Глава 16. Объятие смерти

***

Резвый конь несся по лесу, выбивая пыль из-под копыт. Он лихо проскакивал между деревьев, словно обтекая их как вода. Из широких ноздрей вырывался пар.
Всадник держался из последних сил за кожаную уздечку, ведь он был на диком коне, которому неизвестно, что люди могут ездить на лошадях. Это могло нарушить весь план и подвергнуть жизни всадников опасности. Но та сторона уж слишком стала тихой и мирной, что люди заподозрили неладное и решили ринуться немедленно в разведку. Приходилось рисковать.
Диких коней они начали приручать, когда поняли, что те являются единственным транспортом через непроходимые леса и огромные километры, состоящие из гор и склонов. Эти животные рождались и жили в таких местах, поэтому являлись блестящими проводниками. Ведь замок самого ужасающего врага находился за всем этим, вдобавок ограждался великой стеной.
Мужчина среднего возраста с мускулистым телом, большими мешками под голубыми глазами, с грубой щетиной и в неопрятной одежде, сидел на первом рыжем коне. Такому всаднику не хватает оружия, например, лука. Но он ему не требовался, потому что его сила жила в нем самом и могла прийти на помощь в любую секунду, стоит лишь ее позвать. Мужчина тяжело дышал, потому что прилагал колоссальные усилия, чтобы удержать коня, который несся и не подчинялся приказам. А еще было ужасно больно ехать без седла. Он даже вывернул руку, когда конь повел головой, запутав кисть всадника уздечкой.
Позади мчался еще один человек, но более моложе и худее. Пусть его телосложение не казалась таким мощным и спортивным как у первого, однако он был опытен в лошадях. Его черный конь с жуткими коричневыми глазами оказался не менее резв, однако всадник сумел справиться с ним.
Двое проделали путь длинной в неделю, терпя каждодневную тряску на скорости, мучаясь от непроходимых дорог и волнуясь перед конечной целью. Они подъезжали к стене замка Аластор, но решили не выходить из леса - их укрытия.
- Спешимся! - как можно тише крикнул первый и махнул коротко рукой.
Это оказалось не так просто. Рыжий конь не мог понять, что от него хочет всадник, поэтому просто скинул его прямо в жидкую грязь. Второй угомонил животное, а слез при помощи дерева.
Привязав озирающихся коней к толстым веткам, поглубже в лесу, мужчины стали красться в кустах.
- Робин, пойдем на расстоянии. - Сказал взрослый мужчина.
Молодой парень по имени Робин кивнул и в полусогнутом состоянии удалился от напарника.
По пути он задирал голову и осматривал верхушки, уж больно тихих, деревьев. Здесь не двигался даже листик.
Робин намочил слюной палец и попытался поймать ветер, но ничего не получилось. Проделывая это, он поглядывал на черный замок, расположившийся на крутой горе. Робин сильно желал поскорее убраться отсюда обратно в лагерь. Он возненавидел тот день, когда сказал что занимался скачками. Теперь он был для всех тренером лошадей, - а тем более этих, которые дикие,- и еще его назначили на все верховые вылазки за пределы лагеря. Молодому и активному человеку уже до ужаса надоела эта война, в которую втянули всех необычных людей. А ведь он не думал использовать свою силу, он не хотел никому вредить. Робин не считал врагов уж такими ужасными, хотя кадры расправы, которая произошла больше года назад, когда Антанай раскусил их убежище и убил много людей, да еще и увел половину к себе в замок, стояли у него перед глазами. И теперь они выслеживают планы, пытаются связаться с заложниками, терпя и не вспоминая былую жизнь. Люди могли бы уйти, отказаться от этой войны, но Маркус… Этот человек словно гипнотизирует их всех…
Робин обернулся, увидел крадущуюся спину Стефана, успокоился и продолжил.
Темная чаща леса без единого звука, сильно действовала на психику. Парень даже почувствовал или услышал собственное сердце. Здесь как будто воздуха не хватало, поэтому легкие находились в стеснении, и делать вдох-выдох приходилось с болью.
