Спаситель на джипе

Рассказ опубликован в журнале "Дальний Восток" №6/2005 г.

1.



Некие Конева Алла и Санина Надежда, что из заброшенной, одичавшей деревни С* в глухомани под Хабаровском, были тетки  далеко не старые, на лица интересные, крепкие, не пьющие, работящие, не воришки без совести и чести, в отличие от других в своем селении.
Бились за жизнь без  своих, пропавших от водки  мужиков, бились, чтобы самим не пропасть и детей с внуками  на плаву удержать  в лихие  90-е.

В прошлом году собрали такой урожай картошки! – сердца и глаза радовались. Да вот беда – их плантации-заимки находились в километрах десяти-двенадцати от деревни, на бывших совхозных полях, брошенных и заросших, совершенно никому не нужных.
А эти пожалели землю, вспахали, засадили картошкой, всю весну, лето толкались на огородах  без устали, осенью выкопали, что вырастили, в мешки сложили, в кусты попрятали. Вывозить надо. А их, этих мешков, оказалось больше сотни, да каждый мешок килограммов по шестьдесят.

  Ну и как их вывозить?  И на чем? Вся их техника - тяпки да руки с ногами.
Собственно, помочь с машиной могли те соседи, у которых она была, да за машину-то запросили больше половины урожая. А Конева и Санина сами хотели всю свою картоху продать заезжим скупщикам и деньги пустить на свои бесчисленные нужды, да детям в городе помочь – тоже без путёвой  работы вдруг все оказались.

Просили под десять-пятнадцать мешков помочь, но хозяин машины уперся – половину и все тут. « Ничего… Пусть…Походят, поищут… Да снова и придут». - Таков был настрой у владельца грузовичка.

Все же после поисков нашли  у одного такого, как они сами, лошадку. Договорились за двадцать мешков. На меньше и этот не соглашался. А что им делать? Ладно, оно, видать, и стоит того…
Лошадка молодая, пугливая еще, но мужик им дал, велел только не кричать на нее – сноровистая и понятливая без крика. Хотя он, дескать, ни за что не ручается.
Конева и Санина запрягли Мартышку (так  прозвали  лошадиную рабсилу) и поехали в лес на свои огороды.
  Дорогая старая, заросшая травой и кустами, кое-где ее и не различишь. Но, если ехать не спеша, то ничего… Рассмотреть  колею можно. Потихоньку  и  перевезешь дня за три.
- Смотри, слушает нас… Пока все нормально. Тьфу! Тьфу! Тьфу! Лошадка - то  ничего, хоть и Мартышка, смирная. Может, с нею управимся без  всякого Якова?
Едут и так вот  рассуждают и  все делятся,  на что пустят деньги, когда продадут свою такую нелегко доставшуюся картоху.


*            *             *



2



Время было позднесентябрьское:  октябрь  свою руку протягивал.
Конева и Санина торопились управиться в этот день засветло, несмотря на комаров, что бурно радовались появившейся в лесу живности.
 
Вдвоем накидали  в телегу мешков с картошкой, где каждая, что ананас – во какая уродилась! Остальное травой закидали на всякий случай от нечаянных недобрых глаз, которых развелось больше, чем надо.  Пронюхают, - и прощай труд тяжелый, прощайте дрова, уголь…
Лошадка с загадочным  именем Мартышка пока не подводила.
Назад ехали той же дорогой. Сами устало рядом шли. Беседовали о том, о сем…
Дело шло к вечеру. В лесу тихо и пустынно…
 
… Внезапно  впереди, с правой стороны дороги,  что-то в кустах  пробежало с таким шумом, что ветки затрещали. Деревья закачались, красные и желтые листья  полетели и без ветра. Странно всё как-то.

