Покорение эфира

               
                Покорение эфира

     В июне 1994г. журналист Константин Латыфич пригласил нас втроем в прямой эфир на радио "Самара- максимум". Мы приехали к 12 ночи в студию, что находилась на последнем этаже Дома сельского хозяйства. Там уже сидел Миша. До утра не прекращались звонки радиослушателей. Интерес был огромен. Мы отвечали  по трем телефонам. "  Раз такой спрос ,- сказали мы, - то выделите нам    небольшое время для краеведения". Сразу придумали рубрику: "Самарский дворик".  Увы, опять получился конфуз. По договоренности с редактором мы сделали 30 минутную запись на кассете и стали ждать передачи.  Миша растрезвонил об этом на весь город и этим заинтересовался Владимир Иванович Корнилов, представлявший в то время ЛДПР в Самаре.  Мы  все ждали и ждали, а передачи не было. Корнилов рассвирепел , заявив что его время золото и начал звонить  самому главному на" Максимуме" Константину Лукину, угрожая, что если передача не выйдет, то утром под окнами  соберется  пикет патриотов.  Лукин   чуть свет позвонил мне домой и  просил унять ЛДПРэровцев, которые не понимают, что краеведческая передача есть неформат.   Я спросил, а что такое формат? Он объяснил, что их FM  радиостанция ориентирована на западную рок музыку.
   Миша пожаловался Рассохиной, а та пожала плечами, мол, что за проблема, ведите на Радио 7  свой "Самарский дворик" от русского культурного центра. На том и порешили. Мы встретились  с редактором русского вещания Людмилой Сергеевной Русановской и составили график , план  выхода в эфир.  Я быстро в своей комнате на Чапаевской, 180  в квартире 6 сделал мини-студию. Там  Миша начитывал наши краеведческие статьи,  которые оформлялись музыкой. Все это записывалось на кассету и передавалось  на радиостанцию, которая располагалась недалеко от улицы Гагарина, где как раз строилось метро.
     Рассохина обещала окупать все издержки по чекам. На радио  предполагалась оплата за эфир. Авдеев приобретал  пластинки, а мы кассеты , микрофоны, магнитофон и мини пульт. Часовые передачи шли раз в неделю с повторениями.   "Самарский дворик" жил в эфире  в течение двух лет и нашел своего слушателя. Нам звонили, предлагали новые темы, спорили. Передачи выходили не только в УКВ, но и на коротких волнах. Поэтому  прием шел даже за границей. Как-то позвонили из  Пражского университета, заинтересовавшись темой КОМУЧа и  чехословацких военнопленных, поднявших антибольшевистский мятеж в 1918г.
     За это время  мы записали множество интервью, выступление певцов, поэтов, писателей, экономистов, политологов.  Вокруг нас стала собираться творческая молодежь: актеры, работники оперного театра.  На радио в передаче "Самарский дворик" звучали гитаристы  Сергей Егоров, Борис Гардеев, солист Станислав Тен, тенор  Александр Лебедев, певица Марина Калашникова, пианист Сергей Старыгин,  барды Виктор Пащенко, Игорь Юрин, поэты Гергий Квантришвили, Виталий Владимиров, Виктор Володин, Николай Ралдугин,  рок-музыканты Евгений Муратов, Владимир Елизаров и многие другие. Интервью давали демократы  Анатолий Черкасов, Михаил Страхов, монархист  Константин  Кузнецов.
   С бас-баритоном Сергеем Пинигиным мы познакомились около оперного театра. В полночь он исполнял арии около памятника Куйбышева. Завязалась беседа. Оказалось парень закончил Казанскую консерваторию, но не смог найти себя на профессиональной сцене, хотя владел  божественным голосом. Он  ходил по городу и писал на афишах: "Кому я нужен?", а потом пел   где придется, куда пригласят. Певец  некоторое время работал в Покровском соборе, потом в Петропавловской церкви. Оригинала долго  на одном месте не держали: то он начинал  во время службы петь на немецком языке Малера, то принес с собой в сумке собачку, и та выскочила не во время. Мы сделали с Сергеем полуторачасовую запись русских романсов под аккомпанемент Татьяны Ларцевой на фортепиано.  После  передачи с Пинигиным  телефон надрывался от восхищенных слушателей.
     Запомнилось знакомство с Андрюшей Елисеевым.  Он, тогда большой и накаченный,  подошел к нам с Ириной на углу Рабочей и Чапаевской со словами:" Коммунисты к власти не вернуться и с вами не опасно познакомиться. Шансонье Андрей Елисеев".   Мы записали с ним несколько программ. Андрей сам себе  аккомпанировал на пианино.  Мне понравилась свежесть образов и  подача в традициях Вертинского. Парень попросил  меня написать на его стихи несколько шлягеров. Я так и сделал, аранжировав альбом  с помощью  синтезатора. Позже эти наши общие песни исполняла Марина Калашникова, певица оперного театра.( http://ololo.fm/search «Андрей Демидов Андрей Елисеев» 18 песен.  Слушать онлайн или скачать mp3. http://ololo.fm/search Марина Калашникова 1995г.  https://vk.com/audios236769689 Андрей Елисеев)
Шантаны

