Мечтатели

Мы бежали и бежали. Но не было это паническим бегством – что, увы, слишком часто происходит в жизни. Пока на открытых пространствах мы находимся, жизни свои опасности большой подвергаем. Скорей двигаться, скорей вперед, и вот мы внутри.
Произнести надо молитву короткую о спасении из когтей острых, от машин гремящих, из хватки страшных и смертельных улиц.

- Сила в знании сокрыта, - это Уикато говорит первым.
- Пока владеем знанием, мы непобедимы! – продолжал я несколько напыщенно. Но ведь это правда, разве нет? Ианта произносит свой собственный монолог.
- Жизнь – ничто, общество – все! – завершили мы хором. – Погибнет один, но родится второй, чтобы жить в темноте, тишине под землей!
И тем не менее, словам вопреки, за жизнь мы упорно цепляемся. Уикато оборвал песню:
- Haltto, comarades. Навострите уши ваши сейчас, да усы держите ровно, ибо близки мы к чаянию и свершению, - пояснил он, - Нужно по сторонам внимательно смотреть.
И в сумрачные ходы пролезли мы, в узкие тонкие щели.
- Завершить великое дело следует, пока с вами я, - сказал Уикато.
- Видится ли свет в конце, великий Уикато? – говорит Ианта.
- Мне недолго осталось прокручивать лапами шар земной. Потом перерождение ожидает меня, братья. Ты знаешь это, о друг и брат Ианта. Надоела до смерти мне болячка на спине, и нет пальца на задней лапе у меня, но во мне надежда горит выполнить завещанную службу до конца.

Так сказал вождь, мы снова бежали вдоль каких-то руин, досок, а в воздухе витало предостережение, и разносился тихий наш топот по воздуху. В правильном направлении и безопасности не сомневался Уикато. “Проверено все” – говорил он раньше нам. Менее всего человека хотелось встретить мне, ибо непредсказуемы они, и на безумные поступки скоры. И в то же время не боятся нас сами. Должно быть, то коренных жителей стиль мышления, но никогда не собирался я трактаты на эту тему писать. Учителя знают, что означает слово “писать”, и узнал я также, и видел книгу человека, на листьях которой весь отряд наш поместился бы. Нам не нужно все это, а все, что нам нужно, это общество, это помощь и время.
- Я понял вот что, - сказал мой товарищ, вылезая из узкой дыры в стене, - Нельзя понять им давать о наших достижениях.

Сейчас много дураков необученных, лучше всех которые хотят. Нам ли аборигенов бояться? – кричат они, и чуть ли не уши людям отгрызают, навлекая тем гнев и ненависть на род наш. Память наша крепка и безгранична, ведь на коллективном сознании основана она. Уже родина – для многих звук пустой, а полет – не более чем шутка злая.

- А что арктурианцы? – спросил я, когда медленно пробирались мы вдоль стены.
- Существа странные. Лекций достаточно прослушали мы. Кто уж вокруг, а они прекрасно все помнят, где жили, и помнят, что враги мы смертельные. Сколько пробежало лет, но все враги мы. Вот чего простить не могу им, так это того, что людей смогли они подчинить, уговорили и жить стали с ними. Сколько мы пытались, но нет равного общения, лишь в тяжкое рабство попали лучшие наши товарищи, и потеряли естество свое, и даже цвет кожи свой, и родина затмились для них навсегда.
- Но Средние века? – вставил я, вспомнив время черное, когда арктуриацев повсюду гнали и уничтожали. Но даже то лихое время прошло, нас же не любили нигде и никогда.

Что человек сожаления достоин, это нам известно. Когда просыпались на планете предки тех, кто ныне летает и вольно плавает, и по земле на мягких лапах ходит, Земля еще была молодой. Птицы-вороны, и жуки-мухи, и волки-собаки, враги наших недругов усатых, все они исконные здесь хозяева. Но не мы и не кошкин род, также как и род человеческий, зародившийся не по закону. Ибо ведомо нам, что когда далекой и гордой расы звездолет сделал лишь крохотную остановку среди холмов меловых, то сбросил он органические отходы, разный сор и хлам, вступивший затем в хитрые соприкосновения с кислой водой, почвой и газами воздушными, и так родилась новая жизнь. Быстрее молнии поднималась та жизнь, и возникли не из божественного света, но из космического сора люди, и сия правда им незнакома.