Робин подкрался к стволу толстого дерева, прижался к нему и стал ждать приказа. Но Стефан так же сидел и смотрел на замок. Никто не знал с чего начать, хотя проделывали это уже не раз. Сегодня они зашли с другой стороны, через этот лес, который затуманивал разум и не давал здраво мыслить. Это была единственная точка, которую они еще не разведали.
Вдруг Робин почувствовал небольшое трясение под землей. Он отстранился от дерева, хмуро осматривая почву. Ничего не видя глазами, но чувствуя подошвой небольшую вибрацию, Робин услышал свистящий звук. Обернулся к Стефану и вздрогнул. Горло напарника пронзила красная стрела. Он упал на спину, останавливая красный поток из артерии рукой. Робин дрожал и метался, не зная что делать. Вдалеке, на стене, он увидел лучников в черных плащах, поэтому упал на землю прямо лицом к жесткой поверхности.
Стрелы свистели и с треском вонзались в деревья, дробя кору, некоторые падали прямо на него. Робин схватил одну и осмотрел. Наконечник отливал золотом, а на перьях красовался знак пятиконечной звезды заключенной в круг.
Парень решил ползком пробраться к коням и отступать, так как его силы были на нуле против такой армии, ведь он всего лишь партизан. Тем временем почва начала не просто вибрировать, но и ходить волнами. Ползущее тело Робина подбрасывало и качало, он, стиснув зубы, пытался ползти быстрее в чащу.
Рыжий и черный кони бились в истерике вокруг ствола. Они тоже подпрыгивали на волнах разбушевавшейся почвы.
Парень вскочил на ноги, быстро развязал одного, царапая руки. Стоять на земле уже было просто невозможно, что парень даже чуть не завалился назад, но вовремя схватился за разгоряченное туловище коня. Животное уже пустилось вскачь, поэтому Робин плохо уселся. Он не мог дотянуться до уздечки, так что держался за кожу коня.
Выправив нужное направление, парень впервые огляделся. Лес стал совсем живым, теперь звуки заполнили все пространство. Они были земляные, роющие, чавкающие. В ушах звенело от большого количества раздражителей. Из-под земли вырвались извилистые корни многочисленных деревьев, раздвигая, разрыхляя почву в разные стороны. Конь парня стал скакать через них, тряся Робина на спине и скидывая. Ветви хлестались и пытались схватить нарушителей. Сзади послышался протяжный вскрик рыжего коня Стефана. Впервые всадник поблагодарил небеса за то, что его конь дикий, потому что тот идеально проскакивал через все преграды.
Благополучно выбравшись из убийственного леса, Робин, не оглядываясь, подхлестывал животное по направлению к лагерю.

***

Я сидела в своей комнате, скрестив руки на груди, и сердито смотрела на танцующий огонь в камине. За окном падал хлопьями снег, яркое солнце придавало им изумрудный блеск. У меня жутко болели ноги и спина от верховой езды.
Хард гремел на кухне кастрюлями, пытаясь воссоздать какое-нибудь кулинарное блюдо.
Следует сказать о причине моего расстройства.
Два дня назад, когда мы вернулись из похода, я подняла вопрос о моем отъезде в деревню Инког. Хард до этого времени хранил молчание и все время кивал мне, поэтому я просто решила напомнить ему. Но тут он сам взял верх над моим вопросом и сказал лишь одно, что я не поеду никуда одна. Я, конечно, была рада его заботе, однако возмутилась. Сказав ему, что не хочу подвергать его жизнь опасности и просто обременять, Хард беззаботно ответил с улыбкой:
- Ты поедешь с моей сестрой. Она послезавтра приезжает.
Сестра? И я только сейчас узнаю о ней, а потом и вечером он подробно рассказывает почему она едет со мной. Эвелина такая же обладательница дара, что и Хард. Только он не сильно развивал его: лишь знает основы, а эта женщина связала с даром всю свою жизнь. Она единственная в семье кто был до безумия счастлив отличаться от остальных. И теперь, посей день, она побывала на многих материках и в странах, знакомилась с различными людьми, брала от них знания и применяла на себе и своем даре. В рассказах Харда передо мной восстала боевая женщина, неугомонная в своем деле. Она должна была сопровождать меня и наблюдать за развитием моего дара.
- В этом деле нужно мастерство и хороший наставник. Ты еще и месяца не прожила в новом обличии. - Наставительно говорил Хард.
