Реюньон и Мадагаскар-Часть 8. Мадагаскар. Богатые

Там, где есть бедные, есть и богатые. Так и на Мадагаскаре. Пока большинство мальгашей зарабатывают меньше 1 Евро в день и передвигаются на собственных ногах, есть среди них и те, кто ездит на роскошных японских джипах и регулярно проводит каникулы на курортах в Европе.

Тьерри относится скорее ко второй категории людей.

Его состояние сложилось не на пустом месте. Отец его в молодости был директором банка, а выйдя на пенсию, купил себе несколько такси и стал заниматься перевозками. Но Тьерри смог не только сохранить, но и преумножить нажитый отцом капитал.

Вначале он открыл свою фирму по ремонту автомобилей – кажется, единственную на острове, а потому широко известную. Потом он стал заниматься продажей строительных материалов, а со временем – и строительством домов для состоятельных островитян. Он же занимается грузоперевозками – почти все грузовики на острове принадлежат ему. Как и славные микро-такси «баджадж». Кроме того, Тьерри принадлежит судно, перевозящее грузы через Мозамбикский пролив, а также его личный электрический генератор, который он сдает в аренду городу на время массовых мероприятий.

Легко догадаться, что Тьерри – человек очень занятой. Он работает 7 дней в неделю, и телефон его не перестает звонить даже ночью. Совсем как у какого-нибудь европейского предпринимателя.

Состоятельные малагасийцы вообще во всем стремятся подражать Западу. Причем о Западе у них свои, особенные понятия. И им нужно соответствовать, чтобы влиться в мальгашскую «элиту».

В ее представлении, европеец должен, во-первых, передвигаться исключительно на автомобиле. Я люблю ходьбу. На Мадагаскаре это вызывает неимоверное изумление: «Как?! Разве белые люди ходят пешком?» В воображении малагасийцев, европейцы круглосуточно ездят на машинах. А в свободное от езды время смотрят телевизор.
Во-вторых, «элитные» мальгаши прилагают все усилия, чтобы в вопросах питания не быть похожими на своих простых сограждан победнее. Поэтому им приходится, например, отказаться от ряда традиционных блюд. Вместо производимого здесь же, на острове, тростникового сахара – импортный белый. На завтрак, вместо привычной рисовой каши с мясом, или вкуснейшего супа из сладкой картошки на кокосовом молоке, богатые малагасийцы едят хлеб с маслом и вареньем. И то, и другое, и третье – плохого качества, невкусное и привозное. Но – деваться некуда, Европа есть Европа. Надо терпеть. И на ужин жевать сухие макароны, как, видимо, делают эти самые итальянцы. А пить следует как можно больше сладких газированных напитков, особенно Кока-Колы, но и лимонад тоже сойдет.

Слушать народную музыку богатому малагасийцу зазорно. Поэтому необходимо приучаться к  непонятным, но очень западным популярным певцам и певицам. Только так можно стать настоящим европейцем.

Дом Тьерри тоже вполне похож на западный. Построен из бетонных блоков, в окнах – стеклопакеты (несмотря на жаркий климат), в каждой из четырех спален – по своему «цивилизованному» санузлу. Есть полностью оборудованная кухня: газовая плита с вытяжкой, микроволновая печь, кран с проточной водой. Холодильник тоже есть, но пользуются им редко. Вместо того, чтобы убирать еду в холодильник, мальгаши привыкли ее по многу раз разогревать, чтоб не испортилась. Видимо, эта привычка настолько сильна, что ее не может пересилить даже громкое урчание холодильника.
Кухней занимается повариха, которая приходит к 8 утра и уходит в 6 вечера. И так - всю неделю, кроме воскресенья, за 25 Евро в месяц. Кроме нее, из прислуги есть еще уборщица, садовник и прачка. Садовник стрижет газон маленькими ножницами, немногим больше маникюрных, а прачка стирает белье в тазике с хозяйственным мылом.

Проточная вода в доме есть – нагоняется насосом из глубоченного колодца (тоже, естественно, выкопанного вручную). Только вот горячей воды нет. Говорят, вначале была, но сломалась. Никто от этого особенно не страдает: малагасийцы привыкли мыться в ледяной воде, горячая же нужна им в быту только для сходства с Европой. Вот и приходит, время от времени, сантехник со своими инструментами, часами  чем-то звенит в ванной комнате, потом подолгу останавливается перед телевизором, беседует с прислугой и уходит, так ничего не починив.

