ЧАСТЬ 1. АЛЕКСАНДРА
- Он так кричит, мама -прошептала я дрожащим голосом, уткнувшись головой в тёплое мамино плечо, из последних сил пытаясь затолкнуть обратно подступивший к горлу ком всепоглощающего, дикого, беспросветного отчаянья. – Господи, так громко… Я пойду немного посижу с ним.
- Лучше иди к себе Александра - ответила мама, всыпая отобранную фасоль обратно к гороху, тем самым начиная всю работу заново, - Твои рыдания у его постели делают только хуже, ты же знаешь.
- Знаю - коротко ответила я, вставая со стула и направляясь в сторону лестницы. В этот момент со второго этажа раздался новый залп оглушающих, уже мало похожих на человеческие крики воплей, от которых у меня внутри всё сжалось до размеров изюмины. Больше всего хотелось забиться в самый тёмный угол и утратить способность воспринимать происходящее как реальные события. Хотя нет…. Ещё больше, и от этих мыслей было уже не сбежать, хотелось убить человека наверху. Потому, что никто, вообще никто, даже сам дьявол не должен так страдать. Никакими смертными грехами нельзя заслужить то, что с ним происходит. В этом я точно уверена.
– Мама, - предприняла я последнюю попытку, - Я могу хотя бы помочь ему заснуть?
- Ещё рано, дорогая. Силы ещё не покинули его. Когда придёт время, и он будет готов, я позволю тебе подарить ему покой.
- Хорошо - смирилась я, медленно поднимаясь на второй этаж.
Моя комната находилась в конце длинного узкого коридора. Я выбрала её из-за огромных окон, выходящих во двор, а ещё по тому, что пока идёшь по коридору к двери, проходишь мимо лестницы, ведущий на мансардный этаж, который целиком занимала его студия. Идя к себе можно было точно приметить у себя ли он, а если повезёт краем глаза увидеть, как он рисует за украшенным резьбой деревянным мольбертом или пишет на старой печатной машинке сидя за огромным столом красного дерева, приехавшим сюда из поместья прадеда. Он часто рассказывал, что в этом столе не меньше дюжины потайных шкафчиков и десяток скрытых панелей, тайны большинства, из которых он сам ещё не разгадал и кто знает, что ещё мы там найдём. В такие моменты он загадочно улыбался и наклонял голову на бок так, что светлая чёлка почти спадала на лоб и закрывала серо-голубые, цвета тумана в пасмурный день глаза.
Сейчас же, подходя к лестнице, я боялась поднять глаза наверх. Вдруг дверь закрыта неплотно и через щель я увижу, как он, весь покраснев, изгибается в неестественных позах, закатив свои прекрасные глаза. Как сжимает скомканные простыни, пока не побелеют пальцы, как скрипят стиснутые зубы в накатившей с новой силой волне боли, и кажется, будто ещё немного и я увижу, как они рассыпаются в пыль, как текут солёные слёзы по его щекам. Самое страшное, если я застану момент, когда сил терпеть больше не останется и из его груди вырвется душераздирающий крик, а после, он хрипя и глотая воздух пересохшими губами, будет пытаться дышать. Превозмогая боль, едва в силах терпеть, в ожидании новой волны, которая окажется такой сильной, что он уже не сможет даже кричать. И тогда я не выдержу, я помчусь наверх, с силой оттолкнув дверь и не сдержав рыданий упаду на колени возле его кровати. Буду сжимать его руку и умолять его разделить со мной свою боль. Кричать, что больше нет сил, что должен быть способ всё исправить, избавить его от мучений. И тогда он скажет то, что уже говорил однажды в подобной ситуации. То от чего кровь стынет в жилах и всё нутро связывает тисками такой силы, что перестаёшь дышать. Тихим, почти неслышным голосом, полным отчаяния и надежды он скажет: «Александра, умоляю, убей меня». Тогда мне не хватило смелости. Но по прошествии лет, все прочие чувства затмило сострадание к родной душе, страдания которой я ощущаю каждой клеточкой своего тела и возможно, если однажды у меня не останется больше сил, я внемлю его мольбам и все закончится. В тот день оборвутся две жизни, потому, что существование в мире, где нет его, жизнью уже больше никогда не будет.
Мне повезло, дверь наглухо заперта, и я слышу только протяжный стон из комнаты. Ускорив шаг, достигаю своей комнаты и как можно быстрее захожу и запираю дверь, буквально за секунду до того, как очередные крики боли раскатом грома прокатились по дому. Дому, который когда-то был пристанищем веселья, а теперь являлся молчаливым свидетелем человеческих страданий.
Я села на сваленные возле окна подушки, обхватила колени бледными озябшими руками. Больше сдерживать слёзы не было сил, они текли ручьями по щекам, колеблясь от прерывистого дыхания и сотрясающей всё тело дрожи. Я не издавала ни звука. «Она плачет молча» – так говорила про меня мама, которая сама не плачет уже много лет. Я думаю, лимит слёз, который был отведён ей на всю жизнь, она за эти годы уже исчерпала не единожды и браться им больше неоткуда. Я же в свою очередь научилась плакать беззвучно. Он не должен слышать мои рыдания за дверью или видеть слёзы на моих глазах. Этого никак нельзя допустить. Если к физической боли добавятся ещё и моральные переживания за близких людей, он этого не выдержит. Такую боль человек не способен снести. Поэтому я должна быть сильной, сильной и терпеливой. Скоро, уже скоро всё кончится. Осталось уже совсем немного.
Возле лампы лежало наше старое фото. Поглаживая старую, потёртую от времени рамку я размышляла… Люди на фотографии, просто никак не могут, быть нами. Совершенно точно не могут. На изображении два каких-то незнакомых человека звонко смеются, перетягивая старый физкультурный канат. У неё не получается, но она всё равно изо всех сил упирается голыми пятками в рыхлую землю и тянет конец на себя. Он же наоборот, как каменное изваяние стоит в красивой статной позе, подперев рукой, левый бок, будто совсем не держит свой конец и вообще в происходящем не участвует. Его выдаёт только лучезарная улыбка и блеск в глазах. Они так счастливы, так беззаботны и молоды. Совершенно непохожи на нынешних нас. Двух моложавых снаружи и уже глубоко состарившихся внутри. Людей, в чьих глазах уже целую вечность, нет ничего кроме клубящегося серого тумана.
От мыслей меня отвлекли звуки, доносящиеся с улицы. Вперемешку со светом ручного фонаря в лунном свете был отчётливо виден силуэт человека в пальто и шляпе, спотыкаясь и как-то неуверенно приближающегося к нашему дому. Отца уже несколько месяцев не было в стране и ещё столько же не ожидалось, тем более силуэт отца, высокого коренастого офицера я узнаю из тысячи. Помимо этого, он как кошка видит в темноте и фонарём бы пользоваться не стал. Наличие кого-то ещё возле дома было странно само по себе, потому что после того, как мы стали приезжать в этот охотничий домик не только для увеселительных мероприятий на рождество, отец потратил целое состояние и не один год для того, чтобы выкупись все соседние поместья, таким образом на много миль вокруг у нас не было никаких соседей. Чтобы лучше разглядеть идущего я выключила стоящую рядом лампу и приблизилась вплотную к окну. Но было поздно. Человек во дворе уже начал обходить дом, вдоль забора направляясь к парадной двери. Я быстро вскочила с пола и ополоснула лицо родниковой водой, пытаясь приглушить красноту от слёз, с этой же целью немного растрепала волосы, в длинной каштановой косе, выпуская не слишком короткую, закреплённую шпильками чёлку.
Проходя по коридору, я остановилась возле лестницы, и прислушалась к хриплому дыханию за дверью. Длительная передышка в целых пять минут, предвещала волну боли небывалой силы, давая время немного отдышаться и подготовится. На цыпочках прокравшись мимо, я спустилась вниз как раз в тот момент, когда в дверь постучали. Звук гулким эхом отдавался во всём доме чередой маленьких постукиваний на всех этажах. Присев на нижних ступеньках, сквозь перила я видела, как мама, шурша юбками, пошла, открывать дверь незваному гостю.
Она стояла возле приоткрытой двери, заслоняя собой пришедшего человека. Судя по звуку, который мне удалось уловить, пришедший неуверенно топтался на пороге, переминаясь с одной ноги на другую. Наконец вопросительная пауза стала слишком затянутой и человек заговорил:
- Добрый вечер, мэм… простите моё невежливое вторжение в такой поздний час, но я не нашёл в себе силы пройти мимо. Я слышал крики из одной из комнат наверху. У вас всё в порядке?
Голос был тихий и очень неуверенный, человек явно пытался, не провалится сквозь землю от стыда за то, что лезет не в своё дело, но что-то внутри него не позволило ему пройти мимо дома, где возможно нужна его помощь. Мне, по-прежнему, было не разглядеть гостя, но он определённо вызывал положительные эмоции. Хотя мама, кажется, моего мнения не разделяла. По изменившейся осанке я поняла, что она насторожилась и нахмурилась. Смерив пришедшего долгим взглядом, она лишь коротко ответила:
- Спасибо, у нас всё в порядке.
Но гость не сдавался:
- Вы уверены? Мэм, послушайте, если я могу чем-то помочь….
- Да кто вы такой? – со злостью перебила его мама, - И что тут вообще делаете?
- Простите меня - стушевался незнакомец,- Я даже не представился. Меня зовут Филипп, Филипп Маккинли, я ведущий терапевт в военном госпитале Лондона.
- Рада за вас - нарочито громко сказала мама, - послушайте мистер Маккинли, у нас всё в порядке, нам не нужна помощь, и откуда бы вы не взялись, продолжайте следовать своей дорогой.
Мама уже собиралась закрыть перед ним дверь, когда сверху раздалась новая серия криков, он которых у меня сжалось сердце. Мама лишь вздрогнула от неожиданности.
Наш гость будто этого только и ждал. Его голос стал твёрже и настойчивее. Упёршись рукой в дверь, он произнёс:
- Мэм, я медик и могу вам помочь. Чтобы там наверху не происходило, позвольте мне взглянуть на того человека и уверяю я приложу все усилия, чтобы облегчить его муки.
Не видя ответной реакции, он продолжил.
Тем более я заплутал и не знаю, как выйти на дорогу, поэтому идя на свет, и забрёл к вам. Я не бандит и не преступник, я врач и мой долг не позволит мне просто уйти без объяснений.
Видя, как растеряна и напугана мама, я решила взять ситуацию в свои руки. Встав со ступенек, я с горестью посмотрела наверх, и быстрым шагом направилась к двери. Мама так и стояла перед входом рукой загородив пришедшему проход.
- Простите, сер - быстро проговорила я, отодвигая маму с прохода, - но, к нашему сожалению, ни один врач не в силах помочь нам, поэтому я настоятельно прошу вас покинуть наш дом. Я провожу этого человека до развилки, мама.
Повернувшись и выразительно взглянув на мать, взяла с вешалки пальто, незаметно сунув в карман пистолет из отцовского шкафа. Подняв глаза, я смогла, наконец, увидеть, кому принадлежал столь изменчивый голос.
Передо мной стоял мужчина на вид лет двадцати пяти с темными, как вороново крыло волосами и невероятными глазами, цвета старого виски. Правильные черты придавали ему сходство с греческими статуями. У него было серьёзное сосредоточенное выражение лица. На нём было тёмно-серое пальто из дорогой заморской шерсти, тёмно-синий, почти чёрный костюм и не по погоде тёплые ботинки. Он похоже не нашёл что ещё возразить и просто стоял. Я поцеловала маму в щёку, и, кивнув в сторону лестницы прошептала «Присмотри за ним». Потом накинула пальто и повернувшись к пришедшему сказала: - Идёмте, сер.
Человек молча пошёл за мной по тёмной тропе постоянно оглядываясь на дверь, которую мама тут же закрыла. Через минуту он всё-таки не выдержал и предпринял ещё одну попытку вернуться в дом.
- Мисс, сказал он, останавливаясь, - я понимаю, что моё поведение неуместно и навязчиво, но прошу, скажите правду, что происходит в доме? Там явно есть человек, нуждающийся в помощи. Почему вы меня не пустили?
Я тоже остановилась и повернулась нашему гостю. В темноте его глаза слегка светились, и он походил на лесного филина, которые временами прилетают посидеть на дереве возле моего окна. Глубоко вздохнув, я начала говорить:
- Мистер Маккинли, так вы сказали…
- Прошу зовите меня Филипп,- спокойно ответил парень.
- Так вот, Филипп, прошу вас, вы должны меня услышать и постараться не спорить. К моему огромному, вы даже не можете себе представить, насколько сожалению, не один медик не в силах помочь человеку, что лежит в той спальне. Если бы был хоть малейший шанс на то, что это не так, я бы первая схватила вас за руку и потащила наверх. Так, что просто проверьте. Ему не помочь и его не спасти. Мы привыкли, справляется с этим сами и очень не любим посторонних. Как вы, наверное, заметили, вокруг нас совсем нет людей и это неспроста. Вам ещё очень повезло появиться пока отец в отъезде, иначе мы бы с вами уже не говорили. Он очень дотошен к своей территории и личной жизни. Не волнуйтесь о нас и о том человеке. Его мучения скоро закончатся. Осталась всего пара дней.
