Яйца Фаберже Глава xxxix

Вестники Победы
Чтобы победить врага, надо прочно поселиться в его сердце. К апрелю 1945 года советским солдатам это удалось сделать. Дамба обороны гитлеровцев была прорвана. Подобно потоку воды, устремившемуся в брешь, Красная Армия ринулась к Берлину с плацдарма под Кюстрином, взломав мощные немецкие укрепления.
- Теперь я вплотную приблизился к яйцам Фаберже! - размышлял Остап Бендер. - Вряд ли Ганс Линдеман куда-то денется из окружённого Берлина.
В течение нескольких дней советское командование накапливало силы, сосредоточив большое количество войск на крохотном пятачке. Они потоком шли через реку, днём и ночью, совершенно не опасаясь немецкой авиации. Удар был нанесён в узком секторе, что ещё больше усилило его и без того сокрушительную пробивную мощь.
- Бой всегда происходит на местности, находящейся между двумя смежными листами карты! - Бендер издали наблюдал за приготовлениями к великой последней битве.
Городок Штансдорф, где он остановился, представлял собой печальное зрелище. Центр был разбомблен вдребезги и почти сгорел после атак советских самолётов. Кучи переломанного домашнего имущества, кирпичей и мусора валялись на улицах вдоль почерневших фасадов домов. Между ними слонялись бледные, смертельно уставшие люди в лохмотьях.
- Сказалось пятилетнее рационирование одежды… - подумал он, оглядываясь вокруг.
Маленький городок выглядел менее реальным, чем обычно: там, где раньше стояли дома, из груд щебня и покореженных балок поднимались только одинокие, почерневшие от огня печные трубы, уцелевшие после артиллерийского и миномётного огня.
- Трупы, трупы, трупы… - на противоположной стороне улицы старик и несколько женщин отрезали большие куски мяса от лошадиного трупа.
Послышался свист приближающегося снаряда, и они упали на землю, спрятавшись за лошадью, дождались глухого взрыва, снова вскочили и продолжали окровавленными руками рвать и терзать дохлятину.
- Кто это стреляет? - пригляделся Остап внимательно.
С восточной поселения стороны лавинообразно нарастал танковый гул.
- Немцы пошли на прорыв из окружения! - ахнул великий комбинатор. - Впереди бронетехника, а следом пехота до горизонта… Вот и смерть моя заблудившаяся нашлась!
Что он мог сделать один против рычащих танков? Маневр немцев оказался для советских командиров полной неожиданностью. Они учитывали возможность перемещения небольших разрозненных групп противника, поэтому оставили кое-где у перекрёстков дорог миномётные батареи.
- Твою мать! - выругался командир батарее прикрытия капитан Сидорчик, глядя в бинокль. - Фашист прёт на Штансдорф.
- А кто там из наших стоит? - спросил его заместитель Горгадзе.
- Военные строители какие-то… - буркнул капитан, подсчитывая количество танков у врага. - Эта часть называется «Управление восстановительных работ №5». Вчера ко мне приезжал их командир Бендер.
- Значит, мы одни остались против целой группировки?
- Выходит так! 
Окопались они на холме, жили там спокойно дня три, ждали, когда окружённая вражеская группировка сложит оружие, и можно будет догонять своих на передовой. У них имелись тягачи, и они вполне могли уйти вместе с орудиями, уж больно несоизмеримы были силы.
- Несколько человек против огромной армии… - побледнел Сидорчик и отчаянно приказал открыть огонь.
Бойцы начали стрелять из миномётов, а немцы из танков и самоходок в ответ. 
- Погибнем ни за грош! - Горгадзе не замечал, что начал размышлять вслух. - Миномёт ведь создан для навесной стрельбы, можно и по закрытым целям, но никак не для артиллерийских дуэлей в чистом поле. А у нас дивизионный большой! Если взрывной волной от танкового снаряда его с места своротит, назад сразу не вернёшь. Зато уж мина диаметром с трёхлитровую банку, убойная сила страшенная. Ею хоть куда попади - по живой силе, по технике жуть, что творит!
