9. Кафедральный Соборный Плавательный Бассейн

Крысенышу, выросшему в городском подвале, оживленная дорога, по которой в разные стороны снуют автомобили, кажется непреодолимым коридором смерти. Внутри этого коридора с огромной скоростью летают громадные предметы и, чтобы выжить в нем, нужно избежать столкновения с этими исполинами и перебраться на безопасную сторону. «А их громадные колеса, способные стереть в порошок меня и тысячи подобных мне, они ведь вполне могли бы стать мне домом, не вертись они с такой скоростью. Интересно, как движутся они, по часовой или против часовой стрелки?» – думает он, взирая с тротуара на эту смертоносную полосу препятствий и никак не решаясь ступить в нее. Вот он делает движение вперед, и тут же резко отскакивает, едва его обдает обжигающим ветром промчавшейся мимо машины. Вот он снова собирается нырнуть в коридор смерти, но снова отступает. Наконец, непреодолимое желание берет верх (а на той стороне асфальтовой реки многоцветием красок пестрит рынок, и сладостный запах яств достигает его крысиных ноздрей, через них просачиваясь в мудрый крысиный мозг), и он ныряет в асфальтовую реку. Ему везет, и он проскальзывает под красной пятеркой. Дрожа от страха, он вновь оказывается на открытом пространстве. Секунду помедлив, крысеныш снова пускается в свой безумный марш-бросок и… находит смерть под колесами грязного и пыльного автобуса № 33.
А грязный и пыльный автобус, чьи колеса только что превратили в кровавую кашу усердные мозги маленького крысеныша, рассуждавшие о столь высоких материях, как ни в чем не бывало продолжил свое движение по улице Карла Маркса в направлении Петровского моста. Если неупокоенной душе крысеныша станет от этого легче, то, что ж, пусть знает, что останки его вместе с дымящейся резиной на почти квадратных дисках ужасного исполина крутились против часовой стрелки.
Внутри пыльного автобуса Фаина Логиновна, которая возвращалась домой с работы, рассеянно смотрела в окно и тоже в каком-то смысле была озабочена философским вопросом о природе времени: она пыталась что-то усиленно вспомнить. Последние лет двадцать ее душа пребывала в состоянии какой-то спячки, словно ее душу погрузили в морозильную камеру и должны были разморозить только на том свете. Но совсем недавно, когда она шла по улице, двое молодых людей произнесли кодовое слово, которое разморозило душу Фаины Логиновны и повергло ее владелицу в состояние какого-то жуткого волнения. Этим словом было неодушевленное существительное мужского рода «бассейн». Один из молодых людей сказал: «Слушай, а не пойти ли нам сегодня в бассейн?» На что второй ответил: «Вася, я как раз хотел тебе предложить. Может, девчонок там встретим».
И вот, с тех пор, как кодовое слово было произнесено, потеряла покой 66-ти летняя жительница города Липецк и сотрудница местного областного военкомата (что находится на ул. Интернациональная).
О, достославный город Липецк! Сколько же здесь достопримечательностей, которые готовы порадовать глаз путешественника по просторам нашей родины, если он доберется сюда! Своим гостям город может предложить и немытый пыльный автобус №33 с трупом умного крысеныша на колесе, и бизнес-центр «Европорт», общей площадью 6000 кв. м, и областную филармонию, и кинотеатр «Малина», и виды ул. Советская, и многое-многое другое.
Но главное, что есть в этом достославном городе, так это российское представительство одной кондитерской фабрики с прекрасной и свободолюбивойродины Н.В. Гоголя. Фабрика эта выпускает знаменитые конфеты «Шалена бжiлка». Что за конфеты! Стоит тебе купить упаковку, вскрыть ее, развернуть первую конфету и отправить ее в рот, как ты уже больше не остановишься, ты будешь есть, пока у тебя не закончатся деньги, или пока тебя не увезут в больницу с травмами живота. Состав пчелки суров как липецкие дороги, а, может, еще более суров, и иной приверженец здорового образа жизни пришел бы в ужас, прочитай он на пачке устрашающие несколько строчек.