Когда я произнесла последние слова, укол боли пронзил мой голос, и он невольно дрогнул.
Мужчина просто стоял и молча на меня смотрел. Мне совсем не хотелось вываливать на него всю эту тонну боли и страдания, которые ураганом бушевали у меня в душе, но он по видимому и сам уже от части начал понимать ситуацию. Мне нужно было собраться и увести его от дома. Пусть идёт с Богом. Поэтому, как можно не навязчивее, я попыталась сменить тему:
- Как я уже сказала соседей у нас нет, до города десяток миль, как вы тут очутились?
- Я навещал мистера Крингла, - ответил он, всё ещё с подозрением на меня поглядывая, - он последние годы не здоров и наотрез отказывается приезжать в больницу. Я раз в пару месяцев навещаю его на дому. По обыкновению меня привозит и увозит экипаж, но сегодня я задержался дольше обычного и кучер не смог остаться, чтобы забрать меня. Мистер Крингл предлагал остаться на ночь, но я счёл это не вежливым и уверил его, что вполне доберусь самостоятельно, но вот, как видите, не смог. По счастливой случайности набрёл на ваш дом, и вы, великодушно согласились меня провести. Вот и вся история моего неожиданного появления.
Молодой человек улыбнулся уголками губ. Оказалось за строгой маской скрывается очень игривая и занимательная натура.
- Мистер Крингл, мистер Крингл, ах да как же припоминаю, -ответила я, - глумной старичок, который ни в какую не хотел продавать дом. Помню, сказал, что мы можем хоть чертей тут разводить он в чужие дела не лезет и просит в его тоже не лезть, мол, поместье досталось ему от прадеда и выселится он оттуда только вперёд ногами.
Вспомнив чудного старичка, я улыбнулась, умение казалось уже забытое и закопанное на просторах, выпавших на нашу долю несчастий. Увидев, что я улыбаюсь, парень смягчился и присев на камень, который по случаю оказался по пути уставился на меня своими совиными глазами и помолчав с минуту произнёс:
- Я хочу вам признаться у вас очень необычная семья, и вы сами, к слову невероятно странная девушка.
Лёгкая передышка оказалась как нельзя, кстати, и я решила немного поболтать с нашим незваным гостем:
- И что же во мне, позвольте поинтересоваться, странного?
- Ну, начнём с того, что вы живёте в явном отдалении от окружающего мира. Мне думается вы оберегаете некую тайну, которая как-то связана со страдающем в спальне человеком. Он, вероятно, вам очень дорог и находится там исключительно по своей воле. Вы так рьяно пытаетесь защитить его, что постарались как можно скорее увести меня от дома, даже не подумав о том, что вы молодая, красивая, явно благородная девушка, на улице кромешная ночь, а я совершенно незнакомый вам человек. Откуда вот вам, например, знать, что я не причиню вам вреда? Что я, прознав, что вашего отца нет в городе, пришёл не специально для того, чтобы выманить вас из дома и совершить с вами что-то недостойное? Обстановка – то вполне располагающая.… Но вас это совсем не испугало. Напротив, вы так настойчиво увлекли меня за собой, что я даже не успел придумать, что вам возразить. И это всё притом, что вы даже не назвали своего имени…
Пока он говорил его поза стала более уверенной. Мужчина пытался придать голосу угрожающие и развязные нотки, но получалось признаться плохо… Он сразу понял мои намерения и хотел, как мне показалось, выспросить побольше о происходящем, путём напускной провокации. Упоминание о спальне вызвало очередной укол боли и желание немедленно вернуться в дом. Но сейчас моя цель была иной.
- Простите мою невежливость, Филипп, -медленно протянула я, -моё имя Александра, Александра Блейк. Вы не совсем правильно поняли происходящее. Мы ничего не охраняем, просто когда семья сталкивается с трудностями, подобными нашим, лучше чтобы рядом не было посторонних пристающих с расспросами и лезущих с советами.
После этих слов он немного стушевался и пристыжено опустил глаза.
- А по поводу ваших предположений, так они вполне верны. Я вас не боюсь. Во первых потому, что вы не похожи на человека способного на спланированные заранее недостойные джентльмена поступки, а во вторых у меня в кармане кольт и если вы попытаетесь хотя-бы подумать о том чтобы воплотить в жизнь то, о чём только-что сказали я прострелю вам оба колена и оставлю прямо тут истекать кровью пока приедет полиция. Им же я в слезах расскажу историю о том, как вы на меня напали, и я из последних сил оборонялась подручными средствами, изловчилась выхватить ваш пистолет и в пылу отчаяния очень метко промазала мимо вашей головы и дважды попала в колено.
Глаза у парня опять стали круглыми и удивленными придавая ему ещё большее сходство с филином. И он.… Улыбался. Восторженно как ребёнок при виде фейерверка.
- А вы рисковая девушка, Александра, -улыбаясь ещё шире, сказал он, - я удивлен и заинтригован. Столько всего тайного и завораживающего я ещё никогда не встречал.
На этих словах его взгляд резко посерьёзнел, а черты лица снова приобрели каменное выражение. Этот факт меня насторожил и заставил нервничать. Он встал с камня, подошёл к тому дереву, облокотившись на которое я стояла. Посмотрев мне прямо в глаза, он хотел что-то сказать, но в последний момент передумал и, прислонившись спиной к дереву сморщился, будто от лимона.
- Говорите уже, - не выдержала я, - В чём дело?
Филипп поднял взгляд к ночному небу, глубоко вздохнул и повернувшись ко мне произнёс:
- Александра, я понимаю, как болезненна для вас эта тема, и я не стал бы возвращаться к ней вновь, так как только сейчас увидел свет за пеленой тумана в ваших глазах, но я обязан задать этот вопрос. Тот человек в спальне… Он… ваш муж?
Прозвучавший вопрос привёл меня в замешательство, и некоторое время я просто молча стояла и смотрела в золотые глаза моего спутника. Он в свою очередь, смотрел на меня, почти не моргая, в его глазах читался страх и томительное ожидание ответа. Весь его образ, казалось, вытянулся как струна. Его поза выдавала смятение, неуверенность и множество других недоступных моему пониманию эмоций. Наконец я собралась с мыслями и ответила:
- Нет, тот человек (мысли о нём, корчившемся от боли вызвали в теле дрожь, и я сцепила руки в замок, чтобы её унять) он не мой муж, и даже не мой возлюбленный, в общепринятом понимании этого слова.
Я немного помолчала, подбирая верные слова потом произнесла:
- Он моя жизнь, всё лучшее, что есть в этом мире, что есть во мне заключено в нём, и если наступит момент, когда его сердце остановится, в тот же миг моё тоже перестанет биться.
Видимо если он и ожидал какого-то определённого ответа, то не такого. Опустив взгляд, он снова прислонился спиной к дереву. Какое-то время он просто стоял с закрытыми глазами, запрокинув голову и полной грудью вдыхая потоки ночного ветра.
- Мой ответ вас огорчил? -я сама не особенно понимала, как реагировать на происходящие. – я решила, что вы хотите знать правду.
- Действительно,- всё ещё не открывая глаза, почти прошептал он, - Я хотел услышать правду. Но теперь я не знаю, что с ней делать. Я был не готов услышать такую правду. Таким чувствам, что объединяют вас с ним невозможно нечего противопоставить. Наверное, я никогда не смогу предложить вам что-то, что будет сильнее того что у вас уже есть. Теперь меня занимает другой вопрос. Он повернулся и посмотрел мне в глаза.- Кто же он вам? К кому можно питать столь сильные чувства, если не к возлюбленному? Скажите мне, Александра, прошу вас. Мне необходимо знать.
Сказать ему… Мы не афишировали его недуг при посторонних. Но Филипп был мне очень симпатичен, и возможно при других обстоятельствах… Он заслужил узнать….
- Его зовут Артур. Он мой брат. Нет, он даже больше чем брат. Мы близнецы, родились с разницей в три минуты. Идентичные во всём кроме цвета волос. Его светлые локоны достались ему от отца, а мой цвет подарила мне мама. Он частичка меня и я чувствую его боль гораздо больше чем все остальные. Мама говорила, что пока я появлялась на свет, он непрерывно плакал, а замолчал лишь тогда, когда меня положили рядом. С тех пор мы всегда были вместе….
- Близнецы.… Это многое объясняет.… Говорят то, связи прочнее, чем между близнецами нет на всём свете.
-И это так, - вздохнула я, -У нас, конечно же, бывают разногласия, но я без раздумий жизнь отдам за брата. И если бы я могла забрать хотя-бы часть его страданий я бы не сомневаясь, сделала это.
Мысли о брате вернули мой взор к мало освещённой комнате в старом доме, которая всеми силами впитывает всю горесть человеческих страданий. Пора было возвращаться домой.
- Идёмте Филипп, до развилки осталось совсем немного, уже скоро рассвет и вы увидите дорогу, ведущую к городу. Примерно через пол мили старое ранчо, там, на сеновале можете передохнуть. Я свяжусь с городом и за вами пришлют экипаж. Он доставит вас туда, куда скажите.
Он глубоко вздохнул и поплёлся следом за мной. До развилки мы шли молча, лишь шорох ботинок по пожелтевшей траве извещал мир о нашем существовании. Удивительно, как совсем чужой человек всего за пару часов может показаться таким знакомым, будто уже много лет находился рядом. Метрах в десяти уже можно было разглядеть разветвление дороги. Вот и закончилась моя небольшая передышка, нужно вернуться к брату. Повернувшись к, совсем было расстроившемуся спутнику, я указала рукой на восток:
- Идите туда, - кивнула я головой в сторону дороги, - если идти быстрым шагом, доберетесь примерно за час. Увидите рассвет. Поверьте, в этой глуши он особенно прекрасен. Экипаж прибудет так скоро как я смогу связаться со станцией. Надеюсь, вы никуда не спешите. Прощайте Филипп, да будет ваша дорога скорой и весёлой.
Я уже собиралась двинуться обратно, когда он ловким движением ухватил меня за рукав и взял за руку. От непривычного прикосновения по телу пробежал лёгкий разряд тока. Он смотрел на меня с такой грустью, что мне стало ещё печальнее от того, что я не в силах помешать происходящему. Рассвет уже пробивался сквозь лес и, растекаясь по небу, окрашивал его в невероятные оттенки. Мой спутник собирался с мыслями, но в итоге произнёс:
- Александра. У меня такое чувство, что я знал вас всегда, хотя на самом деле мы знакомы всего пару часов. Мне горько от осознания бед, что постигли вашу семью и ещё более горько от того, что вероятно я не в силах облегчить вашу ношу. Я пойду в сторону, в которую вы указали, но знайте, с этого момента любая дорога, которая ведёт туда, где нет вас, для меня теряет всяческую радость. Я буду жить, в надежде на новую встречу и надеюсь, скоро она состоится. Если же нет, я прошу разрешения писать вам хоть изредка, дабы не докучать своим вниманием чаще, чем это позволяет вежливость. Что скажите?
- Не вижу в этом ничего дурного, мистер Маккинли.
- До свидания мисс Блейк. Был счастлив познакомится с вами.
- До свидания Филипп.
Я долго смотрела ему в след и видела, как он несколько раз обернулся широко улыбаясь. В лучах утреннего солнца его лицо приобрело доброе и очень умиротворённое выражение. Но пора, было, возвращается домой.
Обратный путь занял в разы меньше времени, чем дорога до развилки. Тихо прикрыв за собой дверь, я прошла мимо мамы задремавшей в кресле – качалке. Уже на лестнице я услышала, как она сонно пробормотала мне в след:
- Он звал тебя Александра, ты отсутствовала слишком долго.
- Теперь я здесь мама,- прошептала я, в ответ уже взлетая по лестнице.
Возле его двери я заколебалась, но постояв немного смело повернула ручку и вошла. Брат лежал не постели, ровно дыша. Он не спал. Видимо сейчас ломку во всём теле сменила щемящая головная боль, которая в свете прочего приносила недолгое облегчение и умиротворение. Я присела на край кровати и взяла его за руку. Его лицо было бледным и холодным, грудь при дыхании почти не поднималась, а пересохшие губы были приоткрыты. Почувствовав мою руку, он открыл глаза. Затуманенный взор не сразу сфокусировался на моём лице, некоторое время он просто блуждал по потолку. Охрипшим голосом, почти шепча, он произнёс:
- Александра. Я боялся, что ты не придёшь. Когда тебя нет рядом, боль усиливается.
- Прости мой лев. Я больше тебя не оставлю. Всё будет хорошо, надо только немного потерпеть, всего один день остался. Ты же знаешь, я рядом с тобой каждый миг, наши души связаны той силой, которая способна победить любые расстояния.
Я легла рядом с братом и крепко обняла его за шею. Я не столько услышала, сколько почувствовала, что он заснул без всяких лекарств. Следом за ним я тоже провалилась в мир грёз. Проснулась я от того, что он с силой сжал моё плечо. Пара часов облегчения закончились. Мы снова очнулись в аду.