Конева и Санина остановились и замерли в некотором испуге.
- Что это,  Алена?  На человека не похоже, да?  Зверь какой? Изюбр, наверное?  Или вихрь?
- Да какого же размера  этот зверь,  Надь? Деревья качаются…Ветер, может?
  - Алена, может, и ветер…Но ведь ветер в одну какую-то сторону веет…В разные  одновременно не может… Верно?... Крутит вихрем…Да все, гляди-ка,  в одном месте…И с чего бы?
- Тихо, Надь! Не кричи! Давай постоим,  посмотрим… Лошадь, вон, смотри – забеспокоилась.

И вправду, Мартышка нервно головой задвигала, косилась непонятно вбок, словно  кто живой и страшный стоял в кустах. И все норовила отойти от этого места.
Постояли этак минут с пяток. Но ничего более подозрительного.
Только прошли метров пятьдесят, наверное, вдруг какая-то большая  бурая туча шумно выскочила справа и пронеслась через дорогу  совсем рядом, шагов за двадцать.
И не разглядеть  толком, настолько быстро промчалась, мгновения спустя  –  назад с таким же диким шумом и по кустам ломиться  то там, то здесь...

И, знаете ли, от этого у Коневой и Саниной от ужаса все застыло. А лошадь по имени Мартышка, напротив, как дернулась бежать, да бежать не может – мешает телега груженая. А все же умудрилась так поворотить со страху, что воз накренился и упал.
Мартышка запуталась в вожжах, которые вырвала из рук Коневой. Бьется, храпит, давится, ушами стрижет, глазами вращает, как бешеная…
А шум стоит от того неведомого существа, что так своеобразно прогуливалось  вечерком в сентябрьском лесу…

Захолодели от ужаса, но дрожащими руками все же пытались поправить  воз, выпутать лошадь, да испуганная  Мартышка  и подойти к себе не дает…
Бились, бились, хоть плачь. Время только потеряли. Стоят  напуганные, уставшие и злые.

А в это время вдруг снова  в кустах, уже слева почему-то, такая шебаршня непонятная… и гулкий дикий хохот так и понесся по лесу. И от этого хохота, казалось, и деревья в ужасе  нарядные осенние  листья  торопливо   роняли.
Рванула лошадка так, что все оборвала, и помчалась без памяти неизвестно куда…
Затряслись и Конева с Саниной…



3


- Лешак… Леший нас пугает…-  прошептала Санина. – Никогда вот не думала, что он и в самом деле есть… И на тебе…
- Тише, тише, Надь…. Услышит еще. - Еле слышно шептала  Конева. - Думаю, он специально нас так  испытывает… Надо было его ублажить…
- Чего еще? И как бы ты его ублажала,  позволь узнать? – Санина аж круто развернулась.

- Мы с тобою не гадали о нем, верно? А стоило бы подумать… Водички ему с ведро поставить, может, и водочки с бутылку разлить… Хлебушка там… под кустом оставить… Или  картохи рассыпать и непременно ему сказать об этом, попросить у него благословения и помощи… Дескать, бери, хозяин, угощеньице от нас, спасибо за урожай на твоей землице…Тут же семь лет никто не пахал и не сеял, не ходил и не ездил. Мы с тобой польстились на эту землю именно поэтому, что заброшенное место, верно? Ой, дура я, забыла об этом…А говорят, надо обязательно новую землю как бы испросить у хозяина и задобрить его… - Сказала Конева как-то задумчиво, и даже без испуга.

- Ага…- вдруг рассердилась  Санина. – Ага! Всем дай! Все-ем дай! Тому полсотни мешков, тому два-три десятка, лешаку разбросать… Алена, да нам кто ж даст? Сколько можно у нас брать? – кипятится Санина.- Нет уж!