Телевидение обладает над малагасийцами какой-то сверхъестественной властью. Человек может жить в темной хижине без окон и без мебели, но телевизор себе купит. У центрального рынка Носи-Бе вечерами собирается зачарованная толпа – не для чего иного, как посмотреть телевизор, зачем-то висящий прямо на стене над входом. Телевизор есть и в любом ресторане, в любом кафе. И у входа в такие рестораны, снаружи, не решаясь войти, всегда находится зевка, который, проходя мимо двери, увидел в дверной проем телевизор – и загипнотизировался. Неважно, что идет по телевизору – реклама ли, или дурацкое телевизионное шоу, никто не может пройти мимо светящихся и говорящих картинок на экране.

Семья Тьерри – не исключение. Главное место в гостиной отведено огромному телевизору, возле которого обитатели дома проводят большую часть времени. Даже прислуга, проходя мимо магического аппарата, сбивается с орбиты и зависает некоторое время возле него в оцепенении.

Кроме телевизора в доме есть и Интернет. Безграничное счастье!

Но большие деньги – большая головная боль, и не только в силу чрезмерной ответственности и переутомления. Имея состояние  в такой неразвитой стране, как Мадагаскар, человек автоматически ставит свою жизнь под угрозу.

В 90-е годы в северной провинции Мадагаскара – Диего – разбушевался конфликт между двумя политическими партиями. Одна выступала за независимость Диего, а вторая – за единство страны. Говорят, фактически это была гражданская война. Повсюду свирепствовали вооруженные банды то от одной партии, то от другой, убивая всех подряд. Затем тогдашний президент сумел кое-как навести порядок, провинция Диего осталась-таки в составе Мадагаскара. Но оружие незаметно рассосалось в народной среде, разошлось по рукам. И до сих пор время от времени случаются перестрелки, какие-то люди с автоматами Калашникова разбойничают на дорогах и в некоторых неблагополучных кварталах. В городе Диего, например, вообще опасно выходить из дома после наступления темноты. И спят там люди с закрытыми наглухо ставнями, за несколькими замк;ми и с оружием под подушкой.

В этом отношении на острове Носи-Бе все относительно спокойно. Грабежи случаются, но значительно реже, чем в Диего. Причем в ряде случаев грабители – это военные, у которых есть оружие и масса свободного времени. Убийства – вообще редкое явление на этом острове.

И все-таки даже там не стоит терять бдительность. Особенно человеку с деньгами.
Тьерри об этом очень хорошо знает. Только недавно он отказался от телохранителей – может быть, зря. Чтобы попасть к нему в дом, нужно преодолеть целый ряд препятствий. Весь участок обнесен четырехметровым забором, по верху которого в проектах Тьерри значится колючая проволока. У ворот – сторож с громадным мачете. На окнах – железные решетки, а панорамное остекление гостиной наглухо закрывается рольставнями.  Дом находится под круглосуточным видеонаблюдением.

Детям запрещено выходить за ограду, поэтому они целыми днями пасутся внутри. В итоге, дом становится тюрьмой. И не только в случае Тьерри. То же самое происходит со всеми более-менее состоятельными людьми – и с хозяевами отелей, и с политическими деятелями, и с богатыми индийцами.

Смотрю я на это все и думаю: если бы мне, упаси Боже, пришлось бы жить на этом острове, или в другой столь же бедной стране, я бы предпочла скорее ретироваться в тень лесов и пробиваться натуральным хозяйством, чем вообще что-то иметь и скрываться при этом за решетками. Какая может быть радость от имущества, когда оно вызывает зависть озлобленного окружения, когда нужно беспрестанно быть в состоянии обороны? Чтобы быть спокойным, живя на Мадагаскаре, лучше ничем не отличаться от массы. Быть, как все. Иначе становишься мишенью для мошенников, разбойников и просто несчастных людей.

Но потом приходит другая мысль. А Франция – не то же ли самое? Не похожа ли она, процветающая страна среди отсталых и воюющих государств, на большой богатый дом в нищем городе? Все завидуют, все хотят правдами и неправдами туда попасть. Но Франция – не «такси-брусс», она не может вместить в себя всех желающих. Вот и пытается защищаться: вместо решеток на окнах – визовая политика, армия… Но напор слишком велик, и слишком очевидна разница в уровне жизни между Францией и большей частью остального мира. Так не может продолжаться долго, что-то вот-вот произойдет, и от этого очень тревожно.