ЧАСТЬ 2. ФИЛИПП
Прошла уже неделя с той ночи. Всего неделя, а такое ощущение, что всё, что произошло, было во сне или в бреду, будто минула целая вечность. Прекрасная девушка в нежном голубом платье и лёгком пальто в свете луны казалась нереальной и недосягаемой. Её образ, стоящей на дороге в лучах рассветного солнца и провожающей меня долгим грустным взглядом отпечатался в моей памяти и занимал с тех пор все мои мысли. Александра.… Не возможно было не думать о ней. Я пытался отвлечь себя повседневной рутиной и подготовкой к предстоящей командировке, но рано или поздно всё равно ловил себя на мыслях о той паре часов, что навсегда изменили мою жизнь.
Вот и сейчас, сидя за своим рабочим столом, я обнаружил, что уже добрых полчаса не переворачивал страницу толстого старинного медицинского справочника, открытого как раз на странице, рассказывающей о строение внутренних органов земноводных на примере лягушки.
- Да… - протянул я, вставая со стула, -что только не наводит на романтические размышления…
Потянувшись, я решил проветрить кабинет, открыв нараспашку старое деревянное окно. Приятный осенний воздух принёс с собой ароматы булочек с изюмом и ванилью, специй, табака и кофе с торговых площадей расположенных через дорогу от здания госпиталя. Обилие запахов легким дуновением закружило меня в свои сети и вместе с помещением, я решил проветрить и затуманенную, как серые глаза моей такой нереальной возлюбленной, голову. Захватив с вешалки пальто, я как неразумный юнец, бестолково улыбаясь, почти вприпрыжку слетел по лестнице, на ходу накидывая шарф и доставая перчатки.
Осень в этом году пришла на диво тёплая и солнечная. Город в бездождливый сентябрь наслаждался прохладными дуновениями ещё такого летнего, но уже окрепшего к зиме весёлого ветра, игриво сдувавшего шляпы с джентльменов и шали с дам. Рынок специй, который в любое время года был красочным и оживленным, несмотря на довольно ранний час уже активно функционировал, собирая как заинтересованных покупателей, рассчитывающий урвать самое свежее и вкусное, так и обычных зевак вроде меня праздно шатающихся по улицам и отлынивающих от работы.
На самом деле «рынком специй» этот рынок не был уже много лет. Название сохранилось с тех времен, когда за место на Юнити стрит шла война торговцев с властями города. Так как расположение у рынка было просто непозволительно хорошее, власти Лондона постоянно порывались сместить торговцев и поставить на месте палаток со специями памятник или какое-нибудь другое полезное сооружения. Торговцы в свою очередь уходить с насиженного места не желали и развели такую активную деятельность с привлечением прессы и общественности, что спор за территории быстро перерос в активно обсуждаемое всем городом противостояние. Как одну из последних мер, власти города решили привлечь руководство госпиталя как, по их мнению, непосредственно заинтересованного лица. Всё внимание в тот момент было приковано к директору госпиталя, отставному военному, мистеру Гарклисту, тучному мужчине с густыми рыжими усами и блестящей лысиной. Тот, оставив за собой несколько дней на раздумья, посоветовавшись с сотрудниками и пациентами, выступил в поддержку торговцев, заявив, что яркие краски специй и приятные запахи, обильно доносящиеся с рынка, радуют пациентов в любое, даже самое серое время года и способствуют скорейшему выздоровлению и хорошему настроению. После этого заявления вопрос с рыночком был решён. Со временем к торговцам специями присоединились булочники и владельцы кофейн по всему городу, скупившие все соседние строения и открывшие свои филиалы на улице Юнити. На сегодняшний момент рынок специй это место где в любое время года можно выпить кофе с булочкой, съесть ароматное печёное яблоко в карамели или даже просто погулять, прикупив по дороге парочку недорогих уютных безделушек.
Именно ради прогулки до кофейни я и покинул кабинет. В госпитале сегодня всё было на радость спокойно и гармонично, поэтому полчаса моего отсутствия даже не заметят. Я шёл вдоль рядов и с закрытыми глазами вдыхал запахи карри, розмарина, шалфея и мяты, повернув налево, уловил запах арабского кофе, сваренного на песке и корицы. Остановившись на углу, я наблюдал, как старый араб в неестественно высоком головном уборе мягко водит туркой по ёмкости с песком и ехидно ухмыляется. Знаю я таких, у них кофе получается терпкий и крепкий, с нотками лимона и морской соли, хотя ничего кроме кофе в турке нет, я знаю, проверял.
От созерцания завораживающего волшебства варки кофе меня отвлёк голос, доносящийся и из соседнего ряда палаток. Я безошибочно узнал его в общем шуме. Александра…
Повернув за угол ближайшей палатки я, наконец, увидел её. Она шла между рядами палаток, заглядывая то в одну то в другую лавку, приветливо улыбалась торговцам и казалась на редкость жизнерадостной молодой девушкой. На ней было аккуратное осеннее пальто, цвета горького шоколада, шляпка в тон и насыщенно-синее атласное платье. Прекрасные каштановые волосы были убраны в элегантную причёску и блестели в лучах осеннего солнца, будто источая внутренний свет. Я, было, собрался выйти и поприветствовать её, но в этот момент из крайней в ряду лавки вышел невероятной красоты, коренастый молодой мужчина с волосами цвета пепла. Лучезарно улыбаясь, он быстрыми широкими шагами нагнал Александру, нежно взял её под локоть и весело потряс рукой, демонстрируя наисвежайший багет, который принёс из лавки. На мужчине было пальто, такого же цвета, как и пальто Александры, из-под которого виднелся тёмно-синий мундир, в другой руке он держал фуражку, аккуратно придерживая её локтём. Она смотрела на него с обожанием и теплотой, отчего внутри меня неуютно зашевелилось недостойное джентльмена чувство. Я ощутил укол ревности. Прислонившись плечом к углу палатки, и опираясь рукой на трость, которую носил в основном для поддержания образа, я наблюдал, как они идут по проходу, смеются и толкаются, не теряя при этом осанки и статности присущей людям из высшего общества.
- Даже не мечтайте, - произнёс голос где-то у меня за спиной, отчего я дёрнулся и стал озираться в поисках его источника. Носителем голоса оказалась пышная дама средних лет, стоявшая за прилавком той палатки, на которую я так не вежливо навалился.
- Извините, мадам - быстро собрался я, приняв подобающую позу, – я, к своему стыду, не приметил вас.
- Ещё бы ты приметил, - засмеялась дама, тряхнув копной кудрявых рыжих волос, – там же красота такая, что глаз не оторвать. Но я повторюсь, даже не мечтайте, сударь. В том направлении вам ничего не светит. Это самая завидная пара в городе. И при всём том самая недоступная.
- Самая завидная пара? - переспросил я, сам не зная зачем. В голове звучало только одно слово: «пара», «пара», «пара». Я чувствовал себя оглушённым, как будто в меня попало летящее ядро. Она так на него смотрит. Всё верно, именно так и выглядят влюблённые. Как я до сих пор не заметил.
- Ну да, - не обратив внимания на мои внутренние терзания, продолжала моя неожиданная собеседница, – самая завидная пара города. Артур и Александра Блейк. Красивые, молодые и абсолютно недоступные.
- Постойте, - всполошился я, - Артур? Вы сказали Артур Блейк?
- Да, именно. Я сказала Артур и Александра Блейк. А что?
Вот тут я по настоящему внимательно, но пригляделся к спутнику Александры. Артур Блейк – её брат. Всё-таки цвет волос колоссально влияет на внешность человека. Сейчас, осознав сказанное, я отчётливо видел невероятное сходство. За исключение вышеуказанного цвета волос черты лица были абсолютно идентичны. Высокие, благородные скулы, серые, цвета клубящегося дыма глаза, тонкие брови и кукольные, как у расстроенного малыша губы. Ввиду определённых особенностей в Артуре преобладало мужество и статность, а в Александре утончённость и нежность. Но в целом они определённо были близнецами. Это стало практически открытием дня. Но как не странно не только это. Следующее, что бросилось мне в глаза это более чем здоровый вид молодого человека. Не что в его облике не указывала на тяжкую болезнь. Если бы я не видел боли в глазах Александры, то именно сейчас усомнился бы в том, что человек, чьи нечеловеческие крики я неделю назад слышал в том загородном доме, был именно Артуром Блейком. От мыслей меня отвлекла очередная реплика рыжей торговки:
- А дочка капитана Блейка год от года становится только краше, да и Артур не отстаёт.
- Простите моё любопытство, мадам, - вежливо обратился я к собеседнице, – вы сказали завидная пара. Насколько я понимаю, господин, что рядом с мисс Александрой, её брат.
- Ох, милый, - глубоко вздохнула женщина, - брат то он ей брат, но дело в том, что они всё время вместе, словно связанные. Если намерен ухаживать за Александрой тебе придётся сначала приударить за её братом. Женщина звонко рассмеялась, от чего кудри на её голове стали похожи на крошечные пружинки.
– Многие пытались, - продолжала она, -очень многие. Все холостяки Лондона считали своим долгом подружится с Артуром, в надежде завоевать её расположение, а девицы в свою очередь, наперебой рвутся поладить с Александрой, надеясь выведать путь к сердцу её красавца брата. Но не вышло пока не у кого. Блейки нелюдимы и замкнуты. Как сам видишь, когда выходят в город, они учтивы и приветливы, но в обычной жизни ни с кем кроме друг друга не общаются, на приёмах всегда держатся рядом, а если разлучаются, то лишь на короткое время. Я же говорю будто связанные.
- Откуда вы это знаете?- поинтересовался я.
- Рынок популярен милорд, мы первые узнаём все слухи, и сплетни что витают в обществе. Недовольные неудачей дамы и кавалеры частенько прогуливаются, здесь обсуждая свои дела. А нас будто не видят вовсе. Но так даже лучше, стали бы они иначе откровенничать с торговцами.
- Благодарю, мадам, -сказал я, поцеловав её руку, от чего она стушевалась и покраснела, - вы внесли ясность в мои мысли и открыли ответы на часть моих внутренних вопросов.
- Да что уж там, - смущённо проговорила она, -ступайте с миром милорд. Но мой вам совет, не лезьте вы в это болото, пропадёте.
Я снова взглянул на улыбающихся брата и сестру, уловил, как дуновение ветра смахнуло часть волос на её лицо и она, спеша убрала их под шляпку открыв миру прекрасные, как та лунная ночь, глаза.
- Боюсь, я уже пропал, мадам, - почти прошептал я, - прощайте.
За своей спиной я услышал как пышная рыжая, женщина тяжело вздохнула.
Несмотря на предупреждения торговки я не нашёл ничего дурного в том, чтобы поприветствовать Александру и её брата. Идя в их сторону я думал о том, как много ответов, сама того не подозревая дала мне торговка и как много противоречий породили её слава. Я всё ещё не понимал многих вещей, но был уверен, что мир, в котором нет её улыбки, больше меня не привлекает. Когда я подошел, они как раз выбирали специи в одной из лавок расположенных перед входом в парк. Я как раз застал обрывок разговора.
- Ну же, - говорила она, - давай возьмём миндаль. Запах распространится по всему дому и будет как на рождество.
- Ну, уж нет, - смеясь, отвечал он. Его голос был поставлен, подобно офицерскому, но при этом нежен и игрив, - я помню рождество, он этой вони было не спастись, лучше давай возьмём кофе и имбирь.
- Возьмите кофе и миндаль, - тихо, но уверенно произнёс я, -кофе предаст терпкость, а миндаль изюминку, причём независимо от того, что именно вы готовите.
Краем глаза я увидел как за секунду до того как повернутся она вздрогнула и сжала рукав пальто брата.
- Мистер Маккинли…
Сдержанная улыбка озарила её лицо, и она повернулась ко мне, легко и неспешно развернувшись на каблучках. Артур нахмурился. Его лицо приобрело холодное, серьёзное выражение, глаза стали почти прозрачными, а огонек, который я, казалось, секундой ранее видел, тут же исчез. Я, в свою очередь встал ещё более прямо, чем стоял и приветливо произнёс:
-Доброго дня Александра. Я безмерно рад встрече. А вы мистер Артур Блейк я полагаю? Счастлив встретить вас.
- Не имею чести быть вам представлен сер… простите не расслышал, как вас зовут?
- Филипп Маккинли к вашим услугам, - я слегка наклонил голову в знак знакомства, -с вашей обворожительной сестрой я уже имел удовольствие познакомится, ранее.
- Маккинли, Маккинли, ах как же, теперь я вспомнил, - его голос стал ещё более твёрдым, - незваный ночной гость, матушка говорила мне. Сожалею, что обстоятельства развели нас в тот вечер. При этих словах он нежно приобнял сестру за талию, выражая этим жестом полную готовность в любой момент физически или морально заслонить её собой.
- Ради бога Артур, - смущённо сказала Александра, толкнув брата локтём под бок,
- Прошу, простите моего брата, Филипп, он от природы обделён чувством такта.
С этими словами она, нахмурившись, строго взглянула прямо в глаза брату, на что он еле заметно дернулся, удивлённо приподняв одну бровь и тихо фыркнул.