Будто в ответ на ее слова снова шум, жуткое уханье или смех, не поймешь. Медные листья с  ближнего дуба полетели в разные стороны, звеня..
 Замерли –  будто оледенели.   Что же делать?  Полдороги-то всего и проехали. Лошадь потеряли, воз на земле… Ноги не слушаются… Никогда такого не было и не слышали о подобном…


А дело вовсе  к вечеру подошло. В лесу  потихоньку сгущалась даль…
А дома не кормленная и не прибранная скотина, все брошено.
Санина  заплакала злыми слезами.  Конева молчала. Обе боялись. Идти домой надо, не ночевать же здесь, но до чего страшно!
… Решили мешки в кусты оттащить, травою завалить до завтра.
Устали от всего, раздраженно работают, молча… Торопятся, а страх – он рядом, в кустах, которые неизвестно от чего  трещали, ломаясь,  и где шумел и шебаршил кто-то невидимый, не заботясь о чужих  чувствах.
Внезапно  стало странно тихо, души у женщин вообще попрятались, чего еще ждать -  неизвестно…



4



*           *          *

Вдруг слышат – позади, там, откуда они с картошкой ехали, словно гул машины… Свет мелькал…
- Машина, что ли?  Может, охотники? Так подвезут, глядишь… - сказала как-то неуверенно Санина,  но ободренно разогнулась над мешком.
-  Откуда машина здесь, в бездорожье, Надя? Лес кругом… Да и если… Что за люди в ней едут?
- Ну,  охотники какие-нибудь, рыбаки…  Ну чего ты на ночь глядя? Кому мы нужны? И так не по себе, а ты еще болтаешь тут?

Машина ближе, ближе… Свет фар подействовал как-то успокаивающе. Неясные надежды… Из-за поворота показалась машина, красивая, в  блеске металлических бляшек со всех сторон, едет ровно, будто по асфальту. Ну и чудеса, вот машины-то какие привозят из-за границы…
Удивились…Джип?!  Джипы они видали уже. Появлялись в их деревушке такие. Джип сверкал даже в наступающей темноте… О! еще и с кузовом!  Нет, вряд ли их подвезут. Обычно на таких ездят люди, которые по сторонам если и смотрят, то не видят ничего.
…Поравнялась машина с ними и – рраз!- остановилась. Конева и Санина боязливо смотрят. Лес вокруг и никого больше…  Жди чего угодно нынче…

Хлопнула дверь,  и  вышел красивый крепкий мужчина, очень представительный в своей дорогой одежде, лет  ему не более 35, но и не менее этого, и, знаете ли, улыбается. И что еще страннее, улыбаясь,  ласково так говорит, как будто сто лет знает:
- Что, роднули,  случилось? Здорово вам!

Непонятно почему, Санина вдруг торопливо начала рассказывать, что вот, дескать, картоху с огородов  перевозим домой, да  лошадь чего-то испугалась, вырвалась, убежала,  воз, смотрите сами, перевернула… И что делать теперь?

Незнакомец руки в боки и почти весело:
- А что надо? Что делать-то надо?
И шутил, и подмигивал, и,  представьте себе, расположил как-то к себе напуганных  Санину и Коневу.
- Все сделаем, что вам надо. Поможем.… Впрочем… Давайте-ка вашу картошку и перевезем, а? Вот беда-то, испугались неизвестно чего.. Ничего, роднули,  бояться не надо. Если не знаешь – то чего бояться? А если знаешь – тем более – чего бояться? Бояться никогда ничего не надо.  Страшнее собственных фантазий нет ничего, верно? – И остановился глазами на каждой пристально и непонятно глянул.  -  А таким, как вы, вообще бояться незачем. Вон мы какие -  красавицы!
И сколько вырастили. Другие боятся этого…

 

5



Так вот странно болтал и приговаривал, все их расспрашивает как-то по-свойски, запросто, глаза веселые.
Испуг ушел…Храбро уселись в великолепное нутро и уже  показывают дорогу на свои огороды – незнакомец сам  захотел помочь им все перевезти.
- Ну,  коли не   обманываете, помогите,  – сказала с достоинством в голосе Алена  Конева.
- Кто вас обманет - пусть у него правый глаз ослепнет, – рассмеялся незнакомец.  Санина вместе с ним. А Конева промолчала,  удивленная такой приговоркой.

