Russian Love - 46

"Любовь по-русски" типа криминального романа с развитием в будущее

Хотя этим могла распоряжаться и более рядовая прислуга, но за общим порядком решение всяко «особо приближенный» должен был принимать. Лешка никогда не страдал манией подозрительности, но вот как анекдот Иришка его своими претензиями кое-чему да научила, да и Вадик Беркут науки добавил. И Лешка, -
– «А мне почем знать? Тут кругом одни персоны, а я как босяк из народу. Я и не смотрел ни на кого, еще поймут чего превратно, мол нарываюсь. А соседа, так только и заметил что он жрет да пьет как лошадь, словно этикета никакого не соблюдая? Мне то что про этикет знать? Я пролетариат, мне до фени»; 
– «Ну ладно, разберемся... А сам чего тогда ни ел не пил, раз до фени!? Старались для гостей, накрывали!», - уже видно потеряв интерес выдал Аркадий и чувствовалась в нем какая-то надменность, но в тоже время и холуйская. Нет не стала бы графиня подле себя такого советника держать, сколь бы он полезен ей не был, а только на расстоянии. Лешке расхотелось отвечать на последний пустой вопрос, но все же, -
– «А ты что про народ вообще-то думаешь? Все на халяву что ли молятся? Это только шушера, что любому за кусок продастся. Таким вообще плевать, кто лохи, а кто короли. Лишь бы блат себе урвать...»;
И Лешка отвалив от колонны веранды, пошел прочь. Поминки тоже не оставляли никаких трогательных воспоминаний о графине, хоть Лешка был о ней только хорошего мнения. Все стерла эта обывательщина натур, одним дела нужны, другим своя особенность, третьим значимость на таком «мероприятии», но чисто по-человечески, вроде никому дел не было и чувств подавно. Хотя Лешка и так уже знал, что европейцы холодные на чувства, а уж аристократы всяко и подавно... Потом они с Иришкой бродили по старым знакомым местам Павлов-Пассада, но все тут уже казалось каким-то не таким как раньше, видно фронт все-таки нанес свой мрачноватый отпечаток, как и диктатура Астафьева в натурах и душах людей. И это были словно не похороны графини, а похороны фронта с Астафьевым вместе. Прощание с какой-то эрой прошлого, которая уже никогда при всем желании вернуться не сможет, даже намеком. Потом увидели Юльку, она тоже была в трауре, во всем черном, видно почитала графиню от души так же. И никто не улыбался и не радовался встрече после долгой разлуки из-за фронта и словно это, вопреки логике, их как-то объединяло снова, в единых дух, в единую команду, как когда-то на суде против Столбняка. Тут словно замкнулся какой-то круг, цикл истории, и как когда-то они вернулись на исходную прежнюю точку. Прежде чем покинуть этот уютный в сути мирный городок, сначала задержали Ирину, потом Юльку и когда Лешка уже хотел ехать домой один, позвали и его. Оказывается бабка графиня не забыла о них в своем завещании и видно имела на них немалые чаяния на будущее. И когда адвокат зачитывал ту часть завещания, что была посвящена Лешке, а ему выходило доставалось больше, чем Иришке и Юльке, в залу имения присутствовал и Аркадий и один из племянников графини Егор, и Лешка плохо вникал в мудреный текст завещания, написанный по дворянской этике и слогу, и случайно прошел глазами по присутствующим. Егор стоял в какой-то горделивой позе, приподняв голову как аристократ, но опустив глаза в пол, а вот Аркадий, этот взгляд включал в себя столько противоречивого и досаду и презрение, и надменность и отторжение, и какое-то благородство и холуйство... и Лешке захотелось вот так просто взять и уйти отсюда, ибо он ни на что не претендовал. Только потом он примерное понял понял взор Аркадия, что тот рассчитывал за преданную службу графине чего-то куда как большего чем получил, а он, простой мальчишка из работяг, урвал такой куш по наследству, в чем и было выражено все презрение Аркадия к нему, коий всяко себя считал куда выше и достойнее по положению в сравнении с Лешкой. Но Лешка вспомнил, что графиня что-то говорила типа, что Лешке быть настоящим дворянином по его натуре в былой, царской Руси, а потом подумал что дело все-таки в девчонках, ибо графиня им доверяла меньше из-за ветренности и девичьих глупостей, а муж на Руси всегда считался головой рода. И раз Лешка авторитет для Иришки, то лучше он распорядится наследством в ее благо, чем она сама начнет задирать свой носик. Графиня знала что он мальчишка честный и не алчный, и то, что Иришке его под себя не подмять. Кому еще более надежному доверить такое, кто присмотрел бы и позаботился о внучатой племяннице? Только Лешке. Графиня знала, что Иришка его не оставит, как и он не отречется от нее. И еще, что вдруг понял перед самым отъездом Лешка, что графиня не «ушла» на тот свет, она сделала наследство так, словно осталась живым духом среди них, которая следит, чтобы все было так как она хотела. И вот как она это так утроила, тут было гадать бесполезно, да и мистика какая тут была не при делах. Но обязанности и ответственность по завещанию, графиня все же на шею Лешке повесила. Однако, он махнул рукой, ему не привыкать, как-нибудь разберемся и