- Ну что вы, мисс Блейк, манеры вашего уважаемого брата более чем соответствуют ситуации. Мне ужасно стыдно, что я вломился к вам среди ночи и навёл смуту, но смею уверить вас, мной руководили исключительно благие намерения.
- О! Я в этом не сомневаюсь, - снисходительно, с нотками сарказма произнёс Артур, – рад знакомству мистер Маккинли.
- Александра, -обратился он к сестре, -я полагаю нам пора идти. Мы хотели ещё погулять перед ужином.
С этими словами он демонстративно развернулся в сторону парка, увлекая за собой сестру. Я хотел было что-нибудь сказать, но не придумал ничего толкового и собирался уже попрощаться, как к нам спешно, почти бегом подошёл молодой человек, опрятно одетый в форму рядовых солдат. Он прошептал что-то на ухо Артуру, от чего тот недовольно нахмурился и стал озираться по сторонам, видимо что-то разыскивая. Затем он ещё более недовольно, чем раньше покосился на меня и наконец, обратил взгляд на сестру. Взяв её за руки, он сказал:
- Александра, мне необходимо безотлагательно отлучится в штаб. Я полагаю, что моё отсутствие будет недолгим, ввиду чего предлагаю тебе погулять это время в парке. Если хочешь, можешь съесть карамельное яблоко, - в этот момент он улыбнулся и слегка прищурился, – обещаю матушке не слова.
Она игриво заулыбалась и поцеловала брата в щёку, по-детски звонко, от чего стоявший рядом солдатик стушевался и покраснел. Артур в свою очередь улыбнулся ещё шире. В этот момент я решил не упускать возможности провести немного времени наедине с этой необычайной девушкой. Выправив пальто, тем самым настоятельно привлекая к себе внимание я обратился к Артуру:
- Мистер Блейк, если вы не возражаете, я хотел бы сопровождать мисс Блейк в ваше отсутствие, по возможности развлекая её ненадоедливой беседой.
- Если только моя сестра того желает,- ответил он неодобрительно взглянув на меня, а затем выжидающе на сестру, - Александра, тебе нужна компания на время твоей недлительной прогулки? Или же ты предпочтёшь насладиться осеннем пейзажем в одиночестве?
- Я не против компании, - произнесла она, подняв на брата серые глаза, - я полагаю ты обернёшься скорее, чем мне наскучит общество мистера Маккинли.
Видимо Артур ожидал от сестры другого ответа, так как его лицо приобрело крайне удивлённое и настороженное выражение, при этом он слегка сжал руки сестры и пристально посмотрел ей в глаза:
- Уверена? - для надёжности переспросил он.
- Да. Возвращайся скорее.
- Ну что ж, как тебе будет угодно.
- Раз Александра не против, не имею возможности возражать, -обратился он на этот раз ко мне, - Передаю её на ваше попечение мистер Маккинли. Надеюсь, она с вами не заскучает. Всего хорошего.
Он поцеловал сестре руки и быстрым шагом в сопровождении молодого солдата двинулся в сторону улицы Гарден-дейли на которой, как мне известно, и находился главный штаб.
Некоторое время она стояла и растерянно смотрела в след брату, потом, наконец, подняла свои прекрасные серые глаза на меня. На несколько секунд я казалось, забыл, что надо дышать, и моргать, и вообще, что есть какая-то реальность кроме клубящегося дыма в глубинах её взора. Сердце колотилось так сильно, что будь я не так заворожен, диагностировал бы у себя предынфарктное состояние.
- Идёмте в парк, -тихо сказала она, не отводя взгляда, - там в это время года открывается дивный вид с моста.
- Куда угодно, -почти шёпотом произнёс я в ответ, с усилием прервав всепоглощающий зрительный контакт.
Она взяла меня под руку, и мы медленно двинулись к воротам, обозначающим начало территории парка, при этом я мельком заметил, как широко улыбалась за прилавком пышная рыжая женщина.
Шли медленно, в молчании. Я дышал глубоко и ровно, придерживая её хрупкую руку и наблюдая как она, отстранённым блуждающим взглядом осматривает озеро. Почти у моста она, наконец, заговорила:
- Знаете, Филипп, наша сегодняшняя встреча оказалась на редкость удивительной и неожиданной. Я, признаться, думала о вас.
Эти слова заставили меня вздрогнуть, а сердце внутри затрепетать с новой силой.
— Это прозвучит нелепо, - тем временем продолжала она, - но я так и не получила от вас письма, а ведь вы обещали писать мне, - засмеялась, - не воспринимайте всерьёз, я осознаю, что прошла всего неделя, и вы верно вообще забыли про эти глупости…
Я не знал что сказать. Сказать правду, о том, что я каждый день писал по письму, а потом сжигал их в камине, о том, что перечитывая написанные строки, понимал, что каждое слово наполнено желанием новой встречи и ненавязчивое письмо больше походит на пылкое признание, о том, что боялся, что она согласилась читать мои письма лишь из вежливости к бестолковому ночному гостю. Ответил сдержано, стараясь не смотреть ей в глаза:
- Поверьте, Александра, я ни на минуту не забывал о вас с момента нашей встречи. И про письмо не забыл, но, увы, за всё время так и не сумел подобрать слов, которые, по моему мнению, были бы достойны вашего внимания.
- От чего же? -спросила она, повеселев, -я полагаю абсолютно любые ваши мысли, несомненно, заинтересовали бы меня.
Похоже, моё смущение её развеселило. В моей голове перемешалось столько мыслей, столько безответных вопросов и неистовых надежд, что я стушевался ещё больше, но виду старательно не показывал. Я остановился посреди моста, свернув к старинным резным перилам и увлекая её за собой. Подойдя, я некоторое время смотрел, как дети на берегу кормят уток, пытаясь утихомирить бушевавший в душе пожар. Только сейчас я понял, что всю неделю стой самой ночи я изводил себя сомнениями и страхами. Так больше нельзя. Я не могу уехать, в командировку не выяснив терзающие меня обстоятельства. А сегодня судьба, будто подарила мне этот шанс, повод, наконец, признаться и с мужеством принять ответ. Повернувшись, взял её за руки, как не удивительно она отдёрнула их и не обвинила меня в неуважении, только смотрела на меня полными грусти глазами, но я не мог пойти на попятную сейчас, глубоко вздохнув, сказал:
- Александра… Вы невообразимо удивительная девушка. Прошу. Не мучайте меня. Вы ведь уже сами всё про меня поняли, а слова не передадут и крохи того, что я чувствую к вам. Я не в силах дальше скрывать от вас свои истинные намерения и каждое мгновение в разлуки с вами ранит сильнее, чем самый острый нож. Умоляю, скажите правду, мои чувства взаимны? Обещаю принять ваш ответ мужественно и сдержанно.
Далее прошла самая долгая минута в моей жизни. Она стояла и смотрела на меня глазами, в которых читались тоска и грусть. Я уже и сам понял, что на сейчас скажет и смиренно опустил голову, но вместо того, чтобы говорить, она вдруг зажмурилась и прижалась к моей груди и обняла с такой силой, что рёбра едва уцелели. Я обнял её в ответ и в этот миг ход времени для меня остановился. Я ощущал, как бьётся её сердце, и это было самое прекрасное в мире ощущение. Я прижал её к себе ещё сильнее, и она почти растаяла в моих объятьях. Казалось, что мы всегда были одним целым, а вселенная по какой-то нелепой случайности разделила нас на два отдельных человека, но сейчас осознала фатальность своей ошибки и спешила исправить её.
Она отстранилась так же неожиданно, как и обняла. Её глаза были наполнены слезами, которые в любую минуту могли ручьём потечь по щекам. Она отвернулась к озеру и, облокотившись на перила тяжело вздохнула. Выдержав некоторую паузу, она сказала:
- Простите, Филипп. Простите мне это мгновение слабости и мою несдержанность. Тем не менее, теперь нам обоим всё понятно.
Ей может, и понятно, но лично мне теперь было непонятно вообще ничего из происходящего. Вопросов становилась катастрофически больше чем ответов. Да и сомнений, признаться, только прибавилось.
- Но, несмотря на это я нахожу правильным всё вам объяснить. К моему неописуемому сожалению, ваши нежные чувства ко мне взаимны.
Я просиял. Наконец, ответ на главный вопрос получен. Моё счастье вот оно, прямо передо мной, только руку протянуть, но судя по её поведению нас, разделяло какое-то «но».
- Почему же к сожалению? - не теряя надежды, спросил я.
- Умоляю, не перебивайте. Каждое слово даётся мне с неописуемым трудом. Вы зародили в моём сердце волшебное, нежное, недоступное мне прежде, прекрасное чувство. Этим самым вы доставили мне такую боль, что передать вам её словами я не в силах. Мне невыносима даже мысль о том, что я сейчас скажу вам….
Она выдержала паузу, которая как мне казалось, длилась целый век. Повернувшись, она взглянула на меня и сказала:
- Мой милый Филипп, с нашей первой встречи и до конца дней, что отвела судьба, моё сердце отдано вам. То, что вы есть в этом жестоком мире, согревает мне душу и позволяет мечтать о чудесных мгновениях, которые нам не суждено провести вместе. Я никогда не смогу быть с вами как бы я того не желала.
Она уже почти плакала, сдерживаясь из последних сил. Её руки добела сжали перила моста. Я так сильно хотел обнять её, но то, что она сказала, не позволяло мне даже дотронуться до неё.
- Я могу узнать причину, по которой вы навечно разбили моё сердце?- упавшим голосом спросил я, после недолгого молчания.
- Я не стану раскрывать вам подробности, -тихо ответила она, -Но скажу следующее: у меня есть обязательства перед семьёй, и нет морального права оставлять их одних. Есть некоторые вещи, которые нельзя уладить без моего непосредственного участия.
- Я полагаю это как-то связано с тем, что происходит с вашим братом? Я был там той ночью и слышал крики человека, находящегося едва ли не при смерти, при том, как сегодня я был счастлив познакомится с пышущем здоровьем и энергией молодым офицером, без признаков любого из известных медицине недуга вызывающего такую скорую перемену состояний больного. Как врач я прибываю в недоумении, но тактично не касаюсь этой темы, да и признаться, шанс побыть с вами наедине я хотел бы использовать в другом направлении.
- Прошу, Филипп, не настаивайте, я не могу объяснить всего. Возможно, однажды решение найдётся, оковы семейных обязательств падут, и мы с вами вернёмся к этому разговору. Но такой исход очень маловероятен, а кормить вас и себя выдумками и несбыточными надеждами нелепо и жестоко. Простите.
Она медленно пошла по мосту в сторону выхода из парка. Нехотя я поплелся за ней и, поравнявшись жестом, предложил ей взять меня под руку. Мы шли в молчании. Немногочисленные люди в парку с любопытством на нас поглядывали, некоторые даже здоровались. Ни она, ни я ничего не отвечали. Я был разбит и подавлен. Рядом со мной шла девушка, забравшая моё сердце, такая близкая и одновременно такая далёкая. Все слова были сказаны, и дальнейшее обсуждение принесёт лишь больше боли. Я решил отвести тему в другое русло, дав нам обоим время подумать и успокоится.
- На будущей неделе я отбываю в командировку на неопределённый срок. Причин откладывать отъезд я более не вижу. Если вы позволите, я бы всё же осмелился написать вам пару строк, хотя не обладаю уверенностью, что из тех мест возможна доставка корреспонденции.
Она слегка вздрогнула. Я почти физически ощущал, как её одолеваю ураганы из мыслей и эмоций.
- Я буду счастлива, получить весточку, - тихо произнесла она,- позвольте спросить, где же такие края, откуда не доставляют письма?
- Я отправляюсь в среднюю Азию, в маленький городок Луми, что недалеко от границы. Местные знахари, как говорят, обладают колоссальными знаниями в области болеутоляющих средств и методов лечения боли.
Неожиданно моя спутница остановилась. Её прекрасное лицо стало белым, как мел, а черты преобразились, в них читался ужас и недоумение в пересмешку с беспокойным метанием мыслей. Я еле успел её подхватить, когда она практически упала без чувств.
- Александра, что с вами? Александра….
Ловким движением, обхватив её за талию, помог ей добраться до ближайшей скамейки. Усадив поудобней принялся приводить мою леди в чувство. Через несколько минут её взор прояснился, а к щекам снова прильнул румянец. Тут же взгляд приобрёл прежнее встревоженное выражение. Она схватила меня за руки, и почти тряся, дрожащими губами произнесла:
- Только не туда. Филипп, умоляю, заклинаю вас, откажитесь от поездки. Там же война. Вы можете погибнуть там или… или того хуже. Прошу, послушайте вам никак нельзя ехать.
Её реакция насторожила меня. Я ожидал подобного, но степень её ужаса удивляла.
— Это мой гражданский долг, -твёрдо сказал я, - тем более в виду введённого военного положения я не только постараюсь перенять бесценный опыт местных знахарей, но и пригожусь как полевой врач.
- Как мне вас отговорить? Я скажу всё что угодно, - умоляющим тоном почти простонала она, - вы должны отказаться. Я не могу объяснить. Вы просто должны мне поверить, туда ехать нельзя.
