Рубашки

Девяностые годы перевалила за свою половину. Но этого жизнь для многих не стала. В том числе и для людей творческих профессий.
  В один из дней той поры она пришла в редакцию, расположенную в старинном здании на Садовой, в ИТАР ТАССе, отдала редактору очередную статью.
По кабинету шел он…Она взглянула на него и подумала: «Какой аккуратный мужчина».
 Футболка кремового цвета с розоватым оттенком и логотипом, гремевшей на всю страну  и сохранившей свое название газеты, была явно староватой. В голове промчалась мысль: подарить ему рубашки.
- Давайте выйдем в коридор, - тихо сказала она ему.
- Хорошо.
В длинном полутемном   коридоре, рядом со старинным камином, белевшим, как айсберг, они остановились.
- У меня есть новые французские рубашки. Я хотела бы вам их предложить. – переминаясь с ноги на ногу, пролепетала она.
- Но…
- Хотела сказать, подарить…
Он задумался.
- Я вас приглашаю во дворец балерины Кшесинской. Только оденьтесь получше.
« И это он говорит мне?», - пронеслось у нее в голове.
В назначенный час он, элегантно одетый,  стоял у ворот дворца с пачкой журналов под мышкой.   
- Сейчас выйдет потомок Кшесинской, и мы пройдем.
На самом деле минут через пять вышел молодой человек, лет тридцати.
- Вот статьи о вашей родственнице..
Так называемая торжественная часть была недолгой.
В зале, предназначенном для приема, сновали официанты в белых перчатках.
Ей захотелось выйти в сад.
- Хотите шампанского? Я сейчас принесу.
  Она молча кивнула головой.
Не прошло и минуты после его исчезновения, как к ней подошел тот, кого считали вторым танцором после Нуриева. Но ему скоро пришлось ретироваться.
Она никогда не пила шампанское при фейерверке.
- Бифщтексы летят, - с горькой ухмылкой сказал.
Она удивленно посмотрела на него.
- Сколько денег вбухано. Можно было бы народ накормить.
Так получилось, что в этот вечер он оказался у нее дома, где у нее гостила пара из Москвы. За столом он стал рассказывать, как был на войне в Абхазии и Осетии, откуда привез репортажи и фотографии.
Стоял не по- августовски жаркий  вечер. Он снял пиджак. И тут она увидела, что рубашка немного порвана и неумело, по-мужски, зашита. Заметили ли это собеседники? Она взглянула на них. Никакой реакции. Это никоим образом не отразилось на интересе к нему.  Напротив, гостья с большим вниманием слушала его, что явно было не по душе ее спутнику.
На следующий день началась их долголетняя совместная жизнь.
Иногда он говорил ей:
- Ты ко мне пристала с этими рубашками.
- Мне было жаль тебя, и я хотела помочь. Вот и все. У меня не было другой мысли кроме этой.
Эти рубашки так и остались нетронутыми.
Его гардероб пополнялся другими. Где бы она ни была, она отовсюду привозила ему рубашки. Из Бельгии, Франции, Германии. В последний раз из Германии. В Берлине, оказавшись на Алексадрплатц, она зашла в магазин, поднялась в отдел мужской одежды, выбрала там две рубашки. Это были его последние рубашки.
Прошло два года, как он ушел из жизни. Ее мать настаивала на ликвидации его вещей. Она  считала, что это необходимо для освобождения сознания.
Пришлось собрать вещи, оставшиеся после «раздачи» двухлетней давности. Все перегладить, запаковать. Осталось решить: на какую почту делать. Как всегда не было достаточно   наличных денег. Она подумала и выбрала банкомат там, где не было лестниц, но он был пуст. Пришлось ехать на главпочтамт.
Она долго сидела на остановке на Невском проспекте. Транспорта не было. Ей ничего не оставалось делать, как смотреть по сторонам. Вот пара, которую она заметила еще в метро. На ней шикарный вечерний туалет синего цвета с белыми цветочками: платье из плотной ткани, а  сверху еще одно, более легкое. Синие босоножки, с «позолоченной» пряжкой и большой золотой браслет. В руках букет роз. У него в руках – пакет, вероятно, с подарками.
