Сыны Всевышнего. Глава 73

Глава 73. Встречный иск


По словам шефа выходило, что отравлять ему жизнь – пусть и косвенно – Роман Аркадьич начал с самого что ни на есть нежного возраста. Разумеется, посвящать Романа в подробности столь интимных переживаний и рассказывать ему о своём детстве босс не собирался. Но воспоминания эти были для Руднева столь болезненны, они пульсировали такой неизжитой страстью, что Роман без труда проник в них, стоило шефу заикнуться об этом периоде своей жизни.

С волнением созерцал он пугающе серьёзного худенького мальчика, чьи ножки в белых гольфах ещё не доставали до педалей, но который, тем не менее, уже сидел за роялем и бесстрастно воспроизводил навязшие в зубах гаммы. Тоненькие пальчики вышколенными движениями размеренно нажимали нужные клавиши, но каждый пассаж заканчивался ожесточённым ударом всеми пальцами сразу. И каждый раз разделённые безукоризненно ровным пробором чёрные, как смоль, волосы мальчика, взметнувшись, падали ему на глаза. Надув свои пухлые розовые губки и бросая свирепые взгляды из-под длиннющих чёрных ресниц, маленький Андрюша гордым движением головы отбрасывал чёлку назад и невозмутимо начинал всё сначала. Роман едва не ляпнул что-то вроде, «каким же Вы были хорошеньким!», но вовремя вспомнил, что перед ним не благородный и великодушный Радзинский, и прикусил язык.

Рос Андрей Константинович без отца. Воспитывали его мать и бабка – обе по-своему деспотичные и невыносимые особы. Мать Руднева была с виду нежной тургеневской барышней с талией в сорок пять сантиметров и неизменно аккуратно – волосок к волоску – гладко причёсанными длинными чёрными волосами, разделёнными на прямой пробор и безупречно заколотыми на затылке вечными шпильками. Эти шпильки до сих пор снились господину адвокату в страшных снах – как символ мрачного безотрадного детства.

Мать преподавала в музыкальной школе, и ученики ненавидели её за редкую душевную чёрствость и фантастическую придирчивость. Андрей Константинович полностью разделял их чувства – ведь ему-то приходилось терпеть мамочкино бездушие двадцать четыре часа в сутки!

С пяти лет вместо игр и прогулок всё свободное ото сна и прочих неизбежных рутинных занятий – вроде купания и питания – время Андрюша проводил за инструментом. За любые проступки наказание было одно – дополнительные экзерсисы за роялем. Да, в гостиной стоял огромный чёрный рояль! Предмет особой гордости и обожания со стороны Софьи Владиславовны.

Maman думала и говорила только о высоком – о «низком», то есть, попросту говоря, о насущном заботилась бабка – Анна Леопольдовна – которую Андрюша до смерти боялся. Все соседи знали, что она – ведьма. И никому не приходило в голову с ней ссориться. Впрочем, к внуку Анна Леопольдовна относилась совсем не плохо – просто ужасно собственнически. Она ревниво следила за всеми его контактами, не позволяла ни с кем сближаться и пугала мальчика странными намёками на его особое предназначение.

Бабка учила Андрюшу страшным вещам, брала с собой ночью на кладбище, поощряла его интерес к призыванию злых духов и беседам с покойниками. Со временем Андрей Константинович стал находить в этих контактах с потусторонним особое мрачное удовольствие. Магия позволяла выплёскивать весь тот негатив, который, благодаря нелёгкой его жизни, копился в мальчике в невероятных количествах. Бедный ребёнок рос издёрганным, замкнутым и нервным, а характер его очень скоро стал на редкость желчным и мстительным.

Одиннадцати лет от роду Андрей Константинович мог с закрытыми глазами сыграть Шопена и без труда навести порчу на одноклассника. Вот тогда-то и состоялось его первое свидание с Господином в чёрном, к которому бабка готовила Андрюшу, чуть ли не с самого рождения.

Увидеть это воспоминание Роману не удалось. Пришлось внимательно слушать шефа.

– Он пришёл ко мне ночью: такой зловещий и эффектный в своём чёрном плаще и бархатном камзоле. Мне нравилось в нём всё: как небрежно он помахивает зажатыми в руке перчатками, как сверкает своими чёрными глазами, как он говорит – внушительно и весомо. Но главное, что меня покорило – его ощутимое величие, могущество, сила. Безусловно, я хотел быть таким как он!