Я даже немного разозлился. Я чувствовал себя марионеткой в руках кукольника: сначала она заворожили меня, потом оттолкнула, теперь просит не уезжать, не объясняя причин. Я потерял суть происходящего со мной, запутался в собственных мыслях и окончательно отчаялся постичь, то, что творилось в голове у Александры.
- Я не могу, Александра, -сказал я, скрывая нотки раздражения, - я уже дал согласие и не вижу причин отказываться от поездки, тем более что после всего сказанного сегодня, находится в Лондоне, будет нестерпимо тяжко. Безвыходность сводит с ума, а там я буду хотя бы при деле.
Она закрыла глаза и откинула голову, назад закрыв лицо руками. Затем посмотрела на меня с новым, ещё не являвшемся сегодня, решительным выражением.
- Филипп. Я намерена открыть вам тайну нашей семьи. Я не сомневаюсь, что вы человек чести и высоких моральных принципов и не станете подвергать её оглазке. Несмотря на то, что я не могу быть с вами, как мне бы того хотелось, я не могу позволить себе всю жизнь терзаться чувством вины за то, что не предотвратила ужасные последствия вашей возможной поездки. Мысль о том, что я могу потерять вас сильнее моего желания сохранить семейную тайну.
Я не знал, что ответить. С одной, точнее даже не с одной, а с нескольких сторон мне было крайне интересно узнать, как на самом деле обстоят дела. Но при этом она всё это время так старательно пыталась сохранить эту информацию, и решила раскрыть её, как мне видится, только отчаявшись отговорить меня от поездки другим способом, что само по себе несколько пристыжало меня. Подумав, недолго, я сказал:
- Вы можете доверить мне любую тайну, Александра. Мои моральные принципы не должны вызывать у вас сомнения, но я не могу обещать, что после ваших слов я откажусь от запланированного путешествия.
- Я всё же рискну,- сказала она тихим сосредоточенным голосом, – сегодня вы имели честь, познакомится с моим братом Артуром Блейком. Он перспективный молодой офицер, один из самых уважаемых людей в командном составе действующий армии. Сын своего отца, который всю жизнь нависал непроглядной тенью на его карьере военного. Отстранится от славы и влияния отца, было очень и очень сложно, что привило моему брату такие качества как упорство, целеустремлённость, а так же, к сожалению, самонадеянность. Пытаясь показать себя, чтобы его воспринимали, как отдельную личность, он отправлялся на места самых острых военных конфликтов и самых гибельных сражений. Никакие уговоры и доводы не могли утихомирить его огонь и рвение бросаться в бой. Нам оставалось только молиться, чтобы его обошла беда. Но, увы, в некоторых случаях молитв бывает недостаточно. Три года назад, когда столкновения в средней Азии достигли уже катастрофических масштабов, он был одним из первых командиров, кто вызвался вести наши войска в поддержку местным жителям. Так он и оказался в деревне Ярмах, что южнее города Луми. В виду своего природного обаяния он быстро подружился со всеми местными жителями и стал всеобщим любимцем. Люди прониклись уважением и доверием к нему. В день, когда случилась одна из самых кровавых атак того периода он успел вывести с линии огня детей и стариков укрыв их в лесах. Сам же он вернулся на поле боя, так как бросить своих бойцов сражаться одних он никогда бы не смог. Атаку его подразделение отбило, но очень многие погибли. Артур был серьёзно ранен. Без соответствующей медицинской помощи он не пережил бы даже первую ночь после сражения. Когда выжившие солдаты уже готовы были попрощаться со своим командиром, пришли представителе от живущих в деревни сторожил. Они предложили свою помощь в лечении, но при условии, что они заберут Артура и вернётся он только в том случае, если выживет. Никому из его товарищей не позволили даже сопроводить носилки до деревни. Было принято решение. Они ждут вестей три дня, оставаясь на этой позиции и защищая город. Если же по прошествии этого срока Артур не вернётся, они назначат нового командира и будут действовать по ситуации. Большую часть того, что происходило, когда его забрали, Артур помнит очень смутно, но исходя из его воспоминаний, его принесли в ту часть деревни, где жили местные знахари. Первые два дня главная знахарка, именно она взялась его лечить почти не подходила к нему, все действия совершал её ученик: он обрабатывал его раны какими - то травами и мазями которые то жгли как огонь, то обдавали леденящим холодом, вправлял ему сломанные кости и накладывал швы. Всё это время он пребывал в страшных муках, никто даже не попытался ослабить его боль. На третий день к Артуру, наконец, подошла сама знахарка, которую до этого момента было почти не разглядеть сквозь пелену дыма от табака, что окутывал её целиком. Он не понимал, что она говорит, но ученик, немного говоривший по-английски, переводил некоторые предложения. Из всего сказанного он понял, что предстоит ещё одна, самая тяжёлая процедура и его организм, вероятно, не выдержит, и он умрёт от болевого шока. Но есть древнее средство избавления от боли, но его действие схоже с проклятием. Она обещала избавить его от боли и сделать так, что всю оставшуюся жизнь он почти не чувствовал болевых ощущений, но за это духи каждый год будут приходить к нему в день тёмной луны и отрывать частички его души своими острыми когтями. Артур не хотел такой судьбы и считал, что лучше умереть, но необъяснимым образом именно в момент, когда он должен был дать ответ, появился местный парень с донесением, что бой возобновился, и солдаты не смогут долго сдерживать наступление и защищать деревню. По их подсчётам завтра утром они захватят деревню и все её жители умрут. Знахарка склонилась над братом и посмотрела прямо сквозь него своими жёлтыми глазами. Она сказала, что он должен принять решение: умереть вместе со всеми в этой деревне или же встать помочь её отстаивать. И он принял решение, пошутив, что одна душа не большая плата за души целого народа. Что было дальше он не помнит. Помнит, как очнулся без боли. Его шрамы никуда не делись, но они уже не ныли так сильно. Ту битву они выиграли, та деревня и ныне там, но стой ночи, брат стал почти не восприимчив к боли. Серьёзные травмы он, конечно, ощущает, но уровень его болевого порога просто поражает. И каждый год в дни тёмной луны, у нас это середина сентября, ровно три дня подряд за ним приходят демоны и его рвут его душу на части. Только не подумайте, что я не в себе, просто другого объяснения, почему абсолютно здоровый человек три дня в году пребывает в состоянии предсмертной агонии. Будто вся та боль которую он не чувствует в течение года выливается на него из огромного ведра. И нет ей конца и края. И не один врач не в силах объяснить природу его состояния. В конце третьего дня он снова абсолютно здоров, как и был до этого. Мы сделали всё возможное для облегчения его страданий, пытались даже отыскать старую знахарку, что лечила его, но оказалось, что она умерла вскоре после того, как Артур покинул деревню, секрет исцеления знал её ученик, но после смерти знахарки его больше никто не видел. Так что, увы, мы обречены, жить с этим проклятием. Я поклялась брату не отпускать его руки пока мы не найдём решение. И восстанавливать его разрозненную душу своей. Вы тогда правильно сказали: «Связь близнецов сильнее прочих связей».
А рассказываю я вам это всё, во-первых, потому, что хранить от вас тайну моего отказа в данной ситуации слишком тяжело, а во - вторых я хочу, чтобы вы поняли, ничего хорошего вас в Азии не ждёт, всё что вы можете там узнать нельзя применять к людям. Что-то кроме страданий вы оттуда врятли привезёте.
Её голос сорвался, и слёзы покатились из глаз. Не обращая внимания на немногочисленных прохожих и правила приличия и притянул её к себе и обнял. Она вытянула руки и обняла меня в ответ.
- Прошу останься, - почти шёпотом произнесла она, - я не переживу если потеряю тебя.
Она дрожала всем телом, и я обнял её ещё сильнее. Мои мысли были спутаны, а разум затуманен. Ощущение близости поглощало целиком: мягкость кожи, запах духов, нежность выбивающихся локонов. Фразы, что крутились у меня в голове больше подходили для слащавой мелодрамы, чем для реальной жизни. Нежные слова утешения, робкие признания и прочие глупости. Я так хотел сказать ей всё это, но правильных слов не находилось.… Сказал то, что было на душе:
- Никогда. Обещаю. Ты никогда не потеряешь меня.
- Так значит, вы останетесь? -робко спросила она, подняв глаза.
Отметил про себя, что такой неожиданный переход на «ты» так же неожиданно вернулся за рамки приличного. Но шаг через барьер, сделанный однажды уже не отмерить назад.
- Я не могу, Александра, - придавая голосу уверенности, сказал я и заметил, как её губы дрогнули. Взял её за руку, – после того, что вы мне рассказали, я просто обязан незамедлительно двинуться в путь. Возможно, именно я смогу найти лазейку в недуге вашего брата и пролить свет на его состояние. Я должен попытаться. Если я останусь в Лондоне, что до конца своих дней буду жалеть, что не попытался найти решение, от которого зависит моё собственное счастье. У меня обязательно получится, дабы мною движет самый сильный из доступных человеку мотиваторов – любовь к прекрасной девушке. Наша судьба в моих руках, и даже если это займёт годы, я найду решение. Ради счастья быть с вами мне не жалко положить целую жизнь на поиски ответов.
- Ах, Филипп, -грустно сказала девушка, -вижу мне никак не отговорить вас, все мои аргументы исчерпаны. Я не могу запретить вам, но и отказаться от надежды на спасения брата я тоже не могу. Напрасно вы терзаете меня, вселяя несбыточные мечты. Однако что-то внутри меня заставляет верить вам, отвергая сомнения. Знайте, где бы вы по воле судьбы не оказались душой и сердцем я с вами. Об одном, лишь прошу, хоть изредка шлите весточки, что вы живы и прибываете в добром здравии.
- Непременно буду писать, оживился я. Я вернусь так скоро, что вы даже заскучать не успеете. И вот ещё что.… Не уверен, что это уместно именно сейчас, но сдерживать эти мысли больше нет сил. Милая Александра, я намерен сказать вам, что я…..
- Что вы себе позволяете?
Громкий голос раскатами грома прокатился по парку. Его обладатель стремительно как стрела приближался к нам. Артур Блейк.
Сначала я слегка опешил, потом осознал, что всё ещё держу Александру за руку. Она тоже выглядела ошарашенной. Отпустив её руку, я встал навстречу её разъярённому брату.
- Какого чёрта, мистер… как вас там? По какому праву вы касаетесь моей сестры?
- Мистер Блейк, я ничего такого….
- Артур остынь,- она вскочила со скамейки и попыталась встать между нами.
- Не лезь, Александра. Ваши действия просто вопиюще, сер. Люди из приличного общества, не под каким предлогом не должны нарушать правила приличия. Вы бросаете тень на репутацию моей сестры. Это неприемлемо.
- Мистер Блейк, - уже более раздражённым тоном сказал я,- простите, если вам показалось, что я проявил непочтительность к вашей прекрасной сестре, но смею вас уверить, что ничего дурного у меня и в мыслях не было.
- Артур, - взмолилась она, -ничего страшного не случилось. Филипп врач. Мне стало дурно и он, с должным почтением, помог мне прийти в чувство.
Его лицо сразу побледнело и приобрело беспокойное выражение, он внимательно оглядывал сестру, снизу вверх ища признаки недуга.
- Что произошло родная, - встревожено спросил он, – ты в порядке? Я могу помочь?
Он взял её за руку и усадил на скамейку. Потом обратился ко мне:
- Вы же врач, верно? Что с ней?
- Ничего серьёзного, мистер Блейк, не стоит волноваться. У вашей сестры просто чрезмерно активная реакция на эмоциональные всплески.
— Значит это всё же вы, -в его голосе опять зазвенели стальные нотки, - что вы ей сказали?
- Он сказал, что едет в Луми, Артур,- сказала она, и мы оба увидели, как он опять поменялся в лице. На этот раз на нём отражалась настороженность и сомнения.
- С какой целью вы туда направляетесь, если мне конечно позволено узнать?
- Я еду как полевой врач, - ответил я ровным, но уверенным голосом, - я планирую помогать всеми силами, а также изучить искусство врачевания местных знахарей.
Артур внимательно посмотрел на сестру. На её лице читалась усталость и растерянность. Он не стал ничего спрашивать, встав со скамейки, он протянул ей руку. Встав, она облокотилась на брата и посмотрела на меня грустным тяжёлым взглядом. Внутри родился порыв защитить её и желание обнять. Но рядом с ней уже был человек, защитник, и пока он был рядом, я был ей не нужен. По крайней мере, в качестве щита.
- Что ж, мистер Маккинли, если все, так как вы говорите, то мы с вами встретимся через три дня в порту. Я назначен ведущим группы на эту поездку.
Глаза Александры стали круглыми как мячики с туманом, она хотела что-то сказать, но через мгновение передумала. Повернулась лицом к брату и внимательным настороженным взглядом смотрела на него несколько мгновений. Видимо он что-то понял по её взгляду и замолчал.
