она явилась мне не для того, чтобы я писал о ней, но я не могу начать свое повествование без упоминания об этом явлении.
Да мне и в голову не придет описывать ее, потому что перед этим чудом отступает все мое авторское честолюбие. И пусть во всем этом тексте одно лишь ее лицо с ее бездонными глазами, ее фигура, ее руки, ее крылья, пусть все это останется не тронутым моим пером, превращающим цветы в натюрморт, а лица – в портреты.
В каком-то смысле, эта часть моего текста – самая трудная. Потому что все, что я сейчас выделываю, нарушает законы мироздания, и я боюсь, как бы это не уничтожило Вселенную.
Что такое, в конечном итоге, есть ее явление во всей ее красе? Это – все те слова, из которых состоит мой опус, это – их порядок, это – знаки препинания, это расположение частей моего творения, это – все его персонажи и я сам, автор и главный герой. Иными словами, ее явление и есть моя улиточн@я комедия. Ее явление есть вот эти слова «Ее явление есть вот эти слова», и я, как вы понимаете, не могу одновременно писать предложения и описывать то, как пишутся эти предложения.
В сущности, я вынужден перевести миг явления в несколько иной пространственно-временной план и расположить в хронологическом порядке как ряд сменяющих друг друга фраз то, что мне было дано как единое откровение.
Поэтому я предлагаю оставить разглагольствования на эту тему и вернуться к этому самому порядку.
Итак, за ее явлением последовал наш диалог, который проходил в самом обычном ключе, то есть именно так, как мы всегда с ней и разговаривали. Я заговорил первым:
-Наконец-то. Весьма эффектно, мне очень понравилось. Но все же позволь поинтересоваться, почему ты не воспользовалась дверью, как обычно?
- Извини, я не могла прийти через дверь сегодня. Мне надо было попасть к тебе незамеченной, - она смотрела на меня с выражением какой-то затаенной тоски.
- Незамеченной кем?
- Тем, кто дежурит у твоей двери, - сказала она, продолжая смотреть на меня.
- А кто дежурит у моей двери?
- Твоя смерть.