Вам покажется, что мы увлеклись рекламой, в вашей голове возникнет вопрос – сколько же нам заплатили? Поверьте, ни копейки. Но. Во-первых, это лишь доказывает притягательную силу этих замечательных конфет. Пусть читатель знает о них, в конце концов! А, во-вторых, отступление это нам тем более необходимо, что мысли Фаины Логиновны уподобим мы процессу поедания «пчелок». Литератору иной раз нужен материал для сравнения, и тут уж приходится невольно делать чему-нибудь рекламу. Пусть же вместо обычных роз будут «пчелки»! Услышав слово «бассейн», Фаина Логиновна вскрыла упаковку, развернула первую конфету, и вот уже три дня к ряду не может остановиться. Коридоры памяти длинны и ходить по ним можно до бесконечности. Но ей повезло, и именно сегодня, в пыльном автобусе, который невольно стал жестоким убийцей, она, наконец-то, свернула в правильную сторону. Слово «бассейн» зацепилось еще за одно слово – кажется, это был глагол «встретить», затем всплыло имя собственное «Москва», и – чудо: комната, куда она случайно зашла, до того едва освещаемая лишь маленькой лампочкой, теперь озарилась неземным золотым сиянием. О, нет, то была не комната, то была сокровищница во дворце ее памяти, именно поэтому она так долго ее и искала.
Ей, кажется, было тогда 20 лет – да, да, шел 1967 год – и она приехала в Москву на каникулы, остановившись у родственников. Многое поразило ее тогда в столице, но крысы времени растащили по норам украшения и яркие детали, оставив ей всего несколько открыточных видов улицы Горького, Кремля и Мавзолея. Однако главное сокровище было так надежно спрятано, что до него они не добрались. Как сейчас, она помнила тот летний день – стояла жуткая жара – когда она пришла впервые в плавательный бассейн Москва. Она вышла из метро Кропоткинская и в кассе купила билет. Затем она пошла переодеваться в свой слитный полосатый черно-оранжевый купальник. Ах, как она тогда была красива! В зеркале окна пыльного автобуса она увидела не сгорбленное старческое тело, искривленный позвоночник, лицо, на котором поселились морщины и бородавки, худые, страшные руки; нет, она увидела свой собственный портрет 46-летней давности, высокую, стройную девушку с овальным лицом, прекрасными темными глазами и темно-русыми волосами, которая вышла из раздевалки и царственной походкой направилась к одному из плавательных отделений бассейна…
Память Фаины Логиновны словно проектор крутила на экране окна фильм ее молодости, пока грязный автобус следовал по своему маршруту. Она смотрела, как та девушка изящно плавала в прозрачной воде бассейна, как она загорала, подставляя солнцу различные части своего красивого тела, как познакомилась с Андреем, тренером школы плавания при бассейне, высоким мускулистым блондином с янтарными глазами. Застыв, она слушала диалог между ними, диалог, полный беззаботной юношеской доверчивости и нескрываемой взаимной симпатии, застыв, она смотрела постельные сцены того, к чему эта симпатия привела, застыв, она пыталась задержать ход времени в оставшиеся дни своего пребывания в Москве, а, когда, неумолимый закон линейности этого самого времени так и не дал трещины, она вместе с той девушкой с разрывающимся сердцем садилась в поезд и возвращалась в Липецк. Потом она ждала писем, сидя вместе с ней у окна и подперев голову рукой… Дальнейшие воспоминания были уже из другого фильма.
 Фаина Логиновна вышла из пыльного автобуса № 33 на пыльной ул. 9-го мая. Вернувшись домой, с решительностью, достойной служащей военкомата, она первым делом открыла шкаф и начала выбрасывать оттуда одежду, пока не нашла его. Бережно сложенный, он лежал на самом дне и со временем, если и выцвел, то лишь немного.
Фаина Логиновна переоделась и подошла к зеркалу. И оттуда, из зазеркалья, из волшебного пространства, куда может входить только смерть, ибо путешествует через зеркала, на нее взглянула та самая юная девушка, стройная, с длинными ногами, немного лукавой улыбкой и шелковистыми темно-русыми волосами, собранными в пучок. Но взгляд ее был полон горечи, полон знания жизни, он был затуманен, словно на радужную оболочку, эту прекрасную, цвета темного миндаля, радужную оболочку, кто-то набросил покрывало лет. Вдруг пространство глади ее затуманенных глаз прояснилось, и в них Фаина Логиновна увидела сгорбившуюся у зеркала старушку с собранными в пучок пепельно-седыми волосами, ссохшимся телом и больными, покрытыми вздутыми венами, ногами.
Купальник, однако, сидел нормально.
