Зи шрайбт

Не смей, не верить в то,
Что я Тебя люблю.
Одни Твои слова –
Источник радости.
Для видевших Тебя
Нет большей благости,
Чем мысль: пока я вижу –
Я живу!

Я, к счастью, отношусь
К разряду ведущих.
«Пробави милость твою…»
Лишь молю.
Могу ль я отыскать слова,
Чтоб  выразить
Возможно было то,
Как я люблю.

Конечно, пишу я напрасно. Вряд ли это нужно. Но меня сильно задела исключительно оригинальная мысль – как мало людей, пишущих о непонятном. Разве можно пройти мимо этого?! И вот я, замирая, осмеливаюсь.
Непостоянство? Один прекрасный учёный Александр Пустовит, культуролог и великолепнейший математик, в одной из своих лекций, которые я с величайшим интересом и восторгом просмотрела и прослушала, очень доходчиво объяснил, что единицы не существует. Есть карандаш, гусь, мальчик, а единица в природе отсутствует, она живёт только в нашем сознании.
А я хочу сказать больше: единица - она три ипостасна. Не знаю, как гусь, тут мне судить трудно, но мальчик – точно - три ипостасен. Каждый мальчик три ипостасен! По крайней мере, в моём сознании живёт именно такое. Поэтому вряд ли стоит говорить о непостоянстве.
Могли бы быть вдвоём... Я осмелюсь рассказать тебе, как я нахожусь с тобой постоянно, ежемгновенно.
Там, где уживается то, чего в мире не существует, то есть в моём сознании, Ты – главное действующее лицо. Там такие полочки, на которых в коробочках, горшочках, ящичках, чемоданчиках и т.п. всё разложено. Там есть ящичек с моим страхом. Я иногда открываю его, и непременный ужас охватывает меня. Тогда все остальные коробочки и горшочки начинают дрожать на полочках. А вот Ты умеешь открыть этот ящичек очень нежно. Ты берёшь в руки мой страх и убаюкиваешь его. Ты иногда гладишь его по головке, тогда коробочки и горшочки наполняются чем-то новым, или опорожняются, иногда дочиста.
А ещё там есть огромный чулан моего стыда. Я не только не открываю этот чулан, но и всеми силами пытаюсь придерживать его дверь, чтобы она не открылась. Ты же умеешь туда входить, сначала, правда, захватывая мой дух, но потом Ты, умело исправляя искривления пространства этого чулана, часть моего страха распределяешь по ящичкам и горшочкам.
А ещё, и это самое главное, иногда наступают такие моменты!.. Они не зависят от моей воли или желания. В эти моменты приходишь Ты! Всеобъемлюще, всецело, проникновенно, всеохватывающе. В эти моменты все ящички и горшочки переворачиваются, пропадает всякий порядок на полочках. Вернее, я совсем не знаю, что в это время на них происходит. Я замираю, боюсь пошевелить пальцем, потому что, если пошевелишь, то обязательно возникнет ящичек и порядочек на полках. А как только он возникает, Ты перестаёшь быть всеобъемлющим и переходишь в определённость. Но даже частично определённого Тебя всё равно уже не сравнить с Тем всеобъемлющим. И я каждый раз хочу, чтобы Ты, Тот самый, задержался подольше. Я и дышать боюсь. А мой страх и стыд…, они растворяются совсем, и нет ничего, только я и Ты, Всеобъемлющий. Это больше, чем вдвоём, уверяю тебя.
Ну вот, кажется это всё. Всё то, непонятное, о котором я хотела тебе написать. Почему «Зи шрайбт»? Да, это есть у Гёте. В русском варианте – «Она пишет». Но я не то что бы как-то вблизи Гёте…  Это я про то, что всё это фактически из немецкой стороны. В других местах этого нет.
Ой, чуть не забыла про вашу честь. Ваша Честь!!! Я бы ни за что не осмелилась писать, если бы я точно знала, что Тот, кому я пишу, это Вы. Порукой мне является единственно то, что я не знаю, Вам ли всё-таки я пишу.
Ну вот, теперь страшно перечесть… и прочее…

Татьянка.