- До свидания, мистер Маккинли, -сказала девушка, повернувшись ко мне, - была рада повидаться с вами. Надеюсь, до вашего отъезда мы ещё встретимся, если же нет, желаю вам приятной и продуктивной поездки, тем более под командованием Артура вы точно не попадёте в беду.
- Прощайте мисс Александра, сегодняшняя прогулка доставила мне массу удовольствия и дала почву для разного рода размышлений. Буду счастлив снова встретить вас. Мистер Блейк, в виду последних новостей я рад, что у нас будет возможность узнать друг друга лучше. Я думаю, мы сможем стать хорошими друзьями в бедующем.
- Время покажет мистер Маккинли. До встречи, - коротко сказал он, и двинулся к выходу из парка, увлекая за собой сестру.
ЧАСТЬ 3.АЛЕКСАНДРА
Это был очень длинный день.
Всю дорогу до дома провели каждый в своих мыслях. Артур злился. Но его злость не могла сравниться с тем, что он скажет, когда я расскажу ему, что сегодня сделала.
А главное как объяснить ему с какой целью я посвятил в семейную тайну человека, с которым знакома всего неделю. Этот разговор обещал быть крайне тяжёлым. Сославшись на усталость я поднялась к себе и закрыла дверь. После событий сегодняшнего дня физические силы покинули меня. Кое-как переодевшись в лёгкое домашнее платье, я легла на кровать в надежде поспать хоть пару часов, но сон не шёл. Вертясь среди одеял и подушек, я вспоминала его лицо: резкие скулы, глаза как у филина и жёсткие чёрные волосы. Меня должен был поглощать стыд, за моё по всем меркам неприличное и вызывающие поведение, но я не его ощущала. Напротив, мне казалось, что рамки приличия, только мешают показывать правду и искренность чувств. В его объятьях я обрела ту часть себя, которая пряталась в тени.
Я всегда думала, что мы с братом две половинки одного целого мира, в котором кроме нас никому нет места, но теперь я знала, что это не так. Оказалось, что сердце способно испытывать чувства не похожие ни на что другое. Я всеобъемлюще обожала Артура и по прежнему была его второй половиной, но теперь во мне как будто было на одно сердце больше и оно, рождая неведомые мне до сего момента чувства, тянулось к Филиппу. Когда он обнял меня от его дыхания по всему телу пробежали мурашки, от него пахло молотым кофе и мандаринами, а так же его собственным ни с чем несравнимым запахом. Раньше мне было крайне неприятно, если кто-то посторонний касался меня даже случайно. Артур прекрасно это знал и когда увидел, как Филипп держит мою руку, разозлился и бросился защищать меня от мучений. Мой отважный лев. Как я смогу рассказать ему, что всеми частичками своей сущности я желала, чтобы он никогда не отпускал мою руку. О том, что рядом с ним я ощутила всепоглощающее желание физической близости с другим человеческим существом. Как я смогу рассказать ему всё и не провалится на месте от смущения…
Я вспомнила слова Артура о том, что он будет руководить группой, которая отбывает в Азию. Поездка, в которой он будет сопровождать Филиппа. Не как не укладывалось в голове, что он не отказался ехать. Как эгоистично с моей стороны было оставить попытки отговорить его. Он был так упрям и настойчив, при этом подарив мне надежду на спасение брата. Но что ещё я могла сказать? Я не могу предложить ему остаться тут со мной. Хотя возможно именно это остановило бы его. Сама того не желая я дала ему несбыточную надежду на будущее. Теперь он убеждён, что должен найти лекарство для Артура и освободить меня от обязательств перед семьёй. Мой милый Филипп, он не понял главного. Я нахожусь тут по своей воле и более того по своему желанию, и даже если каким-то чудом брат будет исцелён, я возможно никогда не смогу покинуть его. Я буду рядом до тех пор, пока он будет нуждаться во мне. Я не ищу спасения. Я и есть спасение. Спасение для израненной души моей половинки, опоры моей жизни и смысла моего существования – моего брата. И никакие, даже самые сильные и светлые чувства не заставят меня оставить его одного, даже если для его покоя я должна буду пожертвовать жизнью с любимым.
Мои мысли прервал настойчивый стук в дверь.
- Входи душа моя, -отозвалась я, садясь на кровати.
- Откуда ты знаешь, что это я? - Артур зашёл в комнату и прикрыл за собой дверь. Его глаза вновь были светлыми, а выражение лица утратило напряжённость и озлобленность.
- Я чувствую, как стучит то сердце, что у нас одно на двоих, - улыбаясь, ответила я.
- Я принёс какао, -сказал брат, протягивая мне кружку с вязкой шоколадно-молочной жидкостью, - решил тебе не повредит, а то повадилась грохаться в обмороки, стоит мне только отвернуться.
- Очень смешно, -сказала я, показав ему язык.
Он сел рядом со мной на кровать и обнял за плечи. Его взгляд излучал уверенность и нежность:
- Саша, моя прекрасная измученная нимфа, прошу, поговори со мной, расскажи, что случилось в парке, что тебя так встревожило?
Сашей, на русский манер, он звал меня только в минуты тревоги. Когда он всеми силами пытался показать своё беспокойство и привязанность. Скрывать от него правду я не могла, да и не хотела, так как это на прямую касалось его жизни, он имел право знать. Но как сказать ему эту самую правду я не представляла совершенно.
- В том парке, -медленно начала я, мистер Маккинли сказал, что планирует поездку в деревни возле города Луми, для изучения их методов избавления от боли.
При этих словах я заметила, как Артура слегка передёрнуло. Я отставила кружку и легла на постель, потянув его за собой, он умостил голову мне на живот и слушал. Процесс перебирания пальцами его волос и звук его дыхания оказали на меня успокаивающий эффект и я продолжала мысли, пытаясь подобрать верные слова и сложить их в предложения.
- Это заявление привело меня в состояние, как бы тебе объяснить, чрезмерного замешательства и мною овладел неконтролируемый приступ паники. И мне стало нехорошо. Филипп привёл меня в чувство, и мы недолго побеседовали, но как я не старалась и не просила я так и не смогла отговорить его. Мне не хватило аргументов, чтобы убедить его. Вместо того чтобы отказаться от поездки он загорелся этой идеей ещё больше. Я была в отчаяние. Никак нельзя было позволить ему совершить эту глупость, ситуация требовала крайних мер, и я…. Ну в общем я…
Я закатила глаза, сделала глубокий вдох и наконец, произнесла это.
- Я рассказала ему о нашей тайне.
Артур вскочил как ужаленный и уставился на меня округлившимися глазами, в которых читалась обида, злость и разочарование.
- Что ты сделала? - спросил он тихим, полу рычащим голосом.
- Я.… Прости меня, - я схватила брата за руку и умоляюще взглянула ему в глаза, – я должна была остановить его, любыми средствами. Прошу, не злись на меня, можешь поверить, он сохранит нашу тайну.
Он смотрел на меня испытующе и под его тяжёлым взглядом, казалось, проседает кровать и трещат половицы. Мне было страшно и стыдно, но я была уверена, что поступаю правильно.
- Артур…
- Но зачем? Зачем, Александра? Что тебе так дался этот парень, пусть бы себе ехал. Что в нём такого необычного?
Он уже встал и ходил туда-сюда по комнате, скрестив руки за спиной и смотря то на меня, то на пол, то в окно. Потом остановившись, посмотрел на меня настороженно и как-то особенно внимательно:
- Постой - ка, я, кажется, понял. О господи…. Да он тебе нравится….
Он снова сел на кровать, взял мою руку и стал пристально меня разглядывать. Под его изучающим взглядом я покраснела, казалось, до самых пяток.
- Точно. Как я раньше не увидел. Он тебе понравился. Более того, судя по всему, ты влюблена в него. Скажи мне, Саша, это правда? Мои ощущения меня не обманывают?
- Боюсь, что не обманывают, братишка. Думаю, ты прав. Хотя я сама не знаю, что на самом деле чувствую. Но в любом случае, - мой голос стал уверенней и жёстче, - это ничего не меняет. Моя главная любовь и главная забота это ты. Я не стала скрывать от тебя свои чувства, потому как кроме тебя я никому не смогу доверить тайны моего сердца. Тем не менее, я сама выбираю направления, по которым двигается моя жизнь. Я счастлива рядом с тобой и буду держать тебя за руку до конца жизни, если потребуется. Даже если мы не находимся рядом душой и мыслями я всегда с тобой.
Отпустив мою руку, он сидел, опустив голову, так что его чёлка свисала на лоб, закрывая глаза. Он сжимал руки так сильно, что они побелели.
- Я знал, что этот день однажды настанет, - грустно произнёс он в ответ, – я больше не могу просить тебя оставаться рядом и заменять свою собственную жизнь моей. Александра, я….
- Нет, Артур, даже не начинай. Если бы я думала, что ты не поймёшь, я не за что не рассказала бы тебе о своей симпатии к Филиппу. Пока ты болен я не смогу быть где-то ещё. Я не хочу создавать то, чему не смогу отдаться в полном объёме. А обманывать себя и человека, который мне дорог я не могу по этическим причинам. Я знаю, ты понимаешь, вот почему ты тогда ушёл от Арии и вот почему после неё у тебя не было ни одной возлюбленной. Не потому, что ты не хочешь раскрывать свою тайну. Совсем не поэтому, а потому, что ты не можешь обманывать любимых притворяясь счастливым и беззаботным. А меня обманывать нет причин, так как я всегда всё про тебя знаю лучше, чем ты сам.
- Ты же понимаешь, что этот… это… возможно навсегда?
- Это не важно, умение притворятся и лгать в глаза любимым людям, с годами я врятли освою, не имея на то желания. А что касается Филиппа, он всё понял и не осуждал меня. Теперь ты понимаешь, почему я так не хочу, чтобы он ехал туда? Мысль о том, что я потеряю ещё кого-то на этой войне, не выносима для меня. И хоть ты здесь, со мной, того весёлого, милого, заводного Артура с которым я росла мне уже, вероятно, никогда не увидеть, его образ покоится за дымкой твоих прекрасных глаз. А молодая строптивая девица, которой я была раньше, давно повзрослела и осознала великую силу обстоятельств и человеческого выбора. Мы больше не дети, милый и должны принимать взрослые решения. Сегодня я совершила ошибку, в попытке отговорить Филиппа от поездки я только дала ему надежду и объективную причину бросится в бой с неизведанным. Мне так стыдно Артур, и так грустно…
Он закинул ноги на кровать и потянул меня к себе. Ложась рядом, я положила голову ему на грудь, и он обнял меня крепко, но при этом очень нежно, поцеловал меня в макушку и сказал:
- Ничего, родная, не впадай в печальные мысли, присмотрю я за твоим темноволосым филином. Даже попытаюсь с ним поладить, раз ты что-то в нём разглядела, вероятно, он хороший парень. А уж если усмотрю в нём что-то не ладное, хотя бы смогу тебя предупредить. Всё будет хорошо, моя нимфа. Всё будет хорошо!
- Ты тоже заметил сходство с филином? - подняв на него глаза и улыбнувшись, спросила я.
- Конечно. А ещё мысли твои прочитал, -заулыбался он в ответ.
- Так и знала.
Через три дня судно с игривым названием «Рыжий лис» отбыла из порта Лондона.
ЧАСТЬ 4. ПИСЬМА К АЛЕКСАНДРЕ. ВЫДЕРЖКИ.
Артур.
«Милая сестрёнка. Рад тебе сообщить, что мы, наконец, сошли на сушу. Твой кавалер, как я заметил, оказался очень деятельным и трудолюбивым, за время путешествия он по мере сил помогал корабельному врачу с лечением у некоторых морской болезни, постоянно рвался помогать матросам и прочим работникам, ссылаясь на невозможность сидеть без дела. Иногда, вечерами мы пили ром, и я не без любопытства обратил внимание, что рано или поздно он заводит разговор о тебе. Не было вечера, чтобы он осторожно не поинтересовался какой-нибудь незначительной деталью твоей жизни. Я снисходительно отвечал на вопросы и строил серьёзную рожу. Капитан, по совместительству мой умнейший наставник и давний друг нашего батюшки, во время этих бесед много курил и ухмылялся. С нетерпением жду нашей встречи. А.»
Артур.
«Здравствуй моя солнечная сестричка. Прошло уже много времени с последнего письма, и я не уверен, что в скором времени смогу написать снова. О положении дел сама понимаешь, говорить не могу, ибо военная тайна, скажу только, что хуже не становится и это радует. Как я и предполагал Фил (мы, кстати, благополучно перешли на «ты») оказался совершенно не подготовлен к условиям военного времени, лезет везде первый как неразумный младенец, похвально рвётся всех спасать. Я по мере сил стараюсь его направлять и сдерживать, но он как буйный бык, сорвавшийся с цепи. Короче, он мне можно сказать, приглянулся. Многие вечера он с моей помощью проводит в беседах с местными жителями, после которых с головой уходит в свои исследования. Я как не силился, понял далеко не всё из того что он мне рассказывал. Но что взять с обычного солдата. Наука это тебе не флажки на карте передвигать. С каждым днём разлука с тобой становится всё ощутимее и тяжелее. Надеюсь на скорую встречу. Твой А.»