Вот чудеса! Незнакомец кому-то дал короткое распоряжение, не очень-то и понятное: «навались…в кузов, в кузов… Считайте…осторожно… не ваше… не высовывай свое рыло…», и когда Конева попыталась помочь, мужчина  мягко рукою ее назад: « Сидите-сидите…Зачем вам вылезать? Мы все сами…  Все найдем и все как надо сделаем».

 Вроде мелькало двое-трое  молчаливых и послушно-расторопных молодцов.  В потемках лиц не разглядеть…  Давай их картошку из кустов да в кузов. И носят и носят… И бросают и бросают, да так скоро. Просела машина от тяжести. И главное, всю до единого мешка уложили в этот, словно резиновый,  кузовок.  Незнакомец заботливо:

- Вся? Все сто четырнадцать мешков? – и улыбается.
-Да… Сто четырнадцать мешков…- отвечала растерянная Конева. Сама думает, откуда ему знать? А молодцы эти – откуда взялись? Наверное, в кузове сидели… Ой, да что там голову ломать…

Быстро вернулись и  до упавшего воза. Все было сделано, признаться, в считанные секунды.
- Ну, роднули, домой?
-  Да чего теперь ждать? Домой! – Даже весело сказала Санина. Обе были оторопевшие… Поехали, а незнакомец вдруг:
- А телегу зачем в лесу оставили? Забыли?

К удивлению женщин, джип задом быстро назад к телеге проехал. Опять в темноте мелькали  те двое-трое, непонятно откуда  выскочившие. Телегу  - у-ухх! – и в кузов ее, где лежала гора картошки. Ну и ну!

- Не оставлять же в лесу чужое да?… Завтра можете и не найти, верно, роднули?  Не переживайте!  Мы все сделаем,  КАК НАДО! Трудолюбивые вы мои!

Конева и Санина только переглянулись, от удивления и языки проглотили, помалкивают, искоса на незнакомца доброго посматривают.
Свистнул он, молодцы исчезли в бездонном кузове джипа. И помчались. Кусты и деревья будто рассыпались, уступая дорогу. Никогда так быстро не доводилось нашим теткам ездить, да так ровно – по бездорожью-то! Лихо управлял ласковый и добрый незнакомец машиной.

Тут уж совсем темно стало. Чуть зеленел горизонт.
- А лошадь? Как она,  бедная? – запричитала вдруг Конева.- Жалко ее …Она испугалась больше нашего…Старик предупреждал, что она пугливая… Чуть не удавилась упряжью… Волки, не дай Бог…- не договорила.

У незнакомца глаза блеснули странно, затормозил резко.
- А вон там, возле дерева, не она стоит, роднули? Ну-ка посмотрите...

Фары направили – пригляделись - она! Мартышка…  Стояла понуро, устала бегать…
- Придет…Тут ведь недалеко, правда? Глазом не успеете моргнуть.- Утешал спаситель на джипе.



6




Как-то быстро доехали. У дома  Коневой остановились, а ведь в тот момент и не подумали, откуда  незнакомец знает, где  она живет?  Ему не говорили… Даже в голову не пришло… Впрочем, все  вообще так  нечаянно произошло, что и думать некогда было…

Пока опять невесть откуда взявшиеся ребята телегу сгружали, тут и лошадь появилась и возле забора терпеливо стояла.  А ребята уже мешки невероятно сноровисто  носили во двор.  Аккуратно складывали  у забора, где стояла  будка главного сторожа  Алены Коневой  кобеля Амурки. Да он  как забрался туда, так его и не смогли  выманить  за весь вечер. Лишь рычал несвойственным ему  образом. Может, тоже удивлялся. Чему?

