Машинист

МАШИНИСТ.

Только ты, сам себя осудишь,
Только ты, сам себя погубишь…

1.

Уголь в топке сегодня горел зеленым цветом. Вчера, например, огонь был сиреневым, а ещё ранее белым, как снег. «Мне нравится», - подумал Машинист, разглядывая пламя.  В его черных глазах свет от топки гас, полностью поглощаясь.
Машинист закончил кидать уголь в печь, сел на рабочее кресло и устало развалился. Впереди свет от фар паровоза разрывал бесконечную тьму, вырывая лишь короткие обрывки рельс. А дальше начинались её владения. Извечная темнота. Часто в книгах, которых ранее читал Машинист, Тьму описывали черной и клубящейся, здесь все было по другому. С виду черная, как смоль, как мрак пещеры, куда никогда не проникает солнечный свет, на деле она была бесцветна, лишена всего, даже легкого движения. При жизни люди боятся того, что есть в темноте, но здесь Машинист боялся, что вокруг него нет ничего, лишь одно бескрайнее ничто, и только его паровоз несется вперед, создавая хоть какое-то подобие реальности. Ни разу за все время движения, Машинист не видел  кого-то бы ни было ещё. Не было несущегося навстречу паровоза-близнеца с таким же отщепенцем за рулем, как и он сам, жадно глядящего вдаль такими же черными глазами. Не было стрелок с семафорами, не было станций. Лишь одно бесконечное движение вперед и рельсы под колесами состава, что безразлично отбивал стук уже целую вечность. Хотя стоит ли говорить о вечности там, где само время не существует.
Машинист не помнил, когда он очутился здесь, сколько времени провел за рулем паровоза, сколько тонн угля было брошено в котел, и, тем более, даже не догадывался, сколько ещё осталось километров до конца. Он даже не знал кто он сам, лишь смутные обрывки воспоминаний, вспышки знакомых лиц во снах, приносящие одну лишь боль при пробуждении. Машинист знал, что раньше он был живой, видел солнечный свет, чувствовал прохладу летнего дождя… Да много чего, что знает и чувствует любой человек на Земле. Любой живой человек. Но жив ли он? Он не знал. Реален? Тот же ответ. Безумен? Безусловно, да.
С виду Машинист выглядел, как классический работник железной дороги: черные хромовые сапоги, начищенные до блеска, такой же черный форменный камзол с блестящими латунными пуговицами с оттиском герба Царской России, на голове форменная фуражка, также черного цвета. Роста он был высокого, с худощавым телосложением человека, ежедневно привыкшего к изнуряющей тяжелой монотонной работе, лицо было таким же худым, острым, с выпирающими волевыми скулами и орлиным носом. Лицо человека, которого вы не раз встречали на улице, в метро, на работе. Чего вы никогда не видели, так это таких глаз. Зрачки отсутствовали, отсутствовало все, кроме двух бездонных провалов тьмы, завораживающих и притягивающих. Говорят, что глаза – зеркало души. Если это так, то вы были бы счастливы никогда не знать этого человека, никогда не дышать с ним одним воздухом и не жить с ним в одно время.
Что очень странно, сам Машинист не мог назвать себя плохим человеком, или кем он там являлся. По крайней мере, не здесь. Возможно там, в мире людей, он сделал много зла, но к сейчас это не имело никакого отношения. Машинист часто думал над тем, зачем он здесь, какая цель его бесконечно путешествия. Что за злая сила поместила его в эту тюрьму? Бог? Дьявол? Находясь здесь, он был полностью уверен, что это не так. Просто знал. Он чувствовал, что все было гораздо проще, но незнание сводило с ума. Машинист не раз напивался, пытаясь решить эту головоломку. «Где он брал алкоголь?» – спросите вы. А из того самого ничто, что прорывал своим существованием паровоз. Все мелочи, что хотел Машинист, он получал, надо было просто сосредоточиться и представить, что это уже есть здесь, и оно появлялось. Хочешь книжку – пожалуйста, напиться – держи, друг, бутылку коллекционного виски из далекой Шотландии. Жаль, что таким образом нельзя было найти выход из этой тюрьмы. Пару раз он пытался покончить с собой, стреляясь из берданки. Тогда мозги разлетелись по всему паровозу, Машинист даже поверил, что умер, но спустя мгновение все вернулось на круги своя. Вокруг те же закопченный угольным дымом стены, без следов крови, жарко гудит котел, освещая кресло, в котором сидит живой и здоровый Машинист. Сидит и смеется скрипучим сумасшедшим смехом.
Все бы ничего, даже с этим справился бы человек, если бы не сны, иногда такие яркие и настоящие, более реальные, чем даже он сам. Лица женщин и детей, их крики ужаса, угасающие широко раскрытые глаза. Он видел комья мокрой земли, царапающие белые живые свертки, извивающиеся как черви. И кровавую луну, безумно смеющуюся с небес… После таких «ночей» Машинист просыпался в слезах, с криком на устах, в глазах появлялся невозможный с первого взгляда тусклый свет, окрашивающий их в грязный серый цвет. Из-за невозможности справится с эмоциями, он разбивал кулаки о стены, брызгал вокруг кровавой слюной, с остервенением разбрасывал куски угля. После таких моментов он чувствовал себя совершенно опустошенным, как будто кто-то вынул из него душу, выстирал и повесил сушиться под палящее солнце. И с каждым новым разом такая «стирка» проходила все более тщательно, все более сильно ломая и перекраивая Машиниста. Но были и положительные стороны, после вечности буйства и сумасшествия приходило странное успокоение, некая эйфория, отрешенность и ощущение внутренней чистоты. Уверенность, что все это не зря.
Машинист был готов страдать только ради этого, с нетерпением ожидая новой порции кошмаров. Он должен был во что бы то ни стало разгадать загадку своего заключения, саму причину своего существования. И надежда была только на эти сны. Да и сновидения ли это? Любой сноходец назвал бы сном его существование в черном паровозе, а реальностью эти кошмары за пеленой бескрайней пустоты, окружающей его.