«Обличии… Будто я оборотень какой-то…»
Поначалу меня это расстроило, я не любила за собой хвостов, тем более когда речь идет о жизни. Позже угомонилась, но за долгое молчание Харда, не могла его простить.
Я выбралась из кресла, задев ковер носком, поэтому чуть не повалилась на пол. Вышла в гостиную, увидела хозяина дома, пытающего определить на какое время поставить курицу в духовку. Демонстративно пройдя мимо него к холодильнику, решила проверить как там поживает мой собственноручно сделанный сметанный торт. Мысли были забиты другим, так что я мельком осмотрела украшенную верхушку, закрыла холодильник с грохотом.
- Ну, Мирабелль… - обиженно проворчал Хард. - Извини меня еще раз. Я совсем не знаю на какое время ставить эту чертову птицу.
Я ворчу на свой слабый характер и иду к духовке. Кручу ручку таймера, и, несмотря на Харда, легко улыбаюсь.
Потом продвигаюсь к столу, где стоит стопка тарелок. Каждую ставлю на салфетку, протираю вилку и спрашиваю:
- Эвелина бывает нечасто, раз мы так готовимся к ее приезду, правда?
- Да. - Печально отозвался Хард. - Она не сидит на месте, поэтому у нее нет даже квартиры или дома. Эвелина привыкла путешествовать, поэтому ее дом дорога.
Я тихо усмехнулась, думая о том, как это все время быть в дороге. Потом принялась нарезать фрукты.
- Знаешь, Эви любила Константина, с детства часто его возила с собой. Когда малыша не стало, она, будто потеряла племянника и напарника по путешествиям одновременно. - Хард вымыл руки и печально посмотрел на меня.
Окончив сервировать, я пошла переодеться и закончить собирать сумку. Я не надевала много одежды, поэтому она все так лежала. Пришлось порыться, чтобы отыскать что-нибудь нарядное. Но у меня не было настроения какого-то праздника. Перебирая майки и футболки, на дне вдруг обнаружила рубашку, которую не помнила, как кинула в сумку. Она не принадлежала мне - это была вещь Мэттью, когда он дал ее мне из своей комнаты, в доме Карла. Воспоминания сразу же завертелись в голове. Все это, казалось, произошло так недавно, когда я знала только четверть от всей правды. А ведь они тогда уже говорили о том, что Мэттью лежит в коме, только я не уловила суть. Все уже было известно давно, и лишь я находилась в тумане.
Взяв приятную на ощупь льняную голубого цвета вещь, прижалась щекой. Удивительно как вещи хранят аромат его хозяина. Блаженствуя так довольно долго, совсем забыла где нахожусь. Конечно же я надела именно эту рубашку, не обращая даже внимания на ее нарядность. На оголенной беззащитной коже она сидела как щит, словно Мэттью обнимал меня прямо в эту секунду. В этом было что-то интимное, потому что у меня задрожали руки, низ живота стал чувствительнее…

Через сорок минут в наш дом шумно постучали два раза. Хард взметнулся с дивана, а я поспешила убавить звук телевизора. На кухне витал божественный аромат прожаренной птицы с запеченным картофелем. Когда на улице холод, горячая и вкусная пища кажется просто амброзией.
За порог зашла женщина в короткой белой меховой куртке, на ногах сидели сапоги до колена, в руках сумка и пакет. Лицо оказалось просто восхитительно красивым для ее возраста, а именно, Эвелина была младше Харда, может, на десять лет, поэтому ей должно быть, по-моему, тридцать пять.
Эвелина звонко расхохоталась, попадая в объятия брата. Тот был неряшлив, а она прямо показывала свою грацию.
Сняв приятную верхнюю вещь, небольшую меховую шапочку, женщина показала себя получше. На ней сидел синий свитер, с разноцветным рисунком, похожим на перья, плотно облегающий мускулистые плечи и подтянутый живот, четко виднелась линия превосходной талии. Идеально ровные и длинные ноги также были спортивными, потому что даже такая простая вещь как джинсы, сейчас сидели великолепно на ней. В прическе Эвелины ничего не было лишним. Короткие рыже-волнистые волосы по шею блестели здоровьем. Женское лицо это целая карта, так у нее точкой начала путешествия были серые глаза, далее от них шел путь по курносому, но милому на вид носу с веснушками. Приятная полнота щек подчеркивала ее превосходство ровной смуглой кожи, завершая все это полными губами, накрашенными помадой телесного цвета.