Уикато, спереди идя, только хмыкнул, наш краткий разговор слушая. Великое зеркало простиралось далеко наверх, за пределы восприятия нашего. Мы шли мимо, друг за другом шли и отражались там, внутри.
- Души всех погибших там живут, - сказал Ианта. – Всех братьев и сестер.
- Может быть, - прошептал я себе в усы.
- Пришли мы, - объявил Уиакато по прошествии минуты, едва лишь показалось нужное место. Через стены и щели мы проникли в темный мир, на тайную полку человека. Деталь, которую требовалось унести, значительной была и корявой, и разные кругляшки торчали из нее.
- О, разве из этого корабль наш получится? – удивился мой брат.
- Лишь частью это будет грандиозного замысла. Лучше головой потряси своей, доблестный воин, и подумай, как унести ее отсюда.
Тут я услышал странный шелест и тарахтение, и за одну секунду от испуга взлетел вверх. Источником существо было, всем нам знакомое, наш род поедающее без жалости.

- Ты принес мне еду, крыса? – строгий шипящий глас.
- Эй, не сейчас, мы заняты выше меры, и важный план да не будет тобою нарушен, о лихой арктурианский зверь! – возопил Уикато.
- Заняты? Заняты?! Крысы, собирающие пес знает что, но это не наше дело, да-сс. Крысы в доме, о да. Принять меры следует.
- Мы оба знаем, о Арктура потомок, что наш род ты не тревожишь. Оставь себя для тех, кто отрекся и в грязи и в отбросах возится подвальным путем. Нужна помощь, потому выслушай и внимай нам, потомок звезд...
- Чтобы хозяин злился и ругался потом на бедного Джерри? Он получит ли свою долю от хвостатой братии, что забралась в этот шкаф? – продолжал наш гость возмущаться в том бесцеремонном стиле, что характерен для его породы.
- Как-то я помог ему, - шепотом сказал нам Уикато, - Арктурианцы помнят все, точно как и мы. Джеральд не тревожит тех, кто равен ему по звездам. Он поможет, выгоду только для себя выторговав.

Странно, что Уикато упорно не называл котов котами.
- Скажи что-нибудь, крыса! – донесся снизу голос. – Где твой голос?
- Деталь большую отнести нужно за пределы границ,  - объяснил наш предводитель, - вытащить ее помоги нам, и помогу тебе я за то.
- В Лавке старика Георга висит сушеная рыба на нитке, - заявил кот. – Он скряга, надежно защищает ее от таких, как я. Но в полу есть щели. Принеси мне рыбу, я а помогу тебе вытащить безделушку.
- Да будет так, сын Арктура.
- Одну секунду, серый, - сказал кот снизу и я услыхал топот лап его по деревянному полу. Но он не ушел далеко, и вернулся тотчас же.
- Мягкая ткань на пол, - пояснил он, дверь царапая. – Да не приведет громкий звук к большой беде.
- Выполнять наши братья должны свои обещания, - сказал нам Уикато, - и знает об этом Джеральд. Так возьмем же деталь эту в три охвата, дабы к выходу ее отволочь.
Мы, крысы, когда надобность в том возникает, умеем многое вершить не хуже отпрысков человеческих. И вот взяли мы сей агрегат многодырчатый, изрядно весящий, и столкнули его вниз на подстеленную тряпицу, где деталь не грохнула и не звякнула, а тихо почти расположилась, к нашему счастью.

Признаюсь, что боялся я легко, что при отворении дверном наш друг арктурианский даст волю диким своим помыслам и за шкуры нас умело подцепит, договор презрев. Но не зря Уикато объяснял мне да втолковывал, что с подобными себе собратьями по знанию кошкин род честен, заместо того пожирая опустившихся родичей наших.
- Арктуриацы любят с едой играть, когда не голодны. Это дает еде шанс убежать.

Гадал я сперва, чего ради мог понадобиться сей агрегат человеческому хозяину, сопящему этажом выше, но перестал скоро гадать, ибо от многих знаний – многие печали. Довольно и того, что деталь прокатилась в нужном пути, будучи подталкиваемой удвоенными силами, а друг Джерри, хотя и фыркал презрительными тонами над нашей работой, но лапой помог через пороги перевернуть железяку, и главным образом, растворил пред нами свою личную кошкину дверцу, куда мы протолкнули-таки тяжкую ношу. На том добровольное содействие арктурианца завершилось, и началось наше собственное честное крысиное, не подлежащее нарушению.

- За рыбой левой-правой, - скомандовал Уикато, и мы отбыли.

(2012, 2014)