Машинист придумал себе чашку сладкого и горячего кофе и с наслаждением уткнулся в книгу, которую ему любезно подбросило его сознание пару дней ранее. Спать пока совершенно не хотелось. Честно говоря, он никогда не уставал. Усталость, потребность в пище, сон скорее были данью прошлой жизни, привычкам, которые не так уж и просто вытравить из человека. Поэтому погружение в кошмар всегда получалось неожиданным, Машинист сначала начинал чувствовать тяжесть век, затем он несколько раз зевал, а после этого местная реальность проваливалась, уступая место новому горизонту.
Сейчас же Машинист чувствовал себя не то чтобы бодро, но и особой усталости не замечал. Пара местных часов у него ещё была, если, конечно, движение стрелки по кругу циферблата, здесь можно было назвать временем. Машинист открыл книгу и погрузился в далекий мир доблестных героев, жестоких магов, благородных драконов и распутных принцесс. Здесь он пристрастился к фэнтази, возможно отчасти из-за того, что именно в таких книгах пытался найти намек на решение своих проблем.
Стрелка циферблата медленно отсчитывала такое ненадежное здесь понятие, как время…

2.

Сон настиг Машиниста, когда часовая стрелка часов прошла три полных оборота.
Образы обрушились нескончаемым потоком. Но в этот раз все было по-другому. Если ранее все состояло из разрозненных частей, сменяющих друг друга с ужасающей скоростью, не дающих разуму ухватиться за что-то одно, то сейчас калейдоскоп видений стал замедляться, пока не остановился совсем. Машинист обнаружил себя во влажном подвальном помещении, капала вода, конденсирующаяся на окрашенных в голубой цвет трубах водоснабжения. Когда-то чистый кафельный пол был замызган грязью, стены серели старой побелкой и паутиной, грязный свет от давно немытых плафонов освещал лишь центр помещения, оставляя углы во тьме. Помимо Машиниста в комнате находились двое. Мужчина, высокий и крепкий, с черными густыми волосами, лицо его было скрыто под медицинской маской. Одетый в старую и серую одежду, он казался продолжением обстановки подвала, неразделимой с ним частью. Вторым человеком была маленькая девочка, лет, наверное, девяти. Машиниста совершенно не занимал мужчина в маске, он с ужасом смотрел на неё, привязанную к обшарпанному металлическому стулу серым скотчем. Ей было трудно дышать, рот её был заклеен, адреналин в сердце зашкаливал, вынуждая организм требовать больше кислорода, и маленький нос просто не справлялся со своей работой. По внешнему её виду Машинист сделал вывод, что здесь она находится никак не меньше пяти дней: некогда новое белое платьице было серым от пыли, коротенькие рукава были разорваны, подол разлохмачен, на маленьких ручках виднелись следы старых засохших царапин. Невольный свидетель этого ужаса приблизился к девочке, пытаясь заглянуть в глаза, но длинные русые волосы скрывали их от созерцания реальности.
В углу зашевелился мужчина, девочка в испуге вскинула голову и уставилась на него. Она глядела прямо сквозь Машиниста. Тогда-то он и увидел её взгляд. Не в силах отвести взор своих черных провалов глазниц от её молодых зеленых глаз, Машинист закричал. В своем углу засмеялся мужчина в маске. Глаза, глаза этой маленькой девочки, казалось состарились за миг, впитав в себя всю боль, весь ужас этого места, потеряли детскую наивность, заменив её океанами страха, лучащегося из них. Машинист горел в этих лучах, его собственные глаза впитывали всю агонию, выпавшую на долю этого маленького человечка, передавая все через нервные окончания прямо в его мозг. А мужчина в маске смеялся, заполняя своим безумием каждую частицу пространства.
Только сейчас Машинист заметил в руках мужчины ржавый тесак. Нет, не ржавый, просто кровь уже стала частью орудия и теперь светилась рыжими всполохами на  кромке лезвия. Девочка смотрела на мужчину широко открытыми глазами, веки её дрожали, она кусала губы в кровь, надеясь, что боль поможет ей проснуться и забыть кошмар. Мужчина сделал шаг, девочка закричала. Машиниста заполнила ярость, его глаза полыхали тьмой и огнем, выплескивающимся наружу. Он бросился на мужчину, пытаясь защитить маленькое невинное создание, оставшееся за его спиной. Но что он мог, тень другого мира, призрак, сотканный из снов. Все его удары, что он наносил со слепым остервенением, просто не достигали цели, мужчина в маске медленно приближался. Его смех смешался с криком девчушки, разрушая сами связи бытия Машиниста, ломая его, выкидывая из этого мира. Машинист не сдавался, несмотря на боль, он продолжал кидаться на маньяка, пока все не было закончено. Один короткий взмах лезвия, и кровь хлынула из разрубленного горла девочки, обагрив некогда белое платье. Мужчина в маске купался в этой крови, размазывая по всему телу.
Машинист исступленно смотрел на маньяка, упивающегося собственным величием, когда тот повернулся и прорычал, глядя прямо в его черные глаза:
- Разве ты не этого хотел?
И рассмеялся. Кровавая луна взошла над городом вновь.

