Сыны Всевышнего. Глава 44

Глава 44. Мир, дружба и чай с мятой


Чай с мятой оказался не такой уж гадостью, как Роман привык думать. Густого янтарного цвета жидкость успокаивала уже одним своим видом. Таинственное преломление солнечных лучей в золотой глубине и игра бликов на поверхности странным образом завораживали и усыпляли. Он поймал себя на мысли: вот для чего на самом деле нужен Бергер! Чтобы сочувствовать и утешать. А ещё Роман с удовлетворением отметил, что понял теперь, где у Бергера кнопка. Он не удержался и хмыкнул.

– Ты что-то сказал? – Бергер поднял затуманенный мыслью взор от груды сваленных на полу книг. Роман поспешно спрятал ухмылку в чашке и молча помотал головой.

Когда Бергер, осыпаемый клочками злосчастной записки, задал свой бесхитростный вопрос и Роман со всей ясностью осознал, что с этого самого момента по милости Аверина он теперь больше никогда не сможет в ответ надавать этому умнику по физиономии или хотя бы наорать на него, его просто переклинило – от злости, обиды и отчаяния. И тогда он опустился на пол и закрыл лицо руками.

Вот тут-то и выяснилось, что главной слабостью Бергера является его безграничная доброта. Он не мог спокойно смотреть, как в его присутствии кто-то столь сильно мучается. Хотя бы и от ненависти к нему самому. И как Роман догадался потом, чем недостойней был объект, тем сильней воспламенялась в сердце Бергера жалость и стремление помочь страдальцу. А если бы удалось ещё и зарыдать, податливость Бергера автоматически увеличилась бы вдвое.

– Почему ты прямо не сказал, чего ты от меня хочешь? – укорял приятеля Бергер, когда размякший от дружеских объятий Роман признался, по какой нетривиальной причине собирался разобрать его на составные части. – Тебе не пришло в голову, что я тоже всё знаю? И мне тоже непросто с этим знанием смириться. Но я же не бросаюсь на тебя с кулаками! Ты хоть понимаешь, что это значит для меня? – Он помолчал, видимо прокручивая в голове печальные перспективы своего дальнейшего существования в качестве чьего-то Ключа.

Они так и сидели на ковре. Рука Бергера лежала у Романа на плече, и во время разговора он настойчиво пытался заглянуть собеседнику в глаза, но тот неизменно отворачивался, потому что это было выше его сил – смотреть Кириллу в глаза после того, как устроил такую безобразную сцену.

Единственное, что могло хоть как-то утешить Романа в этой ситуации – у Бергера теперь не нужно было выпытывать что-либо – он всё рассказывал сам. Правда Роман просто кожей чувствовал, что Кирилл, как обычно, недоговаривает. Но впервые у него мелькнула мысль, что у одноклассника, возможно, есть на это веские причины.

– Я практически завидую тебе, – задумчиво покачивал головой Бергер, пустым взглядом уставившись в пространство, – барашки и беседы у костра… А я целый месяц просто боялся уснуть… Слава Богу, Николай Николаевич всё-таки сумел мне помочь. Этот человек… он всегда сидел в кромешной тьме и рыдал так, что сердце разрывалось. Я не знаю, как его описать. Лица его я не мог как следует разглядеть, но когда он поднимал голову, видно было профиль… такой выразительный, – Бергер усмехнулся и неожиданно потрогал кончик носа Романа. – Я точно знаю, что он был не старый – лет сорок, может быть. В старинной одежде. В темноте видны были белые кружевные манжеты. Мне всегда становилось так холодно, словно я умер, – Кирилл мучительно скривился и замолчал. Почему-то не хотелось рассказывать, что самым ужасным был момент, когда  незнакомец бросался к нему и начинал порывисто его обнимать. И о том, какие ледяные у него были руки. И как его слёзы капали прямо на лицо. А ещё от него пахло чем-то таким… химическим. Медицинским, может быть… Но очень знакомым. Почти родным. И как хотелось что-то ему сказать, как-то утешить – так его жалко было – но язык не слушался. А когда удавалось проснуться – точнее, Николай Николаевич вытаскивал его каждый раз из этого кошмара – ещё целый час после этого его трясло так, что зуб на зуб не попадал. – И так каждую ночь, – бодро закончил Кирилл и зачем-то щёлкнул Романа по носу.

Роман удивлённо потёр кончик носа.

– Ты мог бы заставить его говорить, – хмурясь, сказал он.

– Не знаю. Это был фантом. Не реальная сущность. Понимаешь?

– Как это связано с Картой? Что Аверин сказал?

– Сказал, что это привет из прошлого. Что через этого человека я связан с тобой и с Картой.

– Со мной?