Дальнейшие приготовления к путешествию описывать подробно смысла нет. Деньги, что Фаина Логиновна хранила в банке, были оттуда извлечены, а банка убрана обратно в секретный ящик на кухне. Затем Фаина Логиновна съездила на вокзал и приобрела билет на пятничный поезд Анапа-Мурманск, который шел проездом через Москву (отпр. из Липецка в 0.58, прибытие в 12.05), и обратный билет на субботний поезд Петрозаводск – Адлер (отпр. в 01.00, прибытие в Липецк в 11.26).
Оставалось только дождаться пятницы, и она ее дождалась. После работы Фаина Логиновна отдохнула, собрала свою сумочку на колесах и отправилась на вокзал.
Свободных мест в поезде практически не было, хотя при этом в самом Липецке садилось не так много народу.  В полутьме Фаина Логиновна с трудом нашла свое купейное отделение. Здесь почти все уже спали, так что она видела лишь закутанные в белые простыни тела. Она довольно быстро расположилась на своей нижней полке, аккуратно постелив белье, и предалась мечтаниям. Изредка до нее доносились звуки извне ее внутреннего мира, но она пыталась не обращать на них внимания. По обыкновению, перед сном она перекрестилась и про себя прочитала несколько строк молитвы. После чего она легла на бок и стала слушать, как мерно стучали в тишине ночи колеса поезда Анапа-Мурманск. Казалось, что они отмеряют не расстояние, а повернувшееся вспять время, колеса были часами, которые шли против часовой, от конца к началу, как запись на старых видеокассетах во время перемотки. Фаина Логиновна тихо лежала с открытыми глазами и слушала их тиканье. Постепенно маятник времен убаюкал ее, и спустя какие-то полчаса (рекордные для нее сроки) она заснула.
Когда она проснулась, в вагоне было совсем светло. Ее соседи уже не спали. Двое студентов, которые занимали боковые места, полушепотом вспоминали названия штатов Америки, но, так и не дойдя до конца, перешли к областям Италии, затем вдруг вспомнили о родине и занялись перечислением субъектов федерации (гиблое дело, учитывая обширность нашей страны и частоту административных реформ), затем были названы 2,5 кантона Швейцарии, а потом почему-то всплыл Лихтенштейн, где, как оказалось, есть Вадуц и еще три города. Дальше последовала какая-то клятва касательно того, что, как только власть в некой стране, которой, видимо, эти студенты принадлежали, падет, в Лихтенштейне обязательно разбогатеют продавцы шампанского. На нижней полке напротив сидела молодая мать с ребенком, который играл с ее наручными часами. Соседей сверху уже не было, они, скорее всего, вышли еще ночью или рано утром.
Фаина Логиновна стала тихо подниматься со своей полки.
«Какая там религиозная ненависть? Это смешно! Ведь всем и так все понятно»
Она открыла сумочку и достала умывальные принадлежности.
«Нельзя крутить стрелки в другую сторону, ты сломаешь часы».
Медленно она извлекла из пакета зубную щетку и пасту.
«2 года за административное нарушение! Это абсурд, полный абсурд»!
За окном мелькнула какая-то речка, а затем поезд снова поехал по широкому бескрайнему полю.
«Ваня, я сказала тебе, положи часы, это не игрушка!»
Фаина Логиновна встала и направилась в конец вагона, чтобы занять очередь в туалет.

***
Поезд прибыл на Курский вокзал на 5 минут позже, в 12.10. Фаина Логиновна вышла из вагона вместе с остальными и огляделась. Люди казались маленькими рыбками, а поезд – большой рыбиной, и все плыли к голове этой громадины. Она спросила, как попасть в метро у какого-то молодого человека в синих спортивных штанах, и тот на ходу указал ей дорогу. Медленно, обгоняемая всеми, она двинулась в указанную сторону.
Оказавшись в метро, она купила в кассе билет на две поездки и села на эскалатор. Здесь она вдруг осознала, что не знает, куда ехать. Между тем, эскалатор, словно ладья, плавно двигался вниз, в подземелье московского метро. Она смотрела на лица людей, ехавших наверх с противоположной стороны, и они казались какими-то обгоревшими, словно покрытыми копотью, они почему-то напоминали лица шахтеров, которые поднимались на поверхность, лица тех, кто выбирался из темного подземелья на свет божий, стараясь ни за что не оборачиваться.
Внизу она увидела будку смотрителя эскалатора и решила спросить у него, как добраться до бассейна. В будке сидел старый человек с неопрятной клочковатой седой бородою и втянутыми щеками, одетый в грязную, отвратительно сидящую синюю рубашку. Это был мрачный субъект, склонившийся над своими пультами управления, при помощи которых он отправлял людей в подземный мир или же поднимал к поверхности. Его лихорадочные глаза горели каким-то тусклым зловещим огнем.
