Сыны Всевышнего. Глава 53

Глава 53. Подслушивать нехорошо, но полезно


Открыв глаза, Роман не сразу понял, что он не в своей квартире, и долго таращился на деревянный потолок, вдыхая совершенно особый запах деревенского дома. Через некоторое время он был уже абсолютно уверен, что лежит сейчас в мягкой и уютной постели Аверина. Никаких сомнений – это была аверинская комната. Здесь всё пропиталось его энергетикой. Бережное дуновение свежего морского бриза в жаркий летний полдень – вот какие ассоциации рождались у Романа от соприкосновения с аверинскими вещами.

С каких это пор?!

Часы на тумбочке возле кровати показывали без десяти минут два. Судя по тому, что за окном вовсю светило солнце – два часа дня. Беглый осмотр вещицы показал, что корпус часов вырезан из лунного камня: крутая волна, огибающая циферблат, и белый с золотом эмалированный кораблик на высоком гребне. Мило.

Роман сел в постели и огляделся. Спинка кровати покрыта красивой тонкой резьбой, также как и шкаф, из которого выглядывает рукав знакомого серого пиджака и прищемленный конец полосатого синего галстука. Стены отделаны деревянными панелями. На полу – сине-белый ковёр с витиеватым восточным рисунком. У окна – аккуратный письменный стол, на котором расположились стопка книг и ноутбук. Занавесок нет: на окнах – белые жалюзи. Ещё множество икон: над кроватью, на тумбочке, на полочке над столом, на самом столе…

Свою одежду Роман увидел на пуфике возле кровати – Радзинский вчера настоял, чтобы по дороге из больницы Роман заскочил к себе домой за вещами. Смутно припоминая, где находятся ванная и туалет, а также не очень ясно представляя, в какой части дома он сейчас находится, Роман решил выяснить это опытным путём. Дверь комнаты выходила в небольшой коридорчик, заканчивающийся лестницей. Справа располагались ещё две двери: в торце коридора и рядом со входом в аверинскую комнату.

Роман заглянул в торцевую и был вознаграждён за свою пытливость: за этой дверью скрывалась крохотная уборная. Из зеркала над умывальником на него глянуло сонное лицо Аверина, который водил по щеке электробритвой, стараясь не открывать при этом глаза. Это немного повеселило Романа, хотя в гораздо большей степени он проникся к учителю самым горячим сочувствием: утренние вставания для него самого были сущей мукой.

А через секунду Роман вздрогнул, встретив пронзительный взгляд на этот раз вполне бодрого, но задумчивого Николая Николаевича, нерешительно теребившего узел голубого галстука. Ну конечно: этот галстук не подходит – слишком светлый!

Ладно, пора выбираться отсюда. Приведя себя в порядок, Роман решительно спустился по лестнице, забыв даже взглянуть, что за помещение находится за третьей дверью.

Практически сразу он услышал знакомые голоса: чувственный страстный баритон и лёгкий, как звон колокольчика на ветру, тенор.

– Может, вызовем такси? Павлуша не обязан меня возить…

– Аверин, ты меня раздражаешь своей щепетильностью! Ещё один вздох и я сам сяду за руль! И пусть это чудовище остаётся в доме в полном одиночестве!

– Незачем так орать!

– Я не орал. Просто повысил голос. И не надо глядеть на меня глазами бездомного котёнка! Чего ты смеёшься?

– Котёнка жалко…

Самозабвенный аверинский смех стих только через пару минут. А ещё через минуту раздалось задумчивое аверинское:

– Кеш, а ведь ты знал, что он подобный номер выкинет…

– Может и знал. Ну и что?

– И зачем ты это устроил?

– Что значит – устроил? Да я сделал всё, чтобы в ближайшие дни мы созерцали исключительно адекватного, уравновешенного, вменяемого мальчика!

– Викусик, не лги мне! – противным голосом сварливой жены потребовал Николай Николаевич.