Конечно, он мне льстил! Он без устали говорил, какой я необыкновенный, одарённый сверх всякой меры, что я особенный. Что он выбрал меня потому, что больше никто не достоин исполнить возложенную на меня миссию. За эти слова я готов был для него горы свернуть! И, конечно же, всё, кроме этой новой таинственной жизни, стало для меня неважно. Я сделался невыносимым ребёнком: крайне заносчивым, самоуверенным и неуправляемым. И не без оснований – мой загадочный гость учил меня таким вещам, которых не знала даже моя бабка. К твоему сведению, она была ведьмой…

По ночам наставник брал меня за руку и водил по недоступным простым смертным мирам. Мы всегда спускались вниз: слой за слоем. Иногда сразу оказывались в очередном мрачном месте. Он постоянно внушал мне, что быть человеком – незавидная участь, потому что человек слаб, ничтожен и смертен. Он показывал мне существ, бесконечно превосходящих своими возможностями жалкую людскую натуру. Их интеллект подавлял. Их рассудок был убийственно ясен. Их мысли, казалось, пронзали Вселенную насквозь. Объяснение мироздания, данное ими, было настолько чётким, совершенным и неоспоримым, что ни разу у меня не возникло никаких возражений. Я просто восхищался краткими ёмкими формулами, в которые они отливали свои размышления, и был бесконечно горд, что имею хотя бы косвенное отношение к этим бесстрастным и могущественным созданиям.

Поначалу мой таинственный покровитель ничего от меня не хотел, только намекал на некую важную и почётную миссию, которую я должен буду выполнить в будущем. Через пару лет он рассказал мне, что в своё последнее воплощение, собрав воедино все свои незаурядные знания, сумел сделать проводник – вещь, позволяющую человеку, обладающему сверхъестественными способностями, самостоятельно, по собственному желанию спускаться в те миры, куда он водил меня всё это время. Цель такого путешествия – трансформа уязвимого человеческого тела в практически бессмертную оболочку, дарующую запредельные возможности своему счастливому обладателю. Но для этого надо спуститься бесконечно глубже того уровня, где мы побывали до сих пор. Он показал мне издалека это место, которое он называл источник силы.

С печалью повелитель поведал мне, что не успел воспользоваться чудесным артефактом и довести свою трансформу до конца. Поэтому он вынужден будет воплотиться снова, чтобы найти проводник и довершить начатое. Ещё он говорил о некой ошибке, совершённой в прошлой жизни, которая связала его силу. Поэтому, говорил мой Патрон, ему понадобится время, чтобы исправить свою досадную оплошность. Я до сих пор не знаю, что он имел в виду. Меня он попросил помочь: разыскать проводник и встретить его самого, когда он будет в состоянии привести диск в действие. Наставник выражал надежду, что к тому времени уровень моих знаний будет настолько высок, что он сможет объяснить мне принцип устройства проводника. Мне также были обещаны: покровительство и защита, а также столько тайных знаний, сколько я смогу в себя вместить. Его я должен был просто ждать – он обещал сам найти меня.

Мы скрепили наш договор кровью. Отныне я обязан был служить ему до тех пор, пока не выполню все условия нашего контракта.

Ты, наверное, уже заметил, сколько нестыковок и оборванных концов было в рассказе моего Патрона? А вот я тогда не замечал ничего. Даже того, что стал практически рабом.

Хотя, надо сказать, наставник ни разу не дал мне повода пожалеть о моём опрометчивом поступке. Он был необыкновенно щедр: я чувствовал себя избалованным наследником престола – все мои капризы беспрекословно исполнялись, а любопытство немедленно удовлетворялось. Наши ночные путешествия продолжились, а практические занятия стали более интенсивными. Повелитель не уставал повторять, что мне потребуется всё моё искусство, чтобы найти и заполучить проводник. Но он настаивал, чтобы внешне моя жизнь оставалась неизменной…

Роман увидел в этот момент высокомерного замкнутого подростка – высокого и статного, с необыкновенно царственной осанкой, который выходит из-за кулис, с невероятным достоинством садится за рояль и начинает играть что-то изысканно-сложное. Пальцы виртуозно порхают по клавиатуре, глянцевые блики подрагивают на текучих шелковистых чёрных волосах в такт его движениям. В зале все замерли – не слышно ни вздоха. Роман отчётливо ощутил, что будущий господин адвокат вкладывает в своё исполнение магию. Он не играет – он колдует, и это производит неизгладимое впечатление на окружающих.

