Дождь, самогон и коробка конфет

Мы поссорились с женой. Такое иногда случается. Я нелестно отозвался об ее знакомом. Точнее о приятеле ее подруги. В частности я сказал:
- Он похож на кузнечика.
Что соответствовало действительности. Он был худой и голенастый с выпирающими коленями и локтями. Этакий складной человечек.
Жене сравнение не понравилось. Она перешла в атаку.
- А ты, знаешь, на кого похож?
- На кого? – спрашиваю.
- Сам знаешь, - отвечает.
- На кого?
- Зна-аешь.
Но я, как идиот, заупрямился.
- Нет, ты скажи… скажи и я буду знать.
Жена и сказала. Сравнение было не Бог весть какое. Но сам факт подобного высказывания поистине вопиющ. Опорочить мужа из-за сомнительного знакомства. По-моему, тут есть, над чем задуматься. Меня это слегка травмировало.
- Очень хорошо, - говорю. - Значит ты вот какого мнения обо мне?
- Представь себе.
- После десяти лет совместной жизни такое сказать, - сокрушался я.
На что жена не без удовольствия заметила:
- Ты думал, что ты вне критики?
- Я так не думал, - запротестовал я. - Но согласись, некрасиво ставить мужа в положение, где он оказывается ниже шапочного знакомого.
Жена удивленно приподняла брови.
- Чем ты лучше него?
И при этом кистью так небрежно помахивает. Ладошка вверх-вниз, вверх-вниз. Я не понял, что означает сей жест, но это меня окончательно вывело из себя.
Я в сердцах крикнул:
- Ты живешь со мной, спишь со мной… В конце концов, я тебя кормлю…
Вот этого мне говорить не следовало. Жена возмутилась до глубины души. Оскорбленная, не могла вымолвить ни слова. Беззвучно разевая рот, стала оглядываться вокруг. Видно, искала, чем бы в меня запустить. Я знал ее манеру бросаться предметами. Если моя жена выходила из себя, это надолго. Тут я понял, что пора уходить. Одной ей легче успокоиться. Я на ходу подхватил с вешалки плащ. Одевался уже на площадке. Прежде чем выйти из подъезда, взглянул на часы – половина одиннадцатого. Дело приближалось к ночи.

***

Снаружи моросил дождь. Я плотнее запахнул плащ. Поднял воротник и быстро зашагал по улице. Редкие прохожие спешили по домам. Неоновые огни реклам отражались на мокром асфальте.
Я шел и повторял: «Что же делать? Как жить дальше? Ведь жена с такой легкостью отзывается обо мне нелестно. И все ради кого?»
Вначале я хотел напиться. До состояния, когда все по фигу. Но потом передумал. Неизвестно, какие мысли взбредут с вина в голову. Тут я решил зайти к одной знакомой женщине. Так, ничего особенного. Просто знакомая женщина лет тридцати. Кстати, без мужа. Мы познакомились случайно. Две вещи может сделать женщина для мужчины. Она может стервозным характером загнать его в гроб. Она может возвысить, поверив в его гениальность. Эта самая Ирина относилась как раз ко вторым. Она была очаровательной и неглупой женщиной. Лицо и стрижка, как у Мирей Матье. К тому же, ни на что не претендовала. Короче, между нами сохранялись дружеские отношения.
Вспоминаю, наш последний разговор с Ириной. Мы сидели в парке отдыха. Бездействующий фонтан выглядел угнетающе. Я пожаловался:
- Тебе не кажется, что фонтан без воды похож на покойника?
Ирина не удивилась. Она все поняла правильно. Предложила:
- Давайте пересядем в другое место.
Жена, например, в этом случае сказала бы буквально следующее.
- Вечно ты чем–нибудь недоволен. Не валяй дурака. Сиди здесь.
Чувствуете разницу?
Помню мне захотелось сделать Ирине приятное. Я миновал залитую светом детскую площадку. У торговки цветами купил розу. Ирина мило улыбнулась.
- Спасибо вам.
И грустно заметила:
- Мне давно никто не дарил цветы.
Таким образом, случайная встреча переросла в дружбу. Мне хотелось слышать слова поддержки. Ирина была веселой и спокойной, а мне сегодня этого так не хватало.
Я прошел два квартала. Слева призывно светилась витрина магазинчика. Идти с пустыми руками было неудобно, и я свернул к нему. Загораживая входную дверь, стояла черная иномарка. От дождя блестела, словно лакированная. В салоне горел желтый свет. Трое здоровенных амбалов закусывали коньяк киви. Они грызли их, будто яблоки. Зеленый сок стекал по рукам. Я предусмотрительно обошел иномарку стороной. Поднялся на порог. В тесном зале торчал лишь один покупатель. Невзрачный подвыпивший мужичок с ноготок уговаривал продавщицу.
- Милая, отпусти ты меня за ради Бога. Мне всего-то пачку «Примы» надо купить.
Девушка рассерженно отвечала:
- Вы минуту можете потерпеть?
Она никак не могла оторвать клейкую ленту от упаковки. Наконец справилась. С облегчением вздохнула.
- Ну что там еще?
Тут, подогнувшись, в зал влез амбал из иномарки. Он был выше меня головы на две. А во мне под метр восемьдесят. На шее орясины моталась золотая цепь толщиной с большой палец. Бандит бесцеремонно протянул девушке пятисотку.
- Пару коньяка.
Мужик возмутился.
- Вы будете за мной.
И тоже тянет мелочь. Девушка растерялась. Переводит взгляд с одного на другого. Бандит у нее спрашивает.
- Матрешка, я, типа, не понятно выразился?
Мужик уже напористо начал оттеснять его плечом. Он в частности сказал:
- Вас здесь не стояло.
Амбал мельком бросил на него взгляд. И как-то так с ленцой, снизу смазал ему кулаком по физиономии. У мужика (я сам виде ) оторвались от пола ноги. Он взлетел в воздух. Когда рухнул вниз, по-моему, уже не дышал.
«Ничего себе, - думаю. – Мало того, что с женой поссорился, так еще, кажется, сейчас и бить будут.
Бандит, видно, почувствовал исходящие от меня флюиды страха. Он сказал благодушно:
- Не бойся, тебя не трону. Ты пацан нормальный.
Имея соответствующую комплекцию и чувство безнаказанности, можно себе позволить такую роскошь, как благодушие.
И пояснил доверительно:
- А этот козел уже достал.
И ушел, унося в руке две бутылки коньяка.
Смотрю, мужик зашевелился. Поднялся на ноги. Но глаза еще не вполне осмысленные. Он осторожно выплюнул на ладонь два зуба. И знаете, что сказал? Никогда не догадаетесь. Он сказал:
- Вот это удар.
Я выбрал большую коробку шоколадных конфет. Расплатился. Пряча ее под плащ, вышел в дождь. Иномарки у магазина не было.

