Наблюдатель

– Зря мы все же перешли к активному наблюдению, – сказал Дергач и откинулся на спинку стула.
– Как зря, как?! – закричал Карен. Он был до того возмущен, что резко вскочил, и легкий стул из пластика опрокинулся на пол.
– Чего ты ершишься, Карен? – поморщился Лунь. Он, как и полагается наблюдателю, был споко-ен. – Вскочил, стул опрокинул. Александр Македонский, конечно, герой, но зачем же стулья кидать?
– А, все шутишь, – махнул рукой Карен и, наклонившись, поднял стул и сел. – А мне не до шуток, понимаешь?! – снова вскочил он. – Я два года просил перейти от пассивного наблюдения к активному, доказывал тринадцати (тринадцати!) комиссиям, и теперь вы туда же – запретить! Хочешь, я тебе все свои доводы сейчас приведу, хочешь?!
– Доводы твои я не хуже тебя знаю, –  возразил Дергач. – Ты мои доводы знаешь?
– Дорогой, кто доводов врача не знает? Ты их еще сам не знал, а я уже знал. Нервы у наблюдате-лей шалят, здоровье портится, правда?
– Ну, в общем, да, – согласился Дергач и, потянувшись к графину, налил себе гранатовый сок.
– Эй, дорогой, а у кого они не портятся, если человек за дело болеет? Если ты роботов конструи-руешь, а что-то не получается, ты не нервничаешь, нет? Что молчишь? Потому что прав Карен.
– Ну, прав, – уже нехотя признал Дергач.
– Вот видишь! А мне активное наблюдение столько дало, что ты не представляешь даже. Одно дело, когда ты фильм исторический смотришь, и совсем другое, когда ты эээ… этот фильм сам снима-ешь. Руками оружие трогаешь, доспехи на себя надеваешь. С тех пор, как наши наблюдатели стали посещать временные слои, какой богатый материал пошел! Чтобы понять время, мало увидеть, его на своей шкуре почувствовать нужно! Я об этом статью сейчас пишу.
– Ну а что думает исполнитель главной роли? – посмотрел Дергач на Луня.
Лунь, который из всех троих, казалось, меньше всего интересовался предметом спора, слегка по-морщился.
– Что вам сказать – оба вы правы и неправы. Карен прав, что посещения прошлого добавило чувственной информации. Но и ты прав – острые ощущения не могут не сказаться на здоровье. Мы же не роботы.
– А в чем мы не правы? – поинтересовался Карен.
– В том, что в полной мере все почувствовать на своей шкуре я не могу. Вот у меня сейчас пери-од: Великая Отечественная война. Как я могу ощутить себя полноправным гражданином СССР, если знаю, что я не умру от голода, что меня не убьют и не арестуют? А ведь об этом почти все мысли этих людей. Добавьте тревогу за ближних – то, чего я тоже не могу ощутить – и поймете, что я именно сто-ронний наблюдатель, а не участник. Моей шкуре ничего не грозит, а я должен делать вид, что грозит, играть перед людьми. Возможно, поэтому наблюдатели и стали больше нервничать, а не потому, что стали ближе к опасности. Это камень в твой огород, Дергач.
– Кстати, я не указывал на причину, лишь отметил сам факт, – парировал доктор.
– Да, верно, – согласился Лунь. –  Значит, не прав только Карен.
– Пускай Карен не прав, но зато дело выигрывает, – подмигнул им Карен.
– Ну и каково твое мнение, Сережа, – запретить или оставить? – не обращая внимания на его ре-плику, спросил Дергач.
– Запретить, – подумав, ответил Лунь.
– Как запретить, ну что ты говоришь?! – воздел руки Карен. – Тебе же самому нравилось там находиться!
– Да, поначалу чужое время меня притягивало. Люди там… нам их до конца не понять. Мне нра-вилось, пока не захотелось большего. Карен, ну как я себя должен чувствовать, если рядом со мной умирают от голода дети, а я стою и смотрю – сытый, теплый, чистый? – спокойно спросил Лунь. – Как я могу поднимать свой взвод в атаку, если мне, в отличие от остальных солдат, ничего не грозит?
– Плохо, плохо должен чувствовать, понимаю тебя. Но для того тебя и тренировали, комиссии отбирали, врач следит, чтобы ты мог работать и не терять присутствия духа.
– Да, – согласился Лунь. – Но чувствую я себя при этом последней свиньей.
– Зачем свиньей?! Ну, говори себе, что это рабочий материал…
– Люди, Карен, не могут быть рабочим материалом, – глухо сказал Лунь. – И давайте закончим этот разговор. А еще лучше, пойду я домой.
– Правильно, – горячо согласился Карен. – Тебе лететь завтра, а мы на нервах играем. Это все проклятый доктор, – деланно-сердито погрозил он Дергачу.
– Не страшно, – Лунь залпом допил остатки сока и встал. – До завтра, Карен, счастливо, Дергач.
– Счастливо, – кивнул ему Дергач. А когда дверь за Лунем закрылась, повернулся к Карену. – Все-таки хорошая выдержка у Сережи.
– Нервы из проволоки, – цокнул языком Карен. – Жена мне его в пример всегда ставит. Смотри, говорит, псих, и лечись!
– Но именно поэтому через неделю я буду поднимать вопрос о закрытии проекта.
– Именно почему? – сморщился Карен. – Именно потому, что я себя, наконец, чувствую счастли-вым за последние десять лет? Это тебе покоя не дает, злой доктор?
– Потому что даже такой выдержанный человек, как Лунин, тяжело переживает свои полеты. Из-вини, Карен, мне жаль твоей работы, но здесь стоит вопрос о здоровье наблюдателей.
Карен тряхнул черными косматыми патлами, взъерошил пятерней чуб и вздохнул:
– Понимаю, понимаю… Ладно, неделя так неделя, это еще трое по разу слетают… Мало…
– Ты только не сердись, Карен.
– Кто на тебя сердится, на судьбу сержусь. А может, паникуем?
– В таком деле лучше перестраховаться. Да и не обязательно комиссия поддержит меня.
– Утешай, утешай. Как услышит комиссия слово здоровье, сразу большой крест на активном наблюдении… ааа, не хочу думать. Все, до завтра.

С утра шла обычная работа. В восемь семнадцать успешно забросили Лунина и стали осуществлять меры по защите пилота: физическая защита, температурная защита, кормление, снабжение информацией. Все шло нормально. В девять вечера в пустую столовую института зашел Дергач – он искал Карена.
– Карен…
– А, ты, – поднял голову от тарелки Карен. – Днем не обедал, сейчас на полчаса выскочил пере-кусить. У Луня интересный материал – Сталинградские бои, но через час будем его вытаскивать.
– Карен… – тихо повторил Дергач и замолчал.
– Что? – предчувствуя беду, замер Карен.
– Он отключил физическую защиту и связь, – поднял глаза Дергач.
– Как отключил? Что он передал?! Надо его вытаскивать немедленно!
– Последнее его сообщение было: я не свинья. Потом он отключил защиту. Через десять секунд его лампочка на экране погасла…

10.10.2013