Суворовский алый погон. Часть 2, глава 25

Николай Шахмагонов, выпускник Калининского (ныне Тверского) суворовского военного училища.

                СУВОРОВСКИЙ АЛЫЙ ПОГОН
                Роман
               
                …Мы унесём с собою небо голубое,
                Детства безоблачный светлый сон,
                Суворовский алый погон

                Из песни 18-го выпуска
                Калининского суворовского
                военного училища (1966 г)
               



                Глава двадцать пятая
                «Здравствуйте, славные суворовцы и нахимовцы!...»

       На Ленинградском вокзале суворовцев ждали огромные «Уралы», все защитного зелёного цвета, все с защитными брезентовыми тентами и такими же выкрашенными в зелёный цвет скамейками вдоль кузова.
       Они стояли в проезде, который, если смотреть на вокзал с Комсомольской площади, тянется слева от здания вдоль платформ.
       Послышались команды: «К машинам!», «По местам!» – и вскоре колонна двинулась в путь, а путь этот пролегал по Садовому кольцу, затем по улице 1905 года, по Хорошевскому шоссе и, наконец, там, где теперь метро Полежаевская, а в то время никакой ещё станции не было, поворот налево к Селикатному заводу.
      Этот район так и назывался районом Селикатного завода, хотя именно там был довольно большой Военно-пересыльный пункт. То есть туда присылали призывников со всех концов страны, а там их сортировали и вручали представителем воинских частей, прибывающим за ними.
       Там было много казарменных помещений. Они даже объединялись в небольшие военные городки. В одном из таких городков размещали парадный расчёт Ленинградского нахимовского военно-морского училища, в другом, который был ближе к городским улицами, суворовцев-калининцев.
      В дороге москвичи чувствовали себя именинниками. Они пытались что-то рассказать, что-то показать, что было можно увидеть через задние проёмы в тентах «Уралов».
       Москва! Как мечтал Костя учиться здесь! Но вот ведь как получалось постоянно в его жизни. Только раздразнят его родители Москвой, и тут же он оказывается то в далёкой крохотной Старице, то в Калинине. И вдруг такая вот уникальная возможность – будучи суворовцем-калининцем, два раза в год по месяцу жить и учиться в Москве. В ту пору ведь на парады ходили два раза в год – 7 ноября и 1 мая.
       Первый парад! Это ведь удивительно! Пройти по Красной Площади в воинском строю, пройти вслед за офицерскими и курсантскими батальонами военных академий, военных и военно-морских училищ.
       Собственно, училищ в ту пору на парад ходило всего три – Московское ВОКУ, Высшее пограничное командное училище и обязательно одно из высших военно-морских. Зато академий в Москве было хоть пруд-пруди, даже всех скоро и не перечислить.
       Открывали парады воспитанники Московского военно-музыкального училища, созданного ещё до суворовских военных училищ в предвоенные годы. Поскольку у юных военных музыкантов форма была точь в точь суворовской, то и звать их стали суворовцами, да и училище постепенно в обиходе именовать стали суворовским военно-музыкальным. Замыкали пешую группу парада нахимовцы. Суворовцы-калининцы проходили по Красной Площади перед нахимовцами вслед за батальоном Московского суворовского военного училища. То есть получалось, что шли под Боевым Знаменем Московского СВУ, но под знаменитый Марш нахимовцев Соловьёва Седова.
       Впрочем, все эти тонкости Косте только ещё предстояло узнать. Предстояло на всю жизнь полюбить и Марш нахимовцев, который всегда, уже после самого первого в его жизни парада стал вызывать какие-то особые, необыкновенные чувства.
       Довелось ему как бы сродниться и с ещё одним маршем, но это случилось позднее, на парадах уже в курсантском звании, а потому и речь о том не сейчас.
      А пока с дороги сразу на обед. А после обеда – размещение, наведение порядка, ведь уже завтра начало серьёзных тренировок на Центральном аэродроме, что совсем недалеко от пункта дислокации парадных батальонов суворовцев и нахимовцев.
      И приезжали на аэродром почти одновременно с нахимовцами, и занимались неподалёку друг от друга. Суворовцев возили на «Уралах», нахимовцев – на автобусах. Уже появились в то время такие небольшие, аккуратные автобусы «Пазики», их ещё иногда даже называли Школьными автобусами.
         Вот и пересекали каждый день Хорошевское шоссе две колонны утром по пути на аэродром, а перед обедом – по пути в район Селикатного завода.
         Тренировки были напряжёнными. Начинались отработкой строевого шага по разделениям, затем выполнялись прохождения по одной шеренге, по две, по пять…. И, наконец, батальоном. И всё под училищный оркестр, который прибыл в Москву, чтобы стать частью огромного сводного тысячетрубного оркестра, поражающего своими размерами и прохождением в шеренгах по 50 человек!
      Частенько прохождения делали вместе с нахимовцами. Впереди, как и на параде предстояло, шли суворовцы-калининцы, за ними ленинградцы-нахимовцы. Ну и оркестрам тренировка. Оба оркестра вместе исполняли марши и чаще всего, конечно, Марш нахимовцев. Иногда играли «Варяг».
      Представьте себе чуточку сыроватую погоду, мокрый асфальт на поле аэродрома, развивающийся военно-морской флаг Ленинградского нахимовского училища.
      И звуки марша! Казалось, сама нога отрывается от асфальта под эти звуки. Сильный марш! Вдохновляющий марш. Серьёзный марш.
       А Марш нахимовцев отдаёт чем-то детским, каким-то необыкновенным теплом.
       Так и хочется напевать, когда слышишь его:

Простор голубой, всегда за кормой
Гордо реет на мачте флаг отчизны родной…

      Правда, слова песни сделаны под музыку, несколько изменённую, под строевой марш песню не споёшь.
       Заканчиваются тренировки, суворовцы и нахимовцы возвращаются в расположения своих батальонов. Там обед. И снова по машинам. Теперь поездка в школы. У суворовцев своя, у нахимовцев – тоже своя. Для учебы выделены обычные Московские средние школы, что расположены поблизости. Просто занятия в них уже прошли в утренние часы, ну и после обеда классы поступают в распоряжение юных участников парада. А ведь это не так мало – у суворовцев-калининцев, например, четыре роты прибыло в Москву, а это 16 взводов, значит, необходимо 16 классных помещений.
         Вместе с суворовцами и нахимовцами приезжают в Москву и их преподаватели. Занятия идут полным ходом, по учебным программам, только количество часов сокращено с шести до четырёх, да самоподготовки нет. Некогда проводить эту самую самоподготовку. Ну и режим, конечно, более щадящий. Нет опросов на оценку, нет и двоек, которые могут стать помехой при составлении списков увольняемых в город.
       Конечно, в какой-то мере жизнь упрощена, но не может быть упрощена дисциплина, не может быть упрощён распорядок дня. Обязательны утренняя физическая зарядка, утренний осмотр, завтрак, обед, ужин, небольшое личное время, вечерняя прогулка и вечерняя проверка. Всё идёт по плану. Но только всё подчинено главной, можно сказать, ответственной правительственной задаче – участию в военном параде на Красной Площади в Москве, а парады были всегда не только торжественными, вдохновляющими, то и политическими мероприятиями.
        В субботу и тренировка короче, и в школе занятия попроще. В субботу – увольнение в город. Для москвичей – увольнение на сутки. Для остальных, как и в Калинине – в субботу до 22.20, в воскресенье с 11.00 до 22.00.
        Позднее, когда появилась станция метро «Полежаевская», увольняемых привозили к этой станции. И там же встречали, чтобы они, не дождавшись редких автобусов, не ходили по захолустным улочкам района Селикатного завода. Но в ту давнюю пору середины шестидесятых получивших увольнительные суворовцев вывозили на площадь перед Белорусским вокзалом. Там даже место для стоянки машин было определено постоянно. Если смотреть из сквера, что был посреди площади, на главное здание вокзала, машины суворовцев останавливали слева, как раз напротив входа в метро. Движение было в ту пору совсем небольшим, перейти от метро к скверу не представляло труда.
       Вывозили именно к Белорусскому вокзалу, наверное, потому, что оттуда начиналась улица Горького, главная улица Москвы. Конечно, москвичи сразу разъезжались по домам. А те, у кого в Москве родственников не было, естественно отправлялись на прогулку по городу. И конечно, гораздо легче было начинать эту прогулку с места памятного, которое и потом нетрудно будет отыскать.
       В ту пору улица Горького и её продолжение – Ленинградский проспект – были излюбленным маршрутом горожан в дни народных гуляний. Такие гуляния устраивались в крупные государственные праздники 7 и 8 ноября, 1 и 2 мая.  В эти дни полностью перекрывался этот маршрут от самой Манежной площади, начиная от первых домов улицы Горького, и заканчивая развилкой у метро «Сокол». Там Ленинградский проспект, раздваивался на Ленинградское шоссе и Волоколамский проспект.