Иные песни в шантанах плыли,
И бархат норковый иной с плеч соскользал:
Мы тоже были, мы тоже пили,
Да так что Вам, потомки, Бог еще не дал.

В шикарных тройках подъехав к Яру,
Мы выходили, грудь в крестах и орденах.
Шептались дамы, шептались дамы.
Ах, эти дамы, побери вас прах.

На Казанской в блестящих гостиных
В вист играет самарский бомонд
И не знает, что к ним из Берлина
Едет шулер семнадцатый год.

Мы знали женщин, таких прекрасных,
Каких сейчас давно уже в помине нет.
Пылится образ их в музейных залах,
Унес их души неземной кабриолет.

Вот потому мы за рюмкой плачем,
И эта музыка не радует ничем:
Мы вспоминает дворцы и дачи,
Там где сердца наши остались насовсем.

На Казанской в блестящих гостиных...

  Олег Айдаров в то время работал  корреспондентом  музыкально-литературного обозрения. Ему понравилась идея  свободного творческого микрофона и он написал статью о нашем "Самарском дворике".  Вскоре нас стали посещать эмиссары с  местных телестанций, предлагая  за  деньги пускать исполнителей. Я сказал, что творческие люди , к сожалению,  "бабок" не имеют, наоборот  им надо платить за заполнение эфира. На меня посмотрели как на дурака. Мой жизненный опыт таков: чем способнее личность, тем меньше у нее денежных  возможностей. Все "баксы" аккумулируются в руках бездарей. 
     Если в творческом плане у нас  дела шли отлично, то в финансовом  наступил полный крах.    Галина Николаевна  Рассохина отказалась оплачивать все счета. С радио давали иногда чистые кассеты. В  городе нас стали называть бессребрениками, а за глаза идиотами. Мише все это надоело и он сказал, что без навара работать больше не будет.  Поэт написал возмущенное письмо Сысуеву, но ответа не получил.   Мы вместе  ходили в администрацию, просили поддержки и в мэрии, и у губернатора. Нам отвечали везде одно и тоже :" Вы не наши люди".
    Людмила Гавриловна Кузьмина, как правозащитник, предложила   юридическую помощь и дала бесплатного адвоката Игоря Анатольевича Богомолова.  В это время в прессе шел вал плагиата с наших книг, остановить который было невозможно. К чести Кузьминой она лично собирала в папочку  наши статьи, подписанные чужими фамилиями.  Нарушения  авторских  и смежных прав  лежали  на поверхности, и Богомолов составил 10 гражданских исков. Он хотел  лично убедиться как работает судебная система Самары.   Система не работала никак.  Учредители  нарушителей оказались зарегистрированными в дальних деревнях по несуществующим адресам  и т.д.  Богомолов получил нервный стресс и запил. Во время хождения по юридическим  инстанциям , Ирина встретила свою университетскую приятельницу, что  работала судьей. Та послушала и сказала: "Суд - это где собаки ссут, а вы что здесь делаете? Вроде умные люди.  Пишите лучше книги и не  обращайте внимания ни на что".
   В это время в городе возникли новые общественные организации: Купеческое и Дворянское собрания. Как краеведам нам  стало очень интересно познакомиться с живыми потомками тех, про кого столько писали в своих книгах. Однако нас там встретили очень холодно. Наследники  говорили, мол, кто вам разрешил ворошить прошлое, наших дедов ограбили, а вы на этом наживаетесь. Мишу Авдеева, как представителя  князей Катанских принимали в этих обществах очень хорошо.  Поэт просил нас  не подходить близко  к нему на этих встречах.  Такие походы не были бессмысленными. Материалы из домашних архивов предоставили родственники Сапунковых, Елшиных, Мясниковых, Ильиных,   наследник рода Фильчугиных-Пантеровских,  Юрий Сергеевич  Саганбеков, имевший все документы на владение купеческим домом по улице Панской. Нежелание Авдеева  общаться  с нами на людях оставило  негативный осадок. Между нами и  поэтом  пробежала кошка.
