Фрагмент романа Ускользающая эстетика эволюции

Из тетрадей Алексея Андреевича Ладникова, стихи разных лет (1913-1925)

1.
Не жду я, и меня не ждут.
Сто тысяч лет прошли как пять минут.
Я Богу поклоняться не умею,
но все его заветы разумею.
И вот среди бесчисленных времен
я к Новому Завету приведен. 

2.
Адам был сотворен без крыл,
задуман для грехопаденья,
как зеркало для отраженья
Того, кто глину сотворил.
И змий исполнил волю рока,
врата открылись потайные,
а прародители нагие
покинули угодья Бога.
Не сосчитать всех поколений,
рассеянных по ойкумене,
как не исчислить всех сомнений
о таинстве происхожденья.
Из глины Бог нас не лепил,
не цвел Эдам в лучах восхода,
саморожденная природа
себя творила в  меру сил.
И миллиарды долгих лет
ползли змеей по косогору
бессмысленным живым узором
в кругу безжизненных планет.
Лишенный воли мессианской,
иной здесь царствует уклад,
но все ж, отринув райский сад,
мы не забудем Гефсиманский… 

3.
Утром первым лучом
Бог пробуждает детей,
входит в дом, где болезнь,
переодетым врачом,
отдыхает среди гостей,
на дорогу бросает тень
свежей листвы берез…
Видишь, он на опушке пророс,
взвился майским жуком?
Бог – это громкий смех
и даже потоки слез,
воды любой реки,
каждый скальный утес.
Бог – это дальний гром,
эхо вселенских эх.
Слышишь шаги? Он здесь.
Бога хватит на всех.

4.
Я мыслю медленно. Но так текут столетья,
из пустоты рождая пустоту.
Я ждал неистово, я был порой не я,
когда в толпе опять искал не ту.
Не ты, не я, мы голос возвращенья,
нам вместе исцелять от ран,
мы встанем рядом, как для обрученья,
но и любовь – божественный обман.
Над нами небо, темное окно,
где рай – всего лишь темная аллея,
созвездья скручены спиралями Бруно,
остановившими когда-то Галилея…

5. Вот разделился мир наш пополам,
чтобы летящих птиц соединить.
В сложившейся мозаике как шрам
опять блестит серебряная нить;
связующая яркая блесна
для ловли наших душ применена.
Инь-ян горят в объятиях соблазна,
влеченье ночи к дню прекрасно,
и восходящая бесстрастная заря -
как плод любви царицы и царя.

6. Мы почти незнакомы,
мы знакомы всегда –
на словесных паромах
перевозим года.
Переводим стремленья
на язык чистоты,
словарями сомнений
переполнена ты.
Мы почти одиноки,
две звезды в вышине,
и безвестные сроки
открываются мне.
Так бурлит под паромом
и играет вода:
мы почти незнакомы,
мы знакомы всегда.

7. Открывая тетради
исписанных строчек твоих,
я в ответ повторяю свои,
забыв о тетраде
коней триумфальных,
раскинулось море печально,
я еду, Надежда, широко,
я еду, мой друг, одиноко,
подальше от нашей земли.