Любовь в 5-м А

Недавно увидел по ТВ один из детских выпусков "Еролаш". В этом коротком фильме две одноклаcсницы идут из школы домой. К одной из девочек начинает приставать мальчишка.  Они начинают мутузить друг друга портфелями, а потом сцепились в борьбе и покатились по снежному склону вниз. Подружка на всё это смотрела с улыбкой, а потом с восхищением сказала: "Вот это - любовь!".

Ох! Попали они в точку! И напомнили мне наш пятый "А".

Может кому-то будет смешно или странно, но мне нравилась одна девочка в классе - Нина... Нет, я её ни портфелем, ни тумаками не бил - не то у меня воспитание.

Наоборот, я даже подарил ей картинку - фанерку, на которой я выжег большой пассажирский корабль. Причем, не было у меня выжигательного прибора. Выжигал я его увеличительным стеклом на солнышке.

В общем, ни дать, ни взять, любовь у меня возникла.

Мальчишка я был смелый и отчаянный - это признавали все пацаны во дворе. И если возникали разборки у нас, то меня всегда старались привлечь на свою сторону, так как я всегда переходил на справедливую сторону. И защищал её всеми своими силами.

А тут я становился робким и ничего не мог предпринять больше, кроме как посматривать на Нину. По улыбкам в ответ и особому выражению её лица, я видел, что Нина замечает мое внимание и ей приятно это. Но даже это не давало мне смелости подойти к ней и что-то сказать вразумительное о своих чувствах к ней.

Но вдруг я стал замечать, что второгодник и разгильдяй Григорьев, который сидел сзади Нины, иногда дергает её за косу, тыкает в бока кулаками. А однажды, прямо на уроке, сунул линейку прямо под её попу, когда она сидела и спокойно что-то писала.

Нина подскочила от неожиданности, потом обернулась и треснула Григорьевна по голове.

Теперь, я думаю, что учительница всё видела и понимала. Понимала и мои чувства, и Григорьева. Но тогда, мне казалось, что это было моей глубокой тайной.

Григорьева я взял на заметку. И при каждом удобном случае у нас стали возникать стычки. А про неприязнь и говорить не приходится. В основном дело обходилось без драки, но однажды... Однажды мое терпение лопнуло.

На уроке физкультуры учительница нас построила в шеренгу, что-то там говорила, потом скомандовала повернуться направо, и мы побежали один за одним по периметру зала.

И этот Григорьев, как всегда, оказался опять прямо позади Нины. Ну, это - ладно. Так он опять начал бить её сзади. Бежит-бежит, да то стукнет, то дернет.

Меня это очень возмутило. Я был в цепочке далеко и ничего сделать не мог. Но наблюдал очень внимательно. Каждый его тычок прибавлял в мою копилку справедливого гнева изрядную долю.

Наконец, урок кончился. И, как обычно, все рассредоточились, кто где. А я, сам не знаю как, оказался возле Григорьева. Я сказал ему с угрозой:
- Что ты бьешь Нину?
- А тебе-то что?
- А ничего! Не бей её!

Пока мы выясняли, кто что должен делать, все уже вышли из зала и пошли в класс.

Мы остались вдвоем - очень удобный случай. Обмен ударами, мы сцепились и началась потасовка.

Но тут кто-то из учителей зашел в зал, прекратил нашу драчку и загнал нас в класс, так как звонок уже прозвенел.

Мы оказались опоздавшими и, вошедши в класс, остались стоять у двери. Я спросил:
 - можно сесть на место?

Алевтина Дмитриевна внимательно нас посмотрела и сказала:
- Вы только гляньте на этих красавчиков! Уже успели  синяков себе наставить.

Я посмотрел на Григорьевна и действительно с удовольствием увидел замечательный синяк под глазом. При этом обратил внимание, что он смотрит на меня тоже со злорадной улыбкой.