- Хватит причитать! - одёрнул его командир. - Помоги красноармейцам с прицеливанием, а то мимо стреляют.
Миномётчики торопились, поэтому чаще мазали, но всё равно спешили. Хотелось побольше успеть, пока миномёты не покорёжило вражеским огнём и их не поубивало. Счёт шёл на минуты, следующим залпом немецкие танкисты должны смести их с холма. Вдруг послышался железный громоподобный грохот, но, с другой стороны. Распаренный боем капитан оглянулся и радостно крикнул:
- Танки, самоходки... наши!
Бойцы сразу попадать стали по противнику. А танков шло много, сотни многотонных машин. Советские танкисты шли бесконечной лавиной, сходу развернулись в хищные боевые порядки и сделали по несколько выстрелов из башенных пушек. Они буквально перепахали поле, где остановилась перед пустяковой заминкой ударная немецкая группировка, и помчались дальше к Берлину.
- Одно из величайших несчастий, которые могут случиться с человеком, выигрыш на скачках в юные годы! - прошептал потрясённый увиденным сражением Остап. - Слава Богу, что мой выигрыш остался нетронутым до сегодняшнего дня!
Сидорчик и Горгадзе тоже были ошарашены итогом боя – вся гитлеровская техника была сожжена в течении пяти минут, солдаты закатаны в грунт гусеницами промчавшихся танков. Командир миномётчиков спешно отправил донесение в штаб армии:
- В районе базирования военно-строительной части «УВР №5» произошёл прорыв крупной группировки противника. Наша батарея вступила в неравный бой и с помощью неопознанного танкового корпуса Красной Армии враг в результате полностью разбит.    
На другой день к штабу возглавляемой великим комбинатором части вместе с офицерами штаба армии прибыли чопорные англичане, военный атташе и несколько человек из посольства.
- Заграница не верит сообщению о полной ликвидации вражеской группировки! - сказал Бендеру молодцеватый майор. - Гости командующего захотели сами лично убедиться в реальной численности вражеских потерь
- Действительно, позавчера было громадное войско, а вчера его уже нет! - вставил заграничный переводчик. - Так не бывает.
- На войне бывает всякое! - пришлось Остапу везти союзников на место бойни на вездеходе союзников.
Приезжают к битой немецкой бронетехнике. Фотограф в восторге - знай себе, щёлкает. А атташе высунулся из люка и возмутился:
- А где же уничтоженный противник?
- В низине лежат… - указал великий комбинатор.
Важный англичанин подошёл ближе, глянул на человеческий фарш и сразу же наизнанку. Отдышался, попил из фляжки крепкого чаю и спросил:
- Где линия обороны?.. Где позиции артиллерии?.. Где воронки от авиабомб?.. Предъявите мне след хотя бы одного автомобиля, конной повозки, хотя бы одного сапога красноармейца!
- Ну, где я ему всё это найду? - возмутился в душе Остап. - Были только танки
Он показал вдавленные следы от миграции залётных русских танков. Атташе постоял и говорит:
- Любит бог вас, русских.
- Причём тут бог? - спросил опешивший Бендер.
- А притом, - ответил чопорный англичанин, - что кроме бога в разработке этого уничтожения никто не участвовал. Вашему командованию кто-то вложил в голову мысль о переброске танковой армии по этой дороге на Запад, немецкому командованию о выходе из окружения по той же дороге. Потом двинул вас навстречу друг другу гениально... А Генштаб ваш, к разгрому никакого отношения не имеет: там и сейчас толком не знают о происшедшем.
- Тогда скорее не бог, а сатана! - едко заметил он.
