Флейта гассана

2
    МУНИД   ЗАКИРОВ

    ФЛЕЙТА ГАССАНА

Фэнтези  для чтени                Льётся песня, унося нас в далёкую Персию:
                Воздух прозрачный и синий,
                Выйду в цветочные чащи.
                Путник, в лазурь уходящий,
                Ты не дойдёшь до пустыни.
                Воздух прозрачный и синий.

                Лугом пройдёшь, как садом,
                Садом – в цветенье диком,
                Ты не удержишься взглядом,
                Чтоб не припасть к гвоздикам.
                Лугом пройдёшь, как садом.
3

                Шёпот ли, шорох иль шелест-
                Нежность, как песни Саади.
                Вмиг отразится во взгляде
                Месяца желтая прелесть,
                Нежность, как песни Саади.
                Голос  раздастся пери.

                Тихий, как флейта Гассана.
                В крепких объятьях стана
                Нет ни тревог, ни потери
,                Только лишь флейта Гассана.
                Вот он, удел желанный
                Всех, кто в пути устали.
                Ветер благоуханный
                Пью я сухими устами,
                Ветер благоуханный.    
                Сергей Есенин

 

4

 

                Сергей Есенин

Кабинет редактора газеты « Бакинский рабочий». На вид скромный, но чувствуется, что здесь была приёмная богатого и знатного человека. А сейчас стол и ряд стульев, у стены шкаф с документами, макетами номеров газеты , фотографии, папки с бумагами. . Рядом с креслом редактора  небольшой столик с телефонами на нём и записными книгами    и справочниками. Рядом с редактором  газеты Петром Ивановичем Чагиным сидит за столом молодой человек с русыми вьющимися волосами модно одетый, радостный и слегка возбуждённый, словно ждёт решения вопроса в его пользу, но при этом слегка сомневается. Это известный поэт Сергей Есенин.
 Чагин говорит по телефону:- Василий, ты знаешь, кто у меня сейчас сидит и смотрит выжидающе своими голубыми глазами? Это Сергей Александрович.
 - Какой Сергей Александрович? – слышится в трубке.
  У меня Сергей Есенин – наш любимый поэт. Сергей улыбается. _ Он сейчас к тебе приедет, погостит. А я приеду после работы. Положив трубку, Чагин повернулся к Есенину с улыбкой:- Поезжай к брату, он ждёт. Тебе я, надеюсь, будет интересно поговорить с ним, ведь он годы уже работает в Персии, сейчас комендант посольства в Тегеране.  Познакомишься, он многое расскажет об этой замечательной стране – ведь ты мечтаешь о Персии.
 - О, да. Но как я доеду до вашего брата?
Машина ждёт тебя внизу.
 С балкона дома Василий смотрит на дорогу, ожидая приезда Есенина. Мать и отец хлопочут у стола, накрывая его вкусными восточными закусками и сладостями.
 Шофёр Коля подъехал к дому и, увидев Василия, закричал:-  Доставил благополучно, как приказано, никуда не заезжал.
 Сергей, легко спрыгнув с машины, быстро вошёл в парадное и через несколько минут обнимал новых знакомых. Поцеловав руку матери,  и назвал себя : - Сергей.
 Сели за чай. Разговор сразу перешёл на « ты».
 - Узнал от Петра Ивановича, что ты на днях приехал из Тегерана, и днями опять уезжаешь в Тегеран. Я хочу поехать с тобой. Хочу посмотреть на эту чудо – страну Востока. Я всё же, несмотря на уговоры Петра Ивановича остановиться у вас, на всякий случай, заехал в гостиницу  »Новая Европа» и взял номер. Вы уж меня простите, но я всё же думаю, мне придётся  жить там, здесь рядом всего два дома.
 Чай остыл. Сергей отставил стакан.
 - Может быть бутылочку белого вина? У меня  как раз есть « Саэро»!
 - Правда, это лучше всякого чая.
 -  Да, у нас. Но не в Тегеране. В Персии чай – это божественный напиток, напиток богов.
 - Ну,  а  я всё же предпочитаю Бахуса.
  Василий разлил в бокалы светлое золотистое вино,  чокнулись.
 - Во имя дружбы,- сказал Сергей,- правда, за мной ходит отчаянная слава заправского пропойцы и хулигана, но это только слова, но не такая уж  страшная действительность. Всегда,  почему то получается так, что Есенин один в ответе.
 Допив бутылку « саэро» Есенин предложил пройтись по городу, посмотреть на море.               
                ***
  Кабинет редактора. Не успел  Чагин проводить Есенина , как раздался  телефонный звонок. Звонил Сергей Миронович Киров: - Пётр Иванович! Слышал, что у вас  был Сергей Есенин? Хотел бы посоветоваться с вами  по поводу его пребывания у нас и о его  просьбе разрешить ему поездку в Персию. Зайдите ко мне.
 Чагин немедленно ответил, одним словом: - Иду.
И тут же чуть ли не выбежал из кабинета.
 Киров встретил главного редактора газеты « Бакинский рабочий» и Второго секретаря компартии Азербайджана Чагина, так как будто  давно не виделись.
 _ Помнишь, как Сергей Есенин читал нам стихи о Востоке, Персии?
 - Ещё бы, - улыбнулся Пётр Иванович. Представляете только, что у меня в кабинете он убеждал меня: - Поймите и вы,- быстро расхаживая, говорил:- Я еду учиться. Я хочу даже поехать в Шираз и думаю, поеду обязательно. Там ведь родились все лучшие  персидские лирики.
- Да, рвётся парень за море, - улыбнулся Сергей Миронович. И вот что я подумал, товарищ Чагин. В Персию мы не пустили его, учитывая опасности, какие его могут подстеречь, и боясь за его жизнь. Но  ведь тебе поручили создать ему иллюзию Персии в Баку. Например, наша дача в Мардакянах, чем тебе не Персия?! Там тебе и розы и соловьи,  и старинный дворец. Так
создай! Чего не хватит – досообразит – он же поэт – да ещё какой! Да, вот ешё что – пригласи режиссёра нашего театра, он всё разыграет – ну там актёров подберёт, костюмы, реквизит, танцовщиц или создаст образ персиянки молодой.  Одним словом поставит спектакль. Реалистический а – ля Станиславский и он поверит, что находится в своей любимой Персии.
 - Будет исполнено, Сергей Миронович, пожал руку Кирову Чагин и вроде, как окрылённый, покинул кабинет секретаря партии.
                ***

 Василий и Сергей удобно расположились на балконе дома. – Я уже тебе много рассказал о Персии, ты не устал Сергей?
 - Никогда! Я слушаю тебя внимательно. Продолжай.
 - Ну, вот несколько слов о тегеранском базаре. Это настоящий лабиринт улочек заставленных торговыми лавками и дуканами, по которым можно блуждать и не скоро выйти. А можно просто заблудиться. Несколько слов о типажах, заполняющих базар. Или вот по базару проходят верблюды, нагруженные различными тюками, это какая то часть каравана прибывшего из Барсы или Багдада. У больших лавок  с величественным и довольным видом, неторопливо перебирая чётки, стоят  именитые купцы. Они с чисто восточной любезностью приглашают в свои лавки европейцев.
 А вот, поджав ноги, укутанный в поношенную абу, сидит на прилавке( в виде полатей) старец, неторопливо потягивая крепкий чай из маленького стаканчика. Перед ним, под двумя – тремя  стеклянными колпаками насыпаны довольно большие кучки золотых монет; здесь и русские десятки и пятёрки, империалы здесь и турецкие лиры, и английские соверены, тегеранские бумажные туманы, здесь и крошечные золотые персидские пятигранники, здесь и персидские бумажные деньги различных провинций. Старец упоён своим величием. Это – сарраф – меняла.
 Ты знаешь ,Вася , - вдруг перебил гость, я хочу создать целый цикл стихов про Восток, про Персию. Про Персию старинную, и древнюю, про Персию новую, такую, как она есть. Я говорил с руководящими товарищами о поездке в Персию, и мы , возможно поедем вместе.
 -  Ну, о Персии мы ещё поговорим, а сейчас давай пробороздим море на паруснике.
 Отлично, Васенька.
 На приморском бульваре их обступила толпа лодочников, предлагая свои услуги прокатить по Бакинской бухте. Пробираясь к лодкам, на одной из них Сергей увидел её название « Пушкин».
 - Сядем в эту.
 Подросток лет двенадцати – четырнадцати с улыбкой подал руку Сергею и с ребячьей удалью втянул его в лодку. Отшвартовав от других лодок, мальчик натянул парус, и лодку понесло по бухте. Мальчик не сводил с Сергея глаз, не то он был зачарован кудрявыми, светлыми волосами Сергея, не то считал необходимым отвечать на улыбку Сергея своей улыбкой.
 - Ну, а как тебя зовут? – спросил Сергей
 - Мамед.
 - Ладно, ты управляешь парусом, не боишься, что утонешь, ведь это же море.
 0нет, это не море, это бухта. Море там, за островом Нарген
 - А как ты назвал свою лодку?
 - Это не я назвал, это папа назвал. Её зовут « Пушкин»
 - Я прочёл. А ты знаешь, кто был Пушкин?
 - Знаю. Пушкин был мусульманин.
 - А что он делал?
 - Он ничего не делал, он писал стихи, много – много хороших стихов писал. Он был настоящий писатель.
 - Я тоже пишу стихи , много – много пишу стихов, таких же, как Пушкин.
 - Нет. Ты хоть и пишешь стихи, но ты всё же ещё не Пушкин.
 Мамед улыбнулся. Улыбнулся в ответ и Сергей.
     Лодка пристала к берегу. Расплатившись с Мамедом, друзья пошли по набережной.
 - А Мамед прав, я ещё не Пушкин, Вася.
 