- Простите ради Бога, как мне проехать до бассейна Москва?То есть… - здесь Фаина Логиновна вспомнила название станции, - до Кропоткинской?
Старик посмотрел на нее и мрачно улыбнулся.
- Бассейн Москва, Вы сказали? Ваш поезд ушел лет двадцать назад…
- Простите, пожалуйста, я плохо слышу… Вы не могли бы повторить?
- Ничего страшного, конечно… Сейчас Вы находитесь на кольцевой линии метро. Вам надо сесть на поезд вот с этой стороны и доехать до станции Парк Культуры. Потом надо перейти на красную ветку и проехать еще одну станцию.
- Большое спасибо!
Старик посмотрел ей вслед и мрачно усмехнулся. Бассейн Москва…
А Фаина Логиновна между тем уже ждала поезд на перроне. Вокруг нее стояли какие-то странные угрюмые и чужие люди и ждали того же поезда, что и она.
Вот, наконец, он подъехал, стремительно рыча. Молниеносно растворились двери и из них высыпали пассажиры. Кто-то оттолкнул Фаину Логиновну, которая стояла прямо перед самым выходом. Она хотела что-то сказать, но не слишком учтивого пассажира уже давно унесло людской волной.
Медленно она вошла в вагон и села на свободное место.
С интересом, вполне простительным человеку ее возраста она начала рассматривать этих незнакомых, чужих ей людей. Под ее взглядом они претерпевали странные метаморфозы: группа нетрезвых молодых людей вдруг превращалась в маленькую стаю волков, оскаливших пасти; усталый от жизни, седеющий мужчина в меховой шапке, зеленой куртке и очках почему-то напоминал барсука; угрюмая женщина средних лет с морщинами и бородавками от неразрешимых житейских проблем казалась насупившейся жабой; рядом с ней стоял крупный мужчина, неуклюжий как медведь; девушка-подросток, слушавшая плеер, вдруг становилась полевой мышью, забравшейся в свою норку. Только прекрасная девушка в ярком желтом пальто и белой блузке с коричневым шарфиком и красной сумочкой резко контрастировала с серостью окружавших ее людей, но в ее облике было что-то застывшее, кукольное, механическое.
Глаза Фаины Логиновны устали от этих зрительных впечатлений и, закрыв их, она включила внутреннюю машину времени и снова отправилась в прошлое. Увы, она не знала, что те самые крысы, растащившие по норам украшения из дворцов ее памяти, очень некстати устроили себе дом именно там, где находились механизмы, отвечавшие за нормальное функционирование аппарата. И то, что сработало единожды, во второй раз дало серьезнейший сбой. В свой новый дом крысы захватили кое-что, что выпало из сознания Фаины Логиновны после ее внезапного озарения, вызванного словом «бассейн». И это что-то никак не сходилось ни с воспоминаниями нашей героини, ни с ее планами на сегодняшний вечер. Это что-то и послужило причиной того, что внутренняя машина времени Фаины Логиновны окончательно сломалась и уже не подлежала никакому гарантийному ремонту.
Не выходя из вагона, она вышла из душного метро на улицу, которая для нас мыслима теперь только в черно-белом цвете. Для нее, однако, она была цветной. Ее московские друзья уже ждали ее. Они обступили ее все сразу – Таня, Оля, Катерина, Игорь и Максим.
- Фая, идем скорее, переодевайся, Андрей уже ждет тебя, - звали они ее хором.
Андрей…
И она побежала переодеваться в свой полосатый купальник, завидев кабинку для переодевания.
Наскоро переодевшись, при этом все время думая об Андрее, она выбежала из кабинки и направилась к бассейну. Ее друзья уже плескались в воде. Андрей был где-то поблизости, она не видела его, но он, наверняка, был где-то рядом и хотел сделать ей сюрприз…
Она остановилась на краю бассейна, помедлила буквально секунду, а затем рыбкой изящно нырнула в воду. Проплыв под водой какое-то время, она вынырнула и обнаружила, что на улице теперь стоял двадцатиградусный мороз. Над бассейном клубился пар. Ее друзья не обращали никакого внимания на то, что за один ее нырок сменилось аж целых два времени года. Что ж, видимо, и ей не о чем беспокоиться. Если Андрей где-то рядом, а он где-то рядом, то все в порядке.