Машинист пришел в себя, лежа на металлическом полу паровоза. Кулаки были сбиты в кровь, глаза яростно болели, свет от котла резал по ним, как бритвой. Здесь не было зеркала, но Машинист чувствовал, что выглядит совсем не ахти. Никогда с ним здесь такого не случалось. Здесь невозможно было пораниться, все заживало моментально, форма всегда была чистой и отутюженной, не важно кидал ты только что уголь в топку или предавался блаженной неге сидя в кресле.
«А это уже хоть какой-то прогресс», - усмехнулся про себя Машинист. Он поднялся на ноги и окинул взглядом помещение. Все было перевернуто вверх дном – уголь раскидан по всему пространству помещения топочной паровоза, его рабочее кресло валялось в углу, искореженное неистовой и злой силой, заслонка топки была вырвана с корнем и теперь валялась в куче угля, огонь рвался наружу из котла.
Оглядев все это великолепие, Машинист беспечно пожал плечами и начал уборку. Перед глазами все ещё стояли зеленые глаза незнакомой девочки. Надо было чем-то отвлечься. «Напьюсь, как пить дать, напьюсь. И разберусь со всей этой херней», - решил для себя Машинист и оскалил рот с острыми зубами.
Если бы сейчас у него вдруг появилось зеркало или он бы увидел себя со стороны, то увидел бы как изменились его глаза. Черные-черные ранее, теперь в них крошечным угольком горел огонь, несмело пытаясь разогнать тьму. А за окном паровоза границы бескрайних полей Великого Ничто расширились, дав несущейся громадине пару метров реальности вокруг нее.
Машинист смел последние куски угля в угол, голыми руками выправил помятое кресло и установил его на место. Все вокруг вернулось на круги своя. Зажили раны, сюртук был чист и выглажен, сапоги блестели. Правила этого мира вернулись. Машинист не знал хорошо это или плохо, он безумно смотрел в даль тьмы и улыбался. Он размышлял.
Кто была та девочка? Кто был тот маньяк в маске? Машинист не мог вспомнить ни того, ни другого, лишь на уровне тонких материй чувствовал свою связь с ними. Слабую с девочкой и сильную устойчивую с мужчиной. Кто он ему? Забытый родственник, может потомок, сын или внук? Но при чем здесь он, Машинист? Да кто он вообще такой сам? Почему несется вперед на этом поезде, какую цель преследует? Одни вопросы, никаких ответов. Но все же, Машинист чувствовал, что хоть на йоту, но он стал ближе к отгадке, что-то изменилось в нем самом и в окружаем его мирке.
Он сидел. Один, всегда один. Грустно и одиноко… Только сейчас он понял, что рядом нет никого. И улыбнулся. «Ну и к лучшему» - к черту людей, глупых и непонятных в своих желаниях.
Топка засвистела, привлекая к себе внимание. Пора было дать ей новую порцию угля. Машинист встал, открыл заслонку и начал кормить ревущее чудовище. Уголь весело загорелся красным пламенем, колеса увереннее застучали по полотну. Тук-тук, тук-тук. Машинист сел в кресло и осушил первый бокал виски. Внутренности приятно обожгло, он с наслаждением потянулся. «Хорошо-то как. Даже здесь может быть хорошо».