Мы сели на место и урок начался. Вначале, я сидел, как обычно - писал, слушал, что говорила учительница, но постепенно стал замечать боль под глазом и нешуточную припухлость вокруг глаза. Это меня удивило, я посмотрел на своего соседа по парте, и тот сообщим мне, что у меня тоже синяк под глазом.

К счастью, этого инцидента хватило, чтобы Григорьев прекратил оказывать свои знаки внимания Нине. И больше нам не пришлось конфликтовать вообще.

Вскоре, после этого инцидента, подружки Нины пригласили меня погулять после школы. Я удивился, так как никогда такого не было. И, конечно, я согласился.

Была снежная зима и мы бегали, дурачились, смеялись, бросали снегом друг в друга, толкали друг друга в снег. В общем всё, как обычно в таких случаях.

А я с замиранием сердца и всего моего существа ожидал случая, когда мы с Ниной окажемся подальше от всей группы.

Конечно, такой случай представился. Нина стала убегать от меня, я помчался за ней. Она свалилась в сугроб, я - тоже. Секундное  обоюдное молчание и ожидание чего-то важного... Я понял, что момент настал. Я спросил с замиранием сердца: "Нина, давай дружить?".

Это на тогдашнем языке означало: "Я тебя люблю!".

Не забывайте, что тогда были совсем другие времена. Я точно знаю, что мы росли намного чище в моральном плане, чем сейчас подростки. Я вижу и наблюдаю ежедневно молодежь под окнами, слышу их речи, вижу их поступки: отборный мат, дикие вопли,  вино, пиво, водка. Утром возле лавочки валяются шприцы...

Ответ Нины для меня был, как удар обухом по голове - она не сказала "Нет", но она сообщила, что она уже дружит с Гроховским.

Это меня убило наповал. Лучше бы она дружила с лоботрясом Григорьевым, так как Гроховского, этого слизняка, я просто презирал. Презирал за его поступки и слова - это трудно объяснить просто так, тем более я не помню уже этих слов и поступков. Он считался самым богатым в нашем классе. Он единственный в нашем классе жил в своем доме, а мы все в бараках. Он единственный, кто учился в музыкальной школе, хотя она была где-то очень далеко. Меня это абсолютно не трогало. Я был однажды в его доме, так как он хотел подружиться со мной и пригласил меня домой. Он сыграл мне на баяне что-то, что он умел. Я слышал до этого игру на баяне в исполнении дяди Андрея, который научился играть самоучкой и игра Гроховского была просто пиликаньем против него. Все интересы Гроховского были чужды мне. Своими руками он не мог ничего сделать и кривил презрительную мину, когда кто-то что-то сделал. Его не увлекали космические приключения. Он не читал научную фантастику. Суждения его о товарищах по классу были предельно краткими: "Голытьба".

В общем, презирал я его. И тут выясняется такое! Нина дружит с Гроховским! Нет, никакой ревности не возникло. Просто Нина сразу упала в моих глазах. Сразу. Как водой холодной меня обдали её слова и смыли всё.

Нет, не все чувства мои к ней нивелировались. Вспоминаю, что еще долго внутри меня боролись противоречивые чувства: то я вдруг замечал, что по-прежнему исподтишка любуюсь её профилем, то что-то вдруг неприятно сжималось при мыслях о ней. Возникало чувство, вроде сожаления, досады.

И через какое-то время я на Нину перестал смотреть с замиранием сердца. Она перестала для меня существовать, как образец чистоты и красоты.

Вот какие метаморфозы могут происходить с чувствами людей, даже, если они еще дети.

Тем не менее, я до сих пор помню свое первое, чистое, без всяких примесей пошлости, чувство. Неважно, что оно было совсем неудачное. Теперь я даже очень благодарен судьбе, что так всё внезапно кончилось. Важно, что с тех пор у меня никогда не возникало вопроса "существует ли любовь". Я точно знал, что она существует. Ого-го! Только попадись!

Любовь в 5-м "А"
Юрий Солей
14.09.2015