Эвелина подала хозяину пакет с продуктами и с улыбкой подошла ко мне. Протянула ухоженную руку с нежно-розовым маникюром. Я ответила на этот жест и произнесла свое имя.
- Рада новой компании. Я скучала по разговорам в дороге.
Я кивнула с улыбкой.
Меня смущали новые знакомства, поэтому была зажата. А еще мне казалось, что Эвелина не до конца понимает на что мы с ней пойдем вместе.
Мы сели за стол, который я очень даже неплохо украсила, смастерив из салфеток розочки. Хард доставал дымящуюся курицу и оживленно рассказывал о своей работе, о новых впечатлениях, обо мне.
Эвелина взяла в руки розочку и стала вертеть ее в руках, любуясь и внимательно слушая брата. Ее серые глаза быстро, но зорко бегали по комнате и кухне, возможно отмечая и подмечая где-то что-то. Она смотрела и на меня, держа на лице небольшую улыбку.
Обед оказался просто превосходным, тем более что Эвелина и Хард скрашивали его вином. Мне же не предлагали, потому что сегодня вечером мы выедем в дорогу.
- Расскажи о своем последнем путешествии. - Хард с нежностью осматривал сестру.
Эвелина сделала небольшой глоток вина, поставила бокал красивым жестом и ответила:
- Китай. Я заинтересовалась философией Древнего Китая.
- Философия?! - Хард удивился.
Я стала заинтересованно слушать.
- Да. - Она улыбнулась, заставляя пухлые щечки сложиться в красивую форму. - Мой выбор пал на даосизм. Я ходила на экскурсии, записалась на уроки к местному сэнсэю. Представляете, они с таким воодушевлением продвигают принцип увэй, как это делал Лао-цзы! Вот это традиции!
Я немного смутилась, смотря на Харда. Тот видимо тоже не понимал, но виду не подавал, а продолжал слушать.
- А в чем принцип увэй? - я решилась спросить ее.
- Как же! Ты не знаешь? - строго отозвалась Эвелина. - Нужно плыть по реке жизни.
- Красиво.- Действительно понравилось мне.
- Так вот… - Эвелина надменно отвела от меня глаза и съела кусочек курицы. - Меня научили трудной, но очень красивой вещи, как гармонии с природой. Она складывается у них из пяти элементов: воды, огня, земли, дерева и металла. Не представляете, с какими глазами я это все слушала!
Женщина была так увлечена рассказом, что увела и нас следом. Внутри у меня появлялось чувство раздражения.
- Это чем-то помогло именно тебе? - уточнил Хард.
- Моему дару? - сощурила она глаза. - О да. Мне поведали историю шаманов-элименталев.
- Элименталев? - я даже отложила вилку. - Кто они?
Эвелина приподняла одну бровь.
- Обладатели этих древних стихий, которые они считают первоосновой мира. Много людей спорило о том, в чем заключается мироздание, но точно никто сказать не может. Наша вера утверждает, что все началось с воды.
- Так можно не просто связываться с духами, но еще и владеть стихиями?
- Да. - Глаза Эвелины, смотрящие на меня, сверкают. - И моей следующей целью будет овладение одной из них! Но сейчас у меня другие дела, - это она произнесла бесцветно и сухо.
Переходит время десерта. Пока чайник кипятиться на плите, Хард спешит отнести еду лошадям, про которых сегодня забыл.
Я достаю торт, а Эвелина помогает убрать грязную посуду. Чувствую неловкое напряжение.
- Скажи, ты много практикуешься?
Я не тороплюсь с ответом.
- Не совсем. Я не знаю на ком тренироваться.
- Необязательно на ком-то... - Говорит Эвелина.- Тебе просто стоит тренировать чаще саму себя. От тебя многое зависит.
- Да, понимаю.
- Пойду позову Харда. - она грациозно развернулась и поспешила выйти на улицу.