Носят ребята, только слышно « пятьдесят второй…Семьдесят девятый…девяносто шестой… Сто одиннадцать…» А незнакомец  все балагурит и выспрашивает об их житье-бытье м как-то неназойливо, между прочим.
Санина шепнула подруге: «Как расплачиваться будем, Алена?»
Конева не успела и подумать что-либо, как слышат веселый голос:

- Натурой, роднульки, натурой. – И  смеялся странно так. Санина аж встрепенулась, а он спокойно, уже без смеха:
-Ужином накормите,  роднульки, натуральной едой, деревенской?
- Конечно, конечно. Накормим и напоим, если пожелаете, - сказала Конева безо всякого.
- А то нет! Пожелаем и того и другого! – снова весело бросил незнакомец. Что-то крикнул своим парням. Те пропали. Увидев вопрос в глазах,  пояснил:

- Это мои…помощники… Им не обязательно по гостям ходить…Да что вы так? А то не знаете, что у всякого крутого – охрана тоже крутая, но место свое  помнит без напоминаний. Верно?

Санина на Коневу выжидательно смотрела. Не хотелось ей на ужин к себе  приглашать. Такая была. А Конева не стала ломаться, в дом  повела,  умывальник показала, полотенце чистое подала с новым мылом душистым гостю,  сама переоделась. Что-то  готовила, при этом незнакомцу, сидевшему рядом за столом с внимательнейшими глазами, рассказывала,  как они с Саниной решили картошку посадить и все такое про свою простую и нехитрую жизнь. Только крикнула подруге:

- Надь, подои коров наших да покорми всех других...  Наголодались,  даже молчат уже. А я  пока  на стол соберу…Давай…



7



*           *           *

Весело, надо сказать, посидели.

Никогда такого не было, сколько живут. Обычно мужики либо быстро напьются, либо начинают приставать  со своими глупостями… А сейчас такая приятная беседа.

 Они-то пить особенно не пили, так только -  пригубили своей трижды перегнанной самогонки, ароматной, настоянной на рябине с шиповником, а незнакомец аккуратно пил и откровенно нахваливал. И опять же, как-то ловко уклонялся, когда начинали интересоваться им…

 И получалось так:  « А вы вот отведайте грибков  наших… А не хотите ли огурцов малосольных по старинному рецепту… С молодой картошкой ой как вкусны! А покушайте яишни с салом…».  Вообще они о себе  больше говорили, тем более, что такого внимательного  слушателя за всю жизнь не встречали.

 А он, как вы понимаете, от  ответов увертывался и очень умело обходил их вопросы о нем. Но как  он их слушал! Какие внимательные и располагающие глаза!  Кто же  сейчас умеет так  слушать?

Это они потом поняли. А пока сердечность, душевная теплота, простая беседа за нехитрым, как им казалось, столом с яишней, солеными грибками, огурцами и разваристой, лесной, между прочим, картошкой, парным молоком…. Но гость – он был в восторге от всего!

Понимание редкостное и полное! Разве такое было когда?
Потом вдруг резко  засобирался. Спрашивает:
- Неужто вы свою картошку всю съедите?

Конева объяснила,  что и куда пойдет и добавила  негромко, открыто и сердечно:
- Берите, добрый человек (При этих словах гость чуть, ну совсем незаметно, ухмыльнулся), берите себе сколько вам надо. Вы нас так выручили.  Если есть какая нечаянная добрая сила, то услышала наши мольбы и слезы увидела, да и помогла нам – вас послала.

- Ну, роднули, зачем так слезливо?  А давай, я у вас все и куплю? Раз вы ее отдаете скупщикам… А кстати, вспомнил, я тут одному обещал хорошей картошки нашей, деревенской,  привезти… А у вас, я вижу, не картошка, а слитки золотые.  А?

Конева все его упрашивала взять себе картошки за так – помог  им, пусть берет, сколько хочет (эк ее развезло на доброту, впрочем,  она не была жадной, как уже известно), стараясь не встречаться взглядом с Саниной, которой такая щедрость была не по нутру.