                ***
 Василий уехал по службе в Тегеран. Прощаясь, Сергей, с какой- то непонятной грустью, тихо произнёс: - Ничего, скоро увидимся. Я обязательно поеду в Персию. Обнялись. Не оглядываясь , Сергей зашагал  к Девичьей башне.
 Василий долго смотрел ему вслед, затем поднял чемодан и стал подниматься по трапу на корабль.
 Сергей услышал прощальный гудок судна, нервно свернул с бульвара и зашагал знакомой тропинкой.
В одном из переулков у него был вкусный духан, куда он иногда заглядывал и, почувствовав запах шашлыка люля – кебаба , он зашагал быстрее. Вдруг навстречу ему выбежал мальчишка,  в руках которого была кипа газет.
 _ Покупайте « Бакинский рабочий»  Покупайте  газету со стихами знаменитого Сергея Есенина,- размахивал он газетой и почти бежал по переулку.
 -  Мальчик, продай мне две газеты!- стал перед ним Сергей
 - А, понимаю – одну себе, а другую для подруги, - улыбнулся газетчик и мгновенно протянул Есенину два экземпляра. -  Пусть читает – хорошие стихи: – Никогда я не был на Босфоре… Я тоже не был…
 - У тебя всё впереди, обязательно будешь.
 Спасибо! Громко прокричал мальчик и, не оглядываясь, побежал дальше: - Свежая газета! Наша газета…
 Сергей сложил газеты и зашёл в духан. Хмыкнул – Ха! …Никогда я не был на Босфоре. Посмотрим ещё!
 Тут навстречу ему, вышел, низко склонившись,  хозяин заведения : - Добро пожаловать , дорогой друг. Сегодня у нас праздник. К нам пришёл знаменитый певец и музыкант Молдобек – великий исполнитель газелей Хафиза. Пока гость и хозяин проходили вглубь  зала , музыкант взял в руки  барбат и стал настраивать старинный  инструмент напоминающий лиру. Пальцы музыканта побежали по многочисленным струнам.  Хозяин духана усадил Есенина в уголке, удобном для наблюдения за людьми в зале и исполнителями музыки.
 Мгновенно на столе появилась бутыль красного вина, букет сочных трав, лаваш  золотистая брынза, оригинально расположенные на блюде свежие овощи.
 Молдобек торжественно поклонился Сергею и запел:
 Дам красотке из Шираза Самарканд, а если надо - Бухару и все  сокровища       Багдада!
А в благодарность жажду родинки и взгляда.
Дай вина! До дна! О кравчий, ведь уже не будет
 Мусаллы садов роскошных и потоков Рокнабада!
        Зинда бод! Слава  тебе,- кричали посетители подвала.
 А певец продолжал: -
 Слушай,  жизнь моя, советы: ведь для юношей счастливых
 Речи о дороге жизни – вразумленье, не досада
 О вине тверди, о пляске – тайну вечности  ж  не трогай.
 Мудрецам не поддаётся эта вечная шарада.
 Нанизав газели жемчуг,  прочитай её,- и небом
 В дар тебе, Хафиз, зажжется звёзд полуночных плеяда.
 - И мне вина, кравчий, вина ширазского ,- закричал Сергей.
              После вина, почувствовав, что готов, Сергейи кравчий, удовлетворённо улыбнулся, уловив, как гость поднял знамя наслаждения. Сергей обнял кравчего, вышел из подвала, постоял в нерешительности несколько мгновений, и направился из духана в сторону моря.
Шатаясь, он стоял на берегу и не понимал, зачем он сюда пришёл.
- Сергей – ага, идите ко мне,-  закричали с лодки. И Сергей узнал мальца, с которым плавали вместе с  Василием .
 А , Мамед , это ты. Паренёк подбежал к Сергею, взял его под руки и поднял по ступенькам на судно. На дне лодки  он постелил толстый матрас, положил под голову Сергея подушку.
 Мамед поднял парус, и судно медленно отчалило от берега.
 _ Мамед, хоть я и не Пушкин, но вот написал новое стихотворение и оно сегодня опубликовано в газете. Хочешь я прочту?
- Конечно, хочу.
 - Ну, так слушай. Сергей читал наизусть и даже не открыл газеты.
        Никогда я не был на Босфоре,
        Ты меня не спрашивай о нём.
        Я в твоих глазах увидел море,
        Полыхающее голубым огнём.
        Не ходил в Багдад я с караваном,
        Не возил туда я шёлк и хну.
        Или снова, сколько ни проси я,
        Для тебя навеки дела нет,
        Что в далёком имени  -  Россия-
        Я известный признанный поэт.
        Я давно ищу в  судьбе  покоя,
        И хоть прошлой жизни не кляну,
        Расскажи мне что – нибудь такое
        Про твою  весёлую страну.

- Здорово! – воскликнул Мамед. Красиво!
-  А кто твой отец , раз он знает русский язык?
 - Я тоже говорю по-русски – ведь я учусь в русской школе. А сейчас у нас каникулы и работаю лодочником. Она досталась нам от дедушки.
  А папа мой пограничник. Морской. Он борется с морскими контрабандистами.
  - Молодец. Он значит герой, похлопал в ладоши Сергей.
 - Да ! – гордо поддержал Мамед.
 - Я тебе дарю номер газеты « Бакинский рабочий,»  с напечанными стихами , которые я только что прочитал тебе.
 Большое спасибо, я в школе буду всем показывать, если вы, конечно, подпишите их мне.
 С удовольствием,- сказал Сергей, только вот у меня нет ни карандаша , ни ручки.
 - У меня есть. Правда, только красный карандаш.
 - Отлично! Сергей оставил короткий автограф . « Мамеду от Есенина». Обрадованный Мамед   вдруг предложил: -  А хотите, я доставлю вас в Персию, вот под этим парусом. Тем более, что ветер попутный.
-  Хочу! Коли не шутишь.
 - Какие шутки с таким человеком. ВЫ же гений!
 И парусник помчал их по волнам под тёплым и приятным дуновением.
-  Когда вы будете в Персии, в Ширазе у вас родятся новые замечательные стихи,- говорил восторженно Мамед, поправляя парус.  – Персия откроет вам свою тайну творчества, которую познали Хафиз, Омар Хайям, Фирдоуси.
 Есенин , улыбаясь смотрел в небо и оттуда на него глядела сверкая искристыми жемчугами Зухра  –  звезда  повелительница музыки и   поэзии.
  Быстро темнело. Ночь вступила в свои права. Есенин уснул.
 А лодка бежала по волнам и  когда луна показала своё лицо, а звёзды все засверкали в её золотистых лучах, лодка  вскоре причалила к берегу. Мамед спустил парус и бросил якорь.
 К ним уже торопились какие – то люди  в персидских национальных костюмах и головных уборах.  Проснулся Есенин и встал.
 - Добро пожаловать в Персию! – улыбаясь люди, прижимали руки к сердцу.
 На удивлённый взгляд Есенина, они отвечали?: - Нас прислал посол России господин  Шумяцкий.  Он приказал нам позаботиться о вас и исполнять все ваши пожелания. И показать Персию, он извиняется, что из-за занятости на службе не сможет сопровождать вас. Мы к вашим услугам,- низко поклонились встречающие.
        Они шли по довольно широкой дорожке, по обеим сторонам которой , словно  стражи почётного караула, выстроились могучие платаны и стройные кипарисы. Уложенная мраморными плитками дорожка вела их в глубину сада , усаженного букетами роз- белыми, красными, жёлтыми. А на столбах для освящения ещё были подвешены клетки с птицами _ ну и  как же розовый цветник без соловьёв, и они кое – где издавали свои таинственные трели.
 - Рай, да и только,- подумал Сергей, вышагивая в сопровождении персиян.
 А впереди показался роскошный дворец в древне – восточном стиле. Большой айван поддерживали огромные расписные колонны, увитые розами. Тут же на большой веранде  накрытый стол с , украшенной замысловатыми узорами и цветами красивой шёлковой скатертью,  а в центре стола  дымящийся персидский кебаб с фаршированными грецкими орехами, баклажанами в гранатовом соусе. А дальше фрукты в больших хрустальных вазах и кувшины с разноцветными шербетами. За столом сидели гости в праздничных нарядах.
 - Мы пригласили известных чтецов и певцов газелей, чтобы вы из первоисточника познакомились с произведениями Омара Хайяма , Хафиза  Ширази, Фирдоуси.
 Когда Есенин поднялся на веранду , гости встретили его аплодисментами. Смущённый Сергей прошёл к приготовленному ему месту и сел.
  Один из присутствующих встал и произнёс, словно тост :-  Как говорится, общение сближает и преображает. Может быть и мы, пообщаясь с великим поэтом, будем не только читать чужие стихи_ пусть даже гениальные, но и научимся сочинять и свои – пусть никчемные.  И ничто не способно так  сильно повлиять на человека, как добрая флейта, певучий барбат и общество прекрасных мужей. Я хочу  поднять эту  прекрасную чашу ширазского вина за нашего поэта, ибо сказано:-
 Воистину, поэзия в сердце, и воистину, язык – проводник для сердца ! Зинда бод, Сергей – ага! Будь здоров, дорогой!
 Сергей смущённо встал, поднял бокал, поклонился провозгласившему тост, и произнёс, подражая ему: -
 Жемчужины ваших мыслей, которые свидетельствуют о доброжелательности ко мне, нашли себе пристанище в моём сердце. Спасибо за добрые слова. Будьте все здоровы!
 А кравчий всё подносил чаши с вином и никто не отказывался принять бокалы  из его рук. И снова поднялся тамада: – Мудрецы говорят, что смысл нашего существования состоит в том, чтобы покуда мы носим одежды бытия и возлагаем на голову венец жизни, взирать на мир оком, ищущим назидания, взором, алчущим опыта, в том, чтобы пользоваться всем тем, что доступно человеку, и насладиться всеми радостями. Так давайте поднимем бокалы за нашего замечательного гостя, знаменитого поэта. Зинда  бод, Сергей  ага. Да озарится он ликом любви и блеском услады очей любителей его поэзии. . Все заопладировали и зазвенели бокалами. – Попросим нашего друга прочесть хотя бы одно его стихотворение!
 
 - Просим! Просим! – поднялись со своих мест гости..
 - Сегодня мне преподнесли пышный букет похвал. Спасибо, если я это заслужил. Спасибо. Мне даны в распоряжение только слова, и я хочу поделиться ими с вами.
 Он поднялся и стал  говорить стихами:
       Быть поэтом – это значит то же,
       Если правды жизни не нарушить,
       Рубцевать себя по нежной коже,
       Кровью чувств ласкать чужие души.

      Быть поэтом – значит петь раздолье,
      Чтобы было для тебя известней.
      Соловей поёт – ему не больно,
      У него одна и та же песня.
      Канарейка с голоса чужого –
      Жалкая, смешная побрякушка.
      Миру нужно песенное слово
      Петь по – свойски, даже как лягушка.
   
     Магомед перехитрил в Коране,
     Запрещая крепкие напитки,
     Потому поэт не перестанет
     Пить вино, когда идёт на пытки.

    И когда поэт идёт к любимой,
    А любимая с другим лежит на ложе,
    Влагою живительной хранимый,
    Он ей в сердце не запустит ножик.

  Но, горя ревнивою отвагой,
   Будет вслух насвистывать до дома:
  « Ну и чтож, помру себе бродягой,
   На земле и это нам знакомо».
 Гости, выражая свой восторг, поднялись с места и долго кричали Зинда бод! Да здравствуй! Да здравствуй! Зинда бод!