Эвелина не надела куртку, поэтому постаралась поторопиться добраться до конюшен. Этот дом они купили вместе с Хардом, когда были молоды. Вместе накопили, вместе выбирали место, вместе строили пристройку. Этот милый дом был местом общего сбора семьи. Туда приезжали их родители, Хард с Дианой и сыном Константином и одинокая Эвелина, которая не хотела создавать свою семью. Позже Хард устроился недалеко от этого места на работу, оградив себя и свой дом лесом, что так не нравилось всей семье. А когда Эвелина, женщина независимая и очень сильная, стала хорошо зарабатывать, решила путешествовать по миру, совсем отодвинув на задний план создание своей семьи. Прожив целый год в доме, где кругом лишь лес и озеро, Эвелине захотелось в новые края. С тех пор это стало привычкой. Стало и привычкой то, что она не нуждается в семье.
Женщина отворила скрипучую дверь и направилась в теплое помещение. Внимательно осмотрела четыре места для лошадей, но заметила лишь двоих. Хард с улыбкой на лице обильно выливал из ведра еду в кормушки.
- Брат, а ты все также страстно любишь лошадей!
- А, Эви!
Эвелина дернула уголком губ, вспоминая, как старший брат всегда дразнил ее сокращением от имени.
- Набери, пожалуйста, ведро воды из бочки.
Сестра повиновалась и направилась в угол. Принесла тяжелое ведро жидкости и налила лошадям.
- Ты давно не была в Инког, а теперь, когда она разрушена, представляешь куда идти?
- Это место для меня является первым началом моего пути, поэтому я никак не могу забыть эту деревню, - с нежностью ответила Эвелина. - Конечно я в большом осадке от этого известия. Я не представляла, что Инког возможно вообще найти!
- Все так и должно было быть, но местонахождение выдали. - Хард закусил губу.
Эвелина замерла, останавливая поток воды.
- Кто?
- Мирабелль. - кивнул в сторону Хард. - Она вошла туда обычным человеком, при помощи амулета из белого дуба - он ее скрыл. Но Антаная не сумели провести.
Губы сестры задрожали, брови нахмурились.
- Ты ей дал материал? - превысила голос.
- Не ей конкретно…
- Хард! - еще громче повысила голос сестра. - Ты подвергнул сотни жизней других людей опасности. Девчонке нужно было просто объяснить…
Хард отстраненно мотал головой.
- Все уже сделано… - проворчала Эвелина, относя ведро. - И вот она сейчас новорожденный шаман, и что с того? Она все также уязвима, ничего не умеет…
- Только она знает что может. - Начал раздражаться Хард.
- Так я понимаю, что мы едем туда впустую? Я не могу отвечать за ее жизнь…
- Эвелина, я ей дам хранителя.
- Что?! - на этот раз сестра взвизгивает. - Дашь что?
- Даю хранителя.
- Совсем спятил… - схватилась за лоб Эвелина.
- А ты ей поможешь с техникой, так как вам нужно уезжать сегодня же…
- А почему сегодня? Оставь ее еще на месяц и сам обучи. Хард, я не подписывалась на это!
Хард раздраженно кидает в угол пустое ведро и сурово смотрит на сестру. Жестким тоном начинает говорить:
- Хоть раз отложи свои заботы! Всю жизнь живешь лишь для себя. А тут я попросил тебя о помощи, ты приехала - я даже был удивлен. Так что теперь возникаешь, когда проделала полпути? Белль нужна помощь, точнее ее другу, который попал в жуткую историю, пойми, дело касается и нас, поэтому я не мог отказать. Прошу, Эвелина!
- И что у нее там за история? - через пять минут отзывается сердитая сестра.
- Об этом ты у нее и спросишь по дороге.

Я уже начала потихоньку отламывать кусочек от ломтика торта, когда брат с сестрой вошли друг от друга на расстоянии. Оба держали на лице хмурое выражение, поэтому я почувствовала что-то неладное.
Эвелина тяжело села, глубоко выдохнув. Она отвернула голову и устремила куда-то задумчивый взгляд. Хард же весело улыбнулся мне и с удовольствием начал есть сладкое лакомство.
Мы закончили, уж больно растянувшийся, обед. Настало время уезжать.

