Сыны Всевышнего. Глава 63

Глава 63. Катарсис


Проснулся Роман на рассвете. Ночью прошёл дождь, и теперь было свежо и тихо. Сонные капли изредка срывались с ветвей и звонко плюхались на мокрую траву, над которой невесомой периной парил туман. Смотреть на это великолепие из окна было недостаточно. Наспех одевшись, Роман спустился в сад и долго наслаждался безмолвием и интимностью словно для него одного замерших в тумане живых картин.

В душе его и в мыслях царила сейчас удивительная тишина, словно перекрыли бушевавший доселе кран с кипятком, который бурлил и обжигал всё внутри, или выключили, наконец, постоянно орущий радиоприёмник. Роман открыл для себя, что можно любоваться самыми обыденными вещами – вроде золотистых древесных волокон в толще влажных ступенек крыльца, а уж природа оказалась и вовсе неиссякаемым источником восторга. Никогда ещё так долго не добирался он до своей любимой скамейки под липами. Красота мира словно засасывала его, он замирал на каждом шагу и смотрел, смотрел, как загипнотизированный…

А затем вдруг брызнуло солнце. Это было такое дивное зрелище: бриллиантовая игра света в миллионах капель и вспыхнувший золотом и радужными пятнами туман, что Роман просто задохнулся от восторга. Он понял, что по лицу его текут слёзы, только когда внезапно оказавшийся рядом Радзинский бережно вытер своим платком его мокрые щёки.

– Ай да Шойфет! Ай да молодец! – улыбаясь, негромко пробасил он и принялся аккуратно собирать в огромном количестве прилипшие к одежде Романа разноцветные нитки. Он тщательно расправлял их и складывал вместе, зажимая до поры до времени в кулаке. – Подержи, – скомандовал он, когда все до единого волоконца были сняты с романова облачения. Нити оказались горячими – не обжигающими, просто горячими – и живыми: они пульсировали у него в руке, и от их биения покалывало током пальцы.

Дед начал сосредоточенно сплетать широкую узорчатую ленту. Работал он в этот раз неторопливо и Роман успел разглядеть, как из кончиков пальцев Радзинского вытекают радужные нити и свиваются вместе с романовыми в замысловатый орнамент. Лента в этот раз вышла очень длинной и достаточно широкой. Дед довольно хмыкнул и повязал её Роману на талии как пояс.

– Владей, – усмехаясь, сказал он.

– Катарсис? – радостно ухмыльнулся в ответ Роман.

– Соображаешь, Шойфет, – одобрительно хохотнул Радзинский и протянул Роману платок.

– Я скоро буду как Бергер… – Роман промокнул всё ещё мокрые глаза и высморкался.

– И что тебя  смущает?

– Буду восторженно ахать при виде птичек и цветочков. Рыдать по любому поводу. Кошмар…

– Чувства – это не слабость, – наставительно сказал Радзинский. –  Хотя подлинная эмоция вообще только одна – Любовь. Остальные эмоциональные вибрации только терзают человека как крысы, растаскивая его энергию. Настоящий мужчина – больше, чем мужчина. И настоящая женщина – больше, чем женщина. Чтобы стать ЧЕЛОВЕКОМ, необходимо соединить в себе мужские и женские качества в нужной пропорции. Нет ничего зазорного для мужчины в том, чтобы восхищаться или плакать. Так же как ум и решительность не портят женщину. Мужчина – это знание и мудрость. Женщина – любовь и стремление. Мужчина, в котором нет любви – просто примитивный самец, а женщина, которая не ищет мудрости – пустая кукла. А смысл существования человека любого пола – один – развитие. Постоянное возрастание духа. Расширение сознания. Интеграция всех планов бытия. Смысл жизни – один. Пути могут быть разные: у мужчин и у женщин. Но в любом случае, они не могут обойтись друг без друга.

– «Вайивра Элохим эт-хаадам… бара ото захар ункева бара отам» (1) – задумчиво процитировал Роман.


1 «И сотворил Бог человека… сотворил ЕГО, мужчину и женщину сотворил ИХ» – (древнеевр.). Быт. 1, 27.


– Точно, Ромашка, – одобрительно кивнул Радзинский. – Цельное существо – только Человек. Порознь – каждый представляет свой пол – половину целого. Если не станет чем-то большим.

–Шефа удар бы хватил, – пробормотал Роман, со счастливым вздохом обхватывая деда руками. – Если бы он увидел, как я сопли тут распускаю…

– Ему сейчас точно не до этого, – весело заметил дед, обнимая его в ответ. Они постояли так немного. – Ну, мне пора, Ромашечка, – вздохнул Радзинский, целуя подростка в растрёпанную макушку. – Дел – невпроворот.

– А, давайте, я Вам помогу, – вдохновенно предложил вдруг Роман.

– Обязательно поможешь. Только чуть позже, – серьёзно заверил его дед. – Куда ж я без тебя? А сейчас у тебя главное дело – ты сам. Чем быстрее ты со своими проблемами разберёшься, тем скорее сможешь делу помочь.

– Какому делу? – не преминул поинтересоваться Роман.

– Важному, – подмигнул Радзинский, ещё раз погладил его по голове и пошёл к калитке.

Роман ринулся было за ним, но за поворотом уже никого не было.

Утро всё ещё было прекрасным, но Роман теперь словно выпал из общего ликования: ему было хорошо и спокойно, но как-то …пусто. Он побрёл в дом, вспомнив, что ещё не завтракал и впервые сознательно не стал варить себе кофе – не хотелось…