    Музыканты ударили по струнам , а танцовщицы закружились в чарующем танце Тураджи. Это был медленный лирический танец и Сергей с восторгом наблюдал за танцовщицами , покачиваясь в такт музыке. Одно его удивляло, что девушки танцевали в закрывающих их тела и головы чадрой. И только виднелись горящие глаза, излучая искры света.
А когда закончился танец восхищённый Сергей обратился к тамаде, сидевшему рядом : - Чудный красивый танец, ну просто сказка, только вот, что меня смущает, а нельзя ли танцевать без паранджи?
 - Видите ли, дорогой Сергей,  как говорит наш учёный Аташбараб  Хамидреза, за чадрой – этим чисто персидским явлением  никак не сопоставимым с темой свободной  восточной женщины. И это не мусульманский обычай. Ибо чадра, иначе говоря, покрывало, или вуаль  зародились ещё во времена зороастризма, то есть раньше, чем ислам. За чадрой стоит не только древняя культура, но и скромность, стыдливость как отличительная черта персидской женщины, ибо чадра держит женщину под покровом благочестия и служит  накидкой целомудрия.
 Их дискуссию прервали ашуги,   одетые в красочные халаты  и    затянувшие песни « Баяты Шираз». Когда завершился пешрав – прелюдия стройных голосов вызывающие колдовское чувства таинственной сказки, появилась перед гостями вся закутанная в шёлковые , с затейливыми рисунками покрывало с накидкой вуали на лице, женщина.
 - Это наша знаменитая певица, - наклонился тамада  Мустафа к Есенину. Зовут её Шагане, она споёт для вас любимую газель Саади. Музыканты ударили по струнам барбада, кяманчи и тара, и полилась мелодия.  Шагане встала перед музыкантами и запела:-
             В зерцале сердца отражён прекрасный образ твой,
             Зерцало чисто, дивный лик пленяет красотой.
             Как драгоценное вино в прозрачном хрустале.
             В глазах блистающих твоих искрится дух живой.
             Воображение людей тобой поражено,
             И говорливый мой язык немеет пред тобой.
               
             Но жаловаться не могу я людям на тебя,
             Ведь бесполезен плач и крик гонимого судьбой.
             Твоей душою дай на миг мне стать и запылать,
             Чтоб в небе тёмном и глухом сравниться с Сурайёй.          

             Будь непреступной, будь всегда суровой, красота!
             Дабы пленяться, пустозвон не смел твоей халвой

                Пусть в твой благоуханный сад войдёт лишь Саади!
                Чуть воцарившуюся тишину  взорвали аплодисменты присутствующих . Особенно старался Сергей неоднократно выкрикивая :- Гениально»! Потрясающе! И он, склонившись в глубоком поклоне , пригласил её к столу. Он сам хотел пойти навстречу, оно тамада лёгким движением остановил его и показал ей место за столом рядом с Есениным. Она села  и положила между ними букет роскошных роз.–
- У нас обычай  давать розы,- улыбнулся тамада,- под стихи и вино.
   Она опустила вуаль, и Сергей был поражён её красотой. Чтобы как то скрыть своё восхищение, сказал : - Я тоже люблю Саади, если разрешите я прочту одну из его газелей  для вас, повернулся он к Шагане. И тут все стали кричать: Просим ! Просим!
 Сергей поднялся с места,  и чуть повернувшись к девушке, стал читать.            
 -  В дни пиров эта красавица сердце моё привлекла,
     Кравчий, дай нам вина, чтобы песню она завела.
     В эту ночь на пиршестве  мудрых ты нас красотой озарила.
     Тише! Чтобы кутилы не знали, за кем ты ушла!
     Я от всех утаю, что со мною вино ты пила.
     Ты красива лицом, голос твой моё сердце чарует,
     Хорошо, что судьба тебе голос волшебный дала.
     Не беги, не пренебрегай, луноликая, мной!
     Ты вчера мне явилась во сне, ты любила меня,
    Этот сон мне дороже  и выше всей яви земной.
    Слыша стук у дверей моих, думаю: это она.
    Саади,- если хочешь, как чанг, быть в объятьях её
     Претерпи эту боль, чтобы струн своих выверить строй.
Сергей закончил чтение и в, взяв руку  Шагане , поцеловал. Шагане смутилась и опустила глаза. Гости за столом бурно выражали свой восторг и кричали : - Пьём за великого поэта! И зазвенели вновь бокалы.
 На блюде признательности, в темноте зарылись кудри ночи и хозяева поняли, что нужно уже укладывать на отдых гостя.
 - Мы идём отдыхать, вы должны выспаться ведь вам завтра предстоит путешествие по Персии – проговорили сопровождающие его люди.
 - Ну, тогда, обрадовался Есенин, не забудьте взять с собой, прежде всего  настоящего красного персидского вина.!
 - С удовольствием! – воскликнули они, и повели Сергея  к стоящему невдалеке красивому разукрашенному фаэтону с впряженному в него  белоснежными конями.
  Лошади двинулись, а Сергей повернулся к  ребятам : - А вы знаете стихи знаменитых поэтов Персии?
- Конечно, их все знают. Вот, например газель Хайяма :
      Нет другого рая, кроме рая жить.
      Весело и праздно, петь, любить и пить.
      Жизнь связалась с жизнью на одно мгновенье
       И само мгновенье – только сновиденье.
       Нет другого рая, кроме рая жить
        Так умейте, люди этот рай любить.
- Отлично, дорогие мои. Вот, что значит гений ,- воскликнул удивлённый Сергей. Он шёл, пошатываясь, но прозорливый разум уже нашёптывал ему стихи.
 _ Светило поэзии наш дом озарило,- говорили персы, подготавливая мягкую тахту, приготовленную для Сергея. Они убрали покрывало из шёлковой ткани, сплошь  украшенную цветами и узорами, словно знаменитые персидские ковры
Хозяева – персы, укладывая спать, показали гостю на дверь, разукрашенную восточной вязью.
 - Это дверь Фирдоуси. Она волшебная. И она поддаётся не всякому. Сам великий поэт сказал: - Кто хочет встретиться с о мной, пусть войдёт в эту дверь. Но она откроется только тем, кто по настоящему понимает и любит меня.
- Спокойной ночи, господин Есенин, пусть приснится вам наш великий Фирдоуси, и мы уверены, он пригласит вас зайти в эту дверь и она откроется.
 Есенин внимательно, долго разглядывал дверь и её удивительные узоры.
 -  Пожалуйста, принесите мне ручку и бумагу,- обратился к заботящимся о нём  персам
 - Всё перед вами, дорогой поэт! – и они указали на столик стоящий у окна  со стопкой бумаги, тростниковым пером и чернильницей.
 - Не будем вам мешать,- низко поклонились они и вышли.
 Есенин долго смотрел на дверь, потом соскочил с тахты и подошёл к столику . Сел. Задумался.
 -  Фирдоуси! Фирдоуси,- забормотал он. Потом взял калам, пододвинул бумагу и, глядя в тёмную даль за окном, стал что – то писать. Появился только заголовок « Дверь Фирдоуси». Его отвлёк тихий стук в дверь. Сергей не успел ещё подняться и оторваться от письма, как в комнату вошла Шагане.
 - Да, недаром говорят, что счастье – это счастливая случайность. Я счастлив вас видеть вас, Шагане, - он подошёл к ней и заключил в объятья. Она сбросила верхнюю одежду и уже сама, подойдя к Сергею, наградила его долгим поцелуем.
 - О, Сергей, если всё, что вы читали за столом касается меня – то я вам благодарна за эти счастливые минуты, ибо я давно люблю вас и вот не смогла удержаться и, победив свой страх, я пришла к вам. Если наша любовь выдержит испытания, мы сегодня же соединимся навсегда.
 Сергей обнял её, поднял и закружился с ней, держа её на руках.
 - Ваши желания и решения станут моими и других у меня не будет. Он повёл её к накрытому его друзьями столу и разлил по бокалам старое прозрачное вино. – За любовь,! За нашу любовь! – воскликнул возбуждённый Сергей, и они выпили благородный напиток до дна.
 За первым бокалом последовал второй, за тем – третий. Шагане встала с места, слегка пошатываясь,  и откинула покрывало ложи, разделась и легла. Сергей, снимая одежду на ходу и прошептал : - Да счастье приходит случайно,- и он коршуном бросился на свою голубку.
 После жарких объятий и поцелуев Сергея в её  грудь и губы, Шагане  потеряла силы и уснула. А Сергей поднялся и тут же сел за столик к каламу и бумаге.
                Шагане, ты моя Шагане! – вывел он первую строчку. Чуть задумался и продолжил…
 Подул утренний ветерок, и цветник утра зарделся за окном. Проснулась Шагане, и стала быстро одеваться: - Прости, но мне нужно уходить, за тобой скоро придут.
 - Погоди! Я написал стихи посвящённые тебе. Хочешь, я тебе их прочту?
 - Конечно, о Боже!
                И Сергей начал читать:-
                Шагане ты моя, Шагане!
                Потому, что я с севера, что ли,
                Я готов рассказать тебе поле,
                Про волнистую рожь при луне.
                Шагане ты моя, Шагане.

                Потому, что я с севера, что ли,
                Что луна там огромней в сто раз,
                Как бы ни был красив Шираз,
                Он не лучше рязанских раздолий.
                Потому, что я с севера, что ли.
                Я готов рассказать тебе поле
                Эти волосы взял я у ржи,
                Если хочешь, на палец вяжи –
                Я нисколько не чувствую боли
                Я готов рассказать тебе поле.
    
                Про волнистую рожь при луне
                По кудрям ты моим догадайся.
                Дорогая, шути, улыбайся,
                Не буди только память во мне
                Про волнистую рожь при луне.

                Шагане ты моя, Шагане!
                Там, на севере, девушка тоже,
                На тебя она страшно похожа,               
                Может, думает обо мне…
                Шагане ты моя, Шагане.
    Когда Сергей кончил читать, она со слезами на глазах, бросилась обнимать его и умаляя, попросила :- Родной мой! Подари мне эти стихи, и я всю жизнь буду благодарить тебя за них. Ведь ты же их сочинил, значит -  никогда не забудешь.
 - Да, они у меня в сердце. Возьми,- и  он протянул ей листы со стихами.. Она поцеловала ему руки, накинула чадру и ушла, тихо закрыв за собою дверь.
       Шагане ушла! Но не ушла моя любовь! И Сергей подошёл к столу и наполнил бокал. – За тебя, Шагане. Он выпил ещё и ещё. И он плюхнулся на кровать. Но не прошло и минуты, как он соскочил и, подойдя к двери Фирдоуси, стал осматривать и ощупывать её. А потом с силой толкнул, и она легко открылась. За ней в этой ночи, ярко светило солнце._ Может быть, это настойчивость больного воображения,- подумал Сергей, и осторожно переступил через порог и произнёс вслух,- Сердце моё за сладость и горесть – один ответчик! Здравствуй любимая Персия, моя мечта! – и он закрыл за собой дверь.
                Солнца луч выглянул из глубины заснеженных гор и осветил счастливое и удивлённое лицо Сергея.  Он сделал ещё один неуверенный осторожный  шаг навстречу неизвестности.
 - Веление судьбы пришло,- подумал Сергей, оглядываясь вокруг. _ Да, без поддержки неба и помощи Бога одним лишь человеческим желанием не достигнешь желаемого счастья. Как мотылек, влюблённый в свечу, он стремился к огню. Удастся ли ему остаться в живых после столкновения с горящей свечой любви? Но чему быть, того не миновать, - произнёс Сергей про себя. – Ну, с Богом! – и Сергей направился к виднеющимся в конце сада древним строениям.
         И ват перед ним Шираз – город роз и соловьёв  - Гули  Буль-буль.
 От северных ворот мечети Атик Сергей пошёл к огромному базару, расходящемуся на различные ряды. За ним увязалась собака, виляя хвостом, и как оказалось, их много на базарных закоулках. Но пёс тот час, же отбежал, увидев как бесцеремонные  погонщики верблюдов и ишаков ведут свой караван нагруженный мешками с товаром. Сергей тоже прижался к стене цирюльни, и стал с удивлением, глядеть  на мастера, пускавшему кровь пациенту и продолжавшему плевать на бритву и точить её на ремне, висевшему у него на поясе.
 А дальше, проходя по торговой улочке, он увидел сидящего у стены музыканта, играющего на дудочке, а из складок его « абы» - широкого халата начинали вылезать змеи, которые кружились и извивались перед ним. Он брал их в руки и обматывал вокруг шеи, словно шарф. Проходящие мимо люди, чуть приостанавливались и бросали медные монетки на платок, расстеленный  перед музыкантом и укротителем, и шли дальше.
 А пока Сергей шёл по базару, в его ушах  не музыка звучала , а стоял шум и крики разных  торговцев.
    Вдруг он увидел, что мимо него быстрым шагом проходит персиянка, открывает на мгновенье чадру и смотрит на него своими начернёнными глазами и, слегка улыбается. Идёт быстрым шагом и пройдя немного, оглянувшись , опять смотрит на Сергея и , опустив чадру спешит дальше.
 А вправо и влево уходят улочки с торговыми лавками. В одних продают башмаки, обувь лаковую, в других – изделия из серебра и золота, в третьих  - ткани, а дальше предлагают молитвенные коврики, разукрашенные платки и прозрачные накидки. С другой стороны готовят различную еду, прилавки забиты фруктами, шербетами в хрустальных кувшинах, лепёшки слоёные и плоский лаваш. У этих лавок толпятся проголодавшиеся покупатели, что – то едят и пьют.
 - Шимо чи, саиб мехоед? – что вам подать, господин,- улыбается  продавец  и низко кланяется.
 - Йидчи, - говорит Сергей, проходя, - ничего. И он идёт мимо тех, кто  продаёт ватные разноцветные одеяла и стучат по ним деревянными колотушками.
     Опять проходит мимо него по тесной улочке караван верблюдов с поклажами и мешками толи с зерном, то ли со специями. Ещё с детства Сергей знал , что верблюды плюются, а здесь проходили, гордо подняв головы, а один даже посмотрел на него весело, повернув голову, и даже показалось, что он улыбнулся.
               