Филипп.
«Приветствую Вас, моя прекрасная Александра. Я даже не представлял, как тяжко будет находиться вдали. Не проходит и дня, чтобы мыслями я не возвращался к нашей прогулке той ночью или тому дню в парку. Я безмерно скучаю по Вам, и стараюсь работать усерднее, чтобы ускорить нашу встречу. Моё исследование дало существенные результаты. Методы, которые используют местные знахари удивительны. Они поражают восприятие и озадачивают меня как учёного. Ваш брат, насколько я могу судить, смягчился ко мне и после столь продолжительного времени мы, наконец, перешли на более личную форму общения. Очень надеюсь, что в итоге мы сможем стать добрыми друзьями. Он непростительно принижает своё гарвардское образование в процессе наших бесед относительно моих находок и открытий, ссылаясь на то, что он далёк от медицины. Но я смею предполагать, что он всё же лукавит и большую часть моих объяснений он слушает с пониманием. По возможности постараюсь писать чаще и более подробно. Увы, письмо не в силах передать всей нежности, что я испытываю к Вам. Я надеюсь, однажды я смогу сказать вам это лично. Всем сердцем Ваш, Филипп Маккинли.»
Артур.
«Приветствую тебя моя прекрасная сестра. Время здесь течёт совсем по - другому и мне временами кажется, что я отсутствую уже целую вечность. Спешу сообщить тебе, что в исследовании Фила появились серьёзные подвижки. Он, как мне кажется, стал понимать природу происходящего со мной, но исходя из его предположений, я могу заключить, что мой дух не так силён и своенравен, как мне казалось ранее. Однако, если он поймёт, как всё исправить я соглашусь принять любую, даже самую жуткую правду о себе. Все подробности расскажу, когда мы будем хоть в чём-то уверены. И ещё одно. Рад сообщить тебе, что давеча на место нашей дислокации приезжал наш батюшка с чиновниками и другими офицерами. Он был счастлив заметить, что я здоров и полон сил, был, как всегда сдержан и серьёзен, а значит в полном здравии. Его знакомство с Филиппом прошло в свойственном мужчинам нашей семьи высокомерном тоне. После официального ужина Фил попросил нас отцом пройти в отдельное помещение, где самым торжественным, какой я когда – либо слышал, тоном объявил батюшке, что после завершения его экспедиции вне зависимости от её исхода (но он настроен на самые выдающиеся результаты), он намерен ухаживать за его прекрасной дочерью, дабы питает к ней самые светлые и искренние чувства. А так же что намерения его чрезвычайно серьёзны и если достопочтенная Александра осчастливит его, ответив взаимностью, он намерен тотчас просить её руки. Ты бы это видела. Отец ржал (прости за такой оборот речи, но, клянусь, именно так и было) во все усы. От его хохота только что стены не тряслись. Бедный Фил растерялся и стоял как истукан с ужасом и смятением, взирая на нашего батюшку. Тот улыбнулся (чего по отношению к твоим ухажёрам не водилось за ним прежде), добродушно хлопнул Фила по плечу и сказал, что если он сможет оторвать тебя от меня хотя бы на один день, он, возможно, рассмотрит его в качестве зятя. И теперь Фил настроен более чем решительно. Так что если ты вдруг передумала, ещё есть время спрятаться, я в отличие от него везде тебя отыщу. До скорой встречи милая сестрёнка. Безмерно любящий тебя. А.»
Филипп.
«Дорогая Александра, наше местоположение и немного свободного времени позволяют мне отправить вам ещё одно (из множества написанных вам) письмо. Хочу сказать Вам, что война — это самое бессмысленное, гнусное, трагичное и варварское из того, что делают люди. Никакие территории, материальные блага или власть не стоят такого количества потерянных и искалеченных жизней, слёз стольких детей, чьи отцы погибли на поле боя, а матери умерли, прикрывая их собой. Столько боли, боже, Александра, тут столько боли. Кажется, души умерших заполняют всё пространство и нечем дышать. Мы должны бороться изо всех сил, чтобы спасти эту страну и не допустить такого у нас на родине. Но простите мне эту минуту слабости. Лишь мысли о Вас позволяют мне оставаться в здравом рассудке. Я продолжаю по мере сил помогать раненым, а те редкие минуты, когда приходит затишье, я посвящаю поиску ответов. Недавно мы оттеснили врага от той деревни, где ранее воевал ваш брат, ввиду чего мне удалось пообщаться с местными и поспрашивать о женщине, которая лечила Артура. Знахари рассказали мне, что у каждого шамана свой секрет, но один из них недавно встретил ученика той женщины в городке недалеко от деревни. Сейчас мы как раз тут и я надеюсь найти его. Возможно, у нас появился шанс спасти Артура, но загадывать пока рано. Напишу Вам сразу, как появится возможность. Во всём этом ужасе я ни на секунду не выпускаю из головы образ ваших волшебных глаз. Знайте, моё сердце там, где Вы. Навеки ваш, Филипп Маккинли.»
Артур.
«Дорогая Александра. С радостью сообщаю тебе, что близится день нашего возвращения. С каждым днём, что приближает нашу встречу, моё сердце всё больше наполняется покоем и умиротворением. Фил полностью погряз в науке, и часами не покидает свой шатёр. Нам посчастливилось найти ученика той женщины, что вылечила меня, но он с упорством барана отказывался раскрыть секрет моего недуга. Мы пытались, как могли, в ход пошли уговоры, обещания богатства, мольбы и даже угрозы, ничего не помогало. Нашему отчаянию не было предела и на третий день мы уже собирались вернуться к отряду и начать сборы к отбытию домой. Фил был разбит. Он объяснил, что без сведений, которыми обладает этот мальчик, все его выводы становятся одной больной догадкой и не имеют никакого смысла. Наутро на пороге нашего временного пристанища появился тот самый мальчик и объявил, что ему было ведение. Он видел наставницу, и та велела рассказать нам секрет, объяснив это тем, что демоны, которые должны забирать мою душу по частям за компанию кромсают ещё и ваши, а этого никак нельзя. После того, как парень целый час на ломаном английском объяснял Филиппу, в чём суть ритуала мы договорились встретиться завтра для проведения ритуала очищения от демонов. После Фил объяснил, что как он и думал, с научной точки зрения демонами тут и не пахнет, но парня переубеждать в этом он не станет. Он не уверен, что ритуал действительно поможет, но я готов попробовать. Сейчас первый раз по-настоящему жалею что тебя здесь нет. Ты моя опора и мой стержень. Молись за меня, сестра. Мой дух рядом с тобой. Безмерно любящий тебя. А.»
Филипп.
«Возлюбленная моя. Спешу осчастливить и освободить Вас. Я сдержал данное Вам обещание. Ваш мужественный брат исцелён. Это был очень тяжёлый процесс, особенно его моральная сторона, но теперь всё закончилось. Все подробности расскажу при встрече. Раз всё теперь будет хорошо, по прибытии я намерен потратить все силы на то, чтобы завоевать Ваше расположение. За время разлуки я отчётливо осознал, что ваша любовь, это всё чего я желаю более всего на свете. Никакие дела не могли отвлечь меня от мыслей о Вас. Ваш образ предавал мне сил в самых яростных битвах. Вы моя путеводная звезда, мой лучик света в царстве тьмы и печали. Без вас моя жизнь видится мне тусклой и безрадостной. Я, наконец, набрался сил и готов сказать вам - Я люблю вас, Александра и не хочу больше это скрывать. Я отдаюсь на ваш суд, моя судьба и моё счастье в ваших руках. Подумайте об этом. Я намерен, по прибытии повторить всё сказанное глядя в ваши прекрасные глаза, и надеюсь увидеть в них нежность и искренность. Тем не менее, я приму любой ответ со смирением достойным джентльмена. Это путешествие научило меня быть верным своему слову и принимать все выпавшие на мою долю тяготы мужественно и с пониманием. Мечтаю поскорее увидеть Вас. С преданностью и почтением Филипп Маккинли.»
ЧАСТЬ ПЯТАЯ. АРТУР
Прошло уже несколько месяцев со дня нашего возвращения из Азии, а я до сих пор не могу привыкнуть к постигшему меня душевному спокойствию и смиренности разрозненного духа. Я обрёл силы, которых так не хватало прежде.
Я часто вспоминаю торжественный ужин, в честь моего возвращения, который мама приготовила в то воскресение. В доме с самого утра пахло свежим хлебом, кофе и пряностями. Мы с отцом собирали старый деревянный стол, за которым раньше всей семьёй собирались на рождество. Отец много курил и шевелил пышными усами, что с детства так веселило нас с Сашей. Сейчас это снова стало казаться забавным. Сестра помогала матушке на кухне и весь день я почти её не видел. Я так сильно скучал по ней, по всем им. Всю вчерашнюю ночь мы провели в моей спальне, валялись на кровати и болтали обо всём на свете. С плохо скрываемым любопытством она расспрашивала о моём путешествии и о Филиппе. Смотря на неё мне показалось, что за время моего отсутствия она будто помолодела на добрых пять лет и снова была задорной семнадцатилетней девчонкой. Так много она вынесла, моя прекрасная девочка, так много смогла стерпеть и не сломаться. Но теперь всё, её судьба больше не отягощена моим недугом, она, наконец, свободна.
Весь воскресный день прошёл в прекрасных хлопотах и душевных беседах. К семи часам всё было готово и расставлено. Ждали только Фила. Пригласить его настоял отец. Вот уж от кого не ожидал. Когда мы прибыли все набросились с нежностями и конечно с расспросами. Отец пресёк галдёж и постановил, что по настоящему стоящее мнение можно услышать только от врача, в виду чего он вынужден настоять на прекращении расспросов до ужина в честь возвращения, и просить мистера Маккинли отужинать с нами завтра и рассказать всю историю с точки зрения специалиста. Никто не возражал. Фил так вообще соглашался со всем, что говорили, кивая невпопад, потому как всё время, что мы беседовали, он беззастенчиво таращился на мою сестру, чем вызывал некоторое смиренное негодование у нашей матушки.
Когда стукнуло пятнадцать минут восьмого, за окном послышался звук приближающегося экипажа. Над головой зазвучал топот каблучков, что говорило о том, что Александра вприпрыжку подбежала к окну. Далее такие же звуки послышались на лестнице.
Она спустилась стремительно, на ходу подбирая полы непослушного платья. На ней был торжественный наряд красно-бордового цвета и перчатки в тон. Весь образ дополняли украшения из чешского граната, которые при различном освещении казались то чёрными, то бордовыми. Подобранные волосы украшал золотой гребень, украшенный всё тем же гранатом. Она выглядела немного старше чем обычно, то есть без мала на свои двадцать два года. Мне подумалось, что этим вечером она хотела подчеркнуть свою женственность и утончённость. На мне был чёрный фрак и выбранная сестрой бордовая рубашка в тон её наряду, запонки на рубашке так же были украшены гранатом.
Когда в дверь постучали, Александра слегка вздрогнула, глубоко выдохнула и сжала мою руку. Я молча чмокнул её в лоб и аккуратно подхватил под руку. С другой стороны от меня стояла мама в праздничном синем платье и украшением в виде золотого ангела, которое отец привёз ей однажды из путешествия. Дверь открывал глава семьи. Он выглядел серьёзным и сдержанным, что в переводе на человеческие жесты выражало верх приветливости, на которую он вообще был способен. Когда дверь открылась, на пороге стоял человек в чёрном, покрытом снегом пальто, в котором я, даже без бороды сразу признал сэра Филиппа Маккинли. Он был обаятелен и много улыбался. Поочерёдно поприветствовав всех нас, он особенно долго остановился подле Александры. Некоторое время он молча смотрел ей в глаза, потом очень тихо сказал:
- Я счастлив, видеть Вас, Александра.
- Это взаимно, Филипп.
Она хотела добавить что-то ещё, но отец её опередил:
- Пройдёмте в столовую господа.
Вечер выдался на удивление жизнерадостным, мы поочерёдно рассказывали забавные случаи, произошедшие с нами за время путешествия, много смеялись, и, перебивая друг друга, выдавали подробности. Иногда я замечал, как Фил встречается взглядом с Сашей. В эти моменты было такое чувство, что по всему столу проходит разряд тока и вот- вот полетят искры.
Когда подали чай и зажгли свечи, отец взял слово:
- Филипп, мы очень рады, что вы присоединились к нам в этот чудесный вечер. Исходя из моих собственных наблюдений и рассказов моего сына вы очень смелый, мужественный и целеустремлённый человек. Нашей семье несказанно повезло, что мы встретили вас и впредь вы всегда желанный гость в нашем доме. Однако сейчас я прошу вас проявить терпение и лояльность и разъяснить нашим далёким от науки умам, что же именно творилось с моим наследником и как вам удалось, от этого избавится?