Пустая литровая бутылка выпала из непослушной руки Машиниста. Он был в стельку пьян. «Пьяный машинист поезда, несущегося в никуда», - он усмехнулся, - «Лиза, её звали Лиза». Сейчас, когда его сознание витало в парах алкоголя, он вдруг вспомнил. Нет, не все, лишь малую часть. Например, что девочку, убитую у него на глазах, звали Лизой, это была не первая жертва, погибшая от руки человека в маске. Один из солнечных дней, когда мама в последний раз поцеловала дочь, отправляя в школу, стал последним днем, когда её видели. Мужчина в маске наблюдал за ней несколько суток, изучая жертву и её привычки. Машинист чувствовал эмоции маньяка, как будто они были его собственными. Возбуждение, желание, радость. Для него каждый этап был важен, каждая часть апофеоза его безумия приносила ему нескрываемое удовольствие. И все должно было быть идеально, по плану. Безумие никогда не туманило его разум настолько, что он совершал все спонтанно. Наверное, именно поэтому его ещё и не поймали.
Девочку он схватил, когда она шла через парк. Обычно тут было людно, но не в это время. Собачники уже отгуляли со своими питомцами, мамаши с детьми ещё не выходили, случайные прохожие редко здесь ходили, предпочитая узкой протоптанной дорожке среди травы, горячий асфальт оживленных улиц. Но не Лиза, она любила этот парк и всегда ходила именно этим путем. Что ее и погубило.
Похититель налетел сзади, ударив по голове. Девочка обмякла, мужчина подхватил её и взял на руки. Со стороны они выглядели как любящий отец, несущий свою уставшую дочь. Главное оставаться спокойным и уверенным, что все в порядке, и окружающие поверят в это. Люди вообще неохотно верят в плохое, пытаясь найти рациональное объяснение происходящему. Через две минуты девочка уже лежала на заднем сиденье его автомобиля, мужчина захлопнул дверь, сел за руль и неспешно выехал с парковки. Никто не обратил на него внимание. На этом воспоминания Машиниста обрывались…

3.