И она продолжила жизнерадостно плескаться в теплой воде бассейна. Правда, ей приходилось часто нырять, в противном случае, волосы начинали покрываться тонким и хрустящим льдом. Она пожалела, что не имела привычки носить шапочку... Поплавав немного, она встала во весь рост и уже хотела было вылезти, но тут вдруг почувствовала, будто наступила на что-то скользкое. Но не может же здесь быть рыбы? Внезапно кто-то схватил ее за ногу и дернул вниз. Она не успела ничего предпринять, как оказалась полностью под водой. В легких было крайне мало воздуха, большую часть которого она сразу израсходовала на так и не родившийся крик. Она не видела того, кто держал ее, она пыталась отбиваться, но все было тщетно… Медленно она стала оседать на дно… Глаза ее поднялись к поверхности, чтобы в последний раз увидеть свет божий…
Внезапно невидимые руки выпустили ее, и она резким движением всплыла на поверхность. Тяжело дыша от пережитого ужаса, она быстро стала подниматься на поверхность по специальной лесенке. Она не чувствовала обжигающего тело холода, она просто хотела поскорее отойти как можно дальше от воды.
Отойдя, как ей казалось, на безопасное расстояние она обернулась и увидела на укутанной паром глади бассейна…
Серебристый белокаменный храм. Было ли это отражение? О нет, серебристый белокаменный храм поднимался со дна бассейна, он вырастал из воды,и прямо перед ее глазами вспыхнули свечи его куполов. Белизна его слепила глаза, белизна его, смешиваясь с огнем куполов, резала бритвой диафрагму очей, и из них на лицо хлынула тоненькой струйкой прозрачная соленая жидкость.
Ее друзья и другие люди, которые оказались в этот момент в воде, прямо на глазах взмывали в воздух, в воздухе они каменели и преображались, застывая изваяньями на стенах белокаменного храма. Прекрасная Таня стала застывшей фигурой скорбной девы в длинном облачении, которая протягивала руку к малышу, окаменевшему, словно под взглядом Горгоны, рядом с ней на стене храма. Оля и Катерина застыли в другой сцене, обратившись набожными девами, наблюдающими чудо Воскресения. Там же у ног Христа, протянув к нему руку, окаменел Игорь, а Максим держал икону за спиной Петра Московского, который был в полном архиерейском облачении.
Два ангела с наконечными знаменами, на которых был изображен крест, парили в морозном воздухе над ней. Еще один ангел поднял свою трубу и поднес ее к губам. От этого звука у нее из ушей потекла кровь, словно внутри черепной коробки увеличили давление. Ей показалось, что она оглохла, но она продолжала слышать этот протяжный трубный глас, и он сотрясал все ее тело, и она билась в конвульсиях, и она упала на колени, и она начала рвать на себе волосы, прекрасные темно-русые волосы, и она шептала: «Хватит! Не надо! Пощадите меня!»
А потом появился он, странный всадник. Он явился в белом облачении с голубыми и золотыми вставками, на белом коне, с копьем в руке, он скакал по воде, а на его лице была ярость, какая-то суровая неописуемая ярость. Она хотела позвать кого-нибудь на помощь, но все живые уже давно превратились в изваяния, украшавшие фасад собора. И тогда она закричала от страха, но трубный глас поглотил ее крик, трубный глас был громче всего, что она когда-либо слышала, громче гула самолетов и поездов, громче рева проезжающей в самую тихую ночь мимо ее дома в Липецке машины, громче криков чужих детей для женщины, которая так и не стала матерью. А всадник неумолимо скакал прямо на нее. Ей удалось разглядеть его лицо, вернее то, что заменяло ему лицо – лик, увенчанный нимбом, ужасная и неподвижная маска святого с нарисованными не моргающими глазами церковной иконы. Она вся сжалась в маленький комочек, а его белый конь яростно заржал и встал на дыбы… Всадник занес копье и метнул его прямо в ее сердце. Но она ничего не почувствовала, в тот самый миг, когда копье вошло в ее плоть, она превратилась в каменное изваяние одной из жен, встречающих Давида, который с триумфом возвращался после победы над Голиафом. Если бы она еще могла видеть в этот момент, то заметила бы, что Давид как две капли воды напоминает ее тренера по плаванию. Но ее глаза уже стали каменными.
А вот те, кто был с ней в вагоне, из  которого она не выходила, видеть могли, и множество самых разных людей видели ее на сиденье в скрюченной позе, множество чужих людей сменяли друг друга на наблюдательном посту, пока, наконец, чей-то механический голос не сказал: «Поезд едет в депо, просьба освободить вагоны».