Но улыбался ему  купец,  у лавки которого Сергей остановился.   
 - Вам удобнее будет здесь ходить в нашей одежде. Заходите сюда , добро пожаловать. Мы вас оденем с ног до головы, и вы будите нашим человеком, - и он чуть ли не силой затащил Сергея в лавку.
 Тут же вышел ещё один купец с целым ворохом одежды. Купец стал накидывать на плечо Сергею свёртки шелковых тканей из Хомса, любовался               
 и ликовал:- Боже, как красиво, как тебе идёт. Сергей смущённо молчал.
 - Не нравится?     Тогда вот баальбекские  одежды из Мерва,  магрибинские бурнусы, багдадские воротники, турецкие тюбетейки…
 Сергей не знал , что делать, что ответить и только рассеянно улыбался. Он полез в карман своего пиджака, достал деньги и протянул их хозяину лавки. Тот взял их, но тут, же вернул  с благодарностью чуть ли не половину пачки туманов.
 - Эх, туманы мои растуманы, -  пропел Сергей и, попрощавшись, обнял купца.
 Тот ответил ему мягким похлопыванием рукой по плечу в новой одежде и  склонился в  поклоне. Второй купец протянул ему перемётную сумку, и Сергей продолжил свой вояж. -  Для купца на базаре его лавка с товарами это его второй дом,- подумал Сергей. Им дорог сам процесс жизни на базаре – поджидание покупателей, торговля, перетаскивание и перекладывание тюков, слушать весёлую болтовню и наблюдать за сутолокой.    Ну и, конечно, пить горький горячий красный чай и , сидя, сложив под собой ноги, долго растягивать это удовольствие.   
 Сергей вышел из базара, прошёл мимо старинной мечети и направился к виднеющемуся вдали саду. Он знал, что этот сад в честь поэта называется Хафизия, и пока он шёл, солнце алыми лучами, прощаясь с городом, ещё освещало горные вершины.  У мавзолея великого поэта Хафиза никого не было, и только в сторонке сидел пожилой мужчина и играл грустную мелодию на флейте. Когда Сергей приблизился к гробнице, флейтист отложил свой инструмент и, молча кивнув Есенину, поднял сложенные ладони и стал читать молитву. Когда он её закончил, поднялся с места и пожал руку гостю. Сергей понял , что он находится у могилы своего любимого поэта.
 Музыкант поклонился и сказал: – Ман Гассан – я Гассан.  Он пригласил Сергея присесть и протянул ему пиалу с чаем, сам принялся разглядывать незнакомца. Несмотря на восточный халат, он понял, что  человек прибыл издалека.
 - Шимо фаранги ми? – вы француз европеец? – спросил он.
 - Ман урус, - ответил Сергей.
_ Ну, тогда ещё раз здравствуйте,- улыбнулся Гассан, переходя на русский язык.   И пока Есенин пил медленно чай, разглядывая надписи  надгробия, которые он знал в переводе –
 Не убегай в страхе от Хафизова праха,
  Ибо и погрязший во грехе, он на пути к раю.
 К моей гробнице приходя, о милости проси:
 Каабой риндов навсегда останется она!
    А Гассан, тем временем , с нескрываемым любопытством разглядывал его серебристые волосы, голубые глаза, ниспадающие на лоб вьющиеся локоны.
 Сергей тоже смотрел на флейтиста, словно что то вспоминал и потом решился:- Мне ваше лицо кажется  знакомым, вы не играли в духане в Баку?
 - Это мой брат Молдабек, он играет на барбате и прекрасно поёт, знает все газели Хафиза,- обрадовано заговорил Гассан. Значит, вы знакомы с ним? Как он выглядит? Как чувствует себя?
- Он порадовал слушателей замечательным пением – всё было чудесно. Это крепкий здоровый парень. Его газели Хафиза все встречали криком :- Зинда бод, Молдабек . Ну и я, конечно, вместе со всеми. Браво музыкант!
 Гассан смотрел на Сергея, словно хотел определить его желания. Он долго смотрел на него , затем осторожно спросил: - Хочешь узнать о своём будущем, открой  любую страницу « Дивана» Хафиза и ты всё узнаешь, если поймёшь загадочный смысл газели поэта.
 - Я тоже поэт,- сказал Сергей и добавил,-  читал Хафиза , отгадывал смысл его стихов и вот пришёл к нему. Поклониться. Одухотвориться. Мысленно рассказать ему о своей жизни и правильно ли я пишу о его родине, которую очень люблю.
  - Ты поговори с ним, а я сыграю тебе мелодию, может ты примешь её, и она войдёт в твою душу, сблизит тебя с устозом, - сказал Гассан и взял флейту. Мелодия совсем незнакомая грустная, вдруг унесла его мысли домой, и он услышал в ней: - от того, что я с севера что ли…
 Когда Гассан кончил играть, он взглянул на Сергея и вновь увидел на его щеках серебристые слезинки и подумал:-  Хоть он с севера, но поэт он наш и подал « Диван» Хафиза.
 - Все гадают по этой книге, открой свою страницу.  Сергей открыл, но читать не стал, а посмотрел на могильную плиту, и вдруг в душе его  полилась мелодия стихов:
                Мне пора обратно ехать в Русь.
                Персия! Тебя ли покидаю?
                Навсегда  ль с тобою расстаюсь
                Из любви к родимому мне краю?
                Мне пора обратно ехать в Русь.

