Надо надеяться

В груди,прямо в сердце-боль,а в душе-уныние,вызванное сознанием близкого конца. Если сердце мое остановится сегодня,то это и станет причиной моего конца уже сегодня. А мне так хочется жить: жить и жить даже в том состоянии,в каком я нахожусь. Ведь все может еще измениться к лучшему.                Вот если бы еще суметь открыть глаза,которые закрыты настолько плотно,что я не в силах поднять веки. Тяжелые,как каменные плиты,веки. Кажется,суметь бы только поднять веки и жизнь меня уже не покинет.                ...Как будто б колеблются занавески на окне,как это бывало в родительском доме. В детстве. И словно я вернулся домой,в детство. Мерещится: вода,солнце,деревья,тень от деревьев,мать на крыльце..."Там,где лужи,не играй,Саша!"-кричит она.                Там,где кусты полыни и всякое разнотравье,за их зеленой стеной,сияет в заборе дыра. Слегка раздвигая зеленую массу травы,я пробираюсь к дыре,и осторожно выбираюсь на улицу. Тут,у дыры,-куст карагача. Я невзначай задеваю этот куст,и с веток и листьев его обрушиваются на меня потоки воды,-холодной,блестящей. Я проворно выскакиваю из этих потоков,и оказываюсь на дороге.                Солнце. Вода на дороге. Слышен голос матери,зовущей меня:                -Саша! Саша!                Не оборачиваясь на ее зов,я иду по дороге туда,где у серых сараев играют дети-мои друзья. А мать все зовет меня:                - Саша! Саша!                Тяжелые веки мои наконец медленно поднимаются и я вижу стоящую у постели женщину в белом халате. Эта женщина- врач. Она что-то спрашивает у меня. На окне колеблется занавеска. Занавеска насквозь пронзена солнцем.                -Я себя чувствую удовлетворительно,- кажется,произношу я. Но голоса своего я не слышу.                Потом глаза мои закрываются,и мне снова мерещится: вода,солнце,деревья,тень от деревьев,мать на крыльце,и ее голос. И будто бы снова,не оборачиваясь на ее зов,я иду по дороге...