       Увольнение – в субботу. Но до субботы ещё предстояло Косте и его товарищам мероприятие ответственнейшее – первая общепарадная репетиция.
       Центральный аэродром в тот день был до отказа заполонен боевой техникой и парадными батальонами. Всё организовано чётко. У каждой колонны машин – своё место спешивания личного состава и стоянки. У каждого батальона свой маршрут выдвижения к определённому месту в общем строю.
       Боевая техника тоже заняла уже указанные участки.
       Построение! Огромное каре пешей группы вытянулось перед трибуной, обозначающей трибуну Мавзолея. На флангах каре загнуто. На правом, перпендикулярно к строю, Военная академия имени М.В. Фрунзе, а перед ней строй юных военных музыкантов, открывающих парад, на левом, лицом к ней – суворовцы и нахимовцы.
       В то время выноса Боевого Знамени не было, в то время сразу – выезд Министра обороны и доклад ему командующего войсками Московского военного округа.
       Репетиция начинается. В роли Министра обороны обычно на репетиции кто-то из Маршалов Советского Союза. Нередко это был Маршал Советского Союза Иван Христофорович Баграмян, заместитель Министра обороны СССР – начальник Тыла Вооружённых Сил СССР.
        Костя замер в строю суворовцев-калининцев, вслушиваясь в каждое слово. Все команды, которые звучат на площади, навсегда, с необыкновенной точностью отпечатываются в памяти. Сначала, после встречного марша, доклад командующего войсками округа генерала армии Афанасия Павлантьевича Белобородова. Иногда вместо него докладывал тому, кто принимал репетицию парада, первый заместитель командующего войсками МВО, в ту пору генерал-лейтенант танковых войск Евгений Филиппович Ивановский.
        – Товарищ Маршал Советского Союза, войска Московского
гарнизона в ознаменовании сорок седьмой годовщины Великой Октябрьской социалистической революции для парада построены. Командующий парадом….
       Доклад был постоянным на протяжении очень многих лет, разве только иногда слова «для парада» меняло своё место. Иногда его произносили сразу после слов «Московского гарнизона». Даже такие детали откладывались в памяти тех, кому посчастливилось бывать на парадах, ну а Косте довелось пройти в парадном расчёте по Красной четыре раза в суворовском строю и затем в строю курсантском… Но о тех прохождениях и о курсантской жизни и службе ещё говорить рано. Пока на плечах суворовские погоны, пока он стоит в суворовском строю и вместе с товарищами ждёт той минуты, когда придёт очередь отвечать на приветствие принимающего репетицию Маршала Советского Союза.
      И вот он, Иван Христофорович Баграмян, перед строем суворовцев и нахимовцев, и тут же небольшая импровизация:
      – Здравствуйте славные суворовцы и нахимовцы!
      Конечно, на Красной площади даже такая маленькая импровизация невозможна, там все слова до единого – по протоколу. А тут!
      Ох, какой же ответ, какой ответ на такое приветствие! Казалось четыреста суворовцев и двести нахимовцев отвечали громче и чётче чем любые расчёты офицерских батальонов военных академий.
      Поздравление! И громогласное юношеское троекратное «Ура!»
      Дальше объезд расположения боевой техники. Наконец, Маршал поднимается на трибуну. Выступление Министра обороны, конечно, опускается – это непосредственно для праздника, правда, тренировка всеобщего «Ура» всего расчёта проводится обязательно.
      И снова отпечатавшаяся в памяти команда:
      – К торжественному маршу! Побатальонно, на одного линейного дистанции. Первый батальон прямо, остальные напра-во, на пле-чо, равнение направо, шагом-марш!
     Четко произносятся раздельно предварительная и исполнительная команды «на пра – короткая пауза – ВО», «на пле – короткая пауза – ЧО», и конечно же – «шагом – МАРШ!». Последняя фраза обрывается почти одновременно с первыми аккордами барабанной дроби.
      Начинается марш пешей группы парадного расчёта, и открывают его юные военные музыканты, чётко работая барабанными палочками. Секунды, всего какие-то секунды, и вот уже взрывается поле Центрального аэродрома парадным маршем тысячетрубного сводного оркестра.
      У суворовцев и нахимовцев ещё долгий путь захождений, перестроений. Они пока продвигаются «против течения». Парадные батальоны уже шествуют перед трибуной, а они – к исходному положению.
      У Кости и его товарищей всё в первый, самый первый раз. Вот и исходное. Суворовцы делают захождение в колонну по десять человек, а перед тем местом, где на Красной Площади возвышается здание Исторического музея, звучит команда: «Нале-во!» и получатся развёрнутый двадцатишереножный строй.
      Костя в пятой шеренге. Он достаточно рослый паренёк, но среди суворовцев четырёх рот, из которых две роты состоят из ребят на год-два старше, много и более рослых, чем он. Ну что же, ещё не вечер – до выпуска ещё можно продвинуться и дальше. Правда, к сожалению, первой шеренги не достичь. Там настоящие гренадеры!
       Но вот звучит команда «Прямо!» и начинается самый ответственный момент – прохождение перед трибуной.
       Меняется марш – разносится над аэродромом славный марш Нахимовцев, словно раскрывая над ребятами «Простор голубой…», словно реет над ними «Флаг Отчизны родной!»
      И действительно, чуть позади, на удалении дистанции в одного линейного, реет флаг Ленинградского нахимовского военно-морского училища. А каков там Знаменосец! Всем на зависть. В Московском суворовском вся знамённая группа из суворовцев состоит, в военных училищах знаменосец и ассистенты – курсанты…
      А у нахимовцев – своя традиция. Много лет уже и до первого парада, в котором участвовал Костя Николаев, да и много лет после проносил по Красной Площади Боевой Знамя Ленинградского нахимовского военного училища огромного роста мичман с потрясающими мичманскими усами!
      Он был словно символом, словно визитной карточкой ленинградского нахимовского парадного батальона.
      Прохождение пешей группы закончено. Суворовцам разрешают разойтись, чтобы легче, хоть и издалека, с безопасного расстояния, но посмотреть на прохождение боевой техники.
       Короткий перерыв и снова прохождение. Второе. Без техники, без объезда войск, без поздравлений. Чистая тренировка, устранение замеченных недостатков, отработка слаженности.
       И вот, в третий раз снова всё так, как на Красной площади.
       Усталость? Должна быть усталость. Но какая может пробиться усталость, когда столько необыкновенного, нового, впечатляющего! Словно происходит приобщение к чему-то особому, величественному, словно каждый суворовец в эти минуты по-настоящему становится частичкой того грозного, могучего, надёжного, что именуется Советской Армией, армией защитницей, армией победительницей.
      Вот и пройден первый важный рубеж. Суворовцы не ударили в грязь лицом. Батальон не получил серьёзных замечаний.
     Вечером составляются списки увольняемых в город. Хорошо поработали, достойно. Можно и отдохнуть.
    Продолжение следует…