Я не хочу жить без дашеньки продолжение 5

Валерий  Мельников

Я  НЕ  ХОЧУ ЖИТЬ  БЕЗ  ДАШЕНЬКИ… (Продолжение 5)

БЫЛЬ

РЕЗАЛА   ПРОСТРАНСТВО, КАК   КЛИНКОМ
ВМЯТИНЫ  ОТ  ТРЁХЛИНЕЙКИ
ПУСТЬ УХОДИТ
ICH SCHAUSPIELER *
ОНИ  ЕМУ  В  РОТ  СМОТРЯТ
ВОЛОДЯ, ПРОГОНИ  ЕЁ
ДАРУЮЩАЯ   НАСЛАЖДЕНИЕ
ПОБЕРЕГИ   ЗУБЫ
БРОСИЛИ  В  ЛИЦО  СЕЛЕДКУ
ТЕЛЕГУ  И    КОБЫЛУ   РЕКВИЗИРУЕМ   
НАСТУПИЛА  ЗЛОВЕЩАЯ   ТИШИНА   
РАСКОЛ
ПРОБИЛО  ПОЛНОЧЬ,  СВЕЧИ  ЗАЖЖЕНЫ
Я  НЕ  ХОЧУ ЖИТЬ  БЕЗ  ДАШЕНЬКИ
НАД  НАМИ  НЕМОЩЬ   НЕ  ПРОСТЁРЛА  КРЫЛЬЯ


НАСТУПИЛА  ЗЛОВЕЩАЯ  ТИШИНА 

Театр не пустовал при  немцах, он не пустовал и  после того, как  пришли  наши. Трудились день и ночь, восстанавливая спектакли  прежнего  отечественного  репертуара…

Но  однажды  позвонили  из  управления культуры  и  попросили  собрать  весь  коллектив  театра  в зрительном  зале  в  11 часов  следующего  дня. Так же вежливо  попросили   поставить на сцене трибуну, стол, накрытый красной скатертью,  8 стульев  и подготовить  штатное расписание театра с полным списком всех работников. Говорилось, что на этом собрании коллектива  будет присутствовать  очень высокое начальство, которое сообщит всем  нечто  очень важное и ценное  для  всех работников театра.

Заинтригованные  работники театра все  до  единого человека  явились  в назначенное время.

Ровно в 11 часов позвони из управления  культуры  и поинтересовались:
- Все  ли собрались? Нет  ли  отсутствующих  по болезни, или  по другим причинам?
-  Весь коллектив собран,  - ответил руководитель театра.
 - Ждите,  - сказали  очень вежливо  и  повесили трубку…

Через некоторое время на сцену  поднялись  работники управления  культуры и  трое  незнакомцев. Начальник отдела  кадров  управления  культуры  приблизился к трибуне  и  стал  выкрикивать  фамилии, присутствующих  в  зале. В зале наступила  зловещая  тишина. Назывались фамилии и имена тех, которые работали в театре  при  немцах.

К  трибуне  подошёл  незнакомец:
- Всем  названным  лицам,- сказал  он,-  прибыть  к  театру завтра  в 12 часов. При себе иметь документы, провианта  на три  дня  и  теплую  одежду. Кто не явится, будет пойман  и строго  наказан  за  неподчинение  законным  властям.  Всем понятно! - выкрикнул  незнакомец. Ведите  себя  послушно и скромно. Вы будете строить настоящий театр, там, на востоке. Всем понятно! – опять  выкрикнул  незнакомец.  Ответа не последовало…

 *ICH SCHAUSPIELER - Я актёр

РАСКОЛ

Аплодисменты  не  смолкали. Актёры  подходили  к Владимиру и Дашеньке, пожимали им руки, обнимались и даже целовались.

Я кивнул  администратору. Тот  подбежал.
- Цветы,- сказал  я.
- Понято,- ответил  он  и  растворился.

- И ты будешь  вручать  им цветы? - зашипел   главный режиссёр.
- Нет, любезный, - ответил я. – Дарить  цветы  будешь  ты.
- Никогда, - рявкнул  главный. – Если  я  подарю  им  цветы, значит,  я  должен  взять  «Пророка…» У меня другая репертуарная  политика…

- Пусть  репетируют  вне  плана. Пусть это будет  их самостоятельная работа, - настаивал  я.

- Браво! – ни  с того,  ни с  сего  выкрикнула  травести.

Администратор  принёс  цветы.
- Вручи  от  дирекции, - распорядился  я.
- Будет  сделано,- ответил  тот  и отправился  вручать  цветы Владимиру и Дашеньке.

- Эта трагикомедия  многонаселённая,- они   все убегут  туда… Всё  будет  разрушено… Я  много  сил  потратил, чтобы «склеить» коллектив, создать творческую  атмосферу, а ты  хочешь  все  разрушить…

- Что  ты несёшь? -  возмущённо  спросил  я.

- Значит,  раздел… Значит,  ты  с  ним… Раскол…
- Я  за  творчество…

- Ты  говоришь  неправду.  Ты  давно меня «ешь  поедом». Хочешь «сожрать»  меня…  Не получится.  Раздел, так раздел! Два  театра, так  два  театра!
Прислушайся, принюхайся  к окружающей нас действительности… Ты слепой, или  прикидываешься  невидящим…  Всё  трещит… Мы  будем  свидетелями  катастрофы….  Я  кожей  это чувствую… По  Европе «ползают» либералы…  Они  уже здесь… Они  в  одежде, на  прилавках  магазинов.  Они ковыряются  в  нашем  сознании… Я, как художник, чувствую  движение  этого ветра  перемен.  Театр  всегда  бежал   впереди  телеги…   А  ты  оброс  колючками  и пыхтишь… Мир  меняется…. Ты  не  можешь  быть Председателем  художественного совета  театра, понятно?.. Я  буду  делать  культурный  центр. Давай решать сей  час  же. Здесь. Я  объявляю  общее  собрание  коллектива  театра. Будем  голосовать  и  делиться… Ты  забываешь, что твой  Владимир  и  его подружка  работали  в  немецком  театре…

- Какое  же  ты   г…о! – сказал  я  и  выплеснул  остатки недопитого  баржами  в  стакане  в  лицо  Главного режиссёра,  моего  бывшего  друга...

В « Елочном зале»  воцарилась  гробовая  тишина.

Травести  вышла  в  центр  зала и  показала этюд. Она сделала   в  мою сторону  французский  поклон, потом  как бы  посыпала  указательный  палец  левой  руки  солью и сказала  хриплым  голосом:

- Во  даёт! – и   неистово  захлопала  в  ладошки.

Аплодисменты  коллектив  не  поддержал.  Все понимали, что надвигались тяжёлые, тревожные времена  для  театра: сокращения, увольнения, контракты, инфаркты…

Продолжение  следует.