Фил выровнялся на стуле. Его лицо приобрело уже отмеченное мной в подобных ситуациях выражение: слегка поджатые губы, напряжённые скулы, будто он хочет поморщиться, но усиленно сдерживает порыв и округлившиеся золотые глаза. В такие моменты он казался основательно старше своих лет и выглядел, как и подобает настоящему врачу - серьёзным и доброжелательным. Смотря на него, думается, что сейчас он объявит смертный приговор, но потом, улыбнувшись, скажет, что надежда есть и не надо отчаиваться. Он поправил волосы, одной рукой причесав их назад как гребнем. Этот жест тоже был мне знаком – он собирается с мыслями. Я решил по возможности подбодрить его:
- Да будет Вам, Филипп- нарочито- вежливо сказал я, -расскажите им уже, мне, конечно, невероятно стыдно, но могло быть и в разы хуже.
Все удивлённо уставились на меня, тем самым я выиграл для Фила передышку ещё в минуту. За эту минуту он успел собраться с мыслями и заговорил:
- Во-первых, я хочу выразить огромную благодарность в связи с тем, что вы пригласили меня сегодня. Рассказать свои наблюдения самым заинтересованным лицам это огромная честь и не с чем несравнимое удовольствие. Так же хочу отметить, что Артур является примером смелости и самоотверженности. До встречи с ним я не встречал в людях, что странно, даже во врачах, такой открытости и неподдельного внимания к чужим судьбам.
Он ненадолго прервался и глотнул воды. Фил заметно нервничал и аккуратно подбирал слова.
- Рассказ о сути дела следует начать с того, что особенности человеческого мозга изведаны учёными и медиками в настолько малой степени, что все наши выводы могут казаться бреднями слишком размечтавшихся детей. Я полагаю ещё многие столетия, наука будет открывать нам грани человеческой природы и их последствия. То, что случилось с Артуром, по сути, представляет собой довольно варварское применение псевдонаучных теорий, которыми люди пытаются объяснить то, что объяснить не в силах. Но обо всём по порядку.
Когда нам посчастливилось найти ученика женщины лечившей раны Артура, он наотрез отказался нам помогать, ссылаясь на то, что если он объяснит процесс проведения ритуала и обратит его, то демоны заберут его душу взамен.
Скажу сразу. Как бы всё не выглядело странно, никаких демонов нет. И недуг, который постиг моего друга, никак с ними не связан. Наутро парень пришёл сам и сказал, что намерен нам помочь. Объяснил, что у него было ведение, в котором его мудрая наставница недвусмысленно велела всё исправить. Сказала, что многие души уже пострадали из-за того, что они сделали. Мы были счастливы. У меня была уйма вопросов, ответы на которые либо подтвердили бы мои догадки, либо опровергли их. Мы были счастливы. Лично у меня была уйма вопросов, ответы на которые либо подтвердили бы мои догадки, либо опровергли их. Но пришлось соблюсти все традиции проведения ритуала. Вернутся в ту самую деревню, и подготовить ещё некоторые необходимые составляющие. Пока мы собирали травы и делали отвары, Артуру было велено уйти и отдыхать. Меня как медика парень решил оставить, так как в одиночку он такую мощную ворожбу не потянет. Н взял с меня клятву на крови. Что я никогда не раскрою секретные элементы ритуала и я, к слову, не стану и постараюсь донести до вас смысл исключительно с научной точки зрения. Когда наступила полночь, всё было подготовлено и разложено по местам. Артура мы уложили на кушетку, на которой он собственно и проспал, уморённый отваром всё самое интересное.
То, что происходило в той хижине, было больше всего похоже на гипноз. Но техника, с которой проводился ритуал, имела под собой множество как научных, так и мистических составляющих. Благовония, которые мы раскурили в комнате и отвар, что мы дали выпить Артуру содержал ингредиенты вызывающие сильнейшие галлюцинации, потому мы сами были в масках. Парень бормотал какие-то заклинания, из которых я понял, что он требует у демонов отпустить его душу, а у ангелов сшить её золотыми нитями. Потом как я понял, к нему снизошли силы, и он разбудил Артура. Находясь в опьянении и настигнувших его галлюцинациях, Артур говорил о луне и нестерпимой боли. Парень внимательно заглянул в его глаза и строго и уверенно заговорил.
Дословно я сейчас не вспомню, но это был чистейший гипноз. Он говорил, что луна это просто луна и никакой боли нет, что его душа свободна от тьмы, что он должен бороться, и избавится от видений, что с сего дня он забудет о тёмной луне. Он всё повторял и повторял одно и то же пока у Артура не закатились глаза и его не начало трясти. Я хотел помочь ему, но шаман остановил меня, сказал, что его сознание борется с заложенной информацией. Минуту спустя Артур спокойно спал, а мы вышли из хижины, открыв все окна, выпуская благовония. Вместе с ними он сказал, уходят демоны, а свежий воздух пускает ангелов.
Суть того, что он объяснял мне, пока мы ждали пробуждения пациента, сводилась к тому, что знахарка вложила ему в сознание энергетический поток, который в дни тёмной луны пробуждается и впускает демонов.
С медицинской точки зрения, она с помощью галлюциногенов и глубокого гипноза вложила в голову Артура информацию. Когда его мозг осознавал, что начинаются три дня, так называемой «тёмной луны» скрытое до времени задание активизировалось. Боль, которую он ощущает в эти дни не физическая. Знахарь сказал, что так болит душа, когда её раздирают на части, но с медицинской точки зрения это не что иное, как психосоматика. Мозг думает, что организм испытывает нестерпимую боль, и Артур её ощущает. На самом деле боли нет, и никогда не было. Всё это в его голове. В его голову вложили мысль, что ему не больно, даже если это не так, поэтому раны на его теле почти не болели, а мелкие травмы он почти не замечал. Я полагаю, что и до того дня у Артура был поразительно высокий болевой порог, но он не концентрировал на этом внимание, а теперь эти мысли не оставляли его. И лишь три дня в году было отведено на «расплату» за несуществующие грехи. Но теперь всё кончено. Наутро Артур проснулся и знахарь объявил ему, что демоны покинули его душу и всё станет как раньше, велел беречь себя и удалился. Я склонен думать, что так и есть. Я сразу же отправил письмо Александре, в котором сообщил великолепные новости. Это вся история, господа.
При упоминании этого письма Саша покраснела с ног до головы, вероятно помимо новостей он сообщил ей в письме что-то ещё. Все сидели в молчании, переваривая услышанную информацию. Первой заговорила матушка:
- Мистер Маккинли, простите моё недоверие, но вы уверены, что это точно прошло?
Филипп тяжело вздохнул и ответил.
- Я думаю что да, мэм. Утверждать точно я не могу, так как сейчас не сентябрь и наука это крайне неточная, но, я раньше не говорил этого Артуру, прости друг, по моей просьбе знахарь утром, когда мы прощались, подавал различные знаки, которые должны были вызвать ассоциативный ряд с тёмной луной и толкнуть его к состоянию психосоматического припадка. Никакой реакции.
— Значит я воистину исцелён? - вдохновенно уточнил я.
- Воистину, друг мой, - тихо ответил Фил глядя мне в глаза.
Остаток вечера прошёл в дружественной весёлой атмосфере с тортом и музыкой. Отец впервые за три года играл на скрипке. К болезненной теме больше не возвращались.
Распрощавшись со всеми, Фил пошёл по тропинке к приближающемуся экипажу. Александра схватив пальто, вызвалась его проводить, и так стремительно убежала, что никто не успел ничего возразить. Отец и матушка удалились наверх, а я ждал Сашу, чтобы предложить ей ещё посидеть немного на веранде.
Некоторое время спустя я не выдержал и пошёл проверить всё ли в порядке. Когда я хотел уже завернуть за угол, где отчётливо слышались звуки не отъехавшего экипажа, я увидел Александру и Филиппа под аркой. Тормозил я так резко, что едва не упал, в последний момент успев уцепиться за каменную стену. За ту минуту пока я переводил дыхание, чтобы вежливо и тихо удалиться, до меня донёсся кусочек их разговора:
- Надеюсь в скором времени увидеть вас снова, Александра.
- Это непременно случится Филипп, - улыбаясь, ответила она, – вы сдержали обещание, спасли моего брата и теперь я готова согласиться практически на любое ваше предложение.
- Надеюсь, однажды Вы согласитесь, стать моей женой, чем осчастливите меня до конца моих дней.
- Однажды, возможно… -почти шёпотом ответила она и опустила взгляд.
- Ты знаешь, как сильно я люблю тебя? -так же тихо спросил он.
- Достаточно для того чтобы подождать какое-то время?
- Достаточно для того, чтобы ждать тебя вечно.
- До встречи, Филипп.
Она уже почти развернулась к дому, как вдруг поскользнулась и, запутавшись в полах платья, едва не упала в снег. Я уже почти рванулся на помощь, но Фил успел её подхватить, одним коленом опёршись в землю. Они оказались слишком близко, и он поцеловал её. Очень нежно и ненавязчиво, боясь, что она оттолкнёт его, но она не стала.
Досматривать эту мыльную оперу местного масштаба я не стал и вернулся в дом. Через пару минут после меня вернулась Саша, загадочно мне улыбнулась, чмокнула в щёку и упорхала к себе в спальню. Я решил не мешать девичьим переживаниям и тоже направился спать.
Через месяц мы с семьёй приняли решение жить полной жизнью и не ограничивать себя не в чём. Решение то, мы приняли, но по большому счёту в нашей жизни мало что изменилось. Кроме разве, что моего неожиданного счастья. Когда минул первый сентябрь моих страданий, было решено оградить нашу семью от постороннего внимания. Сложнее всего оказалось именно мне. К тому моменту я уже три месяца как был обручён.
Моя невеста Ария была так же необычна, как и я сам. Потомок древних викингов, она была воинственна и строптива, сражалась лучше большинства мужчин и никуда не ходила без своей совы Рэма. Она была прекрасна: длинные белые локоны, которые она заплетала в косы, тёмные глаза и невероятная сила духа, которая сочилась сквозь неё и придавала её метафорическое сходство и клинком. Когда я решил разорвать помолвку, она вопреки моим опасениям не стала злиться, кричать или совершать необдуманные поступки. Сказала лишь, что когда я буду готов раскрыть ей себя, то могу вернуться. Тогда я не воспринял её слова всерьёз. Решил, что она слишком горда, чтобы демонстрировать свою обиду. Это было очень болезненное решение и всё время, что меня мучал недуг я запирал свою любовь к ней в самый дальний угол сознания. Но сейчас недуга больше нет. Исчезнувшие мысли о болезни сменились мыслями, об Арии. Я никак не мог решиться поговорить с ней. Прошло три года, и она наверняка уже и имени моего не помнит. Как-то вечером я нашёл в старых книгах её портрет, который сам однажды нарисовал. Это был даже не рисунок, а скорее набросок, но он так чётко передавал её сущность. Это стало переломным моментом.
На следующий день я посетил их поселение, расположенное в пригороде Лондона, среди болот и лесов. К дому я подходил под неодобрительным, тяжёлым взглядом круглых глаз Рэма. Он звякнул в колокольчик на двери, и через минуту вышла она. За три года Ария ничуть не изменилась, зато Рэм стал несколько толще. Она молчала и вопросительно взирала на меня своими тёмными как ночь глазами. Забыв всю придуманную по дороге речь, я подошёл к ней, встал на одно колено склонил голову и сказал:
- Я готов.
- Я чувствовала, что что-то изменилось, что ты скоро придёшь,- ответила она, погладив меня по голове.
- Теперь я понял. Ты и есть тёмная ночь.
Она склонилась рядом со мной, обняла меня и больше мы не расставались.
Вот и сегодня, в пасхальное воскресение вся семья собралась в поместье. Через месяц назначена наша свадьба. Отец Арии долго не давал согласия, но в итоге сдался под напором дочери.
Я наблюдал, как Фил качает Александру на качелях. Удивительный парень. Теперь, когда мы стали друзьями я каждый день открываю для себя многогранность его характера. Он подарил моей сестре то, что я и вообразить не мог. Он дал её свободу, такую чистую и всеобъемлющую, искреннею и без оговорок, что её смело можно признавать самой настоящей.
Сегодня на обеде он торжественно просил у отца её руки. Батюшка не возражал. Он вопросительно взглянул на меня и я, улыбаясь, утвердительно кивнул головой. Он любит её почти так же сильно как я сам. С ним она счастлива и крылья за её спиной трепещут, и шепчут волшебные заклинания. А главное, что он пробудил в ней любовь, и не просто любовь, а любовь, не обременённую чувством вины. Дающую ощущение того, что дотронулся до вечности. Мне это знакомо.
Моя воинственная половинка, в нежном сиреневом платье, уже приближается ко мне, вертя головой в поисках своего верного спутника, который угнездился на одной из веток дерева, к которому привязаны качели и внимательно наблюдал за новоиспечёнными женихом и невестой. Рэм нещадно ревновал Сашу к Филу, так как втрескался в неё без памяти ещё в первую их встречу, но вероятно понимая, что они, скажем так, не совсем пара, примирительно уступил первенство Филиппу, которого после некоторых размышлений принял за своего.
Неважно, каким будет следующий сентябрь, наши тёмные ночи уже миновали.
КОНЕЦ!
Тёмные грани реального
© Copyright: Вероника Вашурина, 2015
Свидетельство о публикации №215091501456
Свидетельство о публикации №215091501456
Рецензии