Проделанная дорога была позади, второй дом для меня остался далеко. Передо мной был путь, по которому я приехала и мамина машина на стоянке, про которую я совсем не вспоминала. Какой же я отвратительной дочерью себя ощущала…
Хард погрузил наши вещи в багажник и отвел меня в сторону. Я не могла отвести взгляда от него, моего друга, учителя, наставника, да даже отца в каком-то роде. Он был мне совсем родным. Хард тяжело вздохнул, забрался рукой во внутренний карман охотничьей куртки.
- То, что я тебе сейчас дам, оберегай как саму себя.
Хард вынул небольшую каменную плитку с вырезанными узорами и буквами.
- Что это?
- Эвелина объяснит. - Он  протянул мне, а смотрел за мою спину, видимо на сестру.
Я приняла холодный предмет, который напоминал формой прямоугольник. Он легко умещался в ладони, словно телефон. Сделан этот предмет был, как говорила, из камня.
- Теперь я надеюсь увидеться после завершения этой истории, да? - Хард широко улыбнулся.
- Я обязательно приеду. - Беру его руки и крепко сжимаю.
Не сдерживаясь, обнимаем друг друга. Мне не хотелось ехать с Эвелиной совсем.
- Помни все, чему я тебя учил!
- Обязательно! Это было шикарно, ты лучший учитель!
Хард звонко рассмеялся.

***

Мы едем уже целых три часа, а так и не проронили и не слова. Радио заполняло тишину и сглаживало неловкость.
Эвелина все время смотрит в боковое стекло, держа руки сцеплено на груди. Я начинаю чувствовать себя в чем-то виноватой. Поэтому набрав храбрости, сжав пальцами руль, осторожно спрашиваю:
- Эвелина, я тебе что-то сделала?
Слышится фырканье в ответ.
- Я хотела поехать просто проведать Инког, а тут узнаю, что она разрушена… - замолкает, а потом жестко добавляет: - из-за тебя. Да еще и Хард заставил тебе помогать…
- Ты не обязана… - у меня внутри творится ураган от такого тона разговора.
- Конечно, не обязана!
- Так почему ты согласилась помочь?
Эвелина поворачивает ко мне сердитое лицо.
- Скажу после того как ты объяснишь причину своего безумия!
- Какого безумия?
- Ха, так их еще и много? - она мотает головой и усмехается. - Начни с самого начала…
Я чувствую себя принужденной, мне не хотелось ей ничего рассказывать. Но вспомнив о вещи, данной Хардом, объяснение которой даст только Эвелина, начинаю рассказывать свою длинную историю вновь новому для меня человеку.
Так проходит весь вечер. Я не только устаю сидеть от долгого вождения, но и от разговоров. Я никогда так долго не говорила, тем более на тему моей жизни. Эта женщина забиралась в самую суть, когда я говорила лишь самую малость. Ничего не смогла утаить. Поэтому я спасительно посмотрела на заканчивающийся бензин, определяющийся на панели.
На обочине засветились огни, я свернула.
- Эвелина, тебе нужно купить еды?
Женщина уже засыпала, но от моей истории на ее лице заложилось еще более странное выражение.
- Кофе.
Как я была рада покинуть эту атмосферу, созданной в машине. Вечерний воздух проветрил голову. Снегопад затих уже на час, поэтому вокруг было спокойно.
Витрины здания украшали огоньки гирлянд, на двери висела вывеска с названием и эмблемой заправки.
Держа руки в карманах, оббегая подъезжающие машины, я вдруг подумала о Рождестве. Этот праздник я уже не праздновала так давно, не получала теплых вещей от родственников, не пила какао в рождественскую ночь у телевизора с праздничными передачами. Последние года я все время в пути, все время бегу напрямую к нему, пропуская свою жизнь. Мэттью потерял свои года жизни из-за болезни - я же из-за него. Но это не самое худшее, ведь ради любимых мы забываем про все на свете.
Я заплатила за бензин, взяла кофе Эвелине, а себе шоколадный батончик. Так не хотелось идти в машину, хотя она была моей, но эта женщина сразу же завладела всем физически и психологически.
С тяжелым вздохом закрыв дверь, я протянула ей стаканчик. Женщина коротко поблагодарила, жадно отпив бодрящую жидкость.
