Нехорошая квартира

Я не решалась подойти к дому. Славик настоял, чтобы мы подъехали ближе, и я, хотя бы из окна автомобиля посмотрела на окна квартиры, а если удастся, то и заглянула внутрь.
- Верунь, я думаю, тебе стоит побывать там, сколько можно вскакивать среди ночи с криком? – он убеждал меня каждое утро после моих ночных кошмаров, от которых бросало в холодный пот, которые несколько лет меня не покидают, а в последнее время стали сниться всё чаще. Они прокрадывались в сон, вплетались в яркую картинку серостью стен и потолком в трещинах, прогнутым диваном и зарешёченным окном без намёка на форточку. Комната всегда впускала меня, освещаясь единственной лампочкой в криво подвешенной пыльной люстре, с двумя подбитыми светильниками. Но, как только я пыталась выйти, дверь, словно исчезала, я была приговорена остаться жить там «до лучших времён», как убеждала я себя во сне, но когда должны были случиться эти времена, я не знала.
Сейчас мы подъехали к скверу, раскинувшемуся, словно оазис среди пыльных, в проплешинах штукатурки, двух- и пятиэтажных домов. Я смотрела на решётки  на двух окнах на первом этаже, судя по облезлой, когда-то белой краске на раме одного из них, хозяева не особо заботились о своём жилище или попросту там никто ещё не живёт, или уже не живёт, или… вообще БОЛЬШЕ НЕ ЖИВЁТ.
- Я не могу… Поехали отсюда! – я смотрела на Славу, словно на единственного человека, который мог бы меня вытащить из бездны кошмаров, связанных с событиями в этой квартире.
- Вер, ну, давай мы вместе туда подойдём… А хочешь, я сам загляну и скажу, как там всё обустроено?
Я только мотала головой, тошнота уже начинала подниматься к горлу, как всегда, когда  надо было делать то, что категорически претило  моим желаниям, что  должна делать против своей воли, и только лишь потому, что обязана.
- Поехали! – уже кричала я, закрывая ладонями лицо.- Ну же, поехали!!!
Славик больше не предлагал мне экспериментировать с походами к дому, наш план с «шоковой терапией»  провалился. Вместо этого, спустя несколько дней он пригласил меня погулять вдоль моря. Сентябрьское солнце ласково обнимало нас, бархатистый бриз окутывал мягкостью и тёплым ветерком. Мы о чём-то шутили, на душе было легко и спокойно, даже усталость, накатившая  после трудовой недели, куда-то улетучилась, словно морские волны слизали её, претворив в белую пену на жёлтом песке.
- Вер, я там был, - Славик проговорил на выдохе, и тут же продолжил, боясь, что я ему не дам договорить. – Я даже туда заходил, общался с жильцами…
Я остановилась. На небе, откуда ни возьмись, появилась серая туча, оповещающая, что вечер может закончиться дождём. Я вглядывалась в неё, боясь взглянуть на любимого и увидеть в его глазах ужас, печаль, скорбь – все те эмоции, которые возникают, когда узнаёшь о чьей-то вневременной гибели.
- Послушай, - он взял меня за руку, - там сейчас только в одной комнате живёт девушка с ребёнком. Вторая закрыта.
- Какая именно? Первая по коридору закрыта?
- Да. А в твоей комнате они живут недавно, около месяца назад сняли. Девушка говорит, что никто из хозяев там не появлялся с момента её заселения.
- Значит, ничего узнать не удалось…- Я немного завидовала Славе, словно мазохист, желающий увидеть свои кошмары наяву и страдать ещё больше. Он был там, он заходил в эту проклятую коммуналку, которую я должна была увидеть и убедиться, что ничего в ней  ужасного не происходит.
- Это ещё не всё. Соседка по парадной рассказала, что там никто долго не живёт, заезжают, месяц-два поживут, и нет их. Говорит, что уж слух по двору пошёл, будто нехорошая это квартира. Прикинь, так и сказала «нехорошая квартира», по Булгаковски сказала. А знаешь, она с таким удовольствием рассказывала, даже не удосужившись узнать у меня, почему я интересуюсь её соседями.
- Славик, теперь ты понимаешь, что всё было не просто так! Эту девушку с ребёнком надо предупредить, им надо бежать оттуда, пока не поздно!
- Вер, ну, может, ничего там страшного и нет, не живут же в первой комнате, а вторая спокойная.