В следующий раз сон настиг Машиниста через целые сутки. Он только закончил кидать новую порцию угля в топку, когда его сморило, и он устало погрузился в кресло.
Образы закружили его водоворотом событий картин чужой жизни. Но, как и в прошлый раз, через какое-то время все замедлилось, и его выплюнуло в реальность.
Он стоял посреди светлого холла офисного здания. После помещения паровоза, это место казалось ему чересчур ярким и белым. Огромные окна вместо стен пропускали огромное количество солнечных лучей, освещавших все это огромное великолепие. Светлый мраморный пол был надраен до блеска, Машинист не решался сделать шаг, боясь поскользнуться. Широкие стеклянные двери постоянно открывались, люди спешили на работу. Все в шикарных дорогих костюмах, их внешний вид прекрасно вписывался в окружающее великолепие. Чего нельзя было сказать про Машиниста, здесь он выделялся, как черный ворон выделяется среди голубок. Черный костюм, черные блестящие сапоги, черные провалы глаз, казалось, что сам свет огибал его, создавая кокон тьмы вокруг него. Но конечно, пришельца из другого мира никто не видел, люди проходили мимо него, а один толстяк в позолоченных очках пролетел прямо сквозь него. Это заставило Машиниста отойти в сторону, оказалось, что он стоит спиной к лестнице, ведущей на другие этажи, а значит, и на пути спешащих в офисы сотрудников.
Машинист рыскал взглядом по всему холлу, не понимая, что он должен был здесь увидеть, когда входные двери открылись, и внутрь вошла троица хорошо одетых людей. Все они были среднего возраста, лет тридцати – тридцати пяти, подтянутые и хорошо выглядевшие. Костюмы тройки, аккуратные стрижки, дорогие кожаные портфели в руках. Впереди, в шаге от двух других, шел молодой человек в очках с явно дорогой оправой, одетый в светлый шерстяной костюм. Светлый галстук в клеточку идеально дополнял образ успешного и богатого человека. За ним шли двое, оба темноволосые и высокие. На них были одеты такие же дорогие костюмы, на одном серого цвета, с красным неуместным галстуком, на втором костюм был черным, как и его галстук. Вот его-то и узнал Машинист. На нем не было медицинской маски, но это был явно он, убийца из сна. Глаза Машиниста вспыхнули яростным огнем, он оскалил зубы, ладони сами сжались в кулаки. Эдакий демон из преисподней, посланный карать грешников.
Троица прошла мимо, не обратив на него никакого внимания. Светлый и серый костюм смеялись какой-то шутке, убийца же лишь снисходительно улыбался. «Похоже, он у них тут за главного», - подумал про себя Машинист и отправился за ними.
- Ну что, сразу вершить великие дела, или начнем день с ароматной чашки кофе? - вдруг обратился серый костюм к своим спутникам.
- Работа никуда не убежит, давай на третий. Если конечно босс не против, - ответил ему парень в светлом и посмотрел на последнего их спутника. Черный лишь пожал плечами. Мол, я-то не против.
- Ну и ладушки.
Троица продолжила путь по ступенькам.
На третьем этаже все они зашли в просторное помещение, в котором до одурения приятно пахло свежесваренным кофе. «Coffee Bean», - прочитал на вывеске Машинист, - «Лучший кофе – для лучшего дня». Троица уверенно вошла внутрь и уселась за свободный столик, которых в данный час здесь было предостаточно. К ним сразу же подбежала симпатичная официантка. Светлый и серый заказали себе латте, черный остановил свой выбор на американо. «Да ты у нас консерватор», - отметил про себя Машинист, усевшийся на свободный стул рядом ними. Если верить книгам, то именно такой кофе предпочитают люди, приверженные традициям, не любящие резко и кардинально менять свою жизнь.
Официантка убежала, но через минуту вернулась, принеся на подносе три свежих номера местной газеты. Молодые люди взяли себе по экземпляру и увлеченно уткнулись в них.
- Смотрите-ка, Гумберт опять разбушевался. Новый труп нашли… - Серый костюм задумчиво читал первую полосу.
- Кто? – Светлый недоуменно посмотрел на него.
- Ну, маньяк. Ты что, газет не читаешь. Роман Набокова Лолита читали? Ну, так вот, жертвы его маленькие девочки от восьми до десяти лет. Всегда с перерезанным горлом, изнеможенные. Он их, привязанных к стулу, на несколько дней оставляет наедине со своим страхом, наблюдает за их агонией, и, лишь потом, когда они дойдут до кондиции, убивает. Псих, короче.
Машинист внимательно наблюдал за реакцией самого маньяка, Гумберта как оказалось. Он сидел неподвижно, лицо не выражало ни единой эмоции, казалось, что его совершенно не трогает разговор приятелей. Но Машинист нутром чувствовал его интерес, желание узнать, что о нем думают. Псих, замечательно, просто прекрасно, именно этого я и добивался!
Его приятели продолжали разговор. Серый костюм продолжал вещать Светлому.
- Да как ты его не знаешь?! Он уже больше пяти лет орудует. Двадцать три жертвы на счету. А ты… - серый махнул рукой.
- Да не, слышал что-то. Никогда не интересовался просто, - Светлый Пиджак извиняюще улыбнулся. – Влад, ты чего молчишь?
Влад, он же тот самый Гумберт, отставил кружку с кофе и внимательно посмотрел на друзей.
- Да меня как-то не очень волнуют всякие городские истории. Хватает более насущных проблем.
- Да какие истории?! Его уже столько лет поймать не могут, дети пропадают, а ты «городские истории»…
Влад лишь хмыкнул и погрузился обратно в газету, делая вид, что его это совершенно не волнует.
Машинист лишь безмолвно наблюдал за ним. Троица посидела ещё несколько минут, допила кофе и направилась на выход.
А Машинист проснулся в своем кресле в своем паровозе…

4.