Мы вновь выехали на трассу. Мысленно я молилась доехать поскорее до Инког. Но путь туда лежал очень далеко.
В прошлый раз, если читатель помнит, я попала туда через пещеру, путем какой-то неизвестной магии. Теперь же, когда от магии не осталось и следа, в Инког не попасть тем же путем. Туда можно было попасть простым человеческим способом, но путь оказался неблизкий, и знает его лишь Эвелина. Пока у нее все козыри…

Следующие четыре дня наши разговоры становятся не такими напряженными, дорога редко заставляет свернуть. В основном это трасса с хорошим освещением, с прекрасными пейзажами за окном, иногда со скользкими участками - приходится ехать медленно и осторожно. Снег все эти три дня идет не переставая, поэтому я почти не выключаю дворники.
Эвелина вызвалась сегодня подменить меня, так как я находилась очень долго за рулем. В основном говорит она о своих похождениях, взглядах на мир, с которыми я бы поспорила, но не решалась. После того, как я поведала ей свою историю, Эвелина не проронила и слова больше по этой теме. Интересно почему?
Мы ночевали в мотелях, от которых Эвелина просто в восторге. Она утверждала, что каждый из них приютит лучше домашнего очага. Там есть еда, кровать, персонал, который почистит и уберет номер. Что еще нужно человеку?
Я кивала, только чтобы не развить нового недолюбства ко мне. А сама думала о том, как хорошо иметь семью.
«Как бы я хотела быть сейчас дома, видеть маму рядом, знать, что с Мэттью все хорошо и что все это был лишь дурной сон…»

По смене пейзажа еще через два дня, могу понять, что мы на новой территории. Значит, деревня Инког стала еще ближе. И скоро мы будем там!
Последний вагон грузового поезда лихо пронесся, шлагбаум пришел в движение. Я нервно стучала пальцами по рулю, осматривая белые макушки деревьев. С утра у меня было дурное настроение: все время казалось, что я что-то забыла, на душе лежал тяжелый и мучительный груз.
Эвелина спала, склонив голову к стеклу. Я изредка бросала на нее взгляды, потому что именно аура этого плохого настроения шла от нее.
Когда моя машина проезжала по каменному мосту, где внизу расположилась тонкая, покрывавшаяся льдом речка, мои глаза застелила пелена, голова подурнела. А потом мигом стало вновь легко и хорошо, но перед глазами было не то, что я видела минуту назад. Не было моста и склона впереди, который только что запомнился мне. Я видела лишь то, что на нас бешено ехала фура, переворачиваясь на бок. Еще мельком запомнила, что там стояла вывеска о продаже дома, и на ней красовался красный дом с белыми ставнями. Из  прицепа фуры стали вылетать железные прутья, которые устремились на нас.
Сама машина завалилась в овраг, а вот строительная арматура с грохотом расколола лобовое стекло. Одна вонзилась в грудь Эвелины, другая просвистела мимо меня и воткнулась в заднее сидение. Нашу машину занесло, но не скинуло со склона.
Все пропало. И вот передо мной вновь мост, склон впереди.
Я так сильно вскрикнула, что разбудила свою спутницу. Она схватила меня за кисть.
- Что случилось?
- Я…
Видение все еще стояло пред глазами…
После склона мои глаза увидели вывеску с красным домом, а потом появилась и встречная машина.
Все исполнилось, как и минуту назад. Фура упала, я услышала крик Эвелины. Следом полетели прутья, через несколько секунд должен раздаться звук разлетающегося вдребезги стекла. Но зная итог, я на ходу притормозила, отворила дверь со стороны Эвелины и вытолкнула ее на трассу. Моя машина оказалась без контроля, поэтому меня понесло прямо в овраг за фурой.
Да, я свалилась. Машину завертело, кругом стоял шум треска стекла и метала. Окружающий пейзаж вертелся и превращался в единую массу.
Я летела в широкие объятия смерти, которая при таких обстоятельствах никак неизбежна…
В последнее время было много сказано и увидено про смерть, что она казалась воплощением полного зла, источником всех моих бед… Хитрая и нежданная, обманчивая и таинственная.
Она заманила меня, и теперь, воспользовавшись моей невнимательностью, тащила к себе. Я боялась ее, но больше всего ненавидела.