      У Михаила, как снег наголову, буквально из неоткуда появились новые товарищи.  Из Питера вернулся монархист Костя Кузнецов, у которого в Самаре  черные риелторы отняли  квартиру. Парень остался без жилья. Он сблизился с Мишей. Кузнецов был исключительно талантливым лингвистом, кожей чувствовавшим литературу, однако его критика часто  переходила в критиканство.  Мише он заявлял, мол, как ты смеешь писать стишки, когда на этом поприще трудились такие великаны, как Николай Гумилев и Георгий Иванов.  Кузнецов  камня на камне не оставлял от творчества  Цоя , Кинчева, Самойлова, Кармильцева.  Это вызывало у меня сильное раздражение. Авдеев , не боявшийся высказывать свои мнения перед любыми чиновниками, вдруг тускнел, начинал извиняться, признавать несуществующие ошибки.  Мне все это очень не нравилось.
   Вдруг  появилась Мишина первая любовь, которая стала предлагать продать квартиру в Шанхае и купить коммуналку в Москве в разбитом доме. Авдеев потерял голову и был согласен на все. Мы убеждали поэта: " не надо делать таких необдуманных поступков.   Ты же любишь Питер, а в Москве у тебя  нет ни одного родственника  и приходится останавливаться у  лидера Консервативной партии Льва Убожко." Поэт  кричал, что кто встанет на пути небесной любви, того, мол раздавлю.  Вскоре девушка куда-то исчезла. У нас отлегло от сердца.
     Чуть позже появился Валерий Владимирович Павлюкевич.  Он прибегал к нам на  домашнюю студию "Самарский дворик" с криком:"Где, монстр, надо срочно принять, у меня в сумке  Бренди."   Сразу становилось не до записи.  Видел, как Авдеев попадает под чужое влияние, но остановить было невозможно. Павлюкевич    обладал умом, талантом и  большой силой воли. В нем жил прирожденный администратор и организатор. Валерий Владимирович  мог починить водопроводный кран,  поменять счетчик, перепаять  усилитель.  Он был деловым человеком, иногда подсказывал   мне с Ириной, мол пойдите в такую-то газету , вас там будут печатать. Валера умел двумя, тремя словами обрисовать человека и буквально  пригвоздить к стене. Например, все покатывались со смеху , понимая о ком идет речь, услышав:" К нам идет Чебурашка на длинных  ножках   или активная немощь опять булькала в политизбушке,  или он парень симпатичный только слюни до пояса..."     Валера писал рассказы. Помню такую зарисовку: дворники рано утром отчаянно мели улицу, желая запрыгнуть на метла и улететь куда подальше. Природа обидела их, ведь так хотелось быть  бабами- дворничихами, тогда бы все получилось...
      Валера нравился  Михаилу  своим размахом  и умением  добавить в пресную жизнь немного  остроты.  Павлюкевич мог подойти к подозрительным мужикам в наколках, стоящим за разливным пивом на Дне и заорать:"Ну, который казел тут последний?" Те в ответ: "Чо?"  Наш  герой   тянет сквозь зубы :" Извинить...и" и испаряется. А вот такой случай: сидит десантура на Самарской площади у фонтана и  расслабляется водочкой. Валера к ним, мол, ребята, вы и есть голубые    береты? Те удивленнно: "Да-а".  "Ну, значит  вы голубые?",- наезжает  наш юморист-приколист.  И ведь часто это ему сходило с рук,  а Миша восторгался смелостью друга. Кстати  Павлюкевич  ценил других  по способности на смелый поступок. Помню приходит и восхищается , мол иду я вечером по Вилоновской, уже темень, глаза выколи, а навстречу губернатор Титов, слегка поддатенький, да без охраны, словно простой самарец, уважаю.  Еще  Валерий Владимирович восхищался  Александром Лашманкиным за его  политические шутихи.   Авдеев сделал выбор не в пользу нас, заявив, что ваши идеи не находят финансовой поддержки.   Значит не надо морочить  другим голову. Кто-то воздействовал на Авдеева, убеждая, что мы заняли его святое место в краеведении, совершенно незаконно, вероломно и несправедливо.