- Организовали крестный ход. Какой сегодня праздник? – обратилась дама с вопросом к ней.
- Чествуют Александра Невского.
- Сказали, что открыли уже движение.
- Но транспорта не видно. Придется идти пешком.
Время шло.
- Потопаем? – предложила дама мужу.
Он взял пакет и покорно поплелся за своей женой.
Пошла и она, поставив пакет на чемодан. Пакет время от времени сваливался, приходилось останавливаться, чтобы поправить его.
« Бог не хочет, чтобы я расставалась с рубашками и посылает мне препятствия», - подумала она.
Наконец она повернула на Малую Морскую, приблизилась к гостинице, швейцар вялым взглядом окинул ее и отвернулся, поняв, что она не гостья, как теперь принято говорить, гостиницы. Впереди щла гидесса, громко  рассказывая о второй мировой войне. Вела она себя так, как будто шла по Эрмитажу, абсолютно безучастно и не глядя ни на кого. Но вот она остановилась на углу гостиницы. Дальше у нее шел рассказ о сваях Исаакиевского собора. Семья, мать и двое взрослых детей, стояли рядом. Видимо, гидесса ждала приглашение на чашку кофе здесь, на террасе под мемориальной доской Сергею Есенину.
Она считала, что неплохо бы устраивать поминки под этой доской. В день памяти этого великого поэта она бы пришла сюда. Но в обычный день находиться здесь, вести обыденные разговоры, было ей явно не по душе.
Ее внимание переключилось на новобрачных, устремившихся в Исаакиевский собо. Невеста придерживала подол своего кремового платья. Хотя держать его уже, наверное, не имело смысла. Он был серым.  Может быть, у невесты была надежда спасти его от черноты свежее выложенного асфальта?
Наконец она дошла до главпочтамта.
В окне упаковок приемщица сказала ей:
-На Украину бу вещи не принимаем.
- Но это родственника в Киев. Они в хорошем состоянии. И хороших известным фирм. Это же не тряпье. Что нужны этикетки? Я отправляла месяц назад. Все дошло.
На самом деле она отослала свою обувь, шоколад, свои книги и консервы.
- Ничего не знаю. Идите в справочное.
В справочном девушка, пошарившись в компьютере, сказала, что  second hand нельзя.
Ей так хотелось сказать, что так называемый second hand предназначен для продажи, а это для личного пользования, но она промолчала и услышала вердикт:
- На усмотрение таможни.
Вернувшись к упаковщице, она сказала:
- Разрешили. Но на усмотрение таможни.
Конечно,  последнее она могла бы не говорить.
- В декларации не надо писать вещи. Пишите конкректно и количество. Вы помните что положили?
- Конечно. Но не помню количество.
Приемщица, как бы не слыша ее, взяла ее пакет, перекрутила его скотчем и принялась шить мешок.
- Послушайте, я могла бы сшить мешок дома. Ведь теперь просто. Все по прямой. Не надо прошивать уголки.
- Можете дома.
- Пока вы делаете. Я приготовлю деньги. Сколько стоит?
Упаковщица, как будто, не слыша вопрос, промолчала, используя «вторжение» девушки:
- Продайте мне, пожалуйста, коробку.
- Я что брошу шить мешок и стану обслуживать вас?
Несмотря на то, что никто не возражал, напротив, все были согласны, коробку она продавать не стала. Что с этой коробки? Деньги она должна положить в кассу. А с мешка к себе в карман.
Тем временем мешок был готов. Его полую часть она стянула ниткой  и опломбировала.
- Какой вес?
- Одиннадцать кило.С вас …
- Сдачи не надо, - с облегчением в голосе бросила на ходу она
Вечером по телевизору в новостях показали разорванную рубашку Николая II. Что говорили, она не расслышала, звук был почти выключен из-за предыдущей шумной рекламы.