- Ты не понимаешь! Если никто не заселит длительное время первую, то пострадают жильцы второй. Я уверенна в этом, и мне тогда просто повезло, что я успела вовремя съехать.
 Я стояла перед дверью, оббитой серым потрескавшимся дермантином, она была сильно запылена, только возле ручки лоснилось пятно – единственное место, к которому прикасались входящие в квартиру люди. Странно, но я не могла вспомнить эту дверь, возможно, её оббили материалом после того, как я оттуда съехала, ведь прошло уже более 10 лет. Я всё ещё не решалась нажать на звонок. Славик не знал о моём намерении пойти  именно сегодня сюда. Дождавшись, когда он уедет в командировку, я направилась после работы в тот самый двор, через который тогда проходила в течение всего времени проживания в этом доме - девяти месяцев. 
Я уже жалела, что не посвятила его в свои планы, иначе, он ни за что не отпустил бы меня  одну. Моя рука поднялась к грязной, некогда белой, кнопке звонка и где-то в недрах коммуналки послышалась трель.
Дверь мне открыла молодая женщина, так быстро, что я даже не успела передумать и убежать.
- Вам кого?  - она поправила рукой чёлку тыльной стороной мокрой руки.
- Я, наверное, к вам… Простите, вы меня не знаете,  - я заметила настороженный интерес в её глазах, - мой муж недавно к вам заходил… он спрашивал о ваших соседях по коммуналке.
- Ну, я же ему сказала, что заехали мы сюда недавно, никто тут не живёт. А хозяин, который сдал мне квартиру, ничего не говорил, просто сказал, что пока комната пустует, но могут и её заселить.
Из коридора послышалось шлёпанье, и рядом с молодой женщиной показалась босая девочка лет пяти, она была замотана в полотенце, а на голове смешно торчали мокрые нерасчёсанные волосы.
- Лена, быстро в комнату! Я же тебе сказала не выходить, простудишься! – она подняла девочку на руки и та обвила её шею маленькими ручками. – Простите, - мать обратилась ко  мне, - я действительно не знаю, чем могу помочь. Мне нужно идти, ребёнка держу на сквозняках.
- Ой, да, да, я понимаю…но я пришла вас предупредить… - Я не знала, как и что сказать, мне требовалось время, чтобы всё объяснить, а у меня были только считанные секунды, чтобы заинтересовать женщину. – Понимаете, я тут тоже жила, давно…. Двенадцать лет назад. Я снимала эту квартиру тоже. Мне многое надо вам сказать, только прошу, поверьте мне, это для вашего же блага…
Женщина выглянула в подъезд, видимо, подозревая, что там стоят какие-нибудь вышибалы, и они вломятся вслед за мной, чтобы ограбить. Я не знаю, как бы я отреагировала на её месте, услышав такие слова. Она, немного успокоившись, отошла от проёма двери:
- Ну, что ж, заходите, только у меня неубрано…
- Это ничего, не волнуйтесь, - обрадовалась я, поспешно заходя в коридор, боясь, как бы хозяйка не передумала. – Я не займу более десяти-пятнадцати минут вашего времени.
Вопреки ожиданиям, в нос не ударил запах тараканов и застоявшегося жира – неизменных атрибутов коммунальных квартир. Наоборот, вкусно пахло домашней выпечкой. Я спешила всё осмотреть, возрождая воспоминания и накладывая, как кальку, на то, что я видела перед собой. В коридоре определённо поменяли обои, это уже были не полинявшие в потёках жёлтые с непонятным узором стены, а бежевые и безликие, кое-где пописанные карандашами и маркерами на уровне роста маленькой Лены.
Хозяйка повела меня в кухню, интерьер который изменился только за счёт новой клеенки на столе, блендера на подоконнике и электрической духовки, из которой и исходил аромат.
Пока я размещалась на стуле, хозяйка отвела дочку в комнату, но заглянуть в неё я не посмела. Вернувшись, открыла духовку и удовлетворённо пробормотала: «ещё немного».
- Я, пожалуй, начну, вижу, что очень не вовремя… Это была моя первая квартира, которую я снимала самостоятельно. До этого я жила в общежитии… Когда заселилась, хозяин представил мне соседей – пожилую пару, проживших тут длительное время.