– Я и не лгу! Я просто скрываю от тебя информацию, с которой… Эй! Ты бы ещё кочергой в меня кинул!

– Я бы не стал сравнивать этот скромный фолиант с кочергой! Так ты будешь говорить или мне допросить тебя с пристрастием?

– Конечно, допросить! Конечно, с пристрастием, Ники!.. Ну ладно, ладно! Чего ты сразу надулся-то, как мышь на крупу? Коля! Ты что – пешком в Москву идти собрался? Хорошо – сдаюсь. Вернись и сядь на место, тогда расскажу. Детский сад – штаны на лямках… Что? Тебе послышалось… Не перебивай меня, когда я рассказываю! Значит, так. Ты сам лично был свидетелем того, как я отдал этому неблагодарному, мягко говоря, отроку изрядное количество своей собственной энергии. Это на некоторое время создало иллюзию душевного равновесия и внутреннего благополучия нашего клиента. Но проблема в том, что я не мог быстро распутать ту паклю, в которую свалялись его энергетические волокна. Сам понимаешь: тянешь за ниточку – узелок затягивается! Получается только хуже. В общем, для реального результата нужна кропотливая ручная работа и вагон времени.

– И ты решил довериться силе катарсиса – очищающего переживания.

– Коля, я уже говорил, что я тебя люблю?

– Говорил. Много раз.

– Вношу поправку: я тебя обожаю! Так вот, как ты верно заметил, благородное негодование, несколько подпорченное, правда, другими – не столь красивыми эмоциями – выплёскиваясь наружу, разметало этот гордиев узел в радиусе десяти метров. Мне пришлось всё это потом собирать и разглаживать, чтобы он мог втянуть их обратно. Короче, пришлось повозиться. Ну, ты же сам видел, как я по кустам ползал!

– И как его дела обстоят сейчас?

– Ещё десять раз по столько же и с ним можно будет нормально разговаривать без риска получить пулю в печень.

– Почему в печень, Викуся?

– Он такой психопат, что выстрелит прежде, чем успеет поднять руку…

– Подслушиваем? – послышался жаркий шёпот в ухо. За спиной с понимающей улыбкой стоял Ливанов. Роман огляделся и понял свой просчёт: лестница, по которой он спустился, привела его в сени, и он стоял теперь как раз напротив входной двери. А та дверь, из-за которой слышались голоса, вела в знакомую комнату с печкой.

– А Вы бы удержались? – нисколько не смутившись, ухмыльнулся Роман.

– Я бы не удержался, – честно признался Ливанов. – Но мы оба знаем человека, который, оказавшись в подобной ситуации, поспешил бы заявить о своём присутствии. Например, громко, но деликатно покашлять.

– Это Бергер что ли? Так мы оба знаем, что ему и нет нужды подслушивать. Он на тебя внимательно так посмотрит, покивает – и уже знает о тебе такое, что и подслушать-то невозможно, потому что ты не станешь такие вещи никому рассказывать.

– Один-один, – сдался Ливанов. – Прошу!.. – и он хотел распахнуть дверь.

– Стойте! Подождите, – остановил его Роман. – Скажите, что было вчера после того, как я отключился? – Выговорить это было не просто, но Роман сумел придавить ненадолго свою гордость.

Понимающая улыбка Ливанова стала ещё шире и теплее.

– Да ничего особенного. Все обменялись впечатлениями и отправились на террасу чай пить.

– То есть я не испортил …праздник?

– Какой праздник? Все на тебя посмотреть собрались. Ты что – не понял? Так сказать – выездной консилиум. Ты же у нас персона важная! Надо сказать, ты не подкачал: показал себя во всей красе… В общем каждый оставил своё заключение, и мы до утра их разбирали и совещались.

Роман был даже не обижен: потерян, раздавлен!..

– Отвезите меня домой, – тихо, но уверенно сказал он и взглянул большими, печальными глазами.

– Ещё чего! – хохотнул Ливанов и ловко втолкнул его в «печной зал».