– А я тебе не говорил? – Кирилл с искренним удивлением похлопал глазами. – Николай Николаевич в тот день, когда мы совершили наш безумный вояж, сообщил мне – пока ты на подоконнике меня караулил – чтобы я не пытался от тебя отвязаться, потому что это также глупо, как делать самому себе хирургическую операцию с целью избавиться от жизненно важных внутренних органов.

– Так и сказал? – опешил Роман.

– Я передаю тебе суть, – улыбнулся Бергер.

– То есть, он сказал тебе, что ты – Ключ, ещё до того, как я отправился на поиски?!

– Нет, – засмеялся Кирилл. – Он сказал намного больше. Про Ключ тогда никто ничего не знал. Это частный аспект нашего симбиоза, понимаешь? Мы с тобой и без этой Карты в тугой узелок завязаны.

Это было уже слишком. Роман вскочил и принялся нервно кружить по комнате. Причин не верить словам Аверина у него не было. Тем более что предназначались они не ему, а горячо любимому и тщательно опекаемому Кирюше. Он едва успел привыкнуть к мысли, что придётся продвигаться по пути, волоча за собой столь громоздкий, упрямый и своенравный Ключ, как выясняется, что дело обстоит ещё хуже: они с Бергером что-то вроде сиамских близнецов и операция по их разделению совершенно невозможна. А идти-то им – в разные стороны. Получается, кто кого перетянет? Так что ли?

– Скажи, когда ты заглянул в колодец, какая там была вода? – резко спросил он, снова опускаясь на пол рядом с Бергером.

– Какая? – задумался Кирилл, вспоминая. – Она была, как хрустальная: чистая, прозрачная. И небо в ней отражалось. Голубое. А что?

– Ничего. Так. – Скрипнул зубами Роман. – Ты не рассказал, что было с тобой – там, у колодца… – прогоняя мрачные мысли, он заставил себя вернуться к выяснению всех обстоятельств этого в высшей степени печального дела.

Да, действительно, – задумчиво кивнул Кирилл, как-то подозрительно приклеившись взглядом к его лицу. Роман занервничал: что он там видит? Или слышит?

– Ты не помнишь или в чём проблема? – сухо поинтересовался он.

Кирилл вздохнул и опустил глаза.

– Проблема? Нет, никакой проблемы нет, – и Бергер тряхнул головой, возвращаясь к действительности. – Когда ты прислонился к колодцу и закрыл глаза, я почувствовал, что происходит что-то странное и понял, что надо тебя вытаскивать. Лицо у тебя было такое… страдальческое, что сомневаться не приходилось. Не успел я это сообразить, как ты начал попросту таять прямо у меня на глазах. Таким образом, у меня оставался один единственный шанс не потерять тебя из виду – это последовать за тобой. Я зацепился и… вынырнул. Перед этим я увидел Аверина. Он тащил тебя из воды… – не могу объяснить…

– Я тонул. В колодце, – меланхолически пояснил Роман.

– Тогда понятно, – покладисто кивнул Кирилл. – Ну вот. Я увидел, как тебя окружили пастухи. Детишки с большим интересом на тебя таращились. Женщины принесли одеяло. Тебя закутали и повели в шатёр.

– Не было там никаких детишек! И женщин тоже не было! – ошалело воскликнул Роман.

– Хм… – Кирилл скользнул по нему озадаченным взглядом. – Были, уверяю тебя. Возможно, ты как летучая мышь, воспринимаешь только то, на что направлен твой локатор…

– Может, обойдёмся без оскорблений?! – немедленно вскипел Роман.

– Ну, прости, прости, – Кирилл с виноватым видом притянул его к себе и с чувством чмокнул в макушку.

– Спятил? – зашипел Роман, в панике высвобождаясь из его объятий. Бергера это, похоже, ужасно развеселило.

– Извини. Совершенно упустил из виду, что у тебя нет пятилетней сестры, которая постоянно трепала бы тебя, как плюшевого медведя.

– Я в любом случае не твоя пятилетняя сестра, ясно?

– Нужно быть слепым, чтобы вас спутать. Так что – да, ясно.

– Давай к делу уже! – раздражённо воскликнул Роман. Ему ужасно хотелось отсесть от Бергера подальше, но он боялся, что это будет выглядеть, как позорное бегство. Поэтому, обхватив колени руками, он вперил в своего мучителя испепеляющий взгляд, всем своим видом давая понять, что легкомысленные и глупые выходки Бергера совершенно неуместны. Может, тому станет стыдно?

Не тут-то было. Кирилл весело фыркнул и одарил его таким понимающим взглядом, что Роману захотелось провалиться сквозь землю. К счастью, Бергер вернулся к своему рассказу:

– Так вот. Тебя увели. Я размышлял, не последовать ли за тобой, но тут ко мне подошёл старец с длинной белой бородой…

– И с орлиным носом.