***

Что происходит? За сегодняшний вечер я успел два раза влезть в неприглядные истории. Если верить народной мудрости, впереди ждет третья. Этого еще не хватало.
Перебежал улицу перед «Жигулями». Меня обдало брызгами. Я затосковал: «Куда иду? Мокрый и продрогший как кутек. Зачем?» Но маячивший в сознании уют чужой квартиры тянул непреодолимо.
Из-за угла, дребезжа, выехал троллейбус. Рассыпаясь, гасли синеватые искры. К этому времени коммерческие автобусы уже не ходили. Я успел запрыгнуть на заднюю площадку. Влажный поручень слегка ударил током. В пустом салоне одиноко скучала пожилая кондукторша. Водила пальцем по отпотевшему стеклу. Неожиданно она внятно сказала:
- Осень – грустная пора.
Я сошел через две остановки. Не думаю, что она меня заметила.
Иринин девятиэтажный дом массивно выступал из темноты. Я задрал голову. В ее окне горел свет. За шторой мелькнул женский силуэт.
В подъезде пахло мочой и кошками. Стены были расписаны черным маркером. Я поднялся в лифте на шестой этаж. Звоню. Дверь отворилась не сразу. Думаю, может, уже спать легла. Или душ принимает. Даже слегка разозлился за ее беспечность. Тут я расслышал шуршащие шаги. Дверь отворилась. На пороге стояла Ирина в вечернем платье. Я изумленно вытаращил глаза. «Куда это она собралась, - подумал. - на ночь глядя»  Завидев меня, Ирина вышла на площадку, притворив за собой дверь.
- Ты извини, - говорит. – Я не одна.
- Ладно, - отвечаю, - я же не знал.
И протянул ей коробку с конфетами.
- С чаем попьете.
Тут возникла некоторая пауза. Затем она говорит:
- Спасибо. Но я взять не могу. Он может меня не правильно понять. Прости.
Я кивнул головой.
- Понимаю.
- Прости, - повторила она.
И оправдываясь, торопливо добавила:
- Должна же я, наконец, и о себе подумать?
Я вяло согласился:
- Естественно.
- Тогда без обид.
Ирина торопливо чмокнула меня в щеку. Для этого ей пришлось подняться на носочки. Затем легким движением кисти вытерла след от помады. Ладошка была мягкой и теплой. В какой-то момент мне захотелось прижать ее плечом к лицу. Но я передумал. В конце концов, я даже не любовник.
- Прощай…
Ирина, пятясь, скрылась за дверью. Последнее, что я успел увидеть, ее скорбную улыбку. А что я, собственно, ожидал. Ведь каждая женщина в отношениях с мужчиной хочет иметь некоторую определенность. Дружественные отношения между нами ее, видно, не устраивали.
Я взглянул на часы – половина первого. Ночь. Лифт, звякнув, остановился на первом этаже. На улице по-прежнему моросил дождь. Ждать общественного транспорта не имело смысла. Я понуро брел по мокрому асфальту. Не замечая, ступал прямо в черные лужи. В руках держал коробку. Прятать под плащ конфеты я и не думал. Теперь это не имело значения. Неожиданно уха коснулись непонятные звуки. Насколько я мог различить сквозь пелену дождя, они были грустными и тягучими. Я замер. Сейчас я больше всего походил на охотничью собаку, когда она делает стойку на дичь. Определив направление, пошел на звуки. С каждым шагом различал их все явственнее. Наконец догадался – играла гармонь. Я подошел. На остановке сидел мужчина. Он был изрядно выпивши. Очевидно, возвращался со свадьбы. Белая рубаха расшматована до пояса. Серый пиджак сполз на одно плечо. Он медленно перебирал лады. Щека как у заправского гармониста касалась мехов. Я присел рядом. Прошло довольно много времени. Мужчина перестал играть. Не обращая на меня внимания, извлек из отвисшего кармана початую бутылку. Она была заткнута газетной пробкой. Запрокинув лицо, он сунул себе в рот горлышко. Запахло самогоном. Потом бутылка, описав полукривую, ткнулась в мое плечо. Все это гармонист проделал молча. Я не отказался. На закуску распечатал промокшую насквозь коробку. Влажные конфеты липли к пальцам. Стало немного легче. Зарождался обманчивый душевный подъем. Я нарушил молчание. Спросил:
 - А вот эту песнь знаешь?
 И напел неожиданному собутыльнику немудреный мотивчик. - Там, там, там…
 Гармонист пьяно мотнул головой. В его словах послышалась обида.
 - Я все знаю.
 И мы в ночь дружно заорали.
  - Листья желтые над городом кружатся…