  Но незнакомец сказал, что надо быть последней тварью, чтобы бедой пользоваться, а он  НЕ ТАКАЯ ПОСЛЕДНЯЯ ТВАРЬ, и купит все по базарной цене.


8



Все повторилось: снова свистнул своим ребятам, короткое приказание грузить все обратно в кузов. Так эту картошку который раз за вечер бросали…
Затем зашел проститься в дом. Достал из внутреннего кармана куртки толстый добротный  бумажник, отсчитал две стопки – на двоих, денег. Замолчал. Прищурился  эдак.

- Но у меня, роднули, уговор один. До Покрова постарайтесь ВСЕ ДЕНЬГИ  (подчеркнул выразительно), все деньги истратить. Покупайте свои дрова, уголь, одежду…Что там вам надо…

После Покрова он, дескать, не ручается, что сможете купить… Вот так странно сказал. «Может,  он что про цены и торговлю знает,  – мелькнуло у Коневой. - больше, чем мы? Вон что делается  в магазинах».
- И не спрашивайте, роднули.  Не скажу ничего. Надо так.  Договорились? Таково мое желание.

 Простился сердечно и все  ласково благодарил за приятную беседу, за вкусную настойку и малосольные огурцы и  картошку – объеденье, короче  за неожиданное знакомство и   встречу. Кто бы мог подумать, что такое есть…

Поспешно вышел, свистнул, загудела в темноте ночи машина… И вот уже огоньки вдалеке… и исчезло все… Запоздало рванул из будки Амурка, гавкнул  пару раз и задумчиво уставился в темную даль. Что уж он там увидел?



*          *            *




Санина и Конева в себя пришли не сразу. Ночь за вторую половину пошла, а  будто полчаса  всего… Ладно… Санина сказала, собирая и считая довольно свою стопочку денег:

- До Покрова истратить… Ага...  Да я их так спрячу, что и до Покрова и после Покрова их хрен кто найдет, кроме меня.   Если он боялся, что кто пронюхает и украдет их у нас?...Все потратить… Ага...Чего захотел... Непременно потратить ему надо…

 Когда еще такие деньги в руки упадут? Не-ет, Алена,  на черный день запас сделаю…На смерть…   А если он специально так сказал? А сам, может, вернется да и -  а ну, роднули, деньги назад!

- Да хватит что попало болтать. – Странно оборвала  подругу Конева. – Лучше сделаем, как он велел. Дело его. Не захотел назвать себя и ладно. Сейчас новые крутые тоже бояться выглядеть нормальными и добрыми… Среди них так завелось – как можно пакостнее выглядеть.  А  как выпадут из своих, так нормальными становятся. Ну и ладно. Но он, значит, знает кое-что, что нам с тобой неведомо.

И, Надь, за десять лет новой жизни, чего только мы с тобой не видели? Как люди изменились?  А сколько нас надували? Сколько денег теряли, да там, где,  казалось бы, их хранили, как зеницу ока…  Нет, Надь, ты как хочешь, а я сделаю по его.
А в нем что-то есть, да, Надь? Интересный,да? Но есть в нем  не простое что-то… Чувствуется, что он знает больше, чем показывает…



9





На этом разошлись.

Конева за две недели дров и угля купила  на три зимы, наверное, лесу на ремонт дома, одежды, подарков детям и внукам… Что-то подсказывало ей делать так, как гость велел, не жалеть денег, не думать о черном дне… Но…Все же десять или двадцать бумажек по-крупнее положила в шкатулку, которую  спрятала в кладовке -  поглубже     завернув  в  старую шубу  покойного мужа.. Не удержалась таки.
 
А Санина все про черный день твердит…  На смерть надо сохранить хоть немного… Чего зря все тратить? К чему, мол, такая поспешность? И потратила всего около трети, довольная от своей экономии и  бережливости.