справимся. А Аркадия он постарался забыть навсегда, ибо лучше быть в нищем народе, чем в знатных холуях. Егор же как оказалось, тоже отметился на фронте и показал себя далеко не слабаком и с хорошей головой. А фронт все боле затягивался и вял, лишь огрызаясь отдельными длительными перестрелками, словно потеряв Лешку, потерял и интерес к продолжению. Да и с новыми границами определились, и сами афставьевцы уже добивались перемирия и переговоров, надеясь видно так, чего-то себе выморозить в компенсацию поражений. Военный режим Астафьева рухнул, народ был почти весь против него, но ту задачу, которую видно ставил на него пентагон или российские олигархи, он все же выполнил, а теперь пора его было отправлять в утиль, как и до его прихода в кремль, он был какой-то теневой неприметной пешкой. А дальше... было одно интервью по «Бердичев-ТВ», где Лешка все и высказал за народ, -   
– «Астафьев не просто стал исторической фигурой, каким быть на Руси не надо. А стал типа знаменателя перемены эры. То что было до Астафьева – уже ни вернется, и кто еще слепой – мир уже в России изменился. Но. Был Шагалов, вынужден был инициировать свою погибель. Был Ненашев его оттеснили в сторону. А это все – Кремль. Теперь, была Москва – задавили горожан, отныне это больше не столица России. И так, вывод; на данный момент и скорее всего на дальнейшее будущее, Астафьев останется единственным символом понятия Кремль и власть России. То есть вы должны понять, что, кого теперь в  Кремле ни меняйте, кого не ставьте, это уже прокаженное место и понятие почти для всея Руси. Это уже образ и дух гадкого антирусского диктатора Астафьева, а не кремль. Народ может все простить, но такого... Кому там продал и предал кремль и Россию, Астафьев, уже значения не имеет и никто в том разбираться не станет. Последствия того, что понаворотил кремль по Руси, может разгрести и искупить только кремль, но через сколько десятилетий и как он это сможет сделать, сейчас никого не интересует. Россия это прежде всего нация, народ, но никак ни территории, города, заводы или залежи полезных ископаемых. Это живые люди, которых предали невесть кому и за что. Кремль - это отныне идентично мафии»;   
– «Значит ли, что отныне столицей России признан Бердичев или какой другой город? Я наслышан о так именуемом СПС или скрытом народном правительстве в городке Балашове, что можно тоже...», - спросил ведущий канала, но Лешка его понял с полуслова и договорил, - «...Не можно. Потому как во-первых Шагалов официально «погребен», во вторых – это скрытый совет и он не представляет никакого правления, а только работает над программой новой России, ее социального устройства и законов. Это как внештатные добровольцы из экс-политиков, экспертов, экономистов и законников, что ратуют душой за истинную Россию, без всей этой политической мишуры и бюрократии. Я не умею говорить как политик и не разбираюсь в сих колбасных обрезках. Но ответьте себе сами на кого уже не первый год возлагает все основные надежды и чаяния русский народ, как не на Бердичев? А это уже далеко не пустой звук или капризы обывателя, это будет посильнее любой политики власти, ибо в сути она всегда была формальной и фактически в России правила крупная мафия и теневые корольки. А потом, давно известно что и для западной общественности, Бердичев уже стал более чем символом справедливости человека, а такое за раз не отменишь в душе и памяти людей. К нам сюда приезжали не просто туристы и любопытные, а и те, что от лидеров западных общественных движений, готовых вести борьбу у себя на западе, за справедливость и идеалы человека, простого человека. Тут вроде и спрашивать было нечего?»;
– «Да, вы правы, все факты указывают на этот уже город, что вырос из былого малого городка и вобрал в себя все лучшие умы России и таланты и самых смелых и решительных борцов за справедливость человека в России. По всем параметрам, это уже пусть неофициально, но является столицей новой России», - только и развел руками корреспондент. А Лешка подумал и отмахнулся, -
– «Столица – не столица, что мы понимаем под этим словом? Если власть по всея Руси, то может это и не столица, а как храм мечты россиян на будущее, на лучшее будущее. Но конечно не как музей или кладбище, к такой роли скорее ныне подходит Москва. Я бы сам не стал бы мешать в одном и город политического правления России и город мечты, надежды и веры. Пусть город остается в сути таким каков есть, и даже в каком-то стабильном ключе и духе, а не типа раздутого шоу столицы или великого города. Политическую столицу или город правительства России можно сделать и в другом городе. Я бы даже выбрал Питер, но он сейчас как в осаде, в окружении врагов. Ибо Питер ближе всего к западу. А Бердичев оставить этакой чисто внутренней русской обителью души и чаяний. Даже как банк России, тут скорее в режиме закрытого хранилища или копилки на будущее. Это как можно сказать фундамент или основа, отталкиваясь и опираясь на которую, вся остальная Россия сможет строить свой новый мир...»;