 После осмотра места сражения Остапа, как командира отличившейся части пригласили на обед в штабе, где Член Военного совета армии генерал-лейтенант Клоков принимал представителей союзного командования. За богатым столом он сидел между полковником-танкистом и капитаном миномётчиков Сидорчиком.
- Нарушение субординации, - шептались вышколенные штабисты, - но союзники настоятельно хотели пригласить всех героев последней битвы.
Гости ударными темпами выпили спиртного, и начались застольные разговоры.
- Я так и не понял, что это было! - признался Бендер. - Но мои парни дали немцу жару! 
- Точно! - подхватил лихой полковник. - Нашу танковую армию перебрасывали к линии фронта для подготовки стратегического наступления. Сначала шли рассредоточено, а тут начались овраги, и мы должны были пройти между ними по старому шляху. У каждого командира танка на карте он отмечен особой стрелочкой. Выкатываемся к нему, а тут какая-то куча немецкой бронетехники и по ней миномёты бьют. У нас приказ - в боестолкновения не вступать, но мы, конечно, по паре снарядов высадили, не задерживаясь... 
- Точно, - подтвердил молодой миномётчик. - Вся техника фашистов враз полыхнула. Башня от какого-то танка летит над огнём, как картонка, и вращается... Жуть!
- Да, помню, - кивнул головой танкист. - Самоходка слева шла, после её попадания башня у «Тигра» и улетела. Приходим в пункт назначения. Спим кое-как. Утром надо гнать дальше, но нет горючего... Ждём. Самолёт разбрасывает листовки. Мой заряжающий читает вслух: «Крупная группировка противника уничтожена, немцы потеряли десять тысяч убитыми». И позавидовал: «Везёт же, соседям!.. Награды получат, а то, может, и отпуска». «У соседей, небось, потери немалые...» - заметил я. «Командир, тут написано, что главную роль в разгроме сыграла наша танковая армия!»
Полковник так звонко рассмеялся своему рассказу, что бледный англичанин испугался. Подумал, что начался обстрел.
- Решили, что политотдел, как обычно, напутал... - танкист успокоился и продолжил: - К полудню вызывают к начальству: «Несколько машин верни обратно, посмотри, что там было!» Нахожу шлях, по которому вчера прошли сотни танков. Там месиво: песок, трупы, стрелковое оружие... Из-за распутицы мы старались там идти не колонной, использовали всю ширину шляха. Так что ни у них вариантов не было, ни у нас...
- Такой спасительный марш-бросок получился! - благодарно оценил Остап.
После обеда была церемония награждения. Они были построены и представлены через переводчика, а генерал-лейтенант Клоков вручал союзникам ордена в коробочке и пожимал награждённому офицеру руку.
- «Служу делу объединённых наций!» - отвечали те на непонятном английском языке.
До этого кадровики сочиняли через переводчиков представления на иностранных офицеров и выдавали временные удостоверения по советским правилам. Когда наломали множество дров, то получили из Москвы категорический запрет на оформления наградных документов.
- «Передавать награду из рук в руки!» - гласили последние указания.
В ответ американцы стали награждать офицеров Красной Армии своими орденами. Добрая половина награждённых иностранными наградами бодро отвечала, как положено:
- Служу Советскому Союзу!
Один начальник артиллерии корпуса, служака ещё царской армии, от души гаркнул:
- Рад стараться и охота есть служить!
Кто был умнее, отвечал просто:
- Благодарю за оказанную честь.
Остап запомнил, как благодарили союзники и на поздравления в честь полученной им Бронзовой Звезды США повторил фразу на английском:
- Служу делу объединенных наций!
Американский комкор в восторге потряс его за плечи за знание английского и модный ответ. Он хотел повысить статут ордена на знак «Легион Почёта», но его не оказалось в запасе. После окончания церемонии к Бендеру ринулись журналисты, политработники и «особисты» с единственным вопросом:
- Что ты ему сказал?
- Да я откуда знаю!? - небрежно отмахнулся он.