Дед Миша часто курил, - я улыбнулась, - он курил тут, на кухне, свои сигареты без фильтра и жутко закуривал помещение. Мне доводилось делать ему замечания, но я не могла требовать многого, всё таки, я тут не чувствовала себя полноправной хозяйкой. Бабу Веру я видела редко, она болела, и всё больше  лежала. Со временем она совсем перестала выходить. Дед варил ей супчики, кашки, но врачей я не видела ни разу, хотя, возможно, они и приходили, но я работала по шесть дней в неделю, а вечером с их комнаты доносились только голоса из телевизора.
У них было трое взрослых детей, и какое-то количество внуков, я не интересовалась особо. Сына и  одну из дочерей видела – обычные трудяги на заводе, семья пролетарская у них была. В общем, жили мы спокойно, пока однажды утром я не увидела соседку по парадной, она попросила, чтобы я в коридоре зеркало завесила чем-то. Говорит, умерла, мол, баба Вера…
Ой, простите, я не представилась, - мне стало неудобно, что зашла в чужой дом, ещё и отвлекаю чужими жизненными историями хозяйку. – Я- Вера.
- Меня Сашей зовут. И что же такого страшного случилось с вами, когда бабка эта умерла?
Я увидела, что Саша заинтересовалась, и теперь, почувствовав её расположение,  немного успокоилась.
- Ну, накануне смерти соседки мне приснился сон. Ничего такого не подумайте, я не возомнила себя каким-нибудь экстрасенсом, просто уж очень странным показались мне эти совпадения. В общем, сон о том, как приходил чёрт ко мне… не смейтесь, Саша, - поспешила я, увидев, как улыбка начала играть в уголках её губ. – Дело в том, что видела я во сне безумно красивого и сексуального парня, к которому влёк инстинкт… ну, а получила я предостережение от кого-то невидимого, что чёрт это. Одним словом, когда я узнала о покойнице в доме, стало мне жутковато. Приходил, думаю, за бабкой, и ко мне заглянул.
Дальше – больше. В церковь я пошла, свечку за упокой поставила, и себя немного подстраховала. Семья поминала усопшую у себя в комнате, ну, меня позвали. Я грамм 50 водки выпила и ею же отравилась, всю ночь над тазиком простояла, хорошо, хоть подруга зашла, откачивала меня.
Александра увлеклась рассказом и ойкнула, когда мы услышали запах горелого. Пирог не успел подгореть, только сосем немного потемнел снизу. Хозяйка ловко выложила его на блюдо, любуясь своим кулинарным произведением.
-  А давайте попьём чаю с пирогом, - не дожидаясь моего ответа, она уже заливала чайник водой из чаши с фильтром.
- Что вы, - начала я скромничать, - мне неудобно, что вот так вот зашла без приглашения, ещё и на пирог попала…
- Вам какой – чёрный или зелёный?
 Александра начала всё больше мне нравится – она вела себя без церемоний, просто и уверенно. Наверное, все мамы такие, знают, чего хочет ребёнок, и у них нет уже ни сил, ни желания играть в игры, и такое поведение переносится на всех окружающих, в числе которых посчастливилось побывать мне сегодня.
- Давайте чёрный, спасибо!
- А вы продолжайте, Вера, я пока заварю чай.
- В общем, деда Мишу забрали дети к себе, я его практически не видела. Не мог он оставаться тут один, сильно тосковал по жене своей, ведь, лет 60 прожили, наверное, вместе, стали одним целым. А мне жутковато было одной, по вечерам свет в коридоре оставляла включённым, всё казалось, что кто-то ходит – то стук услышу, то скрип. Если честно, теперь я понимаю, что самовнушением занималась, а тогда переживала, что священника не пригласили освятить квартиру после покойника.
Я всё свечки церковные жгла. Не подумайте, что суеверная слишком, но ведь не зря существуют религиозные  обряды, совершаемые обычно в таких случаях. Как и следовала ожидать, чувствовала я себя неуютно, сны неспокойные снились. Это теперь я не удивляюсь, знаю, что во снах мы получаем информацию о будущем, просто не всегда умеем, да и большинство не хочет, читать и толковать её.
Так вот, о снах. Прошло около сорока дней после смерти бабы Веры, и во сне я её увидела. Они с дедом Мишей, якобы, заходят в мою комнату, чтобы посмотреть и купить её у моего хозяина для своих детей. Стоят, держатся за ручки, как юные влюблённые, дед со счастливой улыбкой. А я то знаю, что бабка умерла, но неудобно спросить, как это она ко мне зашла. Говорю, мол, баб Вер, а вы выздоровели уже? А муж её и отвечает: «Она за мной пришла, мы скоро вместе будем!», и так доволен от слов этих, аж пританцовывает в нетерпении.