Роману стало до смерти любопытно: каким ветром талантливого юношу мимо консерватории занесло в авиационный институт? Однако прямо спросить шефа об этом он не мог, поэтому небрежно поинтересовался:

– В МАИ Вам патрон велел поступать? Чтобы оказаться поближе к моему отцу?

Руднев замолк, задумчиво вертя в пальцах одно из своих колец.

– Я поступал …в другой ВУЗ – так хотела моя мать. Весьма успешно, надо сказать, прошёл конкурс… Но параллельно – сам не знаю зачем – я отнёс документы в МАИ и к собственному изумлению без труда сдал там вступительные экзамены. И тут я понял, что это мой шанс изменить свою судьбу. Освободиться от того, что мне навязывали с детства. Мой патрон одобрил этот шаг. Теперь я думаю, что он сам и вложил в мою пустую голову эту неординарную мысль. Ты, конечно же, понимаешь, с какой целью.

– Почему он прямо не указал Вам на моего отца?

– О! Мы подходим к самому интересному! – горько усмехнулся Руднев. – Он бросил меня. Просто исчез. И появился снова только в тот самый момент, когда я встретил тебя. Я глазам своим не поверил – двадцать лет прошло… Он стоял за твоей спиной и смотрел на меня так пристально... Но почему-то ничего не говорил. Как будто это не он был, а его тень. А потом он положил руку тебе на плечо… Ты ничего не почувствовал?

Роман сдвинул брови, честно пытаясь вспомнить, и отрицательно покачал головой:

– Н-нет. Я был слишком занят тем, что пытался выдворить Вас за пределы своего сознания.

– Ну да, – усмехнулся Руднев. – Это было забавно… Так вот. Поскольку он ничего не сказал, я решил, что он указывает мне на тебя, как на потенциальную жертву, которую я должен приручить, чтобы он потом смог использовать тебя – для активизации проводника. Ведь его-то я рассчитывал встретить в образе уже зрелого человека, а никак не подростка. Я всю ночь потом ждал – он не появился. Ну, не суть… Заманить тебя оказалось легче лёгкого – тебя тянуло на всё тёмное и запретное, как магнитом. Ты просто пьянел от запаха магии. Я сделал тебе на всякий случай привязку – каюсь. И всё, вроде, шло, как надо, но была какая-то неправильность в тебе, что-то, что меня настораживало… Потом я узнал про Радзинского. Всё запуталось совершенно. Я начал понимать, что ты интересуешь моего патрона совсем не в качестве жертвы. Патрон, кстати, наконец-то явился и велел мне любым способом заставить тебя активизировать проводник, заинтересовать тебя этим предметом, и у меня впервые появилось нехорошее чувство, что разменной монетой могу стать я сам…

Потом на горизонте появился твой голубоглазый приятель, который уже идеально подходил на роль жертвенного агнца, и всё, вроде, стало ясно, кроме одного – зачем ему ты? А потом, в один прекрасный день, патрон велел мне пустить тебя в расход – надоело, видно, ему с тобой возиться. И он «подарил» мне тебя. Сказал, что я могу использовать тебя в качестве платы за билет в страну бессмертия…

Руднев как-то загрустил, вспоминая о своих досадных промахах. Взгляд его стал таким беззащитным, отрешённым, длинные тонкие пальцы неуверенно и нервно перебирали перстни и кольца, то снимая, то надевая их вновь. И Роман совершенно отчётливо вдруг увидел, что перед ним сидит не блестящий, успешный, уверенный в себе господин адвокат, а несчастный, измученный нечеловеческим давлением на психику мальчик, который, собственно, никуда и не делся, просто спрятался от чужих глаз за солидной оболочкой.