В этот раз не было разбитых кулаков, мятых кресел, раскиданного угля. Машинист легко вынырнул из сна, открыл глаза. Теплым светом горел огонь в котле, освещая острое лицо хозяина паровоза, часы уютно тикали на стене. «Хорошо и спокойно,  лучше, чем там», - подумал про себя Машинист. Впервые за все время паровоз стал для него чем-то вроде дома. Он расслабленно развалился в кресле, накрывшись пледом, и уставился во тьму за окном паровоза. И даже не удивился, увидев в ней движение, - тень маленькой девочки с двумя хвостиками радостно убегала от паровоза. Казалось, что он слышит звонкий детский смех. Машинист улыбался, девчушка махала ему рукой из темноты. Он махнул в ответ, она радостно подпрыгнула и испарилась. «Кажется, я все-таки не один», - счастливо подумал Машинист.
Он вздрогнул, когда чья-то маленькая и такая теплая рука коснулась его плеча. Машинист медленно повернул голову. Позади него стояла маленькая девочка и улыбалась.
- Лиза, что ты тут делаешь? – Машинист узнал её, это была именно она, девочка из сна. Сейчас она выглядела обычным ребенком, две косички делали её ужасно милой, белое платьице было без единого пятнышка, красные сандалики весело пританцовывали на крохотных ножках девочки, она беззаботно улыбалась. И с задорной искоркой в глазах смотрела на Машиниста.
- Здрасьте. – Лиза смотрела прямо в черные провалы Машиниста.
Машинист не знал, что и ответить. На самом деле он никогда не ждал, что кто-то появится на его вотчине, что одиночество всегда станет его бременем. А тут живой человек. Человек?
- Спасибо вам. – её собеседник недоуменно посмотрел на неё. – Свет от вашего паровоза освещает нам путь. Без вас мы бы давно заблудились, а теперь почти все нашли свои островки рая. – Девчушка беззаботно улыбалась. Она и правда была рада видеть этого сурового молчаливого человека с тьмой вместо глаз.
Машинист ничего не понимал.
- Не понимаю… Кто «мы»? И куда я вам освещаю путь?
- Как кто? Вы меня совсем не помните? Строги вы к себе. – Лиза укоризненно посмотрела на Машиниста. Тот смущенно потупил глаза. – Нас, это тех, кого убил ваш маньяк. А куда… Этот мир полон фантазий, жаль вы их не видите… Но каждый здесь может найти, а то и создать свой собственный мир, где всегда хотел бы жить. Вот ваш паровоз что-то типа того. Но свой мир надо ещё найти. Нам повезло, у нас есть вы, дорога всегда ясна и понятна, каждый уже нашел себе свой уголок счастья. А мне вот вас очень жалко. Хочется сказать, что мы на вас не обижаемся, все понимаем… - Лиза поцеловала Машиниста в щечку и выпорхнула вон из поезда, оставив того в полном замешательстве.
Он глядел в пустоту за окном. Теперь, когда он знал, что где-то там начинаются миры людских фантазий, где счастливо живут потерянные души, она уже не казалась ему такой мрачной. Скорее теплой и пушистой. Странно, как в одно мгновение может измениться практически полностью отношение к окружающему миру. И Ничто может стать всем, была бы вера и желание. Наверное, именно так и появился мир людей, вспыхнул от яркой эмоции зародившегося разума, раздвинулись границы реальности, тень небытия осветилась светом звезд.
«Мы на вас не обижаемся, все понимаем», - Машинист чувствовал, что эти слова очень важны для него, но не понимал их смысла. А девчушка так быстро упорхнула, он так ничего и не успел спросить. Машинист вздохнул. Секунда и кружка ароматного кофе уже дымилась в его ладонях. Он с удовольствием сделал первый глоток. Американо, как он и любил…

Влад шел по набережной. Стоял теплый летний вечер. Пятница. Рабочая неделя подошла к концу. Наконец-то. Можно было подумать и о делах более интересных, чем биржевые котировки, акции, фьючерсы и все такое. Влад плотоядно улыбнулся. Пора было выбирать новую жертву. Двадцать четвертая. Уже двадцать четвертая. А все начиналось довольно невинно. Будучи школьником, он пристрастился к фильмам ужасов, особенно ему нравились фильмы про маньяков-убийц. Сначала, пытки на экране вызывали у него отвращение - как так можно с живыми людьми? Но потом появились другие мысли. А могу ли я, хватит ли мне мужества совершить такое? Наверное, каждому такое могло легко прийти в голову, и так же легко покинуть её. Но Влад просто не мог избавиться от этих мыслей, они жгли его, толкали к действию. Будучи одиночкой по жизни, он ни с кем не мог этим поделиться, злые мысли копились в его голове, требуя выхода. Первой жертвой была обычная бездомная кошка, которых тогда предостаточно шлялось по улицам города. После школы, дрожащий от возбуждения Влад, спустился в подвал пятиэтажки, в которой проживал вместе с родителями, достал из рюкзака бедное животное. Лапы он предварительно смотал скотчем, боясь, что кошка его исцарапает. Нож лежат здесь же, на дне школьного рюкзака. Обычный кухонный нож с черной пластиковой ручкой, длиной в два пальца. Животное извивалось на столе и жалобно мяукало в безуспешных попытках вырваться. Влад с безумным огоньком оцепенело наблюдал за ней, нож перекочевал в его правую руку. Наконец-то. Он поднес нож к животу кошки и слегка нажал, отточенное лезвие легко вспороло голую кожу, появились первые капельки крови. Мальчик заворожено смотрел, как капельки становятся больше, превращаясь в красную струйку, стекающую на бетонный пол подвала. Кошка недоуменно смотрела на него, перестав шевелиться, как будто поняла тщетность своих потуг и смирилась с судьбой. Влад смотрел ей прямо в глаза, его захлестнула радость власти над беззащитным животным. Кровь его больше не волновала, сам факт того, что он сломил волю животинки, принес ему огромное удовольствие. И в будущем он больше никогда не прибегал к физическим пыткам, предпочитая их моральным страданиям жертвы…
Мертвую кошку он похоронил за домом.
Навязчивые мысли покинули его разум, но лишь для того, чтобы вернуться в более зрелом возрасте. И в этот раз все было серьезнее…

5.