 Он открыл книгу, но ничего прочитать не мог и опять в голове пронеслось :
                Голубая родина Фирдоуси,
                Ты не можешь, памятью простыв,
                Позабыть о ласковом урусе
                И в глазах, задумчиво простых,
                Голубая родина Хафиза.
                Хороша  ты, Персия , я знаю.
                Розы, как светильники, горят               
                И  опять  мне о далёком крае
                Свежестью упругой говорят.
                Хороша ты, Персия, я знаю.
 А флейта Гассана всё нежно и грустно звучала, унося мысли Сергея.
 Флейтист перестал играть. Взял книгу из рук Сергея и, взглянув на страницу им открытую, произнёс: - Хафиз говорит, что тебя здесь ждёт большая горячая любовь. А ты, что хочешь, чтобы произошло с тобою?
 - Хочу лично познакомиться с Омаром Хайямом, перенестись в ту эпоху,- улыбнулся Сергей. Но это фантастика, такого не может случиться.
 - Открой книгу ещё раз, на какой хочешь странице, и твоё желание сбудется.
 Сергей открыл книгу:- Сказка! Сказка!
 А Гассан увидел страницу книги, прочитал и сказал :-
- Закрой глаза.
 Сергей закрыл глаза ,  Гассан заиграл   приятную мелодию. которая трогала душу.  Вдруг Есенин почувствовал невероятную лёгкость,   волшебная песня флейты уносила  его в сон. Ему не хотелось открывать глаза. Он только улыбался и произносил: - Сказка! Сказка!
 И он полетел ввысь сквозь облака.
А когда опустился на землю, то оказался на узкой улочке с обеих  сторон застроенными домами, защищёнными глинобитными  заборами.  Удивлённый и слегка напуганный этой неожиданностью, Сергей пошёл дальше узкими улочками, среди слепых домов и дувалов, похожих друг на друга. Встречные прохожие кланялись ему, прижимая руки к груди, как старому знакомому Из –за заборов видны рослые тенистые деревья и они вместе с прохожими дышат их
 тихою прохладою и нежным ароматом.
 Весёлая и яркая пестрота красок, видимо, домов богатых горожан, с их  затейливым плетением оригинальных узоров : по зелёному, голубому, красному фону, поневоле привлекали его  внимание.
    Сергей шёл, а навязчивая  мысль замедляла его движение: - Что я тут делаю? Почему я здесь? Зачем я брожу по этой, пусть и прекрасной, земле? И тут как ответ на его вопросы, вспыхнули в памяти мысли китайского философа: « Будь способен знать начало и путь древности, и это знание позволит тебе увидеть путеводную нить , ведущую к твоему будущему».
 И вдруг Сергей зашагал весело напевая про себя какую – то мелодию. На душе стало веселее, от того, что весело на небе и на земле, весело от того, что исполнилась его мечта – он  в Персии, он в Нишапуре, и он идёт к своему любимому поэту Омару Хайяму.
 Весело! Разноцветные розы рядом, и птицы бесконечными песнями поют над ним, среди зелёных кустов деревьев и стройных кипарисов. Соловьёв, воспетых поэтами, правда, не видно, но удоды, сойки, воробьи, а в небе в стремительном полёте ласточки: - весело им!
 Но и народу полно с корзинами и арбами, нагруженными и нескончаемые караваны верблюдов. А вот караванщик – мальчик лет двенадцати еле видимый средь лохматых горбов, тащит за собой пятнадцать – двадцать верблюдов, обвешенных тюками.
  Но больше всего его удивило огромное количество  гончарных мастерских и лавчонок, доверху набитых огромными кувшинами, горшками, мисками, чашками и пиалами. Гончары украсили свои изделия рисунками растений, животных, наносили цветные глазури с красивыми надписями на поверхностях посуды.
 - Да, недаром Омар Хайям чуть ли не в каждом бейте обращает внимание  на гончара. И Сергей вспомнил четверостишье  его:-
                Я вчера наблюдал, как вращается круг.
                Как спокойно, не помня чинов и заслуг.
                Лепит гончар из голов и из рук,
                Из великих царей и последних пьянчуг.
      Размечтавшийся Сергей, чуть не столкнулся с двумя слепцами, которые держались друг за друга и шли, прижимаясь к стенам домов, спотыкаясь о дорожные ямки. Они прошли мимо Сергея, и немного пройдя, оглянулись, словно зрячие, и посмотрели ему в след. Сергей обратил внимание, что слепцы несли висевшие у них на плечах струнные музыкальные инструменты.
 - Сазандары – музыканты, певцы – подумал он и пошёл дальше.
 - Да, безжалостна природа,- вернулся мыслями к слепым Сергей, безжалостна их жизнь.
 - Добро пожаловать к нам!- вдруг раздался голос из глубины сада, мимо которого он  проходил. – Кутабы уже готовы – получились чудесные красавцы с райским ароматом.
 Есенин хотел было идти дальше, но перед ним возник улыбающийся человек   в низко склонённой позе.
 - Да и чай чудный уже готов давно – прошу вас, и он указал на дорожку,
ведущую к веранде чайханы.
   Не успел Сергей пристроиться на мягких подстилках и облокотиться на расписные подушки, как перед ним появился человек с подносом, на котором красовались какие-то кулинарные изделия ,казалось, всем  своим видом показывали, что гостя ждёт вся полнота радости.
Пока Сергей разглядывал красочные с золотистым загаром пирожки, перед ним
 появился зазывала – он же хозяин чайханы – чайчи. – Приятного аппетита. Позвольте представиться, я хозяин этого скромного заведения и зовут меня Изом Бухори.
 - А что это за полумесяцы такие?
 - Вы только попробуйте и вы не оторвётесь от этой прелести. Отведать эти творения приходят к нам гости со всех концов Нишапура. Вы я вижу приезжий, и я с уверенностью могу сказать, что вам понравится приготовленное нами коронное угощение, - улыбается чайчи. Вам это напомнило золотой полумесяц на сверкающем алмазами звёздном небе. Я согласен с вами. Это наше национальное блюдо  - купаты.
 _ А что там внутри? Можно ли ими закусывать, выпивая красное ширазское вино. Есть ли там мясо?
- Мы запиваем кутабы красным персидским чаем. О, да, кроме мяса, вы найдёте там ещё и кислый лаваш, гранатовый сок, изюм… Э ! Да что там говорить ! Попробуйте!
 Сергей осторожно взял горячий кутаб и откусил. Понравилось. Он и не заметил, как кутабы полетели стайкой в рот: - Вкусно! Действительно вкусно!. Но должен вас огорчить, хозяин. Это же наши татарские чебуреки – и они с вашими кутабами внешне похожи, как брат и сестра! Тоже очень вкусные. Я их ел на Волге и в Москве…
 В дверь вошли, держась друг за друга, те самые слепые музыканты, которых видел на узких улицах Сергей. Они побрели к середине двора, присели и достали музыкальные инструменты. К ним навстречу вышел чайчи  Изам :
- А где же наш друг музыкант любимый Хасров?  Почему не с вами?
- О, Хасров бросил свою дойру в пыльный угол и женился на красавице Ойше – прекрасной и луналикой. Ушёл он от нас, но мы пожелали ему счастья. Он водил нас по богатым улицам Нишапура, а теперь мы бродим только по знакомым нашим ногам переулкам.
 -  Ну, ничего, рассмеялся чайчи, - мой дом всегда ваш и наши гости всегда будут слушать  ваши песни. Вот и сейчас у нас в гостях из далёкой страны поэт. Спойте ему из газелей нашего земляка Омара Хайяма.
 _ С удовольствием! И музыканты ударили по струнам, запели: -
       Знай: в любовном жару - ледяным надо быть
        На сановном пиру - нехмельным надо быть.
        Чтобы уши, глаза и язык были целы,-
        Тугоухим, незрячим, немым надо быть.
       Знайся только с достойными дружбы людьми, 
       С подлецами не знайся, себя не срами
        Если подлый  лекарство нальёт тебе – вылей!
        Если мудрый подаст тебе яду – прими!
        Гора, вина хлебнув, и то пошла бы в пляс.
        Глупец, кто для вина лишь клевету припас
        Ты говоришь, что мы должны вина чураться?
         Вздор! Выпей с нами - есть у нас ещё запас.
            И один из музыкантов достал из мешка кувшин и повернулся в сторону Сергея.
 Тот соскочил с места, подбежал к музыкантам и сунул им незаметно в карман золотые монеты. Он обнял их, повёл на веранду и посадил за стол. И вдруг сам запел. Это тоже от Омара Хайяма:
    Все царства мира – за стакан вина.
    Всю мудрость книг – за остроту вина.
    Все почести – за блеск и бархат винный.
    Всю музыку – за бульканье вина!
 - Зинда бод! – закричали музыканты и посетители чайханы и подняли фиалы – Будь здоров дорогой!
 Внезапно в калитку заскочила женщина в парандже, за ней молодой человек, который испуганно оглядывался. Через минуту во двор забежали два здоровенных верзилы с палками в руках. Они повалили парня и стали его колотить палками, кулаками, пинать ногами. Молодой человек под сильными ударами кувыркался  по земле, закрывал от ударов лицо руками. Женщина отчаянно кричала, паранджа упала с её плеч.
 - Что случилось, дочка? – выскочил навстречу дерущимся, чайчи, но тут же, получив палкой по голове попятился и рухнул. Слепцы в страхе прижались в углу веранды. Сергей выбежал и вмешался в драку. Он несколькими боксёрскими ударами под дых повалил одного из громил. Второй перекинул Сергея через плечо и сильным ударом головой в лицо повалил его наземь. Но Сергей неожиданно  соскочи и приёмами русского кулачного боя, часто применяемым им  в драках в московских кабаках, добил нападавших. Они тихо – тихо,  поползли и исчезли, отварив головой калитку. Сергей же, схватившись за голову, рухнул на пол и на мгновенье потерял сознание.
Чайчи и его дочь подняли Сергея, и повели, поддерживая, в дом. Лейла стала укладывать его в постель, потом принесла воды и стала  обмывать от крови лицо Сергея, а затем и руки, а когда отец отвернулся, поцеловала их и вышла из комнаты с тазом с окрашенной красноватою водой.
 Когда притушиться острота твоего гнева,- заговорил тихо чайчи, и остынет ярость, ты сам будешь раскаиваться и сожалеть о своих действиях.
 - А они тоже раскаятся, -  усмехнулся Сергей, как они смели нападать на жениха и невесту? И что они хотели? Отобрать эту девушку? Ведь это ваша дочь, а вы так говорите.
- Вам не понять наших законов: – Хамид – жених заплатил мне за Лейлу  выкуп. Она теперь его. Что я могу поделать?
 - Но он бросил её на произвол судьбы, а сам убежал. Трус! Он не достоин вашей дочери.
 - Ты раскалываешь пустые орехи. Разве ты не знаешь, что когда накопятся  невзгоды дней, то к ним следует поднести пробный камень разума. Взвесить их на чаше весов рассудка. И тогда лицо правды покажется во всей красе из – под  покрывала сомнений и подозрения.
 - Даже для меня поэта, ваши витиеватые выражения кажутся загадкой,- улыбнулся, морщась, Сергей. А отгадка , я думаю проста:- Мне постороннему  в этом доме не надо было влезать в драку. Но если вы говорите о правде, то трудно удержаться, когда творится несправедливость и двое здоровенных персидских борцов пытаются отобрать у человека счастье. Вот почему я влез в эту свалку, хотя и не имел права. Но если бы я это не сделал, совесть мучила бы меня всю жизнь. А что говорит ваша дочь Лейла?- спросил Сергей, ощупывая переносицу, которая кровоточила.
 - Молчит. Да и что  может сказать восточная женщина, тем более, что за неё заплачен выкуп. Молчит.…Пусть, мол, мужчины сами разбираются. Как решат, так и будет.
  - Да восток,- проговорил Сергей, потянулся за бумагой и стал что – то писать.
 Чайчи извинился и вышел: - Народ меня ждёт.
 Без стука в комнату вошла Лейла, посмотрела на лежащего Сергея и ничего не сказав и не спросив, вышла.
 Потом ещё раз приоткрыв дверь, хотела было что – то сказать, но вновь промолчала и вышла. Сергей увидел на её лице чуть растекающиеся чёрные слезинки.
     Сергей уснул. Он видел лицо своих мыслей как бы через кривое зеркало. Он мечтал о Лале.
 - Но куда мне, ведь я православный.  Хромому коню за скакуном не угнаться. Он проскакал на коне мысли и этим убедился, что пыль заблуждений  он удалил уже со своего лица.
 Он постучал в дверь. Она тут же отворилась и Сергей громко попросил:- Принесите мне ширазского вина, да побольше! .
 Дверь закрылась  и через минуту в комнату вошёл человек и поставил перед ним блюдо с фруктами, огромный кувшин и пиалы. Молча, поклонился и вышел.  Сергей налил  божественного напитка в чашу и тут же вспомнил газель Омара:
           Под мелодию флейты, звучащей вблизи,
           В кубок с розовой влагой уста погрузи.
            Пей, мудрец, и пускай твоё сердце ликует
            А непьющий святоша – хоть камни грызи.
 Он хлебнул  из чаши  ширазского вина, и душа его повеселела, а после второй пиалы он расслабился и начал искать калам и бумагу. Напрасно – их тут не было. Какие - то восточные газели  полезли в голову, но не чужие классические, а свои.
  Уходя из дома, чайчи зашёл на женскую половину и увидел Лейли.
 _ Отнеси гостю чай, я скоро приду.
 - А где Хамид?
- Он убежал и больше с тех пор не появлялся. Ну, иди, иди.
 А Сергей и не ждал чая, он вновь поднял кувшин, а до груш и персиков, ярких так и не дотронулся и вскоре уснул.
      Внезапно тихо скрипнула дверь, и Сергей соскочил с пастели:  подумал, что его пришли бить или зарезать.
 Но это была Лала. Она засеменила к нему и легла рядом. Её руки обвились вокруг шеи Сергея, и она наградила сладким горячим поцелуем.
 - Посидим до утра, утолим жажду общения,- прошептала она. В день расчёта, гордыня товар не ходкий. И она немедленно раскрыла его желания, словно ключом.
 А когда восток озарился, в комнате её уже не было.
 - Ах, Лала, славное совершенство, спасибо за блаженство, которое ты мне подарила! Это сказка!
  - Да, действительно говорят:-« Не сотворил господь болезни, что бы не сотворить одновременно и зелья от него»Для каждого недуга есть лекарство:-
 -Ах, Лала, Лала – чудо моё – вылечила сердце мгновенно.
 А в ушах у него раздавалось карканье ворона разлуки, но сердце трепетало – разбитая душа исцелилась бальзамом свидания с любимой. И он  вручил поводья удачи утреннему ветерку. В комнату вошёл чайчи, а за ним слуга с чудесного вида завтраком.
 - Я хотел бы показать вам мой город,- проговорил Изом и добавил, если вы, конечно, желаете и силы есть у вас для прогулки.
 Игральные кости падали по желанию Сергея, а судьба дарила ему нового друга.
 - Я мечтал об этом! – воскликнул Сергей и, обжигаясь, хлебнул горячего чая._ Сей час же пойдём. Я хочу посмотреть на дом Омара Хайяма.
 - О, это замечательно. Хайям мой старый и добрый друг, и он рад будет познакомить с вами.
     Не успели они выйти на улицу, как им повстречался  странный старик с петухом на голове. Он низко поклонился Изому:- Пророк сказал: « Путешествуйте, чтобы быть здоровым и обретать богатства».
 - Да будет так,- ответил  Изом и, повернувшись к Сергею добавил,: - Звучность его речи и словесное совершенство всегда дарят мне блаженство.
 Сергей с удивлением разглядывал старика. Впереди  рыжеволосого бородача и его двухколёсной телеги важно вышагивал рыжий кот. Он шёл так важно буд- то улица была его собственностью. Когда процессия свернула за угол, Сергей спросил у Изома:- А зачем он держит петуха на голове? И ему неудобно и петуху.
 - Он говорит, что петух оберегает от всяких бед.
 - Все петухи или только этот?
 -  Об этом надо было спросить у старика, - улыбнулся Изом.
 - Ну и чем же знаменит этот петух, что его носят на голове?
_ О, это знаменитая птица, посмотрите у него гребешок раза в три, а то и четыре больше  обыкновенных горластых. А поглядите, как он сидит на голове старика – корона, да и только. Старик говорит – это петух самого бога! И другие говорят, что без его команды остальные петухи не кукарекают.
 Вот и Омар  Хайям о петухе говорит: -
      Ты не знаешь, о чём петухи голосят?
       Не о том ли, что мертвых не воскресят?
      Что ещё одна ночь истекла безвозвратно,
       А живые, об этом не ведая, спят?
 _ Да, действительно, -  улыбнулся Сергей. Недаром петухи становились героями сказок и песен. У моего любимого поэта Пушкина тоже есть сказка о золотом петушке.
 _ И в наших легендах давно уже существует история о петухе, который показывал, откуда на страну наступает враг. Так что этот старик Хасан - бобо  не сумасшедший. Он, если хотите, достопримечательность Нишапура. Его знают все.
   Когда они зашли в зелёный переулок, где был  дом Омара Хайяма, то услышали грохот барабанов и громкие звуки труб.
 - Наверное, какое – то празднество? – спросил Сергей.
 - Нет тут что-то другое,- ответил Изом. Чтобы сообщить что – то важное таким способом он собирал народ. То ли книгу очередную закончил, толи совершил научное открытие. А после следовало угощение. Но на этот раз Омар собирает людей по другому случаю. Ведь он давно так не поступал. Живёт в одиночестве в окружении лишь самых близких и преданных друзей. Смотрите вон он на крыше своего дома. Давайте ускорим шаг.
 Народ тоже торопился, если не сказать, бежал к дому знаменитого учёного и поэта. А там уже собралась огромная толпа.
        Музыка смолкла, и Хайям вдруг начал читать газель протяжно, словно молитву: - Шейх блудницу стыдил: «Ты беспутная пьёшь.
                Всем желающим тело своё продаёшь»
                « Я, - сказала блудница, и вправду такая.
                Тот ли ты , за кого мне себя выдаёшь.
 Раздался хохот и Омар  поднял руку, успокаивая толпу.  И прочитал ещё газель:
                То не моя вина, что наложить печать
                Я должен на свою заветную тетрадь;
                Мне чернь учёная достаточно знакома,
                Чтоб тайн своей души пред ней не разглашать.
      Есть у меня ученик. Он очень внимал мне своему учителю, постигал науку. Но стоит ему оказаться в народе, как он тут же говорит про меня. Об этом вы знаете. Есть среди моих учеников уже прославленные мужи и в знак благодарности они поносят меня среди вас, обливают  грязью позора. Но самое главное это его бесстыжие.
 - Кто он? Кто? Назовите его имя!
 - Вы знаете его – это шейх, факих, знаток мусульманского права. Вот он перед вами, и Омар показал на бородатого человека в белой чалме. Тот отбежал от Хайяма и устремился к лестнице ведущей вниз.
 - Отмойте его от грязи несправедливости и позора, если можете.
 В толпе кричали:-
 - Беги! Беги!! С таким позором тебе не жить среди нас. Многие принялись догонять шейха. И солидный ученик Хайяма, пробежав сквозь строй людей, скрылся за поворотом в тупик.
     Когда все стали расходиться, Омар увидел внизу своего друга и рядом с ним молодого незнакомого человека:- Изом! Кто это рядом с тобой? Заходите в дом.
 - Это поэт из далёкой страны,- воскликнул Изом. Он ваш поклонник, почитатель, он любит ваши газели.
 - Заходите, я прочту вам новые.
         Они вошли в дом Омара Хайяма. Сергей с волнением оглядывал всё вокруг. В саду у журчащего ручья росли плакучие  ивы и Сергей почувствовал неописуемую радость – ему показалось, что он дома- на Руси..
    Навстречу гостям вышел Омар Хайям. Он подошёл к Сергею, обнял его и
повёл к накрытому восточными закусками, фруктами и сладостями достархану
 за которым сидели его ближайшие друзья. Чуть вдали стояли музыканты и слуги.
 Гостей радостно приветствовали сидевшие за столом. Омар кивнул, и слуга тут же протянул ему хрустальный бокал с огненно красным напитком. Такие же чаши были наполнены вином всем гостям.
 - Я только что моему новому другу обещал газель – вот она: -
           Я у вина, что на воде  у ручья-
           Поит мой корень  ценная струя
 Так Бог судил. О чём нибудь он думал,
  И брось я пить – его подвёл бы я .
 И Хайям поднял бокал. Все восторженно закричали – Зинда бод , Омар. Будь здоров – и подняли вверх бокалы. Сергей тоже поднял фиал восточный и радостно улыбнувшись, выпил вино до дна.
 Омар уже был чуточку хмельной и вдруг обратился к музыканту:  Друг, возьми свой барбат – лютню мою любимую, сыграй нам песню радости и жизни:
                Стихий четыре. Чувств как буд –то пять
                И сто загадок… Стоит ли считать?
                Сыграй на лютне. Плач лютни сладок
                В нём ветер жизни – мастер опьянять.
 Лютнист заиграл. Омар поднялся, отошёл от стола и среди цветов и тенистых ив и стройных кипарисов, закружился, подняв руки вверх  в необычном танце. Это была сама – таинственное кружение дервишей. Сама суфиев. Этот волшебный круговорот уносил его мысли в прошлое – в палатку отца , к его учителю Ибн Сине – Авиценне, в Бухару, в Самарканд. 