Надо ли мне говорить, что на следующий день позвонила дочь покойницы?
- Как, с дедом что-то случилась? - Саша удивлённо подняла бровь.
- Как ни удивительно это звучит, у него даже карточки в поликлинике не было в его 85 дет, а умер от остановки сердца.. Дочь плачет, говорит, ехал с сыном в баню, так в машине и умер сидя… В общем, скучал за бабкой сильно, вот она и смилостивилась, замолвила словечко там…
Саша поёжилась, словно от холода. Тревожно взглянув в проём кухонных дверей, встала со словами: «Подождите немножко, я проверю, как там дочка».
Вернулась она с Леночкой на руках. На девочке уже был махровый жёлтый халатик с уточкой, вышитой на карманах и тапочки  с мордочками зайчиков. Она с любопытством рассматривала меня, немного стеснялась и прятала лицо маме в плечо.
- Привет, Леночка! Какой у тебя красивый халатик! Ты как настоящая принцесса в нём.
- Принцесса, пирог будешь с чайком? – Саша опустила дочь на пол, и заварила чай в заварнике.
Лена радостно закивала, но не проронила ни звука.
- Простите, она не разговаривает… врачи говорят, что, возможно, заговорит, но скорей всего останется немой.  Врождённый дефект… - голос у неё дрогнул. Но она тут же справилась с собой, - но мы понимаем друг друга даже по взгляду!
Я растерялась, - Ради бога, извините… у вас забот- полон рот, а ещё я тут со своими историями…
- Что вы, нет уж, пока всё не расскажете и не съедите пирог, мы с дочкой вас так просто не отпустим!
Мне совершенно не хотелось уходить, я не могла и представить, что всё так удачно сложится, и я буду запросто пить чай с домашней выпечкой, сидя на кухне квартиры из моих кошмаров.
- Что ж, я должна продолжить, иначе нет смысла в моём визите. Дети покойных решили эту квартиру сдавать. После того, как прошло сорок дней со дня смерти деда Миши, моими соседями стали два молодых парня, Саша, он был постарше, двадцать уже исполнилось, и Эдик, он был на год младше своего товарища.
Я, конечно, сразу их предупредила, что убирать за собой и мыть – это закон. Да, я люблю порядок, вижу, вы тоже. – Саша благодарно улыбнулась.
- Мальчики прожили около месяца. Мне было хорошо, что соседи появились, страх прошёл, да и парни оказались порядочными. Эдик - тот немного был шебутной, кровь в нем играла, а Саша поспокойнее, чувствовалось, что он у них главный. Ребята работали грузчиками на Сахарном заводе, а бригадиром их был сын моих бывших соседей.
Должен был наступать новый, 2004 год… Этот праздник я планировала встретить у подруги, Саша уехать к девушке в Кишинёв, а Эдик пригласить девочек и ребят из колледжа. Мы договорились, что дом они «выносить» не будут, хотя, сами видите, выносить тут и нечего, разве что эти окна побить, да туалет загадить могли.
Двадцать девятого декабря вечером позвонил телефон. Он стоял в коридоре, в той нише в стене под зеркалом, где у вас расческа лежит сейчас. Я взяла трубку, это был хозяин соседней комнаты, спрашивал, есть ли кто-то из ребят там. Несмотря на то, что было уже заполночь, свет горел. Я постучала, дверь мне открыл заспанный Эдик. Кратко поговорив по телефону, он с досадой сказал: «Лучше бы ты меня не будила!». Оказывается, кто-то там не вышел в ночную смену, и бригадир вызвал Эдика. Он одел куртку и ушёл.
На следующий день я что-то готовила на кухне, когда зазвонил дверной звонок, на пороге стоял заплаканный Саша. Он спросил, не оставлял ли его сосед ключи. Я объяснила, что его вызвали ночью, и поинтересовалась, что случилось у него самого. Саша рассказал, что ехал со всеми сбережениями в троллейбусе в магазин за золотой цепочкой – подарком для любимой девушки на Новый Год, и у него украли кошелёк. Мне искренне было его жаль, но я ничем помочь не могла. Он собрался и уехал к сестре, благо она где-то в городе тоже снимала квартиру.