Покров прошел. В суматохе  осенних дел забыли про него. И про уговор. Вспомнили на ноябрьские праздники. Все по старинке праздновали, как заведено было. Родня понаехала, застолье начали готовить.

Санина в свой тайник полезла за деньгами - колбасы купить, бананов, яблок,  ну,   всякого сладкого… Для гостей приехавших, понятно.

В спальне,  в тайничке  за висящей  рамочкой   с картиной В. Васнецова « Иван-царевич на сером волке» нашла  платочек, размотала, оторопела… А где деньги? Кучка – листок к листку - сухие ржавые дубовые листья лежали и все.  Откуда?

 Грешным делом  мелькнуло,  может,  украл кто? А кто? Кроме Коневой никто не знал о деньгах. А  уж где прятала, так это и под пыткой не сказала бы  Санина  никому... Закадычная подруга подглядела, верно…

Вот такое про Коневу и подумала. Деньги они и есть деньги.  Еще не то заставляют и  думать и делать.  Не хотелось самой верить в прискакавшую глупость, знала Коневу уже двести  лет, как говорится, не польстится она никогда на чужое…А вот закрались такие  темные мыслишки   про свою  подругу.

Побежала  к Коневой.
А та встречает, усмехается, головой качает:
- Что? Денег нет?- и свое рассказывает, как в шкатулочке оказались сухие дубовые листики вместо денег.

Пораженные,  смотрели друг на друга,  на невинные дубовые листики…
- А кто же он был?
- А кто его знает? Он, видишь ли, велел деньги на жизнь истратить. А ты на что? На жизнь тебе было жалко… На смерть отложила. А смерть твоя, видать,  не скоро…  Дай Бог… И я тоже… Заначку сделала… А ведь он срочно, СРОЧНО  просил поменять СВОИ деньги…Не ручается… Ну и ну…



10




Долго вспоминали, изумленные обе до самой глубины, и много всяких несуразностей отыскали в истории, необъяснимого, чего тогда не заметили….
Однако история продолжилась весной, когда обе решили вновь посадить огороды на тех же полях в лесу. За зиму позабылась острота пережитого.
Пошли в мае на  заимки:  а в кустах вдруг нашли всю свою картошку в мешках. Как сами ее тогда положили, так и лежала. Понятно, вся пропала. Возле дороги, где дуб стоял, с которого тогда листья летели в разные стороны,  и где воз перевернулся – всю остальную.
Столбами стояли, глазами хлопали, потеряв, что называется, всякий дар говорить.

И казалось им, что кто-то весело наблюдает за ними  из-за деревьев. Конечно, все только  казалось.

Огороды все-таки посадили.  Конева в лесу хлеб-воду, даже ту самую самогонку, что так понравилась гостю, оставляла.  А еще картошку разбросала и  что-то приговаривала потихонечку, но что именно -  даже Саниной не сказала.
  Не стоит… Кто его знает...


***



Кстати, как он выглядел, их спаситель на джипе, они никак не могли толком между собой договориться, вспоминая его наружность… Противоречат друг дружке в описаниях.

Конева твердит – высокий, мол, черный, похож на этого, Расторгуева, певца  всеми любимого.  Не спутаешь ни с кем. И голос похож и взгляд…И такой же сердечный и  простой…

А Санина  спорит: да нет же, крепенький,  даже полноватый  слегка,  румяный. На Расторгуева совсем не похож, а на артиста одного, что в кино «Убойная сила» играет…

 Интересный такой мужчина.  Ну,  как его там?  Господи, известный тоже… Тьфу,  помнила всегда, а тут, как вымели из головы...

Вобщем, по сути, не могли о внешности незнакомца  ничего конкретного ни сказать, ни  вспомнить. Странная неуловимость черт была в спасителе из джипа…  А ведь сидели вечер и полночи с ним за одним столом, в глаза глядели, слушали, беседовали приятно.

Близко так быть  и ничего не запомнить?

*       *       *