Он любил саму, она приближала его к Богу, уносила в небеса. Казалось, это не  он вращается, а дух вихрем летит в прошлое – рождалась перед ним палатка отца, работу над её созданием уже почти он заканчивал, и  Омар видит себя в детстве, помогающему отцу в работе. И приходят  в голову стихи, и он поёт газель, рождающуюся в саме: -
 Палаток мудрости нашивших без числа.
 В горниле мук упав, сгорел Хайям дотла
Пресеклась жизни нить, и пепел за бесценок
 Надежда, старая торговка, продала.
 Он перестал вращаться и направился к своему месту за достарханом друзей. Но приземлился он неудачно и задел телом кувшин с вином – он разбился и , багрянцем окрасилась скатерть. Пока слуга заменял её на свежую у Омара тут же родился экспромт:
   Кувшин с вином душистым ты мне разбил, Господь!
 Дверь радости и счастья для нас закрыл ,Господь!
Мы пьём вино, а ты бесчинствуешь,  с пьяна,
 Песок мне в рот…знать, пьяным ты то и был, Господь.
 И тут все ахнули: лицо Омара начало чернеть и в мгновенье ока почернело полностью.
 - Может принести зеркало?
 - Не надо.
           Не прав , кто думает, что Бог неумолим
           Нет, к нам он милосерд, хотя мы и грешим.
            Ты в кабаке умри сегодня от горячки
             Сей грех он через год простит костям твоим
             Ну, спрашивается, продолжал Омар:
              Кто, живя на земле, не грешил, отвечай?
              Ну а кто грешил, разве жил? Отвечай.
                Чем ты лучше меня, если мне в наказанье
                Ты ответное зло совершил, отвечай!
И тут все вновь ахнули – лицо Хайяма побелело.
 - Может быть принести зеркало?
 - Не надо!     Повернулся он к лютнисту. Заиграли музыканты, и пошла по кругу чаша с чудо – вином.
 Повернувшись к друзьям, он вновь запел газель:
                Когда плачут весной облака - не грусти
                Прикажи себе чашу вина принести.
                Травка эта , которая радует взоры
                Завтра будет из нашего праха расти
                Мне говорят:- Не пей, вина Хайям
                Ну как им объяснить, что в темноте я не согласен жить.
                А блеск вина, взор лукавый милой
                Вот два блестящих повода, чтоб жить !             
 А теперь послушаем нашего гостя из далёкой Руси, чудом оказавшимся у нас и доставивившим нам безмерную радость . Сергей смутился, чуть задумался и начал:
             Голубая родина Фирдуси,
              Ты не можешь, памятью простыв,
              Позабыть о ласковом урусе
             И в  глазах, задумчиво простых,
              Голубая родина Фирдуси.
               Хороша ты, Персия, я знаю,
              Розы, как светильники, горят
              И опять мне о далёком крае
               Свежестью упругой говорят.
                Хороша ты, Персия, я знаю.
                Я сегодня пью в последний раз
               Ароматы, что хмельны, как брага
               И голос твой ,божественный Омар
                В этот трудный расставанья час
                Слушаю в последний раз.
                Но тебя я разве позабуду?
                И в моей скитальческой судьбе
                Близкому и дальнему мне люду
                Буду говорить я о тебе- - И тебя навеки не забуду.


Когда он кончил читать, все подняли бокалы: -  За тебя чудесный поэт! За тебя!
 Зинда  бод – здравствуй!
 Но тебя мы не отпустим, и даже не думай. Изом! Попроси за нас твоего друга, пусть прочтёт ещё свои душевные газели. И чайчи низко поклонился Сергею. Сергей тоже прижал руки к сердцу :
 Я спросил сегодня у менялы,
 Что даёт за полтумана по рублю,
Как сказать мне для прекрасной Лалы
 По – персидски нежное « люблю»?
 
 Я спросил сегодня у менялы
Легче ветра, тише Ванских струй,
 Как назвать мне для прекрасной Лалы
 Слово ласковое « поцелуй»?
 

 И ещё спросил я у менялы,
В сердце робость глубже притая,
 Как сказать мне для прекрасной Лалы, как сказать ей, что она « моя»?


И ответил мне меняла кратко:
 О любви в словах не говорят,
 О любви вздыхают лишь украдкой,
 Да глаза, как яхонты, горят.