Я отпила чай и откусила кусочек пирога. Саша слушала, сдвинув брови в напряжении, видимо, ей становилось понятно, что эти события взаимосвязаны.
- Вера, а вам что-то снилось накануне?
- Не буду обманывать, я не помню, скорее нет, чем да. У вас очень вкусный пирог получился! Я уже заканчиваю, вижу, Леночке уже скучно от наших разговоров. – Девочка водила ложкой, зажатой в левой ручке, по тарелке, размазывая пирог и пытаясь набрать ею крошки.
- Продолжайте, неужели что-то ещё случилось?
- Домой я вернулась первого вечером, тогда мы хорошо отметили праздник. К моему удивлению, всё оставалось так, как я оставила. Я подумала, Эдик отмечал где-нибудь в гостях, ведь с той ночи его не видела. Никто не появлялся до четвёртого числа. Тогда и позвонил телефон.
Саша взяла в руки чашку с чаем и дула на неё, внимательно глядя на меня.
- Позвонил хозяин и спросил, не приходила ли милиция. Я уже ко всему была готова, спросила: «Что ещё у вас случилось?! – Как, ты не знаешь? - ответил он. – Эдика убили. В ту ночь я его вызвал на смену, у него денег на такси не было, он пешком шёл… Два подростка - наркомана  избили его и задушили шнурком от кроссовка…»
В этот момент у Саши выпала чашка из рук, и горячий чай вылился прямиком Леночке на руку. Девочка начала кричать. Она кричала «Мамааа, аааааа, больноооо!» Мы с её мамой, перепугавшись, начали поливать обожжённое место водой из-под крана, она плакала, ручка покраснела, но это уже не был кипяток, а просто горячая вода и никакого серьёзного ущерба, кроме испуга, это не нанесло. Саша схватила дочь и побежала в комнату, я бросилась за ней, она судорожно искала что-то в аптечке и я увидела в руках бутылочку с пантенолом. Она размазывала белую пену, приговаривая, что всё сейчас пройдёт. Леночка продолжала плакать, выдавая звуки, похожие на «маааамааа». И только, когда Саша немного успокоилась, вдруг замерла, глядя на дочь. «Лена, доча, тебе больно, скажи мне?», и она ей ответила: «Да, мамочка, вот тут болит!».
- Вера! Она разговаривает! Вы тоже это слышите?
Я закивала головой. – Да, да, она говорит, что ей больно!
Та схватила ребёнка на руки и начала прижимать себя с такой силой, что я было подумала, не задушит ли она её. – Я верила, я знала, что она заговорит! Дочка, скажи, как тебя зовут? – Леночка. – Голос девочки был звонкий, и звуки она выговаривала абсолютно чётко.
- Я вас поздравляю! Я очень рада, что так случилось. Я думаю, что ручке ничего не угрожает. – Я искренне была рада, что стала свидетелем такого невероятного события в жизни этого маленького человечка.
Когда все немного успокоились, я смогла рассмотреть комнату. Мебель была та же – вот стол, трюмо с помутневшим с одной стороны зеркалом, даже пианино стояло в том же месте, но крышка была поднята и некоторые клавиши расписаны цветными фломастерами. Тут и там лежали детские игрушки, на кресле аккуратно сложена постель. Ремонт тут вряд ли делали, обои в серые ромбики в некоторых местах были отодраны и на проплешины наклеены квадраты из серо-зелёных обоев. Диван, по-видимому, был тот же, только Саша застелила его мохнатым бежевым покрывалом, стараясь создать, на сколько можно, уют в этом мирке. Комната как комната, со старой мебелью, древним ламповым телевизором в углу и той же, криво подвешенной люстрой. Ничего зловещего в ней не было. Я даже подошла к окну в деревянной раме, из открытой форточки в комнату врывался свежий воздух, радуясь, что может пошалить в этих обветшалых стенах и через открытую дверь, а потом через форточку в кухне, вырваться на волю.
Я шла по улице вдоль трамвайных путей, шла, наслаждаясь тёплым вечером, мимо проходящие люди  казались добрыми и счастливыми. Я улыбалась им и они на миг удивлялись, а потом улыбались мне в ответ. Я набрала номер Славы и после слов: «Привет, любимая!»  радостно воскликнула: «Теперь я свободна!».

Автор: Виктория Влади