Дневник 123. Глава 2. Набережная

Мастер Шин отправил Виктора домой, отдав ему кружку с витиеватым рисунком и ничего не сказав напоследок. Он выходил из дома номер 5 с куском глины в сердце и незнакомой кашей в голове.

Ему казалось, что Учитель был разочарован его необдуманным вопросом, что нужно было промолчать и попытаться хоть что-то сделать. Он рванул было снова вернуться, но сразу же передумал. "Это будет неуважением",- подумал он и кивнул сам себе.

И тогда ему захотелось прогуляться и обдумать всё сказанное Мастером Шином. Он подумал, что это будет правильнее и неспешно побрел в сторону набережной.

Мысли улетучивались, как дым от сигареты у проходящего мимо старика. Он покосился на рослого Виктора и поспешил прочь. Пальто от сырого холодного ветра спасало добротно, но сильные порывы периодически вихрем пробирались за шиворот и заставляли одергивать воротник, который так и норовил распахнуться. Этта шагал вдоль набережной, отгороженной от реки полутораметровым забором, и удивлялся: «зачем такой большой…многим даже не видно, что спрятано за ним, приходится вставать на цыпочки. А если уж кто захочет прыгнуть в реку, так тут никакой забор не помешает».

Он ожидал от встречи с Шином другого. Ожидал фееричного представления "Знаменитого мага", великого "Учителя" и «Величайшего из лучших», как его называли в прессе.  А получил неоднозначные фразы, расковырянные внутренности (он до сих пор ощущал неприятные покалывания в сердце), и чашку. Вот оно – настоящее волшебство? Или это просто способ взять на крючок нового ученика? Уроки Мастера, настоящие практические уроки стоят баснословных денег. И Виктор готов к тратам, но ради чего? Его вдруг охватило смятение и жадность. Он чувствовал что-то мерзкое внутри себя, разрастающееся с каждой минутой и каждой новой мыслью. Что-то незнакомое, отчего хотелось убежать и спрятаться. Но это были его мысли. Он будто раздвоился, одновременно ощущая безграничный стыд за них.

Поток гнетущих мыслей прервал велосипедист, пролетевший в сантиметрах от Виктора. Он почувствовал порыв ветра и будто очнулся от наваждения. Обернувшись, он проводил взглядом спортсмена и затем уставился на свои ноги. И тут его охватило чувство жажды. Он ускорил шаг, поначалу неуверенно, оглядываясь по сторонам, а затем всё более и более ускоряясь, забыл спустя минуту обо всём на свете.

Этта бежал вдоль набережной, внушая ужас проходящим мимо. Огромная фигура с совершенно детской, открытой и счастливой улыбкой неслась по прямой траектории, разгоняя голубей и зазевавшихся ребятишек.

Виктор был на грани. Он вдруг ощутил своё тело подвластным, подчиняемым. Он хотел узнать, что ещё оно может. Он разгонялся и прыгал, насколько мог высоко, и бежал дальше, потом стал перепрыгивать через стоящие стройными рядами лавочки, запыхивался, и радовался своему безумию как младенец первым шагам.

Он несся вдоль набережной, вдыхая свежий и влажный, прекрасный воздух городка и чувствовал, как любит всех тех, кто смотрит на него сейчас – тех ужасающихся и шарахающихся людей, идущих мимо, их лица, взгляды, жесты. Ему так хотелось накинуться к ним с объятьями, но он бежал прочь, не давая своему телу ни секунду передышки.

Наконец, спустя полчаса он рухнул оземь под мостом, споткнувшись о бетонный бордюрчик, незаметно расположившийся прямо по его ходу движения. Боли от падения он не почувствовал, поглощенный ощущением разливающейся по телу жаркой отрады.

Он властвовал над собой. Ему было всё равно, что грудь буквально разрывается, ноги донельзя накопили продукты своего мышечного метаболизма, а сердце выбивает чечётку о рёбра.

Он лежал лицом вниз, на бетонном скате и смеялся. Смех был похож на рёв, рык, но это была радость, совершенно неземная по своей силе.

Виктор победоносно перевернулся и ощутил, как боль пронзает каждую клеточку, и сводит с ума мозг. Он точно знал, что это всего лишь эффект, просто отклик от тела. Его улыбка не сходила с лица, и глаза продолжали быть открытыми, когда сердце сделало последние три коротких и сильных удара.