Поцелуй названья не имеет,
 Поцелуй не надпись на гробах.
Красной розой поцелуи веют,
 Лепестками, тая на губах.


 От любви не требуют поруки,
 С нею знают радость и беду.
 « Ты  - моя» сказать лишь могут руки,
 Что скрывали чёрную чадру.

Когда он кончил читать, Омар соскочил с места и, подбежав к Сергею, крепко обнял его, прижал к сердцу. Довольный и радостный он воскликнул: - Ты подарил нам  блаженство, и вдруг снял со своего пальца  бирюзовое кольцо и надел на палец Сергея, говоря: - Бог слепил человека из глины и остался у него неиспользованный кусок. Что слепить тебе ещё?- спросил Бог.
 -Слепи мне счастье,- попросил человек. Бог ничего не ответил и только  положил человеку в ладонь оставшийся кусочек глины. А я желаю тебе счастья:
 В жизни сей опьянение лучше всего,
 Нежной гурии пение лучше всего,
 Вольной мысли кипение лучше всего,
 Всех запретов забвение лучше всего.
 Он вновь обнял Сергея и вдруг его руки ослабели, и он медленно опустился на ковёр. Сергей испугался, не зная, что делать. Тут все гости соскочили с мести, подняв Хайяма, понесли в дом. Уложили на мягкую тахту. Омар пришёл в себя, приоткрыл глаза и произнёс:- Подайте мою книгу. Гости переглянулись, пожимая плечами, и только слуга подбежал к полке, взял книгу и подал её Омару. Это была его любимая» Книга исцеления» Абу Али Ибн Сино – Авиценны – его духовного учителя. Он начал читать её и успокоился. Потом  вдруг поднялся, склонился ниц и произнёс: - Боже мой, ты знаешь, что я познал тебя по мере моей возможности. Прости меня, моё знание тебя – это мой путь к тебе. И умер.
 Когда я умру , говорил до этого Хайям, моя могила будет расположена в таком месте, где каждую весну ветерок  будет осыпать меня цветами.
 _ Да будет так,- сказал Изом, повернувшись   к Сергею и в молитве провёл ладонями по лицу. - Судьба преподнесла ему величие, которое невозможно взвесить на весах сравнения. Боже как мы возблагодарим его за великие благодеяния!
Вот и нет гения. Нет Омара Хайяма. Но его не забудет мир. Его родной Хорасан.  Сергей вытер набегающие по щекам слёзы и стал искать бумагу и калам. Он взял ручку и вывел первую строчку:
 В Хорасане есть такие двери…
 - Да Персия, чудесная страна тебя я оставляю Всевышнему – пусть бережёт тебя. Он задумался – как написать -  не получается ничего. Иль я уже не поэт?
 Нет, не отнимет господь того, что дал. Он вновь взял ручку, и полетела душа и ложились слова на бумагу. И даже захотелось запеть, словно он писал газель.
      В Хорасане есть такие двери,
     Где обсыпан розами порог.
      Там живёт задумчивая пери.
      В Хорасане есть такие двери
      Но открыть те двери я не мог.

      У меня в руках довольно силы,
      В волосах есть золото и медь.
       Голос пери нежный и красивый.
     У меня в руках довольно силы,
        Но дверей  не смог я отпереть.

      Ни к чему в любви моей отвага.
      И зачем? Кому мне песни петь? –
      Если стала неревнивой Шага,
 Коль дверей не смог я отпереть,
Ни к чему любви моей отвага

Мне пора обратно ехать в Русь.
 Персия! Тебя ли покидаю?
 Навсегда ль с тобою расстаюсь
 Из любви к родимому мне краю?
Мне пора обратно ехать в Русь.

До свиданья, пери, до свиданья,
 Пусть не смог я двери отпереть,
Ты дала красивое страданье,
 Про тебя на родине мне петь.
 До свиданья, пери, до свиданья.
     Когда он поставил последнюю точку и стал вслух читать, как бы проверяя звучание стиха. Но не успел он прочесть и нескольких строк, как его остановил резкий стук в дверь и она открылась. На пороге стояли те, двое, что  сопровождали его:-               
  - Господин Есенин! Извините, что мы пришли так рано, но  по вашей просьбе  посол Шумяцкий заказал судно, чтобы отправить вас в Баку, а там и на родину в Москву.
 Удивлённый Сергей стал собираться.
 Где он? Как он здесь оказался? Где чайчи  Изом? Где Лала? Он посмотрел в окно – совсем чужое место. Это и не сад Омара и не дом Изома. Я, что схожу с ума? - подумал Сергей.
 « Персы» с улыбкой наблюдали за ним как он , казалось,  бесконечно долго перебирает свои вещи, но многое не находит. И самое главное, подумал Сергей – где цветной халат, в котором он  ходил на пир к Хайяму?. Где зелёный халат, пояс, чалма, в которых он шёл за гробом Хайяма?
 - - Поторопитесь! Просим вас. Нас уже заждались. Давайте  возьмём все ваши вещи, не разбирая. У вас ещё будет время всё рассортировать на корабле.
  Они вышли из дома, и пошли по знакомой дорожке, окружённой ветвистыми деревьями и кустами роз.  Сопровождающие люди несли его вещи, и ещё какие – то коробки. Как раз когда судьба посылает тебе новые испытания – они приходят, по какому либо поводу, и как бы отгадав мысли, один из них заметил:
 - Нам сказали, , что кончился ваш срок пребывания в Персии и вас ждут в Москве. А мы были бы рады находиться здесь с вами до бесконечности. Не сердитесь на нас.
 - Да я и не думал  сердиться, я вам только благодарен за заботу и внимание. Действительно мне пора домой, хоть я и полюбил этот шафрановый край, и я никогда не забуду те газели, что пел нам Хайям. Да и сердцу снится страна родная.
 А в ушах всё звучит мелодия флейты Гассана. Разве можно это забыть!
 И тут его думы прервал крик:- Сергей Александрович! Вас дурят!  Навстречу выбежал шофёр Коля, что возил его по улицам и красотам Баку. Шофёр Чагина.
 Есенин остановился, как вкопанный.
 - Вас разыгрывают, продолжал кричать Коля. Вы в никакой ни Персии, вы на даче ЦКа в Мардакянах .Вы, как узник, пленный, они боятся, что бы вы ненароком не убежали в Персию.
 Откуда – то из кустов выбежали два человека и, схватив шофёра, поволокли его в кусты и исчезли.
 - Не обращайте внимания, господин, он сумасшедший, да и только. И откуда он появился, даже сам шайтан не знает.
 - Да это конец, - подумал Сергей. Мой светильник угас, и чаши любимые разбиты.
 Они вышли к маленькой пристани, где был пришвартован парусник.
 Их приняли моряки, деловые, подвижные, но вежливые. Они приняли вещи, и повели Сергея в каюту.
 Сопровождавшие люди сошли на берег и судно отчалило.
   Вот и день умчался, наступил вечер неизвестности, а за ним последовала ночь печали, обиды, грусти и потери веры. Что же будет дальше – подумал Сергей. Как я буду смотреть людям в глаза. Ведь они считают его олухом неугомонным, а теперь убедятся в этом окончательно. Ну и чёрт с ними. Главное со мной моя Русь. Вот видишь – рождаются новые строчки:
      Цветы, скажите мне прощай,
       Головками, кивая низко.
      Что не увидеть  больше близко
      Её лицо, любимый край.

       Ну что ж ! Пускай не увидать!
       Я поражён другим цветением
 И потому словесным пеньем
 Земную буду славить гладь.
 Голубая да весёлая страна.
 Честь моя за песню продана.
 Ветер с моря, тише дуй и вей-
 Слышишь, розу  кличет соловей?

В каюту вошёл матрос с той коробкой, которую несли его сопровождающие. Сергей открыл её и там оказались бутылки с его любимым ширазским вином , мясные закуски, ароматная зелень, лаваш, сладости и фрукты.
 - Охо! – удивился Сергей, и пригласил  моряка за стол: - Давай , браток, запьём с горя.
 - Звиняйте, дядьку, не положено … и вышел
 Сергей откупорил бутылку, налил багряный напиток в стакан  и выпил. Затем второй, третий…   Пей, сердце! Только не в упор ты,
 Чтоб жизнь губя…
 Вот почему я пью четвёртый лишь за себя.
      А волны несли судно к родным берегам. И неугомонные мысли толпились в голове, пытаясь вырваться и лечь стихами на бумагу.
       Все мы парою , как дети,
       Часто смеёмся и плачем:
       Выпали нам на свете
         Радости и неудачи.
       Глупое  сердце, не бейся.
       Многие видел я страны,
       Счастья искал повсюду,
     Только удел желанный
      Больше искать не буду
      Глупое сердце не бейся.

     Сам я не знаю, что будет.
 Близко, а может,  гдей – то
   Плачет флейта Гассана
 В тихом вечернем гуде
 Плачет флейта
 Сам я не знаю, что будет .


            Не успели ещё края небес зарёй осветиться, как судно приблизилось к берегу. Сергей посмотрел в иллюминатор и увидел вдали силуэт Девичьей Башни.
 _ Ну, свиделись! Здравствуй Баку.
 Когда судно пришвартовалось, и моряки с вещами Сергея помогли ему спуститься с трапа, он увидел, что на пристани его ожидает Василий. Удивлению Сергея не было конца : - Как ты узнал, что я возвращаюсь в Баку? – обнял он друга
 - Да вот беспокоился о тебе, позвонил в Тегеран  Шумяцкому,  он и сообщил, что ты собираешься в Москву. Я и билеты нам уже купил. Приказано сопровождать тебя до Москвы.
 - Вот это новость! Чудный наш посол, замечательный заботливый человек. В Персии нам не удалось с ним увидеться, зато по его просьбе двое ребят – персов всюду сопровождали и оберегали меня.
 _ Ну и, конечно, не обошлось и без восточных пиршеств, - расхохотался Василий.
 - Да было! А ты откуда знаешь?
 Оттуда.…  Ну, пошли домой.
 И опять Есенина удивили: За ним к дому Чагиных подъехали три легковые машины – Сергей Александрович, мы за вами! - закричали наперебой водители. До отхода поезда остался ровно час! Спускайтесь, Сергей Александрович!
 - Вот это любовь к поэту! – улыбнулся восхищённый Василий. И откуда они только узнали, что ты уезжаешь?
 - От Чагина, твоего брата, от кого же ещё. А вот Коли Николаева нет среди них,- многозначительно произнёс Сергей, глубоко вздохнув. А мы даже не выпили на пасашок. Ну, пошли, не будем заставлять нервничать ребят.
  Когда они спустились вниз, водители распахнули все двери машин: - Сюда! Сюда!
 Поехали. На вокзал провожать Сергея пришли друзья, близкие знакомые. У дверей его вагона стояла  Шагане.
 - Боже мой, Шагане, родная,- бросился обнимать её Сергей. А где же чадра?
 _ Я бросила её. Я увидела в газете ваше стихотворение:
   Дорогая, с чадрой не дружись,
   Заучи эту заповедь вкратце,
    Ведь и так коротка наша жизнь,
    Мало счастьем дано любоваться.
 Заучи эту заповедь вкратце,
 Вот я и заучила ,- спасибо вам Сергей Александрович. Она заплакала и снова произнесла: - Спасибо тебе Серёжа! За счастливые минуты спасибо. И она скрылась в толпе провожающих.
  Но ему не дали даже опомнится – друзья окружили его  с поднятыми бокалами: - Счастливо! Дорогой Сергей Александрович. Ждём вас всегда в Баку. Зазвенели бокалы, послышался свисток дежурного и поезд начал медленно трогаться. Сергей прошёл в вагон и подошёл к окну. Провожающие ему махали, шли по перрону и кричали: - Привет Москве! Да здравствует великий поэт Руси! Счастливого пути! Пишите! И тут же в голове зародился экспромт:
                Прощай , Баку! Тебя я не увижу.
                Теперь в душе печаль, теперь в душе испуг,
 И сердце под рукой теперь больней и ближе
 И чувствую сильней простое слово: друг.
 Прощай , Баку! Синь тюркская, прощай!
 Хладеет кровь, ослабевают силы.
 Но донесу, как счастье, до могилы
 И волны Каспия, и балаханский чай.