– М-да, – охотно согласился Бергер. И со смешком добавил, – Похоже, в этой истории другие носы и не встречаются… – Значит, я пошёл за ним. Он привёл меня в высокий белый шатёр. Там было так здорово! Светло, просторно. Полог над входом красиво развивался от ветра. Солнце просвечивало сквозь ткань – такой эффект замечательный! Я бы там навсегда остался!

«Я бы тоже», – мрачно подумал Роман.

– Старец так уважительно меня усадил, – продолжал тем временем Бергер. – Принялся угощать. Но мне, честно говоря, кусок в горло не лез, потому что я о тебе беспокоился. Тогда он сказал, что с тобой всё хорошо. Что мне не о чем волноваться… – Тут Кирилл вдруг замялся. – На самом деле мы долго с ним разговаривали. Давай, я не буду дословно всё пересказывать, а сразу суть изложу. А?

– А если я скажу, нет?

– Ну, поверь, что в этом нет никакого смысла! Ты ничего не потеряешь, – заторопился Кирилл. – В общем, слушай. Он сказал, что ты должен был туда прийти, но это произошло слишком рано. Что ты ничего не понимаешь и ничего не помнишь, поэтому тебе придётся пройти весь путь с самого начала. Он сказал, что рисунок Карты ты придумал сам. Потому что спираль будет приближать тебя к цели постепенно и не позволит раньше времени получить то, что в противном случае тебя погубит.

Роман слушал, затаив дыхание. Он с трудом сдерживался, чтобы не вскочить и не начать метаться по комнате, биясь головой о стены. Почему, ну почему именно Бергеру рассказали всё самое важное, а с ним вели какие-то назидательные беседы?! Значит, его ощущения были верными – он сам сделал эту вещь. Проклятый Радзинский! Как он посмел забрать у него диск!

– И ты хочешь сказать, – гневно сверкнул глазами Роман, – Что за эти десять секунд, что ты потратил сейчас на пересказ вашего «длинного», как ты сам признался, разговора, ты рассказал мне всё?!

Роману не давала покоя мысль, что Бергер скрыл в этот раз от него преступно много. Помнится, когда они встретились на финише, Бергер рыдал у него на груди. Видимо, от счастья? Или это были слёзы благодарности за незабываемое путешествие? Произносить всё это вслух совершенно не хотелось, поэтому каждый свой вопрос Роман с чувством вколотил Бергеру прямо в мозг.

Кирилл слегка поморщился:

– Ром, поверь, всё остальное касалось только меня… – пробормотал он, не поднимая головы.

– Да ты что! А я так понял, что у нас теперь всё общее!

– Ещё чего, – попытался усмехнуться Бергер. – Я за твои подвиги в тюрьме сидеть не собираюсь.

– Вообще-то и я не собираюсь!

– Все так говорят…

– Так, стоп. Ты опять мне зубы заговариваешь? – мгновенно воспламенился Роман. Но разойтись, как следует, он не успел. Бергер вдруг придвинулся к нему поближе, схватил его за плечо и горячо зашептал, избегая смотреть ему в глаза:

– Ром, я тебя очень прошу, не спрашивай меня об этом. Ну, пожалуйста… Мне просто не хочется об этом вспоминать. Там одни эмоции, никакой конкретной информации. Не заставляй меня всё это ворошить…

– Тогда покажи, – безжалостно потребовал Роман.

Кирилл слегка отстранился и нерешительно переспросил:

– Показать?

– Именно. Если ты позволишь мне заглянуть в твоё сознание, – и Роман упёрся указательным пальцем Бергеру в лоб, – тебе не придётся утруждать себя объяснениями – я сам всё увижу. Ну, так как?

Видно было, что вечно погружённому в уютный туман Бергеру это предложение было сильно не по душе.

– Как я могу быть уверен, что ты не увидишь ничего лишнего?

– Тебе придётся положиться на моё благородство, – хмыкнул Роман, выразительно приподнимая бровь. Бергер испуганно сглотнул. Роман тут же поспешно сменил тактику. – Могу дать слово, что посмотрю только то, что касается твоей беседы с тем стариком, – серьёзно заверил он.

– Ладно, – вяло пролепетал Бергер. – Давай попробуем. Всё равно сам рассказать тебе это я не смогу. – Он встал и направился к креслу. – Николай Николаевич меня убьёт, – шептал он, нервно елозя затылком по кресельной обивке, пытаясь найти наиболее удобное положение для головы.

– Если узнает, – весело сказал Роман, подвигая стул и садясь на него верхом. – А теперь, мой друг, – нежно промурлыкал он, – открываем глазки…