На торжественный ужин великого комбинатора пригласили союзники и усадили между американским комкором и каким-то итальянцем. Американский майор жестами предложил ему обмен одного из своих орденов на орден Отечественной войны.
- Нет! - нервно отрезал Остап.
Майор набавил в придачу блестящий «джип».
- Тогда бери и это! - великий комбинатор отвернул гвардейский знак и подарил ему.
Довольный американец снял дорогие наручные часы и протянул товарищу по оружию.
- Не хочу оставаться в долгу! - бросил Бендер и добавил пачку папирос «Беломорканал», которую привёз из Ленинграда.
Наблюдавший за обменом итальянец встрепенулся и спросил:
- Что это такое?
- Лучшие в Советском Союзе папиросы «Беломор».
- А почему такое название?
- В честь канала из Белого моря в Балтийское. - Остап поведал ему грустную историю, как его копали.
Он внимательно выслушал и тихо говорит:
- Да... а по-итальянски звучит очень романтично «Belle amor»! Прекрасная любовь...
Итальянец прилично знал русский язык и недолюбливал американцев. Выпив много русской водки, он рассказал соседу свою историю:
- Место действия Рим, 1943 год. Американская армия входит в только что оставленный немцами город. Танковую колонну возглавляет генерал Корк на джипе, я с ним в машине. Продвигаясь вперёд с оглушительным железным грохотом, мы выкатились к Палатинскому холму, согнувшемуся под тяжестью Дворца цезарей, поднялись по Триумфальной улице, и вдруг перед нами в ясном свете луны выросла величественная громада Колизея. «Что это?» - крикнул генерал. «Колизей!» - ответил я. Корк встал в джипе, долго всматривался в гигантский скелет Колизея и, повернувшись ко мне, крикнул с нескрываемой гордостью в голосе: «Наши бомбардировщики поработали на славу!» Потом, как бы извиняясь, широко развел руками и добавил: «Не огорчайтесь, это война!»
Банкет продолжался. Закуски подавались на старинном трофейном фарфоре и серебре. Наливали только французское шампанское и русскую водку. Были тосты и много выпивки. Клоков вернулся с совещания у Жукова и начал вступительное слово:
- Дорогие товарищи! Скоро Победа! По такому торжественному поводу у меня будут два главных тоста: прощание с моей любимой водочкой и встреча с моей любимой женой. Итак, позвольте сперва попрощаться.
Он налил полный стакан водки, поставил его перед собой.
- Как стакан, я всю войну был один, и к нему прикладывался от тоски.
Он взял гранённый стакан за край зубами и наклонил его. Водка просто перелилась в открытую глотку, он её не глотал. Затем поставил ещё один стакан и налил уже два.
- Скоро нас станет тоже двое, - мечтательно уточнил генерал.
Он взял оба стакана, прислонил их и быстрым движением выплеснул в рот, струи водки ударились друг о друга и точно направились в глотку, как шар в лузу. Он не глотал водку, она быстро перелилась в бездну. Когда он взял бутылку водки, закрытую пробкой, сосед сказал:
- Сейчас вы увидите коронный номер по красоте выпивки, такого нет во всей 5-ой Ударной Армии, он у нас чемпион по красоте пития водки.
Генерал-лейтенант не реагировал на огромное количество водки внутри и трезво заявил:
- Настала пора прощания с родимой!
Ударил по дну бутылки, быстро поднимая руку, пробка, выбитая с одного удара, упала на пол, а струю водки, пытающуюся выйти вместе с пробкой, он поднятием руки вогнал обратно, не пролив ни единой капли. Раздались бурные аплодисменты и крики иностранцев:
- Браво!
Клоков сам налил соседям, но пить больше не стал.
- Жена не любит, когда я пьяный! - пояснил он отказ.
- Теперь я понимаю, почему вы победили Гитлера! - восторженно сказал импульсивный итальянец.

продолжение http://www.proza.ru/2015/09/17/17