 Прощай, Баку! Прощай, как песнь простая, моя Шагане
 В последний раз я друга обниму…
 Чтоб голова его, как роза золотая,
 Кивала нежно мне в сиреневом дыму.

 - Да улетела Шагане, позади остались Баку, Персия, Грузия, и я вновь возвращаюсь к своим заботам и тревогам,- подумал Сергей. Он попытался отбросить ненужные думы, но они снова наступали на него. Успокаивали разве, что перестуки вагонных колёс.
 Василий спал, и Сергей вышел из купе. Весёлая толпа актёров гастролировавших в Баку, окружила Сергея и потащила его в вагон – ресторан. Ну и там начался гульбарий. Пили за Есенина, за театр, за поэзию. Чуть ли не заставляли Сергея  прочитать его последние стихотворения и даже запели его песнью:
                Клён ты мой опавший, клён заледенелый
                Что стоишь, нагнувшись под метелью белой?
 Или что увидел? Или что услышал?
 Словно за деревню погулять ты вышел.
 И, как пьяный сторож, выйдя на дорогу,
 Утонул в сугробе, приморозил ногу.
 Ах, и сам я нынче чтой – то стал нестойкий,
 Не дойду до дома с дружеской попойки.
 
 Там вон встретил вербу, там сосну приметил,
 Распевал им песни под метель о лете.

  Сам себе казался я таким же клёном
 Только не опавшим, а вовсю зелёным.

 И, утратив скромность, одуревший в доску,
 Как жену чужую, обнимал берёзку.
 Артисты обняли автора и уже вместе с бокалами в руках допевали песню.
 А когда она закончилась, все бросились обнимать и целовать Сергея, который уже еле держался на ногах.
   В вагон – ресторан зашёл Василий и только произнёс: - Молодцы! Убийцы! Взял под руки Сергея и поволок в свой вагон. Василий уложил его и, увидев, что Сергей мгновенно уснул, вышел из купе в коридор. Есенин остался один, но уснуть не мог, только закрыл глаза и стал успокаиваться. И вдруг зазвучала флейта  Гассана и мелодия вновь унесла его в Перси - розы, соловьи, мечети и базары, лица Омара Хайяма , Хафиза Ширози, Лалы, Изома.
  Он соскочил с места и стал стучать в дверь купе: - Откройте дверь , остановите поезд, я выхожу, я возвращаюсь в Персию!
 Ветер колыхал сквозь приоткрытое окно занавески, они плескались, как паруса корабля.
 Сергей заметался по купе, и вдруг, увидев стоп – кран, с силой рванул ручку на себя. Заскрипели тормоза колёс, толчки свалили Сергея обратно на сидение. В купе ворвался Василий!
 - Васенька, родной мой, я думал, что ты выбросился в окно! Сергей громко зарыдал, а затем запел: - Дорога в жизни одна, ведёт нас к смерти она.
 _ Да что с тобой? Вот он я. Успокойся.
 = Васенька, не поверишь, я по настоящему думал, что ты упал в окошко – смотрю одеяло и простыню раздувает ветер, а тебя нет, ну я и решил остановить поезд, дёрнул за ручку стоп – крана.
 - Да, теперь я поверил, что у тебя со здоровьем не всё в порядке, - грустно заметил Василий. Лечиться надо. Вот приедем, сдадим тебя в клинику. Глядишь и   от алкоголя отучат.. Да и Галя твоя об этом думает. Ты пойми, дело действительно милицией пахнет, может плохо кончиться. Не смотря на то, что ты великий поэт.
 Сергей молчал. Потом  лёг, оставив все волнения Василия без ответа.
      Дверь купе отворилась, и показались гневные лица начальника поезда и проводника.
 - Что  вы наделали, пьяницы!? Это вам даром не пройдёт, через полчаса в Харькове я сдам вас в милицию за хулиганство, которое могло привести к катастрофе.
 - Ну, уж к катастрофе. Вот уже поезд поехал. Ну выпишите штраф за стоп – кран, я заплачу. Сколько с нас ?
 _ Пятьдесят рублей!
 Ого! Ну да ладно! Замнём для ясности. Вот вам пятьдесят рублей штрафных,- протянул Василий начальнику поезда деньги.
 - Если бы не знаменитый поэт, вы бы деньгами не отделались бы. Каталажка ждала бы вас в Харькове. Успокой те вашего товарища, - захлопнул дверь купе начальник поезда. А поэт уже видел сон, и мерно стучали колёса поезда.
 В Москве у выхода из вагона ждала его Галина. Со слезами на глазах она обняла Сергея и, не говоря ни слова, повела по перрону. Василий, молча с вещами на руках, шёл вслед за ними.
 На привокзальной площади их ждала карета скорой помощи. Навстречу им поспешили врач и два санитара.
 - С приездом , Сергей Александрович. Выглядите вы  прекрасно, но подлечиться вам надо. Прошу в карету,- чуть ли не театрально пригласил врач. Сергей не понимал что делать, но Галя и Василий подхватили его под  руки и повели к машине.
 - Куда? Зачем? – вопрошал Сергей.
 - На сегодняшний день – это самое верное решение. Ты болен, Ты устал,- затараторила Галина. Поверь мне, так надо. Василий поддержал её. Сергею пришлось подчиниться.
 - В больнице тебе будет лучше, чем в милицейской тигулёвке,- добавил Василий.
              В психиатрической клинике ему отвели отдельную палату. Не успел Сергей осмотреться, как вошёл врач. Измерили температуру, давление, сделали укол. Сергей стал успокаиваться.
 - Мы пошли. Здесь не разрешается нам оставаться,- проговорила торопливо Галина. Не беспокойся! Поправляйся. Мы взяли твои вещи домой с твоего разрешения, я просмотрю твои новые работы.
  - Да, да – Сергей уже обессилил. Укол начал действовать – Жду вас завтра.
  _ Конечно! Конечно! – Василий взял под руки Галину, которая от переживаний пошатывалась и вытирала втихомолку слёзы.
 - Принесите завтра бумагу и карандаш, я без стихов не могу. Сергей сел на край койки и тихо повалился набок. Уснул.   
               Проспал всю ночь. А утром опять врач, санитарки, уколы, какие – то снадобья, таблетки, снова уколы. Он уже не помнил, сколько дней так продолжалось.
Он то и дело просыпался по ночам, его мучили зрительные галлюцинации. Чаще всего в виде, какой то мрачной личности, стоящей в углу и о чём то бормочущей и жестикулирующей.
 Галлюцинации сопровождались истерическими возгласами – оставить его в покое.
 Медсестра, дежурившая за дверью, забегала к нему и ставила на голову холодные компрессы. Затем, когда он немного успокаивался, доставала шприц и делала уколы. Он спокойно засыпал.. То ли во сне, то ли наяву рождались стихи:-
 Годы молодые с забубённой славой,
Отравил я сам вас горькою отравой.
 Я не знаю: мой конец близок, ли, далёк ли,
 Были синие глаза да теперь поблёкли.
Где ты, радость? Темь и жуть, грустно и обидно.
 В поле, что ли? В кабаке? Ничего не видно.
 Руки вытяну - и вот слушаю на ощупь:
 Едем… кони…сани… снег проезжаем рощу.
 Бью, а кони, как метель,  снег разносят в хлопья
 Вдруг толчок… и из саней прямо на сугроб я.
 Встал и вижу: что за чёрт-  вместо бойкой тройки,
 Забинтованный лежу на больничной койке.
 И заместо лошадей по дороге тряской
 Бью я жесткую кровать мокрою повязкой.
 На лице часов в усы закрутились стрелки
 Наклонились и хрипят: « Эх ты, златоглавый
 Отравил ты сам себя горькою отравой.
 Мы не знаем , твой конец близок  ли , далёк  ли,-
 Синие твои глаза в кабаках промокли»!


Настойчивость больного воображения не давала покоя Сергею. Галлюцинации стучались в мозгу, вызывая непонятные видения, страх, ожидания чего – то  неожиданного неопределённого.
 Но чаще всего возникали кошмары: ворона садилась к нему на кровать и что – то рассказывала, каркала страшно и вылетала из палаты, ударившись о стекло окна, запутываясь в решётках. Но особенно мучил чёрный человек. Чтобы отогнать это видение, он брал ручку и писал:
 Чёрный человек,
 Чёрный человек,
 Чёрный человек на кровать ко мне садится.
 Чёрный человек
 Спать не даёт мне всю ночь.
 Но чёрный человек всё появлялся и появлялся и когда он в очередной раз сел на угол его кровати, Сергей схватил металлическую кружку и со всей силой швырнул в него. Чёрный человек исчез, и в палату влетела медсестра со своим вечным уколом. Он увидел, что разбил зеркало -_ осколки валялись на полу.
 _ Что вы наделали, - проворчала медсестра и ушла. Вскоре возвратилась, собрала веником в лоточек осколки зеркала и вышла, оглянувшись на прощанье.
 Сергей сел и набросал несколько строк:
 Друг мой, друг мой,
 Я очень и очень болен.
 Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
   Месяц умер,
 Сияет в окошко рассвет.
 Ах ты, ночь!
 Что ты ночь наковеркала?
 Никого со мной нет
 Я один…
 И разбитое зеркало.
              Он отложил ручку, лёг в постель обессиленный:
 Но может быть мои руки ещё смогут держать перо. Сергей вытянул руку вперёд и   растопырил пальцы и вдруг увидел на одном из них золотое кольцо с надписью:- « Другу Сергею от Омара Хайяма».
 - Значит, я был в Персии?! – воскликнул он.
 -  Гассан, подтверди мои слова, пусть грустная твоя флейта запоёт веселей: -=  Да я был у Омара.
 И зазвучала флейта Гассана и, словно ветер попутный морской к путеводной звезде вновь унесла его. _ Зинда бод, Гассан – мой далёкий друг!
 
Закиров Мунид Ахмедович 100000 Ташкент Ц1-  дом .46 кв. 11
Тел. + 998 2338845 эмейл – munidzak @ yandex.ru