Света в больничной палате было предостаточно, люминесцентные лампы натужено гудели под потолком. На шикарной больничной койке, с регулировкой положения, массажером и разными другими приспособлениями для улучшения качества жизни пациента, лежал мужчина. Он не двигался, глаза его были закрыты. Лицо выглядело одним большим синяком, остальные части тела тоже выглядели не лучше, все перемотанные десятками метров бинтов. Наверняка ему было очень больно. Но мужчину это не волновало, он уже трое суток не подавал признаков жизни, лишь грудная клетка опускалась и поднималась, показывая, что легкие ещё работают, а сердце гоняет кровь по сосудам. Да ещё кардиограф без устали пикал, отмеряя слабый пульс.
Машинист сидел рядом и с наслаждением наблюдал за Владом, а это был именно он. «Есть же справедливость на свете», - злорадно думал он. Из разговора врача с медсестрой он понял, что мужчину 35 лет привезли в шоковом состоянии. ДТП, автомобиль сбил прохожего. Водитель автомобиля был пьян и вылетел прямо на тротуар, по которому в тот вечер и прогуливался Влад. Хорошо ещё, что никого больше там не оказалось. А вот Владиславу не повезло, он увидел авто в последний момент и не успел нормально сгруппироваться. Удар был такой силы, что его отбросило на пару десятков метров. И все, темнота. Врачи приехали быстро, чуть подольше и спасать было бы некого. А так – по новой запустили сердце, закрыли все кровотечения и быстро доставили в госпиталь. В общем, повезло. Только вот в сознание Влад так и не пришел и теперь лежал, прикованный к больничной койке, где его и нашел Машинист. Ну как нашел, появился рядом из небытия и теперь сидел напротив, с удовольствием наблюдая эту картину.
В коридоре послышались шаги, и через пару мгновений в палате появились врач с двумя полицейскими. Врач выглядел крайне задумчивым, а вот полицейские были явно возбужденны. Они очень спешили, постоянно крутили головами оглядываясь. Наконец они увидели Влада, их лица растянулись в улыбках.
- Ну наконец-то, мы тебя красавчик уже несколько лет ищем. Если бы не случай ещё бы столько же искали. Падла. Представляете, док, если бы не эта авария, то кто знает, сколько бы ещё девчонок не вернулось домой… А тут, когда его друзьям сообщили, они отправились за его документами, а там фотоальбом лежит с интереснейшими фотографиями. Он, оказалось, всех жертв фотографировал, до и после. Урод, блин. Ну и принесли нам, а мы уж связали все воедино. Прошустрили всю квартиру, много чего интересного нашли. Теперь ему не отвертеться…
- Если выкарабкается, - врач с сомнением смотрел на полицейских. – Пока, скажу я вам, прогноз неутешителен. Обширные внутренние повреждения, большая потеря крови… В общем, пострадал он сильно.
- Собаке – собачья смерть, - сквозь зубы процедил один из полицейских.
Доктор лишь молча покачал головой.
Они ушли. Машинист был в полном восторге. Все складывалось как нельзя лучше!