– Так это Патрон велел Вам послать меня тогда за диском? – мягко спросил Роман, борясь со жгучим желанием обнять, приласкать и утешить Руднева. Ясно было, что босс не оценит его порыва. Но этот жест  – привлечь к себе и обернуть плащом – почему-то упорно казался привычным. Как будто Роману уже много раз приходилось делать это именно для своего шефа.

– Патрон, – отрывисто бросил Руднев, стряхивая с себя неуместную задумчивость. – Твоя одержимость этой вещью как-то входила в его планы. Ты, конечно, легко попался на крючок…

– И Вы никогда не спрашивали его обо мне?

– Я привык подчиняться ему без лишних рассуждений, – пожал плечами босс. – Он знал, что делает, я – нет.

– А когда Вы поняли, что я – это и есть он? – небрежно поинтересовался Роман. И глянул на шефа искоса, чтобы заметить его реакцию на свои слова.

– Ты – это не он, – недобро усмехнулся Руднев. Но сердце его забилось быстрее – Роман слышал его тревожный пульс на расстоянии.

– Вы… ошибаетесь, – усмехнулся Роман и, избегая настороженного взгляда шефа, поспешно сменил тему. – Я правильно понял, что у Вас ко мне масса претензий?

– Как ты догадываешься, – зло прищурился в ответ Руднев, – я был уверен, что овладевал секретами магии не для того, чтобы потом самому сидеть в архивах, брататься с коллекционерами, таскаться по всему миру, изучая содержимое музейных запасников. Я ждал чего-то, скажем так, более захватывающего. Поэтому – ещё раз повторяю – я ненавижу тебя за то, что двадцать лет своей жизни мне пришлось потратить на эту бессмысленную возню.

– Не такую уж и бессмысленную, – обиделся Роман. – Диск-то Вы нашли!

– О, да! А ещё я нашёл тебя: безмозглого, самоуверенного, наивного юнца, который решил поиграть со мной в шпионов… Для меня было жутким потрясением, когда я понял, что делал всё это для тебя, что ты и мой Наставник – совсем не одно и то же лицо! И я никогда не увижу его во плоти. Что он всего лишь фантом, которым управляет какая-то сущность. Я-то ждал встречи с ним: мудрым, заботливым, щедрым покровителем, который… – «Любил меня, как сына», – закончил про себя Руднев, но вслух произнести этого не посмел.

– Могу Вас утешить: в каком-то смысле Вы с ним встретились, – вздохнул Роман. – В прошлой жизни я выглядел именно так.

Андрей Константинович подозрительно взглянул на компаньона:

– Тебе удалось-таки вспомнить?

– Удалось. Но, по-моему, сегодня здесь вопросы задаю я.

– Конечно, мой повелитель… – съязвил Руднев. И добавил с тоской, – Как же я мечтал с тобой встретиться… когда-то…

– Я тоже мечтал. Встретить человека, который меня научит. Который ответит на все мои вопросы.

– Ну, прости – не угодил… – развёл руками господин адвокат.

– Андрей Константинович, – осторожно начал Роман. – А может, начнём всё сначала? Заключим мирный договор… Понимаете, – заторопился он, – я не могу Вам довериться. Я опасаюсь быть с Вами откровенным… Вот Вы спрашивали меня про Бергера… Но как я могу быть уверен, что Вы не используете эту информацию против меня? И, по-моему, Вы меня ненавидите. Что делать-то будем?

– А чего ты от меня хочешь? – удивился Руднев.

– Боюсь, Вы единственный, кто в состоянии по-настоящему меня понять, – тщательно подбирая слова, сказал Роман. –  Может… возьмёте меня, наконец, в ученики?

– Ты соображаешь, что говоришь? – поразился Андрей Константинович. – Радзинский меня по стенке размажет, если я попытаюсь поделиться с тобой своим знанием. Ты немного опоздал. Я под колпаком. И ты тоже. И мне казалось, что ты уже сделал свой выбор и успокоился на этом.

– Я не собираюсь выбирать. Я считаю, что никакое знание лишним не бывает, – мрачно ответил Роман. Он встал. Прошёлся туда-сюда по кабинету. Остановился перед шефом. – Радзинский не узнает. Я обещаю, – твёрдо сказал он. И опасный блеск его чёрных глаз заставил Руднева содрогнуться.