Машинист вновь очнулся в котельной паровоза. И первое, что он увидел, был Влад, стоящий прямо перед ним. Машинист, не проронив ни слова, встал с кресла и с намерением придушить мерзавца направился к нему. Тот миролюбиво поднял руки:
- Может сначала все же поговорим?
- Не о чем нам с тобой разговаривать, ублюдок! – прорычал Машинист сквозь настолько сильно сжатые зубы, что на острых зубах появилась кровь.
- Да сядь ты! Успокойся! Поговорить надо! Кто ты без меня? – Влад засмеялся. Казалось, что его совершенно не волнуют действия Машиниста. – Смысл руку поднимать на самого себя?
Машинист удивленно уставился на него. На самого себя? Что это значит?
- А, так ты ничего не знаешь? – Влад опять рассмеялся. – Ну надо же. Садись, попытаюсь объяснить…
 Машинист подчинился и уселся обратно в кресло. Он был просто ошарашен услышанным.
- Вот, все успокоились. Пожалуй и начнем. – Влад театрально взмахнул руками. – С чего бы начать? Ну, как ты понял, мы с тобой – один человек. Как бы ни странно это звучало. Ты совершенно на меня не похож. Так вот, мы отдалились от темы. Как ты, наверное, знаешь, у человека есть два начала, кто-то называет их добром и злом, кто-то инь-янь, кто-то светом и тьмой. На самом деле все намного сложнее, но суть ты из этого можешь уловить. Так вот, я это Влад, который живет, дышит, работает, совершает, как ты считаешь, преступления… А ты, ты лишь блеклая часть меня, то каким я мог бы быть. Я бы, наверное, назвал тебя совестью, которой видать мне никогда не хватало. Блин, как-то это тупо звучит. Как будто я и без тебя могу просуществовать. Но это не так, мы не существуем друг без друга. В части меня всегда есть толика тебя, в тебе – моя. И хоть что ты ни делай, погибни один, погибнем оба. А кому оно надо? Я лично пожить ещё хочу.
- Ну, судя по твоему состоянию, жить тебе осталось недолго. – Машинист так и не смог заставить себя считать того человека, что он видел в своих снах, частью себя.
- Тьфу, ты о жизни на Земле. Не, я тебе не о том, о бытие в общем. Не в образе Владислава, а вообще. Да пусть даже твое существование здесь. Куда ты, кстати, сам себя поместил. Уж не знаю, как ты это сделал и зачем, но сделал…
Но Машинист уже знал. Ему открылось все, казалось он слился с реальностью и видел все, время не являлось преградой, границы стерлись – мир лежал перед ним, как на ладони. Обычно люди рождались с одной душой, но не в тот раз, тело мальчика заполнили две души, более сильная на то время Влада и слабая, только начавшаяся зарождаться, Машиниста. Изначально именно более сильный и сформировавшийся Влад определял жизнь мальчика, Машинист смотрел на мир больше чувствами, чем глазами, познавая радости и горечи, неудачи и победы, становясь все сильнее и сильнее. Только вот он не осознавал, что происходит с Владом–душой, зациклившись на себе. Он без проблем мог остановить те изменения, что происходили с ним, но, когда он это понял, то уже было поздно. Машинист проклял себя сам, поместив в этот мир, пытаясь помочь хотя бы тем, кому он навредил своим бездействием. И не только им, пытаясь осветить путь в ночи всем страждущим и ищущим приюта душам. Желая больше наказать себя, он также лишил себя памяти, запрятав ее очень глубоко. Теперь он стал уже больше частью именно этого мира, но никак не мира людей, частью которого был Влад. И теперь он знал, что надо делать.
Такая темная душа, как его Альтер-эго, никогда не должна была попасть в этот мир, его следовало остановить, пускай и ценой собственного существования. И сделать нужно это было до того, как тело, с которым они были связаны умрет. Иначе, все нити, связывающие их, разорвутся, и Влад уйдет безнаказанным. На этих просторах найти его будет невозможно, а судя по состоянию тела Влада, времени оставалось не очень много. Даже здесь, где время не имело никакого значения.
Влад стоял, ожидая хоть какой-то реакции от Машиниста. Но тот лишь загадочно улыбался. Наконец Влад не выдержал:
- Ну и что, что будем делать дальше? Скоро мы не будем связаны и каждый пойдет по своему пути… - Влад осекся под пристальным взглядом Машиниста.
Мгновение -  и Машинист оказался прямо напротив Влада, в его глазах пылал огонь, безумная кривая улыбка пугала даже привыкшего ко всему маньяка. До Владислава наконец-то дошло, что хочет сделать Машинист, и он закричал. Рука в черном форменном мундире сомкнулась на его горле, силы были не равны, Машинист просто рвал своего противника, стирая того из бытия и небытия мира. Его глаза жгли Влада черным пламенем, иссушая сильное молодое тело, испаряя его. Машинист не встретил сопротивления и через мгновение (а может вечность) все было закончено. Он устало упал в свое кресло. Он остался один и ждал своего конца. Натужно гудел котел паровоза, огонь рвал его, пытаясь выбраться наружу…

В мире людей врач с серьезным лицом констатировал смерть человека, который наводил ужас на город на протяжении пяти лет. Назавтра это будет главной новостью в местных газетах. Родители наконец-то вздохнут спокойно. Кровавая луна больше не взойдет. По крайней мере, в ближайшее время…


ЭПИЛОГ

Машинист глядел вдаль, на заходящее солнце над морем. Он сидел на небольшом пирсе, опустив ноги в воду. Теплые волны ласково омывали их, бесстрашные рыбки самых разных цветов весело играли на мелководье. Лиза сидела рядом и улыбалась. Почему-то именно это место оказалось её личным раем. Может, когда-то она ездила с родителями на море и была там просто счастлива. А может наоборот, никогда не выбиралась из душного города, и лишь мечтала о синих далях и чайках, кружащих над водой в поисках пищи. Правда тут чайки были совершенно непохожи на земных, фантазия маленькой девочки раскрасила и без того красивых птиц во все цвета радуги, глаза у них были выпученными, как у лягушек, что очень веселило Машиниста. Он не мог смотреть на них без смеха.
Машинист поднялся. Пора.
- Ты уже уходишь? – Лиза задорно глянула на Машиниста и плеснула в него водой из ладошки. Вода веселой радугой окатила его китель.
- Да, пора. Нечего паровозу долго стоять, работы очень много. Людям нужен покой и уединение, а кто им поможет кроме меня. – Машинист улыбнулся девочке.
- Аха, молодец все-таки ты. Один такой на всем свете… – девочка обняла его. Машинист чувствовал как бьется маленькое сердечко милого создания, счастье и любовь переполняли его. – Знаешь, а можно я с тобой?
- Опять? Тебе же скучно там будет.
- Неее, я же с тобой.
Машинист  весело сверкнул черными глазами. Лиза радостно взвизгнула. Они взялись за руки, один шаг и они в котельной паровоза, который несется во тьме, освещая дорогу всем страждущим и нуждающимся этого странного мира…